Предыдущая публикация
Мой друг – майор Потапов из Томари
Борис Аксюзов
Глава четвертая.Полёт в поисках незнаемого.
Это необычайное приключение случилось со мной, когда я уже был женат и жил с женой Лилией Яковлевной и сыном Тимуром в квартире с телефоном и недействующим унитазом в доме под номером 30 по улице Карла Маркса в городе Красногорске, что на Сахалине.
Потапов тоже женился на Томке, и у них родилась дочь Лена.
Наступили долгожданные каникулы, я собирал отряд для похода в Приморье и одновременно исполнял обязанности директора, который ушел в отпуск. А что такое ВРИО директора школы в начале лета? Это жалкая ничтожная личность, которая ходит по всяким СМУ, РСУ, ЖКХ и прочим конторам, умоляя их как можно скорее начать ремонт. Завхоз от этой рабской зависимости устранился, так как у него на сей день другие заботы: освободить от мебели все помещения школы, за исключением кабинета директора, ибо школьный сейф – вещь неприкосновенная.. (Поэтому не удивляйтесь тому, что кабинет Исаева был самой замызганной комнатой в школе).
К этой тяжелой работе были привлечены технички, сторожа и даже водитель школьного ГАЗ-51, несмотря на то, что он официально числится преподавателем труда. Я попросил своих туристов тоже принять участие в переноске тяжелых парт во двор, и они согласились.
И вот вся эта компания ринулась к школьному стадиону, когда над ним вдруг завис ревущий вертолет, прилетевший неведомо откуда. Естественно, я тоже поплелся в хвосте удивленных и был поражен, когда из кабины спрыгнул на землю ни кто иной, как майор МВД Потапов.
Он сразу заметил меня среди встречающих, схватил меня за руку и потащил к вертолету, крича:
- Летишь со мной понятым, вернемся через два часа!
- Куда летим-то?! – заорал я, стараясь перекричать рёв мотора.
- Потом расскажу!
Когда мы добежали до вертолёта, случилось то, чего я никак не ожидал: Коля подхватил меня под мышки и легко забросил в пассажирский отсек. С одной стороны, мне было это приятно: никто из многочисленных зрителей не смог увидеть, как я неуклюже взбираюсь в вертолёт, трап на который нам не удосужились подать, а, с другой, я стыдился, что со мной обошлись, как с малым ребёнком.
Мы с Колей плюхнулись на жесткие сиденья, он грохнул кулаком по стенке кабины пилота, крикнул, как Гагарин: «Поехали!», и мы тут же взлетели, держа курс на юг.
Город промелькнул внизу мгновенно, показались избы села Парусного, и над ним мы резко свернули в сторону тайги.
Коля достал из кармана блокнот и карандаш и через пару минут передал его мне:
- Прочитай!
И я прочёл следующее: «Летим искать в тайге плантации опиумного мака. Если увидишь внизу красную полянку, сразу стучи меня по голове».
Что такое опиум я тогда знал только по цитате из произведения Ильфа и Петрова : «Религия – опиум для народа», и не представлял себе, как его используют в быту. Несмотря на то, что я был человеком с высшим образованием. Просто в то время пристрастие к этому зелью было ограниченным, и сведения о нём до меня еще не дошли.
Поэтому я не понимал, зачем милиции надо искать в тайге плантации какого-то мака, и что мы делать с ним, когда найдем. Составлять из цветов букеты и продавать их на рынке?
Но, несмотря на полное непонимание ситуации, мне хочется первым обнаружить красную полянку, а вижу я только, как поётся в песне, «зеленое море тайги».
И тут вдруг толчком изнутри открывается кабина пилота, и тот большим пальцем левой руки показывает вниз и что-то кричит. Из-за рёва моторов мы, естественно, ничего не слышим, но по движению его губ я догадываюсь:
- Я нашёл её!
Мы вскакиваем со скамеек, становимся за его спиной и видим почти прямо под нами две красные поляны.
Пилот клацает тумблером на щитке, придвигает ко рту микрофон, и в салоне раздаётся его громкий голос:
- Я буду искать место для посадки, а вы садитесь на места в хвосте салона и пристегнитесь. Посадка может оказаться жёсткой.
Мы выполняем его приказание, и я со страхом думаю об этой жесткой посадке, хотя и не знаю, что это такое. Смотрю на Потапова, но он, как всегда, спокоен и невозмутим.
Приземляемся мы прямо посреди маковой поляны, пилот глушит двигатель, выходит в салон и с улыбкой говорит Коле:
- Я же говорил вам, товарищ майор, что мы найдём эту пакость.
Почему он обозвал эти прекрасные цветы пакостью, мне тоже непонятно, и, когда мы спрыгиваем вниз, я назло ему срываю огромный мак и нюхаю его, изображая на своем лице непомерное восхищение ароматом этой самой «пакости», хотя цветок совсем без запаха.
Но этот, по моему мнению, великолепный жест остался никем не замеченным, пилот и Коля достали из багажного отсека две косы и принялись уничтожать эту красоту с жестокостью вандалов. Скосив первую поляну, они без передыха перешли на вторую, и только расправившись и с ней, присели перекурить на порожке жалкой фанзы, стоявшей на краю под сенью огромной сосны. Я сел рядом и тоже закурил, ожидая, что сейчас Коля объяснит мне, наконец, к чему это всё: неожиданный прилет в Красногорск, полет над тайгой в поисках каких-то маков, скашивание, как выразился пилот, этой «пакости» и фанза, построенная из щитов фанеры с выгоревшей надписью «Да здравствует XXIII съезд КПСС!».
Но Коля молчал, как и тайга, умеющая хранить свои тайны. Потом пилот пошел к своей машине, что бы проверить, как он сказал, её «организм» перед полетом, а Коля зашел в фанзу, чтобы сделать привычный ему обыск, в целях найти улики преступления. Но ничего криминального он там не нашел. На земляном полу – старый матрас без простыни, на нём лишь ватное одеяло и подушка. В углу ящик из-под папирос «Беломор», внутри него – сухари, вяленная горбуша и три пачки чая. Ничего подозрительного…
Но Колю не проведешь. Неуловимым движением руки он вдруг выхватывает что-то с незаметной полочки над дверью и, мимолетно взглянув на свою находку, показывает её мне:
- А вот и прямая улика преступления.
На его раскрытой ладони я вижу какой-то шар бурого цвета размером с теннисный мячик.
- Это и есть та самая дурь, которая ежедневно уносит тысячи человеческих жизней, а производителям и сбытчиком её светит солидный срок.
- Да объясни мне всё толком! – не выдержав, ору я. – Я ничего не соображаю после того, как ты запихнул меня в этот дурацкий вертолет и молчишь, как рыба.
- А пошто кричать-то? – переходит Коля на псковский говорок. – Я сейчас расскажу тебе всё, ибо ты как понятой будешь обязан подписать протокол о моей находке.
Мы выходим из фанзы, он легким толчком могучего плеча валит её на землю, а потом садится на фанеру и достает из кармана пачку сигарет. И только выдохнув дым после первой затяжки, продолжает:
- Недавно в наше отделение стали поступать сигналы, что на территории района выращивается опиумный мак, недозрелые коробочки которого являются сырьем для производства опия, то есть, очень сильного наркотика. Спрос на это снадобье у нас на острове пока что невелик, но цена зашкаливает за все допустимые границы. Например, вот этот комок опиума, - он снова показывает мне тёмно-коричневый шар, лежащий у него на ладони, - это моя зарплата за год. Моду на это зелье привезли нам моряки, которые ходят в загранплавание. Там, как мы выражаемся, «за бугром», число наркоманов превысило миллионы и продолжает неумолимо расти. И вот для того, чтобы эта беда не пришла и в наш дом, мы сегодня с тобой и полетели над тайгой искать эти чёртовы поляны.
- Но всё-таки я не понял, для чего этот, как ты его назвал, наркотик
- Я могу тебе на практике показать, для чего, да боюсь, что ты тогда до конца своей жизни останешься наркоманом. Надо отщипнуть малюсенький кусочек этой дури, положить его себе под язык, и тогда ты почувствуешь блаженство, какого не испытывал никогда. Правда, блаженство это скоро кончается, и начинаются муки, гораздо страшнее, чем похмелье после долгой пьянки. Поэтому потребляют наркотики, в основном, русские, самый выносливый народ в мире, а производят корейцы, которые способны выращивать всё и везде. Мне один моряк из Холмска рассказал такой анекдот: пришел в бухту Тикси, что за Полярным кругом, их пароход с картошкой, и он, якобы, спросил местного аборигена: «А что, у вас своей картошки нету?» - «Не растёт она у нас, однако», - ответил ему абориген. – «Так выходит, что у вас и своих корейцев нет?» - удивился холмский мореход.
- А что бы сделал, если бы хозяин этой плантации вышел сейчас из тайги с поднятыми руками?
- Я бы засунул весь комок этой дури ему в глотку, и посмотрел, что с ним будет. А в протоколе написал бы, что он хотел проглотить его сам, дабы уничтожить улики.
- Но я бы такой протокол не подписал. Поступать так с человеком слишком жестоко.
Расстались мы с ним на этот раз как-то не по-хорошему. Видимо, он посчитал, что я несправедливо назвал его жестоким человеком, а я жалел, что он не дал мне попробовать этой самой дури, принимая меня за слабака.
Следующая публикация
Комментарии 7
безвозмездно, то есть бесплатно )
Я узнала впервые о маке, как о наркотике на Украине , в начале 70-ых. Там на рынке продавали совершенно открыто семена, которые использовали не только в кулинарии.