Предыдущая публикация
Информация может быть недостоверной. Подробнее...
#Чунский_район_газеты_книги_архивы #деревня_Выдрино
«По чунским порогам» – самая издаваемая книга Сергея Сартакова. Давнее приключение самого автора, вылившееся в увлекательное путешествие двух старшеклассников – Миши и Серёжи, отправившихся на лодке в далекое плаванье от Нижнеудинска до Енисейска, вот уже 70 лет продолжает звать читателей любить и изучать родной край, в котором так много неизведанного, неоткрытого и есть где испробовать свои силы, смекалку и выносливость. Так как в книге можно встретить упоминания о поселениях Чунского района, я решила выложить здесь небольшой отрывок из книги с описанием людей, природы и событий.
ПО ЧУНСКИМ ПОРОГАМ
"...зашумел новый порог -"Ашимор". Его верхний залавок похож был на конус, обращенный острием вниз по течению... Десять-пятнадцать мнут - и шум "Ашимора" затих. Впереди открылась сияющая под солнцем гладь реки. Опять к реке придвинулись горы, поросшие душистой пихтой, елью, сосной.... Кружит голову вкусный запах черной смородины. Здесь ее непроходимые заросли.
Поздно вечером к нам подъехал в лодке председатель Выдринского сельсовета, возвращавшийся из служебной поездки домой. Промокший, озябший, он долго сидел у костра, поварачиваясь к огню то одним, то другим боком. Пар клубами поднимался от его мокрой одежды. Он рассказал нам, что ездил проверять подготовку школ к началу занятий и что в деревнях Выдринского сельсовета давно уже нет ни одного неграмотного. Попутно от наговорил нам много интересного о географии здешних мест. Во-первых, мы узнали, что Балтурина носит имя Ондриной, Тахтомай - Филькиной, Неванка - Мохначей и Выдрина - Савиной, - по именам живших там когда-то эвенков, родоначальников этих сел. Во-вторых, узнали, что Выдрина стоит на левом берегу, а не на правом, как было обозначено в наших путевых картах. И, в-третьих, что речка Модышева никогда не сливалась с Джюкталью и впадает в Чуну не выше Выдриной, а в двух километрах ниже ее.
Хотя это и не наше собственное открытие, но радостно: сколько ошиьок можно будет исправить на карте Сибири! Здорово! Не зря мы приплыли...
Мы покинули свою двухдневную стоянку и скоро оказались в Березовой.
На берегу стояла группа людей, видимо, поджидая нас. Удивленные таким вниманием, мы подчалили к берегу, вышли из лодки и обменялись приветствиями:
— Что это вас так много, товарищи, собралось?
— Да так — сено прибрали, воскресенье сегодня. А тут нам из Выдриной передали, что вы едете.
— Кто передал-то?
— Да вот мальчонка от председателя в лодке приплыл. Мы и вышли встречать, посмотреть на вас. У нас ведь проезжие редко бывают.
А потом, слово за словом — и беседа затянулась до глубоких сумерек.
Мимо нас проходили молодые колхозницы с ведрами, полными душистого парного молока. Они его несли на колхозный сепаратор — в «молоканку». Нам захотелось посмотреть ее.
— А ходите, ходите, побачьте, — с украинским выговором, улыбаясь, пригласила одна из колхозниц, — побачьте, яко гарно у нашем колгоспи обзаведение.
В «молоканке» прохладно. Беленые стены. Чисто с дресвой вымытый пол. Брызжет снопами огня большая лампа-молния. В углу жужжит сепаратор. Взбивая пушистую пену в ведре, широкой струей стекает из кривой трубки обезжиренное молоко — «обрат». Из другой трубки, чуть повыше, закручиваясь штопором, сбегают желтоватые сливки.
За дощатой переборкой гулко плещется жидкость в бочонке. Это из сливок сразу же сбивают масло.
Из полуприкрытой двери высовывается румяное девичье лицо и тотчас же в смущении прячется обратно.
— Между прочим, лучшая доярка, про нее и в области знают, в газете портрет напечатали. Думаем, и в союзном масштабе в грязь лицом не ударит, — объясняет нам председатель колхоза и манит девушку пальцем: — Варя, подь-ка сюда.
Но девушки уже нет как нет.
— Робеет, — смеется председатель, — незнакомых увидела. Она еще отродясь никуда из Березовой не выезжала. Собираемся ее на совещание в Иркутск послать. Пусть посмотрит на большой город. Самая скромница на селе. А вот нынче голыми руками теленка у волков отбила. Приотстал бычок от стада — а время было к вечеру, — волчица с двумя волчатами и давай его крутить. Рвать не рвет, а по кустам гоняет, должно, щенят своих обучать вздумала. Варя и случись тут, с вениками из лесу шла. Как закричит на волчицу да вениками замашет и — прямо к ней. И что бы вы думали? На что волк — зверь азартный, а тут сробела волчица, в кусты, к реке — и… след простыл. Щенята тоже за ней ходу. Молодчага эта Варя, право, молодчага.
Когда мы вышли на улицу, над головами пестрело звездное небо. Таежной тропинкой протянулся Млечный Путь. Из-под яра тянуло свежим холодком воды, за рекой убедительно-настойчиво гукал филин-мохнач.
Глубокой ночью мы пристали к высокому берегу, поросшему вековым бором, и, не разгружая лодки, улеглись прямо в кустах у реки.
Всю ночь нас беспокоил сильный грибной запах, доносившийся из лесу. Проснувшись на рассвете, Миша решительно заявил:
— Больше не могу. Хочу грибов.
И мы отправились в бор. С первых же шагов нам стали попадаться молоденькие обабочки, а дальше, в глубь бора, — белые грибы. Да, настоящие белые грибы, боровики, толстоногие, коренастые, те самые, о которых в детской сказочке говорится: «Царь лесной, боровик…» И растут они здесь в таком невиданном изобилии, что мы очень быстро набрали целое ведро.
Рыба у нас вышла вся, и мы думаем добраться до речки Дешимы.
Поставить там сети и, кстати, хорошенько просушиться, так как от постоянной сырости у нас начали плесневеть продукты и даже запасное белье. День обещает быть хорошим, и мы плывем, распевая песни.
По обеим сторонам теперь непрерывной цепью тянутся зеленые и стройные горы, местами стоят, как сложенные из тесаных камней, утесы. Луга встречаются очень редко, глухомань такая же, как на волоке Неванка — Выдрина.
...
Дешима. Справа — весь в ярких цветах лужок с островком березника посередине, слева раскудлатился бор. У самой реки — густые тальники, а дальше вздыбился горбатый хребет. Черный пихтач, ельник. Вода в Чуне высокая, и течение Дешимы в устье «подперто», она стоит неподвижно. В бору белых грибов больше, чем в тальниках комаров. Денек выдался на славу, яркий, солнечный, и мы разбросали по всему берегу свой провиант и багаж для просушки.
Вечером, поставив в Дешиме сети, я взял ружье и бесцельно пошел вдоль берега. Вдруг, прямо в лесу, закрякала утка. Что за диво? Я пошел на голос. Бор раздвинулся, в глубокой лощине блеснула вода. Лесное озеро! Пиками торчат камыши, лохмотьями плавает зеленая тина и широкими кругами на воде отмечено то место, где сидела утка. По берегу озера рос такой густой таволожник, что, несмотря на все предосторожности, кусты под ногами трещали, заглушая даже голос кряквы. Утка улетела. Я остановился на холме, разглядывая озеро. Оно казалось очень длинным, уходило в глубь бора и там терялось в чаще. Я стоял неподвижно, но треск — более легкий — продолжался. Трещало озеро… Опять загадка! Оказалось, что густыми черными косяками вдоль берега, шевеля тростники, гуляли огромные караси. Была пора их вечерней кормежки, и караси щипали траву, щелкая, как гуси. Вот бы здесь порыбачить! А на реке за ночь в сети нам почти ничего не попало. Один набитый печенкой налим. Все дело испортила вода, резко упавшая в Чуне. От этого в Дешиме образовалось течение, оно натянуло сети и прижало их ко дну. Вот тебе и Дешима! Ну, что же? Надо плыть вперед, на штурм очередных — обозначенных на карте — петропавловских порогов..."
Сартаков С. По Чунским порогам / Сергей Сартаков. - М. : "Советская Россия", 1963. - С. 81-86.
Следующая публикация
Комментарии 14