История есть продукт человеческой деятельности и слагается из источников, фиксирующих для потомков человеческие судьбы. Поэтому нам так важно попытаться понять, почувствовать то, что чувствовал автор исторического источника в момент его создания. В 1943 г. Илья Эренбург писал: Война сложна, темна и густа, как непроходимый лес. Она не похожа на ее описания, она и проще, и сложнее. Ее чувствуют, но не всегда понимают ее участники. Ее понимают, но не чувствуют позднейшие исследователи [Публицистика периода Великой Отечественной войны и первых послевоенных лет.– М., 1985. – С. 230.]. Задача историков – научиться не только «понимать», но и «чувствовать» войну. Субъективность источника, во-первых, является отражением объективного процесса его создания и последующего бытования; во-вторых, она имеет самостоятельную ценность для освещения определенных тем, связанных с вопросами исторической психологии, которая признает, что в исследованиях нуждается феномен самой человеческой субъективности.
Особое значение приобретают источники личного происхождения, освещающие психологию личности «изнутри». Спектр историко-психологических проблем войны целесообразно рассматривать на индивидуально-личностном уровне их участников. Чем же была война для простого солдата? Как воспринималась война «из окопа», глазами непосредственных участников боевых действий, рядовых солдат со свойственными им особенностями психологии и представления о военной действительности? В описании фактов проявляются индивидуальные качества автора, его мировоззрение и политические взгляды, индивидуальная форма отражения действительности автором документа, спектр его переживаний. То есть процесс запоминания связан прежде всего с эмоциональным восприятием событий. «Солдатский дневник» как он есть во мне, только через собственные ощущения.
В этом смысле особо выделяются источники периода Великой Отечественной войны, и не только потому, что своеобразие исторических условий, в которых они создавались, наложило отпечаток как на форму, так и на содержание этих документов (это закономерное явление, поскольку любой исторический источник – носитель социальной информации, продукт своего времени), но и потому, что влияние событий Великой Отечественной войны определило целый исторический период в развитии духовной атмосферы советского общества, необычайно сильно отразилось в индивидуальном и массовом сознании всего населения нашей страны, а источники личного происхождения, как самый интимный и потому отличающийся высокой степенью психологической достоверности вид документов, наиболее ярко воплотили в себе черты этого сознания во всей его многогранности, сложности и противоречивости. В действующей Советской армии, «на передовой», запрещалось ведение подобного рода записей. Люди, без страха поднимавшиеся в атаку на врага, среди своих боялись «сболтнуть лишнее».
Вот как этот факт отмечается в воспоминаниях поэта-фронтовика Давида Самойлова: «Вести дневник или записывать что-либо для памяти на войне не полагалось. Информбюро постоянно цитировало дневники немецких солдат и офицеров. Я не помню публикаций наших солдатских и офицерских дневников. Даже генеральских не помню. Есть журналистские дневники – Симонова и Полевого, но это другое дело. Солдат практически и не мог вести постоянные записи. Это внушило бы подозрения, да и при очередной бесцеремонной проверке вещмешка старшина приказал бы изничтожить тетрадку или записную книжку, поскольку они не входили в список необходимого и достаточного солдатского скарба [Самойлов Д. Люди одного варианта. Из военных записок // Аврора. – 1990. № 1. – С. 68.].
Однако вопреки всем уставным запретам, записи такого рода все же велись и до нас дошли некоторые дневники, созданные на передовой и в партизанских отрядах. Авторами большинства опубликованных дневников являются фронтовые корреспонденты, писатели, поэты. Основная же масса этих документов хранится в семьях фронтовиков или в музейных фондах. Написанные «для себя», они отличаются большей свободой и раскованностью суждений, чем даже письма, которые обычно предназначались для прочтения узким кругом людей, разумеется, с поправкой на военную цензуру. Но и в дневниках, как в любом другом документе, сохраняется элемент самоцензуры. В этом проявляется важность данного источника для изучения внутреннего мира и сознания человека «своего времени».
Фронтовой дневник как исторический источник крайне ценен и информативен для современного исследователя. Дневников, дошедших до нас из среды действующей армии, очень мало вследствие многих причин. Текущие записи военного времени трудно было сохранить. Часто эти записи ограничивались краткими строчками «для себя, на память» в блокнотах или тетрадях. Если говорить о «полновесных» дневниках, то жесткие правила цензуры и идеологического контроля в условиях войны отрицали в принципе ведение их рядовым составом. У офицеров была такая возможность поскольку они обладали широтой кругозора, информированностью, склонностью к аналитической рефлексии и, немаловажно, достаточным уровнем грамотности. Однако многочисленные запреты ведения дневников «на местах» объяснялись тем, что в них могла содержаться информация, являвшаяся военной тайной. Тем большую ценность представляет это живое свидетельство истории.
Личный дневник в условиях передовой велся нерегулярно, в перерывах между боями, повышенной мобильности автора и непредсказуемости будущего. Вместе с тем дневниковые записи, сделанные в период войны, обладают уникальными свойствами. Его дневниковые записи, сведения и размышления сугубо личного характера. В них главное – реакция 19
-летнего паренька, пытающегося зафиксировать то, что тогда представлялось интересным и стоящим для обращения в будущем к периоду фронтовой жизни.
Во второй половине 1980-е гг. в ходе поисково-исследовательской работы по созданию Книги памяти Северо-Енисейского района и Музея СШ №2. нам удалось найти и скопировать Комплекс сохранившихся документов участника войны. В его составе был фронтовой дневник простого солдата, хранившийся в семье близких родственников. (Фронтовой дневник в составе комплекса других личных документов младшего сержанта Ахтамова Аркадия Федоровича были нами выявлены и скопированы в 1989 году в семье младшего брата Ахтамова Роберта Федоровича, проживавшего в пос. Северо-Енисейском Красноярского края).
Автор фронтового дневника младший сержант Ахтамов Аркадий Федорович родился в 1924 году в пос. Тея Северо-Енисейского района Красноярского края. Наряду с личным дневником, родственники, проживающие ныне в пгт. Северо-Енисейский, хранят и ряд других документов военного периода и происхождения. Они могут быть представлены в качестве комплекса источников для изучения повседневности Великой Отечественной войны, сознания и стереотипов поведения человека на войне. Источники достаточно информативны и позволяет проследить боевой путь солдата.
В сохранившемся военном билете А.Ф. Ахтамова есть запись: «В РККА с 22 августа 1942 года». Будучи курсантом ускоренных курсов офицеров, так и не став офицером, в феврале 1943 г. в составе всего училища был направлен в 133-ю стрелковую дивизию Западного фронта. Также из личных документов узнаем, что в марте 1943 г. стал кандидатом в члены ВКП(б). Участвуя в боях за Ярцево, 3 сентября 1943 г. был ранен сквозным пулевым ранением в грудь. Находившийся в кармане гимнастерки партбилет был пробит пулей так, что сохранилось только начало номера и окончание фамилии. Факт ранения и лечения в госпитале подтверждаются письмом сослуживца Аркадия. Он писал: «Дорогая мамаша Ахтамова. Прошу Вас сообщить мне, где сейчас Аркадий. Я, Гейхман Д.А., вместе с ним воевал и крепко дружил. Мы не оставляли друг друга в трудную минуту. Аркадия ранило пулей в грудь, я его перевязал и доставил в госпиталь. Он должен быть жив! В этот же день меня тоже ранило... Я буду искать его по воинским частям – мы вместе спали, ели и сражались».
По излечению солдат-пехотинец стал сапе¬ром 91-го Отдельного понтонно-минного батальона и вскоре был вторично ранен в голову. Об этом свидетельствует справка эвакогоспиталя № 016: «Младший сержант Ахтамов А.Ф. 13.12.43 г. получил проникающее огнестрельное ранение теменной области... Из глубины мозга удалены костные осколки... На рентгенограмме костный дефект 3 × 4 см..». После излечения в госпитале сержант Ахтамов был комиссован и вернулся домой в пос. Северо-Енисейский (Соврудник) Красноярского края.
Следующий документ комплекса источников, – письмо с фронта от однополчанина: «Здравствуй, дорогой друг Аркаша, а я уже думал, что ты погиб. Но тебе крепко повезло. Меня третий раз «навернуло». Сейчас учусь, а потом опять ползать, но уже «со звездочками». Получил недавно «За отвагу». Твой друг Владимир».
По возвращению из госпиталя в пос. Тея он получил инвалидность и судя по документу о награждении медалью «За победу над Германией» работает здесь участковым комендантом. Старожилы рассказывали нам, что в месте ранения в голову у Аркадия отсутствовала черепная кость размером с полтинник. Ранение затянулось в виде «блестящей пленки тонкой кожи синеватого цвета без волосяного покрова, которое постоянно колебалось как мембрана в такт дыхания или речи». Прожил Аркадий после войны недолго; умер в 1948 году в возрасте 24-и лет и похоронен на поселковом кладбище. Могила и надгробная «пирамида» с пятиконечной красной звездой и фотографией на овальном диске сохраняются и поныне.
Фронтовой дневник воина как основной документ данного комплекса относится к периоду с 21 октября 1943 г. по 5 февраля 1944 г. Записи дневника выполнены на светлой глянцевой синевато-зеленого оттенка выцветшей от времени бумаге, на оборотной стороне канцелярской сшивки резаной писчей бумаги довоенного времени с бухгалтерскими расчетами. Сохранившиеся записи выполнены так называемым химическим карандашом.
Почерк А.Ф. Ахтамова аккуратный, мелкий, убористый, легко читается. Автор, судя по записям, начитанный, грамотный, образованный человек, пишет без грамматических и орфографических ошибок. Ввиду уникальности по представленным нами параметрам фронтового дневника солдата-сапера, мы сочли необходимым представить данный исторический документ без купюр и ввести его в научный источниковедческий оборот.
«21 октября 1943 г. Забежал в госпиталь, взял вещи, простился со своим другом Мих. Смоленцевым и побежал на станцию, т. к. все уже ушли туда. В 4 часа выехали со ст. Пески, а в 7 утра были в Москве. По Москве проехали в метро, сходили в баню и легли спать.
22 октября. До обеда перебирали картошку на распредпункте. После обеда приехал приемщик. Направляемся в батальон выздоравливающих. Шли 4 км пешком. Там встретил 2 ребят из госпиталя, выписанных раньше. Расположились в клубе. Ночью один со стороны стал у нас отбирать соломенную подстилку. Пришлось принять меры.
23 октября. Встали в 6 часов. Сходил на комиссию, получил назначение в часть. Завтракали поздно. Обед и ужин тоже затянули. Построились на улице, пошли к столовой. Сели за столы, а чашек нет. Кое-как достали одну на двоих.
25 октября. Днем вызвали в особый отдел. Обещали вытребовать кандидатскую карточку, которая осталась в госпитале. После обеда прибыл «покупатель», едем в 91-й ОПМБ (отдельный понтонно-минный батальон). Получили продуктов на 5 дней. Вечером пошли на станцию.
31 октября. Все эти ночи вижу нелепые сны. Спал плохо. Перед ужином познакомился с одной девушкой по имени Галя. Она живет в Москве и временно работает на уборке.
1 ноября 1943 г. Сидим без хлеба; картошка тоже выходит. На наше счастье после обеда опять стали разгружать картошку. Пополнили запасы. Пошел к Гале, но она уехала на станцию и только завтра приедет.
3 ноября. После подъема была проверка. Командир роты был не в духе. После обеда подали паровоз, поехали ближе к фронту. Остановились в гор. Малоярославец. Здесь продал рубаху за булку хлеба. Выехали дальше.
6 ноября. Ехали очень быстро, но часа в 2 ночи остановились. На станции пусто, после боев все разбито. Достать ничего нельзя. Утром была лекция о 26-й годовщине Октябрьской революции. «Ур-ра» вышло не дружно, потому что все замерзли и думали скорее попасть в вагоны. Вечером ходили к девчатам, что живут неподалеку. Живут плохо, девушки все в лаптях.
7 ноября. Сегодня праздник, но встречать его нечем, даже хлеба нет. Вечером пошли вчетвером в деревню. Достали кадушку соленых грибов, картошки. Пришли, а нас лейтенант чуть на «губу» не посадил.
13 ноября. Прибыли в свой батальон, на место назначения. Расположились в одной землянке оба взвода 40 человек. Тесно. Негде повернуться.
19 ноября. Утром встали. Лейтенант немного покричал на нас. Перед обедом писал списки. После обеда вызвал нач. штаба и назначил командиром 3-го отделения 2-го взвода. Поехали на автомашине ремонтировать дороги.
22 ноября. Ночью отдыхал. Первый раз за много-много дней спал раздевшись. С утра опять уехали на ремонт дороги.
23 ноября. После завтрака было построение. Комроты объявил благодарность мне и еще некоторым товарищам за хорошую работу. Работали до вечера.
5 декабря. Ремонтировали мост в 1,5 км от передовой. Фрицы все время обстреливали из минометов и из «ванюш». Один снаряд разорвался неподалеку от нас, мы шли вдвоем по дороге, но никого не задел. Погода была хорошая. Только пообедали, как появились немецкие бомбардировщики, 12 штук. Стали делать заход не на нас, а рядом в 1 км. Что там было, не знаю. Раздались оглушительные взрывы. Через час бомбили в 0,5 км от нас. Наши зенитчики стали их бить. Первый самолет загорелся и упал на нашей стороне. Второй
дотянул до своих, но тоже упал и подорвался на своих бомбах. Третий загорелся, но сумел быстро потушить пламя и сел на своей стороне. Четвертого бомбардировщика встретили два наших «ястребка». Через несколько минут фашист загорелся и стал падать. Один летчик только выпрыгнул.
10 декабря. Опять задание – минировать передний край обороны. Выехали часов в 6 вечера. С наступлением темноты начали минировать. Работали всю ночь. Фрицы стреляли редко.
11 декабря. Часа в 4 утра подорвались на своей противотанковой мине Чесноков и Карпухин. Их сразу вынесли и, положив на автомашину, увезли в медсанбат. Начало светать, поехали в свое расположение. Днем отдыхали. В 5 часов вечера выехали на работу.
12 декабря. Фрицы днем заметили наши мины и всю ночь не давали покоя. Строчили из пулеметов и автоматов все время. Всю ночь бил по нам и один миномет. Ночью ранило в ноги двух бойцов моего отделения. Машины не было. Пришлось везти на санках, километра 4.
16 декабря. Долго не писал. Не мог. Со мной произошла большая неприятность.
13 декабря. Мы опять работали на минировании. Немец не давал покоя. Несколько раз уходили, но опять приказ идти. В первом часу ночи я вел свою линию мин дальше. Но получилась задержка – мы потеряли одну линию мин из 4 и долго ее искали. Потом решили вести 3 линии. Только я поднял шнур, чтобы его переместить на 2-й ряд, как немцы дали очереди из пулеметов и автоматов. Меня словно кто оглушил. В глазах потемнело, искры полетели, и я упал. Кричать было нельзя, так как подведешь товарищей. Я потихоньку охнул. Меня услышал боец моего отделения и спросил, что со мной. Я сказал, что ранен. Тогда он стал мне помогать, чтобы уползти с бугра. Только спустились в лощину, как подъехали с санками и повезли к автомашине. Помню еще, как поднимали на машину, а как ехал – не помню, был без сознания. Очнулся на операционном столе. Шла подготовка к операции. Сделали замораживание и стали долбить череп. Сначала было еще терпимо, но под конец стал просить, чтобы скорее кончили, т.к. боль была нестерпимой. Закончили операцию, перевязали и поместили в палату. Лежу в полевом госпитале, неподалеку от деревни Ляди. Лежу уже четвертый день. Надоело, но эвакуации все нет. Послал письмо домой и Надежде Волковой.
22 декабря. Капитан медсанбата, который делал операцию, ходил узнавать насчет машин, но не обещают. Днем продолжаю читать «Педагогическую поэму».
27 декабря. После завтрака неожиданно прилетело 2 самолета. Меня быстро положили на носилки, одели и потащили на улицу. На санях повезли на аэродром. Положили в правое кресло. Летели минут сорок. Было тепло, даже душно. Во время полета испортилась погода. Сели наугад и как раз попали на аэродром в самом дальнем его конце. Подрулили к старту. Второй самолет так и не прилетел. Ждали и не дождавшись уехали в Смоленск. Подвезли к госпиталю. Два санитара стали вытаскивать из машины. Один показался знакомым. Разглядел – Карпухин, который в первую ночь подорвался на мине.
31 декабря 1943 г. Санитарного поезда нет. Скоро не обещают. Обед был поздно. До ужина рассказывали истории. Легли в 9 часов после ужина. Но долго не спалось. Ведь завтра начинается новый год. Что он мне сулит?
1 января 1944 г. Завтрак был часов в 11 ввиду того, что медсестры всю ночь гуляли. Обед был в 6 часов вечера. Дали по 50 г вина, но нам, раненным в голову, не дали ни капли.
2 января. После завтрака раздали номера вагонов. Мой – десятый. Обед выдали сухим пайком. Только пообедали – пришли машины. Сел на первую и первым попал в вагон.
5 января. Ночью ехали быстро, останавливались редко. После обеда въехали в Москву. С Белорусского вокзала на машинах повезли в госпиталь, который находился на ул. Ямская-Тверская (5). Помыли и положили в 3-е отделение. Читал книгу «Суворов».
8 января. В 11 часов вызвали на пункцию. Взяли жидкость из позвоночника. Сначала было не больно, но после обеда сильно заболела спина. Вечером кино не было. В 11 часов в первый раз видел, как салютовала Москва. Наши войска освободили Кировоград.
12 января. Весь день продолжаются сильные головные боли. Написал письмо Лизе, хотел написать домой, но нет больше бумаги. После ужина – концерт, а после концерта – кино. Несмотря на головную боль решил сходить, посмотреть. Концерт кое-как просмотрел и часть кино, но потом ушел – больше не мог. Кое-как добрался до палаты. Только лег – вырвало.
5 февраля. До обеда был врачебный обход нашей палаты. Кажется, назначен на комиссию. Это я заключил потому, что врачи между собой о чем-то переговорили и записали себе в тетрадь. Вечером был доклад о Сталинградской битве и кино «Сталинград».
(Ссылка на: Андюсев Б.Е. Фронтовой дневник младшего сержанта Аркадия Федоровича Ахтамова в составе комплекса источников по изучению повседневности войны // Красноярский край – фронту / С. С. Аксельрод, Б. Е. Андюсев, Н. В. Барсукова [и др.] ; под общ. ред. Губернатора Красноярского края А. В. Усса. – Красноярск : Сиб. федер. ун-т, 2020. – С. 518 – 523.)
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Комментарии 2
к словам писателя Эренбурга: «(Войну) чувствуют, но не всегда понимают ее участники. Ее понимают, но не
чувствуют позднейшие исследователи».. Но именно в таких «мелочах» лучше понимается человек, поступки. Мораль и совесть, случайность и судьба, ощущение войны изнутри глазами бойца.. «Расположились в клубе. Ночью один со стороны стал у нас отбирать соломенную подстилку. Пришлось принять меры (Приняли меры –видимо слегка «отмутузили беспредельщика»); .. в гор. Малоярославец. Здесь продал рубаху за булку хлеба (образно о голоде в войну…). ; «6 ноября, 26-я годовщина Революции, - «Ур-ра» вышло не дружно, потому что все замерзли и думали скорее попасть в вагоны».; прифронтовая деревня, -- «… Живут плохо, девушки все в лаптях (для сибиряка Аркадия лапти первый признак нищеты..).; «7 ноября. Сегодня праздник, но встречать его нечем, даже хлеба нет» (Советскому парню конечно обидно…); «..в одной землянке оба взвода 40 человек.Тесно». (а говор...ЕщёСделал небольшую выписку эпизодов из дневника. Это
к словам писателя Эренбурга: «(Войну) чувствуют, но не всегда понимают ее участники. Ее понимают, но не
чувствуют позднейшие исследователи».. Но именно в таких «мелочах» лучше понимается человек, поступки. Мораль и совесть, случайность и судьба, ощущение войны изнутри глазами бойца.. «Расположились в клубе. Ночью один со стороны стал у нас отбирать соломенную подстилку. Пришлось принять меры (Приняли меры –видимо слегка «отмутузили беспредельщика»); .. в гор. Малоярославец. Здесь продал рубаху за булку хлеба (образно о голоде в войну…). ; «6 ноября, 26-я годовщина Революции, - «Ур-ра» вышло не дружно, потому что все замерзли и думали скорее попасть в вагоны».; прифронтовая деревня, -- «… Живут плохо, девушки все в лаптях (для сибиряка Аркадия лапти первый признак нищеты..).; «7 ноября. Сегодня праздник, но встречать его нечем, даже хлеба нет» (Советскому парню конечно обидно…); «..в одной землянке оба взвода 40 человек.Тесно». (а говорят сейчас, «тесно жить семье «в однушке»); «.. Первый раз за много-много дней спал раздевшись (прошло с госпиталя, с 21 октября по 22
ноября..); «Часа в 4 утра подорвались НА СВОЕЙ противотанковой мине Чесноков и Карпухин..»; «Ночью ранило в ноги двух бойцов. Машины не было. Пришлось везти на санках, километра 4.». (ЧЕТЫРЕ километра везти взрослого человека на санках !); (О своем тяжелом ранении в голову..какими словами!) – «Со мной произошла большая неприятность».; «… словно кто оглушил. В глазах потемнело, искры полетели, и я упал. Кричать было нельзя, так как подведешь товарищей». (не подвести товарищей!!) ; (об операции под местным наркозом..) «Сделали замораживание и стали долбить череп. боль была нестерпимой..»; Какие книги читал будучи раненным .. – «Педагогическую поэму» «Суворов»..; о везении и судьбе «.. 2 самолета.. Положили в правое кресло. .. Сели НАУГАД и как раз попали на аэродром… Второй самолет так и не прилетел». (Первому
самолету повезло, второй -Был сбит? Разбился? Раненные погибли?); Без комментариев. Проза жизни. «1 января 1944 г. Завтрак был часов в 11 ввиду того, что медсестры всю ночь гуляли. Обед был в 6 часов вечера. Дали по 50 г вина, но нам, раненным в голову, не дали ни капли». ; Связь с нашими
днями. Город Кировоград, ныне Краповницкий на Украине. «8 января (1944 г.) В 11 часов в первый раз видел, как салютовала Москва. Наши войска освободили Кировоград».