69.
– Но Юлия Васильевна будет вас искать…
– А вы поторопите своих, чтоб не рассиживались, чтоб быстрее выходили. А я скажу Макриде, что иду с вами. Хорошо?
– Но вечером все откроется…
– По дороге что-нибудь придумаю. Жако, ну, пожалуйста!
Противостоять Нине никогда не получалось. Женя покорно принес три рубля из тех, что перепадали на карман от деда. Девушка встала на цыпочки и поцеловала его:
– До вечера. Я пошла.
– А вот и Миша, – завидев возле калитки инвалидную коляску, воскликнула Татьяна. – Женька, бегом за Ниной.
Евгений отвернулся, чтобы сестра не догадалась, что он врет:
– Нина не хочет. Уже была там.
– Ну и пожалуйста. Не больно-то ее и хотелось.
Тарусовы и Наталья Ивановна вышли из дома, поздоровались с Михаилом и направились по тенистым улочкам к парку. Сашенька начала экскурсию:
– В 1740 году после десятилетнего правления Анна Иоанновна умерла…
– От старости? – уточнил Володя.
Считал, что смерть случается по двум причинам: от старости и убийства.
– Нет, ей и пятидесяти не стукнуло, – сообщила Сашенька.
– Пятьдесят – тоже старость, только не глубокая, – изрек пятилетний мыслитель.
– Перед смертью Анна Иоанновна назначила императором своего двухмесячного племянника Иоанна…
– Двухмесячного? Ему корону вместо чепца надевали? – округлил глаза Володя.
– Не перебивай, – шутливо погрозила пальчиком княгиня. – Между прочим, я рассказываю именно тебе, старшие и так знают…
– Постойте, – раздалось издалека.
Все обернулись, их, задыхаясь, догоняла Юлия Васильевна. Поравнявшись, она спросила испуганно:
– А где Нина? Макрида сказала – с вами ушла.
– Разве не дома? – удивилась Таня. – Евгений ее приглашал, но она отказалась…
– Нет. Куда же она пошла? – еще больше забеспокоилась Юлия Васильевна.
Все посмотрели на Евгения.
– Ну, князь Жако? Почему молчим? Где Нина? – не обещавшим ничего хорошего тоном спросила Сашенька.
– Она… она пошла…
– Куда? С кем?
– …Подругу навестить, – ляпнул первое пришедшее на ум Евгений.
– Подругу? – удивилась Юлия Васильевна. – Какую подругу? Нет у нее подруг…
– Случайно встретила. В гимназии вместе учатся, – Евгений придумывал на ходу, и выходило коряво. – А как навестит, пойдет в парк, нас искать. Вот!
В отличие от детей Александра Ильинична знала, кто вчера подсказал Тарусову про облигации. Судя по бегающим Женькиным глазкам, рыжая девица опять что-то затеяла. Может, снова в Петербург направилась? Пугать этаким предположением Юлию Васильевну не хотелось, у той и без того несчастье – муж в арестном доме, однако вечером, когда Нина появится, придется открыть Четыркиной глаза на выходки дочери.
– Что же делать? Где ее искать? Боже! Еще одна беда на мою голову. И так из-за Глеба всю ночь места не находила, лишь под утро в сон провалилась, – запричитала Четыркина.
После навязчивой встречи у салона Копосовой Сашенька переменила отношение к Юлии Васильевне с дружеского на прохладное. Но сейчас ей стало жаль несчастную женщину. Муж, какой бы ни был, – главный для женщины человек, а дочь – единственное сокровище. Пребывать в неведении, что с ними, в одиночку очень тяжко. Она обняла Четыркину:
– Не волнуйтесь. Дмитрий Данилович уверил меня в том, что к вечеру Глеб Тимофеевич окажется на свободе.
– Он так и сказал? Ой, как вы меня обрадовали, Александра Ильинична.
– Для вас просто Сашенька.
– Вот бы еще и Нина нашлась…
– Куда она денется? Раз обещала догнать, не сомневайтесь, так и будет.
– Я вся на нервах… С ума сойду, пока не вернется.
– Тогда идемте с нами. От нервов свежий воздух – первое дело.
– Пожалуй, вы правы. Все равно к Глебу не пустят…
Сашенька усмехнулась, решив после прогулки поведать Юлии Васильевне, как можно беспрепятственно посещать арестный дом.
– Пойдемте. Я как раз начала рассказ про царствование Елизаветы.
Дмитрий Данилович поднялся на второй этаж и прошел в кабинет графа. Кучер Петюня (Мария Дмитриевна поручила ему проводить князя к мужу) постучал, доложил и пригласил Тарусова зайти.
Волобуев сидел за столом и курил сигару.
– Проходите, Тарусов. Прошу извинить, но я не в форме. Вчера до вечера бегал по Питеру, пытался найти Урушадзе.
– Нашли?
– Увы! Вернулся последней машиной, напился дома до чертей… Не хотите похмелиться? Кажется, вы тоже вчера злоупотребляли?
Граф, человек в таких делах тертый, не ошибся. Князь вечером напился, причем в одиночку, и до сих пор не понимал, с радости или с горя.
Выговский после заседания куда-то исчез, Сашенька с дочкой уехали с Машенькой Волобуевой. Князь по Фурштатской направился к дому, но через несколько шагов приметил Лизу, сидевшую с книгой на скамейке. Она смотрела на него, улыбаясь той божественной улыбкой, которая всегда свидетельствует о глубоком чувстве. Тарусов ощутил давно забытое… Последний раз подобное волнение пережил из-за Сашеньки: любит – не любит? К сердцу прижмет – к черту пошлет?
Да быть того не может! Лиза просто рада встретить начальника. Князь подошел к скамейке, девушка встала. Дальше пошли вместе, обсуждая перипетии сегодняшнего заседания. Но Дмитрию Даниловичу хотелось говорить про другое, про главное, про то, что переполняло. Но не решался. И, надо признать, не из-за Сашеньки и детей. Опасался, что принимает желаемое за действительное, что у Лизы лишь юношеское восхищение его умом и талантом. Вдруг он признается, а выйдет конфуз?
Внезапно у какой-то меблирашки у Лизы подвернулась нога. Как назло, скамейки вокруг были заняты, пришлось зайти в заведение. Фаворская, вытирая слезы, пожаловалась, что боль такая, что сидеть не может, что надобно прилечь хотя бы на часок. Князь снял комнату на первом этаже. Лиза, опираясь на его плечо, с трудом до нее дошла.
Дальше все случилось само собой…
Так сладостно Тарусову еще не было. Хотя Лиза оказалась неопытной (призналась, что в первый раз), страсть вела ее, раскрывая на ходу тайны и умения. От восторга князь кричал, стонал, забыв про несвежую наволочку, грыз подушку. А потом обессиленный, крепко обняв обретенное сокровище, лежал и пускал кольцами дым, а возлюбленная нанизывала их на свои удивительно красивые пальцы.
Провожать себя запретила, сказав, что брат очень строг. А еще… Еще просила не волноваться, заверив, что любит бескорыстно и ни на что не претендует.
Князь предложил Лизе на завтра выходной – ведь сам он уедет на целый день. Но стенографистка отказалась, заявив, что дома ей невмоготу и она с удовольствием расшифрует сегодняшний протокол, а потом поможет Выговскому с другими делами.
70.
Уже по дороге домой у князя засвербело на душе. Что он натворил? Как жить дальше? Он обесчестил невинную девочку. И глупышка любит его, а он без нее уже существовать не может.
Приказав Тертию разбудить спозаранку, Дмитрий Данилович заперся в кабинете, осушил без закуски бутылку виски и провалился в сон.
Граф разлил коньяк, мужчины, не чокаясь, выпили. Тарусов, к ужасу, заметил, что пальцы его дрожат.
– Будете и дальше защищать мерзавца?
– Простите, кого? – князь, ушедший в тяжелые раздумья, потерял нить разговора.
– Урушадзе, – уточнил граф.
– Не знаю, – признался Дмитрий Данилович.
– Прошу – не надо. Уж слишком вы замечательны, не дай бог вытащите Авика и из этого дела. Еще?
– Пожалуй, нет. Я ведь по делу.
– Слушаю.
– В сей момент я представляю господина Четыркина…
Граф рассмеялся:
– Юля наняла?
Тарусов кивнул. После рюмки стало легче, но хотелось еще и еще, в чем Дмитрий Данилович не осмеливался признаться даже себе.
– Чертовы бабы, – воскликнул Волобуев, Тарусов вздрогнул. – Как же они непоследовательны. Сперва плакалась, что она ошиблась, что хочет избавиться от этого ничтожества Четыркина, на шею вешалась… И на тебе! Лишь забрезжила возможность отправить Глеба куда следует, наняла ему лучшего адвоката. А не помочь ли мне несчастной? Решено! Передайте Четыркину, что если не вернет сорок тысяч, пойдет в Сибирь пешком.
– Нет, граф. Такая «помощь» у вас не получится.
– Это еще почему?
– Потому что сорока тысяч в вашем ящике не было по крайней мере с февраля.
Граф округлил глаза:
– Откуда знаете? Да, я расплатился ими с неким Гюббе, но об этом знали он и я.
– Навел справки, – не стал раскрывать свои тайны Тарусов.
– Я же говорю, вы лучший. И что в такой конфигурации грозит Глебу? Ничего?
– Если последует моему совету и скажет, что был сильно пьян, отпустят с миром. Ущерба-то вам никакого. Ни покушения не было, ни кражи. Четыркин, вероятно, сунул сверток в карман, а когда протрезвел и обнаружил, стало стыдно признаться.
– Как же везет этому подлецу!
– Однако моему совету Четыркин пока следовать не хочет.
– Почему? – удивился граф.
– Сперва желает переговорить с вами.
– Опять какую-то комбинацию затеял. Пошлите его подальше. Не хочу с ним видеться. Вчерашнего разговора хватило, до сих пор тошнит.
– Его, по-видимому, тоже. Потому что, если не явитесь, он грозит передать содержание вашего разговора прокурору.
После беседы с графиней Волобуевой Тарусов не сомневался, что Четыркин тоже знает о визите графа на Артиллерийскую.
Волобуев сощурил глаза, привстал, лицо его налилось кровью:
– Я ему голову откручу.
– И захватите коньяк. Он очень просил.
* * *
– Помните дочь Петра Первого Елизавету? – продолжила экскурсию Александра Ильинична. – Она должна была занять трон сразу после смерти Петра Второго. Однако тогда Тайный совет счел ее слишком взбалмошной и непредсказуемой, и корона отошла к Анне Иоанновне, после которой, как я уже сказала, императором стал грудной Иоанн Шестой. Однако гвардейцы невзлюбили его регентшу-мать Анну Леопольдовну и через год после восшествия на престол младенца свергли. Дальнейшую жизнь несчастный ребенок провел в одиночной камере Шлиссельбургской крепости, а его родители умерли в ссылке.
– А почему их адвокат не освободил? – удивился Володя.
– Адвокаты в России появились недавно, можно сказать, одновременно с тобой, – объяснила ему мать.
По Швейцарской улице они дошли до Верхнего парка. Войдя в ворота, направились к дворцу Петра Третьего.
– Гвардейцы посадили на трон Елизавету Петровну. Но у нее, как и у Анны Иоанновны, не было детей. И, подобно предшественнице, Елизавета решила завещать трон племяннику, Карлу Петру Ульриху, герцогу маленького немецкого княжества Гольштиния. Мальчик рано потерял родителей и жил в семье двоюродного дяди. И хотя имел права сразу на два трона – русский и шведский, – его образованием почти не занимались, приставленные воспитатели вместо обучения издевались над Карлом Петром Ульрихом и даже избивали его. При первой их встрече Елизавета была поражена невежеством четырнадцатилетнего племянника. Забрав подростка от гольштинских родственников, она объявила его наследником русской короны. Летней резиденцией Петра Федоровича (так его стали именовать после перехода в православие) был назначен Ораниенбаум.
Будущий Петр Третий обожал все военное, поэтому здесь, в этом парке, построил настоящую военную крепость – Петерштадт. Она, конечно, была очень маленькой, но, как в самой настоящей крепости, в ней имелись казармы для солдат, жилые дома для офицеров, гауптвахта, ружейная и артиллерийская камеры и, конечно, ворота. Увы, лишь они от крепости и сохранились.
Экскурсанты подошли к широким Почетным воротам, которые архитектор Ринальди украсил изящной башенкой-фонариком, увенчанной высоким шпилем
– Как же здорово быть принцем, – вздохнул Володя. – У всех мальчишек солдатики игрушечные, а у тебя настоящие. И крепость своя.
– Только вот ни жизнь, ни трон она ему не спасла, – заметила княгиня.
Нина поднялась по лестнице с крутыми ступеньками на пятый этаж. Позвонила в звонок, с трепетом ожидая: кто откроет?
К двери подошел бывший возлюбленный, еще не забытый и не пережитый.
– Нина? Вот сюрприз. Как раз думал о тебе…
– Неужели?
– Проходи…
– А она?
– У нее есть имя…
– Какое? Мразь, паскуда, дрянь? Как прикажешь ее величать?
– Не смей, слышишь? Не смей так говорить о моей жене…
– Что? Ты же сказал, ваши отношения закончены?
– Соврал. Иначе ты рассказала бы обо мне на суде. Ты и без того там начудила. Ну кто, кто просил тебя подкидывать Четыркину облигации?
– Хотела спасти Урушадзе. И избавиться от Четыркина. Я тебе в воскресенье не успела рассказать… Отчим выследил меня в прошлую пятницу…
– Что?
– Следовал за мной до этого дома…
– Господи! Глеб Тимофеевич знает про меня?
– Нет, не знает, прочел табличку на двери «Борис Фаворский» и решил, что я приехала на свидание к нему. Теперь принуждает меня ему отдаться, иначе грозит засадить Бориса за совращение.
– Какая тварь! Хорошо, что его арестовали.
– Откуда ты знаешь? – удивилась Нина.
– Прочел в газете, – соврал ее собеседник.
Продолжение...
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев