Предыдущая публикация
Страсти по-деревенски.
Части 1-6
Часть 1.
Утро началось по обыкновению с крика Прохора, петух у бабы Мани был старый, но горлопанистый, да и все уж давно привыкли. В суп не годился, но ходил гоголем среди вверенных ему кур, а потому выдала ему женщина имя, и каждый в деревне знал, о каком Прохоре речь.
- Чтоб тебя, - выругалась Клавдия, которая за всю ночь уснула раз пятнадцать, да столько же и проснулась из-за храпа любимого Борьки. – Да не храпи ты, - ткнула в который раз благоверного в спину, переворачиваясь на другой бок.
Не выспалась, а потому не в духе, внутри что-то колотится, трепещет, только муж спит крепко, выводя рулады горлом.
- Боря, - не выдерживает Клава, резко поворачиваясь и раскачивая мужчину на кровати.
- А? – сонно вздрагивает он. – Чего?
- Вставать пора, - вздыхает жена, смотря на будильник, которому звенеть через полчаса, только всё равно не уснуть.
- Ага, - только сказал Боря, и тут же вновь послышался храп.
И как у него только это выходит? Порой, не доскажет фразу, как слышно, что человек уснул. Борька вообще был чемпионом в этом деле. Если б устраивались конкурсы, почётное первое место всегда было бы его. Он мог спать везде. Сядет в кресло, глядь – спит, а если ляжет, точно спит. И куда в него только этот сон влезал.
- Вставай, - сжав зубы, вновь раскачивала мужа Клавдия. – Всю ночь не давал спать, окаянный, - зевнула широко.
с кровати и босыми ногами прошла до зеркала. Растрёпанные русые волосы, жиденькие, зато натуральные, тонкие губы, зато широкая кость, скрывающаяся за ночной рубахой в мелкий цветочек. Доярка. Не красавица, да только и Борька с брюшком и залысиной.
- Не доярка, а оператор машинного доения, - упёрла руки в бока Клавдия.
Окно было раскрыто, летний воздух ласково трепал белую ажурную занавеску, день зарождался. Где-то вдалеке мычали её подопечные, прошуршала колёсами машина, и Прохор, в третий раз захлопав крыльями, закричал на всю округу.
Деревня была небольшая, домов семьдесят, а потому все как большая дружная семья. Хотя нет, постойте, была одна история, взбудоражившая Климовку. И начиналась она вот так.
- Валь, а Валь, иди чего скажу, - послышался женский голос, и Валентина не сразу рассмотрела Зинаиду: сухопарую пятидесятилетнюю знакомую, жившую в десяти домах от неё.
- Привет, Зин, - заулыбалась Валя, и на лице отражалось раннее весеннее солнце, зацеловав щеки и лоб до веснушек. – Чего случилось-то.
- Случилось, - жевала губы соседка, подзывая рукой ближе. Не кричать же на всю округу, что Федька Валькин к Варьке таскаться надумал.
- Ну, - подошла Валентина.
Сумки оттягивали руки, а купила-то нужное, по мелочи. Хорошо ещё, что огород свой, экологически чистые овощи да зелень выращивают, такого нынче днём с огнём не сыскать. А то заполонили китайцы рынки, пластмассу и помидоры из одного сырья делают.
- Глянь чего скажу, - шептала Зинаида, выдавая интерес горящими глазами.
- Федьку твоего видела час назад.
- Разве ж то новость, - усмехнулась Валентина, отстраняясь. – Я уж думала, плавду чего скажешь.
- У Варьки-вдовы, - сложила руки на груди, победоносно смотря на собеседницу. А вот я тебя как, шах и мат.
Валентина проморгалась и поставила сумки на землю, прикидывая, что сейчас Фёдор должен поле боронить, и могут ли у него быть какие дела с Варварой.
- Я б на твоём месте туда бежала, - нагоняла страстей Зинаида. – Они уж, небось, ко второму акту перешли.
- К какому акту? – не поняла женщина.
- Ну это, - округлила глаза сердобольная информаторша, намекая на интим.
Зашлось сердце у Валентины, да неужто на старость лет бес под ребро? Ну, не такая, конечно, и старость, мужику ещё и пятидесяти нет, только ж раньше за ним подобное не водилось. Семьянин хороший, муж покладистый, даже не пьёт почти, ну так ежели только по праздникам. Отец примерный, вон Сашку каким вырастил, показал, зачем руки надобны да из какого места расти должны, а Маринку вообще на руках носил до совершеннолетия, а тут на тебе.
- Ты беги, - давала план действий Зинаида, - я сумки постерегу, никто не заберёт.
- Домой уж снесу.
- Какое домой?! – удивлённо вскрикнула «подруга», - пока туды-сюды батоны свои носить будешь, они уж закончат! Тебе что важней, булки аль собственный мужик?
- Мужик, - неуверенно сказала Валентина, которая никак в себя не могла прийти.
Что делать, как жить, как людям в глаза смотреть.
- Ну, - прикрикнула Зинаида, и Валя побежала.
Только недалече бежать, в деревне всего пять улиц, да шестая недостроенная. Примчалась и встала как вкопанная, делать-то что не знает. Косынку с шеи сняла, жарко и отчего-то душить стала. Трактора нет, а ну как обманула Зинаида, обозналась. Будь что будет, извинится, если что. Рванула калитку, собака под крыльцом забрехала, да только старая, для проформы голос подала.
Дверь тоже незакрытой оказалась. Откинула тряпку, что от мух дом скрывала, да ступила пару шагов. А пол-то чистый. Вернулась, разулась и обутки в бок поставила, чтоб не мешались. Прислушалась, тишина какая. А что, если хозяйка в огороде спину гнёт, а она гостем незваным, коршуном к ней заявилась. Только ступила дальше, как половица скрипнула.
- Ну иди уж, Федь, чего застыл? – смеётся кто-то из комнаты.
«Ах ты ж такая».
Сузились глаза, сжались зубы да кулак, что силу внутреннюю в себя вбирает.
- Здрасьте, - заходит вальяжно Валентина, пока сердце в груди чечётку выстукивает от страха и злости.
- Ты чего здесь? – Варвара прикрывается серыми от времени простынями.
Когда-то они ж в приданное белыми поступали, а теперь прикипелись к другому белью да телу, и цвет сменили. А кто ж добротное без дыр выбрасывает? Это ж токмо городские дурью маются.
Тело рыхлое, ну это так Валентине кажется, хочется, чтоб соперница похуже была, чтоб не было никакого оправдания мужу. Волосёнки тощие, а глаза страшные с кругами. Хочется такой Вале Варьку видеть, да только коса у ней с руку и длинная, вон как волосы по плечам струятся, глазищи огромные, сейчас даже больше, чем обычно, от страха, видать. И годков на десяток меньше, чем Валентине.
- Мимо проходила, - отвечает потерпевшая. – А у вас, говорят, Федька мой.
- Неееет, - блеет Варька, качая головой, а сама на дверной проём косится.
- Варюш, - слышится мужской голос, да такой игривый, будто они сейчас тут первую брачную ночь устраивать станут.
- Он сам, - шепчет Варвара, не зная, как себя вести.
Первый раз к ней жена на такое действие приходит, а с Федькой, конечно, не первый, но по любви!
Слышится, будто человек пьёт, смачивает пересохшее горло, видать, правда была Зинаида, акт у них новый намечается, то ли третий, то ли второй. Судя по Федьке вообще первый быть должен, он тот ещё любовник.
- Ну-с, - появляется в проёме, облокачиваясь на дверной косяк и игриво смотрит на Варвару в любимых трусах жены. – Продолжим.
Только не понимает, отчего у неё морда такая перекошенная, будто капусты кислой наелась. Валентины не видит, стоит жена чуть позади и глазами орудие мести высматривает. Ещё пара шагов, и падает Федька на подкосившихся ногах.
- Убили! – ахает Варька. – Убили, - голосит на всю округу, не чай, как петух Бабы Маньки.
А Валентина из рук табуретки не выпускает, смотрит на бездыханное тело, что на полу распростёрлось. Вот тебе и за продуктами сходила.
Часть 2.
- Мамочки, - Варька прижала ко рту ладонь, не отводя взгляда от мужчины.
- Да замолчи! - шикнула Валентина, переходя из состояния аффекта в себя саму. Не каждый день мужа табуреткой по голове бьёшь, да и вообще она такое никогда не практиковала.
Она отставила деревянный стул и вытянула голову, пытаясь рассмотреть «убитого».
- Живой? – тронула ногой, высматривая признаки. – Федь, - позвала опять, но мужчина молчал.
- Что теперь будет-то? - схватилась за голову Варька. – Откуда ты только взялась, - бросила колкость в соперницу.
- Да уж двадцать пять лет, как взялась, - отозвалась та, раздумывая, что делать. – Давай звони, - приказала женщине. – И оденься уж, - скривилась, увидев оголившееся бедро.
- В полицию?
Валентина уставилась на неё, прожигая взглядом.
- Милицию, - передразнила. – Фельдшеру нашему звони, Гришке, пусть посмотрит.
Послышался собачий лай, и две женщины переглянулись друг с другом.
- Кого ждёшь? – спросила Валентина.
- Никого, - испуганно отозвалась растрёпанная Варька. – Даже тебя не ждала, а ты вон, припёрлась. Незваный гость, хуже этого, - она вспоминала поговорку, - монгола, в общем.
- Ну иди, - шипела Валентина, наклоняясь к мужу и оттаскивая его с прохода так, чтоб из другой комнаты его видно не было.
- Так я ж голая.
- Ну, оденься, - шептала Валентина, кряхтя под весом. С виду худой, а так просто с места не сдвинуть, вдвоём надо.
- Мам, ты дома? – послышался голос Василия, и Варька обомлела.
- Ему никак видеть вас нельзя, - запричитала, вскакивая с места, и Валентина увидела соперницу целиком.
И чего Федька позарился на такую, у неё ж из женского только волосы. Выпуклостей почти нет.
Накинула Варька халат, перешагнула через Федьку и, выйдя, шторки задвинула, будто двери закрыла.
- А чего не на работе? - поправляла волосы. Нащупала в кармане заколку, убирая ненужную копну под замок, поправила халат.
- Пообедать забежал, - уселся за стол. – Дай поесть.
Варвара покосилась на свою комнату, не зная, как выпроводить родного сына из дома. Нет, сын любимый, только сейчас, ох, как не вовремя.
- Бутерброд сделаю, - нашлась хозяйка.
Движенья быстрые, будто боится опоздать. А из комнаты послышался стон.
- Кто-то в доме? – вскинул брови Василий.
- Да ну, одна, - отмахнулась. – Окно открыла, с улицы, наверное.
Валентина прислушивалась к разговору на кухне, когда Фёдор пришёл в себя. Он замычал, чувствуя боль в затылке, но жена тут же зажала ему рот.
- Тихо, - прошептала, и он удивлённо уставился на неё.
Обвёл взглядом комнату. Нет, всё верно, не их дом, у Варьки он. Пощупал ноги. Так и есть, в трусах, которые Валентина на 23 февраля подарила. Стыдно-то как, надо было другие надеть, уж сильно она эти любила, нехорошо вышло. Голова нещадно болела, будто чем тяжёлым по ней прошлись. Он сел на полу, и Валентина только теперь поняла.
«А почему она вообще тут прячется?»
- Здравствуй, Василий, - появилась на кухне, будто из-под земли выросла.
- Здрасьте, - удивлённо воззрился тот на женщину.
Стоит перед ним будущая тёща, подбоченившись, а у них с Маринкой любовь сильнющая, что зубы сводит. Может, сейчас открыться, мол, любят друг друга, свадьбу играть будут, раз дело такое, и вот она прямо перед ним.
- А вы тут как? – наконец до него доходит, что мать бледная стоит, застыв с котелкой колбасы в руках. Тётя Валя подругой матери никогда не была, да и спрашивал, есть ли гости, отчего темнила?
- Через дверь, - усмехается Валентина. – Новости тебе, Васька, принесла. Важные.
- А вы откуда знаете? – вскакивает парень с места, ошарашенно смотря на женщину. Неужели Маринка матери открылась?
Валентина опешила, не ожидала такой прыти, хотела вывалить новость ему на голову, про мамашку непутёвую, да такое ощущение, что знает всё и без неё.
- Как откуда? – выдохнула Валентина.
Неужели вся деревня в курсе, как Федька сюда наведывается, а ей одной только сегодня добрая соседка глаза открыла? Дай Бог ей здоровьичка.
- Мясо, - хлопает себя по лбу Валентина, вспоминая, что голень куриную из магазина несла, хотела в морозилку бросить, чтоб потом мужу приготовить, на будущее, а его, может, и нет этого будущего.
- Какое мясо? – не поняла Варька, у которой сердце в пятки ушло. Прижала к себе колбасу и глазами хлопает. Попала так попала. И о чём толкует сын, видел Федьку и молчал?
Всё через одно место с этим Федькой, возвращаться надо.
- Ну раз, вы всё знаете, - продолжает Васька. – Быть влюблённым вместе.
Валентина потеряла дар речи. Медленно хлопая глазами, перевела взгляд на Варьку, а потом обратно на сияющего, как медный пятак, Василия.
- Это чего такое? – растерянно пожимает плечами она, не ожидая подобного финала. – Это чего ж получается, у вас вся семейка такая? Ничего святого!
Качает Валентина головой. Нечего здесь делать, пущай сами меж собой разбираются, а ей ещё котлеты крутить. Хотя, шиш теперь Федьке, а не котлеты, обойдётся.
- Да погодите, - останавливает в дверях Васька Валентину. – Вы отчего не согласны?
- Я? – не может поверить в наглость она. – Я чего не согласная? – ищет поддержки в бесстыжих Варькиных глазах, а та сама, не чай Валентина, кумекает чего-то в уме, сама не поймёт ничего.
- Пропадите пропадом, - говорит Валентина, а у самой голос дрожит. Что за молодежь пошла! Наливаются слёзы. Предали, помоями облили, так теперь ещё и радостно ей вопросы задают, чего это она тут несогласная. А чему радовать? У них-то счастье, хотя, неизвестно, кому повезло.
- Забирай, папка тебе новый будет.
- Какой папка, - внезапно улыбка сходит с лица парня.
- Васька, ты иди, на работу опоздаешь, - перебивает мать.
Варвара развернула сына, а сама никак с колбасой не расстанется.
- Уж и обед прошёл, вон времени сколько.
- Погодь, - не даёт он себя выпихнуть из дома. – О чём тёть Валя толкует?
- Голову напекло, - зачем-то врёт Варвара. – На вот, с собой тебе, - вручает котелку парню, и тот машинально берёт.
- Ну как же, - разводит руками Валентина, поясняя. – Влюблённые должны быть вместе, - передразнивает. – Мамка твоя и Федька мой.
Василий переводит удивлённый взгляд на мать, не ослышался ли?
- А ты ж про кого говорил? – понимает Валентина, что парень удивлён.
- Про нас с Маринкой!
- Эвона как! – вскидывает брови Валентина. Да после такого на порог Ваську не пустит, пусть отдувается за грехи родительские.
- Ну иди, с папкой поздоровайся, - усмехается Валентина, кивая на спальню. – А Маринки тебе не видать, мамке спасибо скажи.
- Убью, - рычит Васька, резко откидывая тёмные шторки, скрывающие комнату, продолжая держать колбасу.
Только нет Федьки. Выскочил в окно, как есть, в трусах, на праздник подаренных, и бежит в огород. Васька парень горячий, зашибёт в страстях, а уж Федька с ним потом обязательно поговорит, как всё уляжется.
Часть 3.
- Ну, мам, - рыдала Маринка в ладоши, закрывая заплаканное лицо.
Вернулась домой, а мать ей допрос с пристрастием устроила. Новостей, хоть отбавляй. Во-первых, отец теперь с ними жить не будет, а во-вторых, счастье её свозь пальце утекло, а она ничего и не делала, сразу сказала Ваське, чтоб до свадьбы руки не распускал.
- А мне, думаешь, не тяжело? – утирала нос Валентина одной рукой, вертя другой мясорубку.
Котлеты всё ж делать пришлось. Слёзы выступили на глазах, и Валентина сама не понимала, кто в том замешан: Федька, ирод окаянный, или лук.
Проводила взглядом Ваську тогда, который бросился за новоиспечённым отцом в огород, развязки дожидаться не стала. И так глупо выглядит. Вышла за ворота, косынку на место повязала и пошла домой.
А около сумок её уж не только Зинаида стоит, а полдеревни, будто и не рабочий день, а праздник какой на улице. Ну, кому праздник, а кому похороны семейной жизни.
- Ну чего там? – на правах первой поинтересовалась Зинаида, завидев Валю, и остальные уставились на женщину, чтоб из первых уст всё узнать.
- Там он, - махнула рукой, не желая распространяться в подробностях, и народ покачал головой.
- Чевой сказала? - прислонил руку к уху глухой Семёныч.
- Изменя’т, - крикнула в ухо баба Маня, разворачиваясь и семеня дальше по улице.
- И чего делать будешь? – заглядывала в глаза Зинаида., пока Валентина поднимала ставшие ещё более тяжёлыми сумки, будто не только усталость на плечи навалилась, а вся четверть века, что провела рядом с мужем.
- Котлеты готовить, - бросила через плечо.
- Из мужа? – ахнула Зинаида, которая никогда мужа-то и не имела.
- Из свинины, - ответила, смотря исподлобья на неё Валентина. - Да ну тебя, - покачала головой, направляясь домой. – Нашлась на мою голову.
Конечно, Валентина так не думала. Зинаида ей глаза открыла, а так бы, кто знает, сколько ходить дурой по деревне.
Зинаиде так и не повезло, хотя она говорила, что, наоборот, везение - это не иметь мужика. Жила она в родительском доме одна, неумолимо приближаясь к отметке в пятьдесят. Признаться, Федька её не любил, будто меж ними чёрная кошка пробежала, и она ему той же монетой и отплатила.
- Ну, мам, - не унималась Маринка, когда хлопнула дверь и на пороге, держа картуз, в штанах появился Фёдор.
Маринка, поджав губы, сверлила отца взглядом, а на лице краснел нос, пока у отца темнел синяк под глазом. Видать, Васька всё ж догнал.
- Привет, - поздоровался с домочадцами.
- Виделись, - зыркнула Валентина, вытирая слёзы передником.
Не хватало ещё, чтоб он их на свой счёт принял.
- Котлеты делаешь? – потянул носом воздух мужчина, завязывая разговор, пока жена активно крутила мясо.
- А чего, Варька не накормила? – вскинула брови. – После непотребства-то надо силы восстановить. Колбасой бы угостился, видала целую котёлку.
- Валь, - кивнул он на Маринку.
- А чего? - остановилась женщина, немного удивляясь. – Я тебя обелять не стану. Натворил дел – сам девке объясняй, чего ей с Васькой теперь не по пути.
Фёдор посмотрел на дочку.
- Ты не торопись, молодые ещё, - мягко сказал, ища союзника.
- Замуж выйди, - продолжила мать, - вот тогда в койку к Ваське и прыгай.
- Валь!
- Фёдь! – на его манер прикрикнула она на мужа. – А тебе идёт, - расплылась в улыбке, глядя на фингал. – Надо б симметрию подправить, - прикидывала она, ехидно щурясь. – А вот и симметрия, - кивнула на сына, входящего в дом. Смурной, видать, и до него новости долетели. Тут же полчаса надо, чтоб в округе народ знал, чего случилось.
Вон, к примеру, у Гальки корова отелилась, а у телёнка вместо двух ушей три. Так двадцать минут не прошло, как все друг другу пересказывали, а тут вон какие страсти.
- Чего пришёл? – подошёл к отцу вплотную Сашка. – Бери вещи и проваливай.
Разговор короткий. Хоть и любил Сашка отца, да только мать в обиду давать не собирался. Слышал, как ей кости перемывали, домой шёл, раздумывая, что с отцом делать будет.
- Ты с отцом так не говори! – предупредил Фёдор.
- А не то что?
Что именно не то, Фёдор придумать не успел, потому что послышался голос Семёныча.
- Федькааа, - звал он призывно. – Федька.
- Иди, - кивнула головой Валентина. – Тебя зовут.
- Ну чего? – недовольный Фёдор показался из окна.
- Инструмент отдай, - прищурился дед.
- Какой инструмент?
- Помнишь, в прошлом году топор брал. – Верни.
- Семёныч, какой топор? - не понимал Фёдор, у которого и без топора жизнь рушилась.
Красивая Варька, молодая, ну не прям совсем, уже висит кой-чего, но ещё ничего. Любовь взыграла. Он же на неё ещё при живом муже засматривался, а потом, как траур сошёл, разговорились. Слово за слово, на чай позвала с намёками, оголодала, а из мужиков холостых в деревне только дед Семёныч, да и тому 75 исполнилось. Вон всей деревней в прошлом году отмечали.
Раз сходил, и так душа запела, как помолодел, а вот на третий Валентина прознала, и кто сказал, вроде не видели. Говорят, Бог любит Троицу, погорел на этой троице Фёдор, и чего, прикажете, делать?
- Хороший топор, - не унимается дед. – А чевой у тебя с Варварой?
- За топором пришёл, ага, - посмотрел на него Фёдор. – Сплетни собираешь?
- Собирает баба клубнику, - отмахнулся дед, - а я спрашиваю. Хороша? Могёт? – прищурился.
Расплылся в улыбке Фёдор, вспоминая о чём-то, только потом улыбку с лица стёр.
- Иди уже!
- Чевой? – переспросил.
- Иди отсюда, - крикнул в ухо Фёдор.
- А топор? – гнул своё Семёныч. – Вон как выгонит Валька, у кого спрашивать?
- Да не мели, - махнул рукой Фёдор.
- Я на Вальку поставил, если чего. И Гришка, и Клава, и Людка, - перечислял он. - А на тебя только Борька. И тот из солидарности.
С некоторых пор повадились в деревне ставки делать. Привёз такую забаву в Климовку фельдшер и предложил как-то Егору-трактористу. Посмеялись, поставили пятьдесят рублей, а Егор, возьми, да и выиграй. Рассказал остальным, так и повелось. Людку, продавщицу в единственном продовольственном и хозяйственном по совместительству, главной следить поставили, всё равно в магазине каждый хоть раз в день да был, завела тетрадку, вторую, в первой людские долги числились, и записывала желающих.
А как про Федьку все узнали, вопрос был один: выгонит Валентина его из дома или нет.
- Я вам покажу, - разозлился Фёдор, прячась в доме.
- В общем, так, - появился на пороге кухни вновь. – Я остаюсь, - сказал голосом, не требующим возражений, только глазки продолжали бегать.
- Котлетку положить? – нежно спросила Валентина, и дети с удивлением уставились на неё.
- Две, - расплылся он в улыбке муж, думая, что буря прошла.
- Три, - схватила полотенце Валентина, замахиваясь на благоверного. – Да я же тебе, вот, - ругалась, опуская полотенце, куда придётся, - котлету ему. Ишь, - шлёпала мокрой тканью. – Две.
Фёдор бросился спасаться в комнату, но Валентина летела следом.
- Собирай вещи, - не унималась, молотя по нему полотенцем. – И проваливай, - закричала так, что даже Семёныч, пытавшийся залезть на выступ дома, чтоб получше всё расслышать, поворачиваясь на звуки рабочим ухом, расплылся в улыбке. Развернулся и побежал в Людке за выигрышем, правда, небольшим. Жаль, что больше солидарных не было, кроме Борьки.
- Ну Валь!
- Уходи лучше, - сказал Сашка.
- Куда?
- Это уж сам решай.
Собрал вещи Фёдор, вышел за ворота и пошёл неторопливо в нужном направлении. Толкнул калитку и предстал перед удивлённой женщиной.
- Ну вот, - немного смущался Фёдор, стоя напротив с одной небольшой сумкой.
- Чего вот? – не поняла Варвара, упершись взглядом в чёрно-красное приданное.
- Жить к тебе пришёл.
Часть 4.
Варька, конечно, дар речи потеряла, а потом они жить стали. Ну не выгонять же мужика из дома, тем более из-за неё тоже пострадал.
- Вась, ты только не ругайся, - вошла Варька, заглядывая в глаза сыну. – Дядь Федя с нами поживёт. Ничего?
Василий глаза выпятил да для порядка по столу кулаком стукнул.
- Люблю его, ты пойми, - ласково сказала мать.
- А отца?
- И его люблю, - заверила. – Но не век же мне одной куковать. Ты ж уже большой, - гладила по плечу, - понимать должен. Вон Маринка какая красавица, - льстила, - хорошая невеста.
- Думаешь?
- Уверена. Я не против такой. А Валентина сама из дома Фёдора выгнала, тут уж я не виновата.
Спустя два дня Зинаида с нетерпением ждала, когда соседка пойдёт мимо. Даже не думала, что Валентина настолько мстительная. А с виду – обычная баба.
- Валь, а Валь, иди чего скажу, - машет ей.
«Дежавю какое-то, - подумала Валентина. Стоит она напротив Зинкиного дома, как ещё недавно стояла, и опять с двумя сумками.
- Зин, у меня только один муж был, не надо больше ничего рассказывать.
- Да не про то, - махнула рукой, и Валентина всё же подошла.
- Глянь чего скажу, - шептала Зинаида, выдавая интерес горящими глазами. - Ты это? – улыбается.
- Я, - соглашается Валентина, не понимая, что происходит. – У тебя со зрением плохо?
- Да причём тут зрение? – машет рукой Зинаида. – Я про забор.
Бросила вдаль взгляд Валентина, отсюда её забора не видно, только что с ним не так. Стоит себе который год, как построились, только колор иногда меняют, это так по-модному цвет называется, Маринка сказала.
- А чего с забором? – не понимает Валентина.
- Ну, ты расписала? - не сползает улыбка с лица соседки.
Только новость прилетела, как говорится, с пылу с жару, что у Варьки на заборе слово из шести букв начертили. Да там не буквы, а буквища. Они ж все на работу упёрлись, а словечко-то вон на солнышке блестит, переливается. Ходят люди и в кулак посмеиваются, пока хозяйка ничем не замазала.
- Хорошо расписала, - треплет женщину по плечу Зинаида, и вспоминает Валентина, что и впрямь у них на заборе рисунки есть.
- Так это не я, - наконец доходит до неё. - А Колька.
В прошлом месяце, когда краску обновляли, соседский мальчишка им какие-то цветы нарисовал сбоку и фигулинки. Вышло хорошо, Федька ему ещё конфет отсыпал. Вспомнила про мужа, и сразу погрустнела.
- Какой Колька? – не поняла Зинаида. – Мужик у тебя что ли другой? – округлила глаза.
- Ага, старый кончился, нового достала. Они ж у меня про запас в подвале сидят, - съязвила Валентина. – Тебе только мужики и мерещатся, - поставила на землю сумки, перехватывая поудобнее. – Пойду я, Зин.
- Так Колька какой? – не унималась женщина.
- Капустин, - начинала выходить из себя Валя.
- Маленький что ли?
- Ну. Сосед.
Зинаида на секунду зависла, приходя в себя.
- И ты такое доверила ребёнку?
- Так он сам попросил, - пожала плечами Валентина.
- Чему только в школе учат, прости Господи, - перекрестилась она.
– Ему ещё Федька конфет дал.
- Федька? – дальше глаза Зинаиды расшириться не могли, но широко таращились из глазниц.
- Ему тоже понравилось, - зачем-то сказала Валентина. – И родителям Колькиным.
- Мать моя женщина, - качала головой Зинаида.
- Тебе тоже что ли на заборе нарисовать? – предложила Валентина.
- А мне-то за что? – ахнула Зинаида, прижимая руки к груди.
- Я могу Кольку попросить, красиво смотреться будет, - окинула Валентина взглядом забор.
- Да уж нет, спасибо, - выплюнула последние слова Зинаида, зло посмотрев на женщину, - тоже мне, - и скрылась во дворе, хлопнув калиткой так, что Валентина вздрогнула.
- Странная какая. То подойди, - направилась она к своему дому, - то скажи. Совсем ополоумела.
Маринка была дома, она убрала комнаты, помыла посуду и даже приготовила ужин. На столе стояла вазочка с полевыми цветами, которые так любила мать, и стол был сервирован тарелками и стаканами.
- А чего за праздник? – разбирала Валентина покупки?
- Ничего, - как-то пожала девушка плечами, бросив взгляд на часы. – Как на работе?
- Устала, - села на табурет Валентина, насчитывая три тарелки.
А недавно ещё четыре стояло, опять Федька в мысли лезет. Встряхнула Валентина головой, прогоняя его образ, и пошла руки мыть. Нечасто дочь подобные банкеты устраивала, видать, решила мать порадовать. Оно и правильно, не всё ж о себе детям думать.
- Мам, - снова позвала Маринка, когда Валентина уселась за стол. – С забором ты переборщила!
- Да что вы с ума посходили с этим забором, - опешила Валентина. – Тебе ж самой нравилось!
- Мне? – ужаснулась дочка. – Я, конечно, тётю Варю не оправдываю, но, кажется, это перебор.
- Причём тут Варька вообще?
Разговор поворачивал не в то русло, и в голове всплыла сцена с Фёдором и Варькой. Маринка покачала головой, осуждая мать.
- Зачем ты написала ей слово на заборе?
Валентина быстро заморгала глазами, укладывая информацию в голове и, кажется, что-то начала понимать.
- Какое слово? – ей было интересно узнать все подробности. Так вот, видать, о чём Зинаида толковала, а она ей….
Валентина захохотала, утирая выступившие слёзы рукой, и никак не могла остановиться.
- Мам, ты чего?
- Да так, - пыталась успокоиться. – Анекдот вспомнила. Так что за слово?
- Сама знаешь!
- Спасибо, что о матери такого мнения, только к Варькиному забору теперь на версту не подойду, находилась уж.
- Не ты? – удивилась дочка. – А кто ж?
- А мне почём знать? Так какое слово?
Маринка густо покраснела.
- Мам, - потупила она глаза, - я такие вещи не говорю.
- Ага, - кивнула мать. – Вы и не такое говорите. Слово какое?
Маринка набрала воздуха в лёгкие, но передумала.
- Не могу, - покачала головой.
- Не может она, - передразнила мать. - А буква какая первая?
- Ш, - нашлась Маринка.
- Ясно, - кивнула мать, но потом задумалась. – Пять букв?
- Шесть.
Валентина развернула пятерню и, проговаривая губами, загибала пальцы. Выходило пять.
- Точно на «Ш»?
- Мам, - стеснялась Маринка. – Точно.
- И заканчивается на «А».
- На «А», - кивала Маринка.
- Ну тогда пять букв! – не выдержала Валентина.
- Шесть, - настаивала дочь.
- А вторая какая?
В окно кто-то застучал, и Маринка бросилась в комнату, будто ждала кого-то. Тенью проскользнула мимо на улицу, пока мать не видела, а Валентина, уставшая за день, никак не могла вспомнить слово, потому что в голове крутилось только одно.
- Кх-кх, - вырвал её из задумчивости мужской голос, и Валентина, сидевшая спиной к выходу, с удивлением обернулась.
Перед ней, широко раздвинув губы, стоял Василий с большим букетом цветов. Длина у стеблей была разная, видно драл не глядя, а кое-где Валентина увидела земельные комья. Улыбка больше походила на оскал, словно он хотел продемонстрировать женщине наличие всех зубов, что ж, дыр не было, все на месте, только Валентину это никак не впечатлило.
- Добрый вечер, - галантно поздоровался он, входя на кухню, - это вам, - протянул презент, но «тёща» не шелохнулась.
Жених подготовился. Белые носки, выглаженные брюки, рубашка.
- По обмену? – вскинула она брови, прикидывая, что этот франт намеревается жить в её доме. Ну не к «молодым» же, вон у Варьки жизнь только начинается.
- По какому обмену?
- Ну Федька к вам, ты к нам.
- Нет, - затряс головой, понимая, что нужного эффекта достигнуть не удалось, а за спиной маячила Маринка, заметно нервничая.
- Чего пришёл? – задала вопрос мать, зная ответ.
- Жениться хочу, - выпалил, и лицо из придурковатого, наконец, приняло нормальный вид.
Немного рыжий, но не страшный, простоват, а вон как дочка к нему льнёт, работает, не дома сиднем сидит. И опять Валентина вспомнила свою молодость и молодого Федьку, и тут же захотелось выгнать парня.
- Так тарелка не для Сашки? – догадалась Валентина, и Маринка быстро кивнула. – И ужин не для матери, - вздохнула она. – Ясно.
Как-то грустно стало. Федька там новую любовь крутит, Маринка себе замуж выходить придумала, одна Валентина расстроенная и никому не нужная.
- Валька, Валька, - колотил кто-то по подоконнику, выходящему на улицу. – Дома?
Валентина нехотя встала, направляясь на зов.
- Чевой? – вылезла, передразнивая гостя и смотря на Семёныча сверху вниз. – Ты мне так весь подоконник отобьёшь. - Его только не хватало, никого не хотелось видеть, просто поесть и лечь спать.
- Чевой, - повторил он, и на лице проступал испуг. - Там Федьку твоего убивают.
Часть 5.
- Земля пухом, - ответила Валентина, намереваясь скрыться в доме. Ну кто, скажите, может Федьку убивать, когда Васька тут, свататься пришёл.
- Валька! – загорлопанил дед. – Отставить! Жена ты или нет?
- Ты адрес в навигаторе смени, нечего больше сюды шастать.
- Убьют, - всплеснул руками дед.
- И правильно сделают.
Валентине даже разбираться не хотелось: кто убьёт, за что. Ей вообще казалось, что всё нарочно придумали, чтоб проверить её. Вот вам, шиш. Не побежит никуда.
- Чего случилось? – послышался голос из-за спины, и Валентина недовольно цокнула языком.
- Иди, жених, сама разберусь.
- Кто там у тебя? – заинтересовался дед. – А?
- Да вот Васька, - растягивая слова, произнесла Валентина. – Так что некому друга твоего убивать.
- Васька! – на этот раз призывал Семёныч парня. – Там хахаль мамки твоей Федьку лупит по чём зря.
- Какой хахаль? – в один голос спросили Валентина и Васька.
- Ооооот такой, - развёл руки в стороны дед. – Знаешь, какие кулачищи!
- Да хватит тебе заливать, - прикрикнула Валентина. – Иди отсюда!
- Вот те крест, - осенил себя знамением информатор. – Не вру, провалиться на этом месте.
Семёныч был какой-то слишком возбуждённый, грудь вздымалась, изо рта летела слюна.
- Васька, беги, - умолял парня.
- Вась, - положила руку на плечо Маринка. – Пожалуйста.
Послушала, и самой отца жалко стало, хоть и дел натворил, да всё ж свой, сколько лет вместе.
И Васька побежал. А за ним и Маринка.
- Да что б вас, - выругалась Валентина, выбегая на крыльцо, да так в тапках и побежала, чтоб время не тратить.
Вышла Зинаида из двора, травы кроликам нарвать, смотрит, бежит Васька, как оглашенный.
- Здрасьте, - поздоровался, не останавливаясь.
- Здрасьте, - отозвалась Зинка. Выпрямилась и вслед парню смотрит.
- Здрасьте, тёть Зин, - помахала на ходу Маринка, чем ещё больше удивила, только задать вопрос девчонке она не успела, только пятки сверкают.
Сделала несколько шагов, чтоб всю дорогу видеть, а то из-за деревьев плохой обзор. Валька на неё бежит, ну как бежит, быстро идёт. Хотела спросить у неё, только обиду вспомнила, ещё и пары часов не прошло, не выветрилась. Зыркнула только и отвернулась.
- Привет, Зинок, - дед семенил следом, и женщина слышала, как тот сипло дышит.
- Семёныч, - позвала, махая рукой.
- Чавой? – переспросил, не расслышав.
- Иди сюда, - говорит чуть громче.
- Времени нет, - отнекивается и бежит, и откуда только прыть в старике взялась.
Видит Зинка, не собирается останавливаться, вот и выскочила она на дорогу и пристроилась рядом. И бегут они, будто эстафета у них.
- Чё случилось-то? – дышит тяжело Зинка.
- Федьку, - делает несколько вдохов, - убивают.
- Кто? – ужасается Зинка, а у самой интерес в глазах горит.
- Да кто, - перехватывает дыхание, - знает, - хыыыыы, хыыыыыы. – Мужик, - хыыыыыыыы, - какой-то.
- Делааааа, - протягивает Зинка, качая головой. – Ой, - внезапно останавливается, понимая, что калитку не закрыла, а там куры ходят, разбегутся ещё.
Встала и смотрит, как остальные бегут. До дома Варьку уж рукой подать, обернулась, домой вернуться надо, кто потом будет кур ловить? В первый раз пожалела, что одна живёт, что некому присмотреть за хозяйством. Хоть бы мужик какой-нибудь завалящий был.
- Ты зайди потом, расскажешь, - кричит вдогонку Семёнычу.
- Чавой? – оборачивается тот, не расслышав.
- Не чавой, - злится Зинка, возвращаясь назад и ругая себя, что действо такое пропустит.
Валентина видела, как скрылся Васька за воротами, а за ним дочь. Яркие красные буквы на чёрном заборе привлекли внимание, и она принялась складывать их в слово из шести букв.
- Ах, вон какое, - закивала согласно, понимая, что всё-таки шесть букв, и услышала, как верещит Маринка.
Сердце упало в пятки. Да что ж такое там происходит? Мимо пробежал Семёныч. Ворвалась во двор вслед за ним.
Сидит на крыльце Варька в знакомом халате, за голову схватилась, Маринка куда-то смотрит, руки к лицу прижала. Перевела взгляд Валентина, в высоких цветах Васька копошится, будто тянет кого-то.
- Пусти, - кричит чей-то голос, - зашибу.
Силён Васька, удалось-таки вырвать мужика из цветов, и упали они вместе на зелёную траву, что двор ковром устилала.
- Да пусти, - вырывается мужик.
Крутит Валентина головой, пытается его рассмотреть, как из кустов ещё кто-то выползает, на ноги поднимается, и понимает Валентина, что это Федька в её любимых трусах.
- Успели, - хватается за сердце дед, обмахиваясь фуражкой. – Варька, - кричит хозяйке, - воды что ли дай, - дышит тяжело, только улыбается.
Поднимает заплаканные глаза Варвара, брови домиком сложила. Сама не знает, как всё так произошло. Васька мужичка скрутил и держит, а тот извивается под ним, орёт благим матом, видно, что пьяный.
- Этот что ли с ручищами? – кивает на щуплого Валентина.
- Ну, - отзывается Семёныч. – Гля какие! Варькааа.
Уходит Варька в дом, возвращаясь с кружкой воды, дед выпил залпом, губы утёр, а Валентина стоит и чувствует себя дuрой во второй раз. И чего послушалась старого и прибежала. Опять слухи по деревне поползут.
- А ну пойдём, - грозно Маринке говорит сразу, чтоб не артачилась. – Нечего нам тут делать.
Глаза у девчонки испуганно бегают, не хочет жениха в неизвестности оставлять, но к матери подходит.
- Давай хоть поймём, кто это, - шепчет на ухо, - а то страшно мне с ним Васю оставлять.
Подошёл Фёдор, кровь с носа утёр, размахнулся и ударил ногой в живот неизвестного. Тот завыл.
- Убью! – заревел.
- Не шутит, - грустно кивает Варька, наконец, голос подав. – С этого не убудет.
И дёрнуло её познакомиться с Сергеем через интернет. Написал, красивые слова говорил.
«Привет красавица. Как дила?»
Скучно было Варьке, потому и ответила, слово за слово – разговорились.
«Ты такая красифая я таю», - писал Сергей. – «Жыть ни магу так увидить хачу».
Написание Варьку не смущало, в конце концов ему с ней не экзамен по русскому сдавать, ну есть пара ошибок, с кем не бывает. А потом узнала, что он в исправительном учреждении, и ей бы испугаться и удалить его из телефона и своей жизни, только хотелось по утрам какой-то нежности, и по вечерам хотелось. А как Фёдор появился, решила Сергея из жизни вычеркнуть, хоть он обещался приехать. Как-то оговорилась, что в Климовке живёт, только ж разве думала, что он, как выйдет, первым делом к любимой поедет в любви признаваться.
Адрес быстро нашёл, Варьку все знали, в деревне не только адрес, но и зарплаты все знали, у кого какая, только ждало Серёгу разочарование.
- К Варьке? – вскинула брови Людка, надувая большой розовый пузырь. Ярко-красные губы, накрашенные чуть больше настоящих, чтоб казаться пообъёмнее, вторили цветом длинным бусам, скрывающимся в приличном декольте, что на мгновение Серёга забыл вообще, к кому он приехал.
- К ней, - кивнул, сглотнув и жалея, что освещение в небольшом тёмном магазинчике не достаточное для рассматривания прелестей. Он даже встал на цыпочки, чтобы оценить Люську целиком, но хлопнувший пузырь над ухом вернул его в реальность.
- А ты ей кем доводишься? – любопытствовала продавщица.
Серёга на секунду задумался, стоит ли настолько привлекательной даме открывать свои истинные намерения, а что, если с Варварой не сложится, всегда есть шанс продолжить с кем-то ещё. Например, с обладательницей такой красоты.
Люська при росте в 170 см была весом в 90. Пару не имела, последний сожитель уехал на заработки да так и не вернулся. А она хотела раз и навсегда. На её фоне Серёга смотрелся щупло и неказисто, а потому, расправив плечи, всё же сказал.
- Жених, - и облокотился на прилавок, играя бровями.
- Плохие новости, жених, - жевала Люська жвачку, окидывая взглядом мужчину. Плюгавый, конечно, но для чего Варьке два. Фёдора бы она с удовольствием к рукам прибрала, а этот с первого взгляда не особо на душу лёг. Но кто знает, может, человек хороший. С двумя ж точно не останется, кто-то отбор не пройдёт, потому надо быть начеку.
- Занята Варька.
- Так я подожду, - не сдавался тот.
Люська усмехнулась, отрываясь от прилавка и качая головой.
- Лет десять подожди, может, освободится.
- Как? – вытаращил глаза на продавщицу Серёга. – Десятка? – он прикинул в уме, что ж такого Варвара могла натворить. – А по какой статье? – решил уточнить.
- По любви, - холодно ответила Люська, глядя ему прямо в глаза.
- Убила? – поинтересовался он уже шёпотом.
- Бог с тобой, - махнула Люська, - пока нет.
- А чего ж тогда?
- Ой, - покачала головой женщина, осуждая его недогадливость, - с Федькой живёт. Так что опоздал.
- С каким Федькой, - оторопел Серёга, который настроился уже на то, что Варька в тюрьме.
- Понятно с каким, с Валькиным, - давала информацию продавщица. – У нас больше Федек и нет. А тебя как звать?
- Серёга.
- Людмила.
- И прям там живёт? – не мог уняться мужчина. – Ах, она, - и сказал то самое слово, которое Валентина на заборе прочитала, а перед этим половина деревни.
Часть 6.
Выскочил Серёга и пошёл домой к Варьке, только не было никого, не застал. Вернулся в магазин.
- Люсиль, краска есть? – решил устроить месть, чтоб все в округе знали. Не дождалась, обещала. Ну как обещала, Серёга был уверен, что у них любовь сильная, и так поступить!
- Кинула, - макал он кисточку в красную краску, выводя букву, и чуть ли не в первый раз написав слово без ошибок. Оглядев работу, бросил улики тут же, и отправился запивать горе.
- Люсиль, - вновь появился на пороге. – Беленькая есть?
- Есть, - кивнула головой на задние полки, не поворачиваясь. – Меняю только на деньги, - предупредила.
- Обижаешь, - достал купюру, протягивая продавщице. – Сдачи не надо.
- Давно ко мне гусары не забегали, - не стала она настаивать, быстро оценивая зелёную бумажку на подлинность и ставя на её место бутылку. – На вот, - положила рядом три жвачки, - комплимент от заведения.
Он схватил купленное, крышка хрустнула от первого открытия.
- Стоп! – перебила она его, собирающего запрокинуть голову. – У меня тут не пивнушка. На улицу иди, - показала наманикюренным пальцем на дверь.
Серёга сделал два шага к выходу, вернулся и сгрёб жвачки, отправив их в карман.
- Я загляну ещё, Люсиль.
- Не сомневаюсь.
Быстро прикончив жидкость, потому что у Серёги были определённые способности в этой области и гены, доставшиеся от отца. Кому-то от отца достаются глаза, волосы, а Серёге любовь к алкоголю и старый ватник. Правда, отца он никогда не видел, и всё было со слов матери.
Отправился Серёга обратно к Варваре разбираться до конца. Молодецкой удалью запасся, что на дне бутылки лежала.
Варвара возвращалась с работы с Фёдором и, подходя к дому, широко открыла глаза от удивления и покраснела, метнув на сожителя взгляд.
Фёдор тоже был обескуражен, но в душе порадовался. Не потому, что Варька такая, а потому что Валентине на него не всё равно. Видать, передумала, решила вернуть, правда, способ выбрала странный. У Варьки было неплохо, но тянуло домой, будто из пионерского лагеря. Задумавшись об этом, Фёдор не заметил, как пропустил улыбку на своём лице и тут же получил по спине.
- Иди закрашивай! – зашипела Варька, первой убегая в дом, и Фёдор поспешил следом. – Стыдоба-то какая, - причитала она.
Переодевшись в халат, бросилась в сарай за краской. Только вся имеющаяся засохла.
- Чтоб тебя, - выругалась Варька, смотря на банки, которые пора было выкинуть. Надо было сбегать к Люське, но тут она услышала странные крики.
- Варькааа, где твой жених? – появился из ниоткуда Серёга. Глаза покраснели, язык гуляет по губам, и Варвара сразу и не поняла, кто это.
Видела, как дёрнул дверь в дом, куда Фёдор ушёл переодеваться, стоит и не знает, что делать. Слышится внутри какой-то звон, резко открывается дверь, ударяясь о стену, и на крыльцо выбегает испуганный Фёдор без штанов в одной майке, за которым бежит незнакомец.
- Сюда иди, - орёт он, успевая схватить Фёдора за одежду, и вдвоём катятся по траве.
Нравится Серёге молотить кого-то, ох, как соскучился за всё время, кулаки так и чесались, а тут по делу накажет. Смотрит Варька на драку, схватила полено, только не знает, кого огреть, то один сверху, то другой. Выскочила на улицу, а там Семёныч.
- Федьку убивают, - кричит деду. – Иди мужиков каких найди.
- Чавой?
- Федьку бьют, - заверещала так, что дед глаза округлил.
- Чего ж орёшь, - посетовал. – Это кто тебе такую красоту нарисовал? – спросил, на забор указывая.
Посмотрела на него Варька зло, и за калиткой скрылась, а дед тоже убежал, сразу к Валентине направился, сердце женское топить.
- Федь, - зовёт Варвара, - это родственник твой? – а сама подойти боится.
- Упаси Бог от таких родственников, - кряхтит сожитель.
- Ты чего ж меня не дождалась? – мутузит Серёга Федьку, сидя на нём сверху, а сам на Варвару взгляд бросил.
Хороша, интересно, чего там под халатом прячет. Оголодал после семи лет мужчина.
- Чего он городит, Варька? - спрашивает Фёдор, силясь опрокинусь мужика.
- А я почём знаю, - села Варвара на крыльцо, устала, пусть сами разбираются, что к чему. То от Васьки Фёдор убегал, теперь какой-то сумасшедший нарисовался.
- Серёга я, Грамота, - взяла обида хахаля, и Варька вылупила на него глаза, пытаясь прийти в себя.
Вспомнила сразу все переписки и поняла, что не так его себе представляла, а фотографию он и не прислал.
- А ты как тут? – спросила ошалело.
- К тебе приехал.
- Варька, чего он такое говорит? – не мог прийти в себя Фёдор.
- Только не в…., - закричала Варвара, смотря, как на клумбу падают дерущиеся, - цветы, - грустно добавила, усаживаясь на крыльце.
Вбежавший Васька оторвал Серёгу от Фёдора и скрутил на траве.
- Да лежи уже, - ткнул в спину, и Серёга присмирел. – Это кто? – посмотрел Васька на мать.
- Да так, - махнула рукой. – Знакомый.
Валентина усмехнулась и на мужа бывшего смотрит. «Получил?» - читалось в её глазах. – «Не с одним тобой шашни водит».
- Чего за знакомый? – не мог прийти в себя Фёдор, который за короткую совместную жизнь с Варькой уже два раза по морде схлопотал.
- Ну, - Варька не знала с какой стороны зайти, прикидывая, как описать их знакомство. – По переписке, в общем.
- Оденься, - не выдержала Валентина, смотря на просторные синие в горох трусы мужа, и цокнула языком.
Фёдор поправил майку, натянув посильнее, будто она могла спасти положение, и отправился в дом.
- Всё, всё, - сказала Серёга Ваське, - пусти, не сбегу.
- Конечно, не сбежишь, - резко дёрнул его с земли парень. – тебе ещё забор красить.
Хотел сказать что-то поперёк Серёга, да посмотрел в большие чистые глаза Васьки, такие же большие, как кулаки, и промолчал.
- Идём, - потащила Маринку Валентина. – Жениху твоему нынче не до сватовства, у них тут ремонтные работы намечаются.
Маринка бросила взгляд на парня и поплелась вслед за матерью.
- Краска есть? – спросил Васька у Варвары.
- В магазин сходить надо, - ответила как-то грустно, будто достали её все по горло.
- Ну так иди, - прикрикнул сын, который сейчас не тут, а в гостях должен перед тёщей растекаться.
- Я? – удивилась Варька.
- Ну а кто? Не дед же?
- Чавой?
- Ой, - махнула на него Варька. – Вечно тут отирается.
- Я всё слышу! – обиделся он.
Фёдор вышел в домашней одежде на крыльцо, по-хозяйски уперев руки в бока и осматривая погром.
- М-даааа, - протянул и потрогал скулу, которая болела.
- Сходи к Люське, - обернулась Варька. – Краски купи.
Оглядел себя Фёдор.
- Переодеться надо, куда ж в таком виде, - тычет в вытянувшиеся коленки.
- Франт, - усмехнулась Варька, которой до жути хотелось, чтоб всё это закончилось. – Как по огородам в трусах бегать, ничего. Иди уже!
Заявился Фёдор к Люське, а она уже замок вешает.
- Ну выручи! – попросил.
- Федь, давай завтра.
- Меня Варька с потрохами съест, ты ж знаешь, что у неё на заборе?
- Да уже в соседней деревне знают, - усмехнулась. – Баба Настя сегодня к дочке поехала, будет о чём рассказать.
- Ну Люсь, - подошёл ближе Федька, поигрывая бровями.
- Ой ли, - покачала головой, улыбаясь. – Ты мне глазки не строй, у меня забор новый.
Открыла всё ж.
- Чёрная есть?
- Нет, - рассматривает шесть банок Люська. – Завоза давно не было. – Три красных, зелёная, жёлтая и розовая.
- Что за цвета такие? – удивился Федька.
- Так, - встала Люська в полный рост. – Выметайся, у меня тут не строительный магазин.
- Ладно-ладно, - нервничал Федька. – Не подождешь, сбегаю спрошу, какую брать?
- Не торопись, кофею попей, - издевалась Люська. – Ничего, все уж прочитали, - теснила его к выходу.
- Давай зелёную, - решился Федька, - и жёлтую, - зачем-то добавил.
- Прекрасный выбор, - напутствовала Люська, - убирая деньги в кассу, что на груди покоилась, тут завсегда надёжней.
Следующая публикация
Комментарии 4