Нет ничего тайного…
Подошел срок службы голема СССР, созданного раввинами в декабре 1923 года и рассчитанного на 69 лет использования — после 70 лет службы голем становится агрессивен к своему хозяину (создается же он для того, чтобы прикрывать все преступления племени Содомы). Потому и провалился, заранее обреченный, путч по его реанимации — ГКЧП. Началось расследование. Понятно, в такой нештатной ситуации в качестве одного из экспертов в нем участвует случайный человек — не принадлежащий к кремлевской элите — руководящему слою партработников. Им оказывается Латышев А.Г., только что закончивший партийную школу человек, ни сном, ни духом не подозревающий о том, как на самом деле устроена страна, в которой он родился и вырос исключительно на той пропаганде, которая ему столько лет промывала мозги. Вот как он описывает этот момент своей биографии:
«Его Величество Случай, госпожа Удача — не знаю, как точнее определить те возможности доступа к никогда не публиковавшимся трудам В.И. Ленина, которые открылись передо мной в середине сентября 1991 года после утверждения “членом временной депутатской комиссии парламентского расследования причин и обстоятельств государственного переворота в СССР”… “Согласно Постановлению Президиума Верховного Совета РСФСР от 06 сентября 1991 года № 1642-1…”» (Латышев А.Г. Рассекреченный Ленин. «Март». М., 1996. С. 3).
Негативная информация о вожде мирового пролетариата для самого Латышева, лишь волей случая попавшего в строго секретный ленинский архив, явилась полной неожиданностью. Ведь все творящееся в стране зло, именно в его собственном понимании происходящего, всегда приписывалось узурпировавшему после смерти вождя власть в стране якобы изменившему некогда задуманное великим колоссом все переиначившему на свой лад унаследовавшему его власть в Стране Советов диктатору:
«…отношение у отца к Сталину было резко негативным. Да и я в 1947 году, проживая в рабочем поселке, видел умиравших от голода людей — как безобразно опухших, так и дистрофически высохших. И вспоминается фраза, часто звучавшая в нашей семье: “Эх, если бы Ленин прожил еще десяток лет, как бы сегодня у нас все было хорошо!”» (Там же, с. 4).
И вот, после многих жизненных передряг и смены профиля своей основной работы, судьба приводит Латышева в Высшую партийную школу при ЦК КПСС:
«Надолго остался в памяти последний год учебы — какие бурные дискуссии о “сталинизме” и вообще о судьбах социализма после снятия Хрущева проходили в аудитории ВПШ. Но религия оставалась религией — не могу вспомнить случая, чтобы когда-нибудь услышал малейшее сомнение в святости Ленина и его идей. Так же, видимо, как в духовной семинарии не может быть споров о существовании Господа» (Там же, с. 5–6).
Так что верили не самому вождю, но именно в него верили, то есть — именно в его божественную непогрешимость.
«Долгие годы искренне считал — ключ к постижению тех трудностей, которые испытывала моя страна и весь социалистический лагерь в годы “застоя”, лежит в более глубоком изучении трудов Ленина» (Там же).
Однако после пристального изучения лишь очень немногих трудов Ленина, лишь маленьких фрагментов его политической и хозяйственной деятельности, выданных Латышеву для ознакомления, он так оценивает главную деталь, характеризующую вождя:
«…по своей жестокости Ленин стоит не ниже Сталина или Гитлера» (Там же, с. 13).
И такой безпристрастный приговор имеет под собой более чем серьезные основания. Он появляется лишь после того, как Латышев очень тщательно изучает ту еще очень незначительную часть ленинского архива, доставшуюся ему для изучения волею случая, который предоставил «святая святых» большевизма в руки человека, не повязанного с правящей коррумпированной верхушкой круговой порукой.
«…моя книга является не научным трактатом, а сборником документальных очерков, поэтому я… обязательно оговариваю лишь выходные архивные данные взятых мною документов из ленинского фонда, а также опубликованные высказывания вождя. Большинство ссылок — на пятое, т.н. “полное” собрание сочинений» (Там же, с. 14).
А Владимир Ильич, как выясняется, был совсем не тем человеком, за которого выдавал себя и сам он, и собранная им ватага потенциальных изуверов, которая входила в его ближайшее окружение.
Вот и начнем с первых воспоминаний о вожде очевидцами голода в Поволжье еще во времена его юности:
«В конце 1891 г. разговоры о борьбе с голодом привели к созданию в Самаре особого комитета для помощи голодающим… На собраниях и сходках молодежи Ленин вел систематическую и решительную пропаганду против комитета…» (Там же).
Так что очень не зря Лев Толстой, также злорадствующий по поводу того знаменитого голода, советскими историками поименован «зеркалом русской революции». То есть, как выясняется, зеркалом поведения Ильича.
И такая целенаправленность деятельности Ленина по усилению голода, что он и повторит через 30 лет, уже находясь у кормила государственной власти, была вовсе не случайна. Ведь вот какую несомненную помощь могло оказать это страшное для русских крестьян бедствие в деле победы пролетарской революции.
В книге А. Белякова «Юность вождя» приводится глубокомысленное изречение тогда еще молодого Ильича по этому поводу:
«Голод, разрушая крестьянское хозяйство, одновременно разбивает веру не только в Царя, но и в Бога, и со временем, несомненно, толкнет крестьян на путь революции…» (Там же, с. 15).
Вот почему и Лев Толстой, и Ленин столь бережно пытались взрастить это просыпающееся чудище. Вот почему они были столь недовольны попытками борьбы с голодом со стороны объединяющихся в комитеты доброхотов.
Детишек вам опухших от голода жалко стало?! Вождь народов вам на такое «малодушие» сообщит:
«Сентиментальность есть не меньшее преступление, чем на войне шкурничество» (Полное собрание сочинений В.И. Ленина. 5-е издание. М., 1970. Т. 44. С. 166–167).
Вот уж поистине: «достойный» ответ всем этим по борьбе с голодом комитетчикам!
Вот что о Володиной юности и о его семье повествует находящийся в эмиграции масон Великого Востока Франции Липский, старший брат которого некогда учился в Симбирской гимназии вместе со старшим братом Ленина — Митей Ульяновым:
«“Семейство Ульяновых не любили в Симбирске. Мамаша их, жидовочка, высокомерная такая была дамочка и над детьми своими измывалась. Дети все были очень малорослые, картавые, золотушные, выскочки и подхалимы, зубрилы и отличники. Их били, а они доносили, за это их опять били, а они опять доносили. Дружить они старались только с инородцами. Во-первых, потому, что сами выкрестами числились, а, во-вторых, потому, что любили верховодить и бахвалиться… В Симбирске никто не удивился, что все семейство в бунтари и висельники пошло: с детства по ним тюрьмы плакали… Антихристово племя!”
И рассказывал он все это так мило, просто, по-домашнему, старческой скороговорочкой…» (Воробьевский Ю. Соболева Е. Пятый ангел вострубил. Издательский дом «Российский писатель». М., 2003. С. 137).
А в 22-м Ильич всем докажет, что уж вовсе не шутил на голубой заре своей «кристальной» юности:
«Очевидно, он руководствовался “вдохновляющими” словами Маркса: “После прихода к власти нас станут считать чудовищами, на что нам, конечно, наплевать”» (Волоцкий. М. Истоки зла (Тайна коммунизма). М. 2002. С. 30).
Но и много ранее Ильич отнюдь не страдал пацифизмом:
«К наиболее важным и эффективным методам борьбы за власть Ленин относил террор. Так, в № 23 газеты “Искра” от 1 августа 1902 года, он пишет: “Нисколько не отрицая в принципе насилия и террора, мы требовали работы над подготовкой таких форм насилия, которые бы рассчитывали на непосредственное участие массы и обезпечивали бы это участие”. Позднее в статье “Уроки Московского восстания” Ленин писал: “Социал-демократия должна признать и принять в свою тактику этот массовый террор” (Там же).
А уже в 1905 году прошлая борьба Ленина за разжигание голода выглядела глубоким детством. Вот какие изуверские методы борьбы пошли в ход, когда представилась возможность лично посодействовать в разжигании междоусобной вражды между разными слоями общества русских людей:
«“Гвозди (против кавалерии)… Осыпая войско камнями, обливая кипятком и т.д. …подыскание… квартир… для складов… кислоты для обливания полицейских и т.д., и т.д.”…
“Военное обучение на немедленных операциях” — пусть “одни сейчас же предпримут убийство шпика, взрыв полицейского участка, другие — нападение на банк…” “Пусть каждый отряд учится хотя бы на избиении городовых”, нападая на “случайно отбившегося казака”, “избивая черносотенцев, убивая их…”, с верхних этажей “осыпая войско камнями, обливая кипятком, при использовании «кислот для обливания полицейских»”…
Закрываю глаза и представляю картину — покалечив колючей проволокой и гвоздями какое-то количество лошадей, подростки… берут подготовленные емкости и начинают поливать из них полицейских, нанося им увечья, ослепляя серной или соляной кислотой. При этом нельзя избежать того, чтобы не изуродовать всех находящихся поблизости людей, которые если и останутся живы, но будут ослеплены. Причем вождь называет этих подростков подлинными демократами в отличие от мнимых, от “либеральных говорунов”.
…“Проповедники должны давать отрядам каждому краткие и простейшие рецепты бомб, элементарнейший рассказ о всем типе работ, а затем предоставлять всю деятельность им самим” (Полное собрание сочинений В.И. Ленина. 5-е издание. М., 1970. Т. 11. С. 338). В сентябре 1905 года в статье “От обороны к нападению” Ленин с удовлетворением отмечал: “Бомба перестала быть оружием одиночки «бомбиста». Она становится необходимой принадлежностью народного вооружения”. При этом Ильич призывал забросать российские города ручными бомбами… Справедливо народник Н. Михайловский определил методы борьбы, подобные проповедуемым Лениным, как “школу озверения”. С каждой новой неделей вождь впадал во все большее неистовство. 7 ноября 1905 г. он призывает “свалить, добить и уничтожить тиранов…” Спустя неделю Ленин уточняет, кого конкретно следует “добить и уничтожить”: “кто сторонится от борьбы, тот поддерживает хозяйничанье черносотенцев. Кто не за революцию, тот против революции. Кто не революционер, тот черносотенец” (Полное собрание сочинений В.И. Ленина. 5-е издание. М., 1970. Т. 12. С. 35, 70)» (Латышев А.Г., с. 10, 16–18).
То есть само это клеймо «черносотенец» практически открытым текстом отнесено не к тем изобретенным Лениным якобы противостоящим ему организованным силам, которых на самом деле-то в ту пору еще и не было, но приклеено практически ко всем, кто не желает убивать и калечить своих соотечественников по призыву этого вождя еврейского интернационала.
И вот как далее развивается его человеконенавистническая политика уже по отношению к людям захваченного его бандой государства:
«Из опубликованных ленинских работ одна из наиболее людоедских — под невинным названием “Как организовать соревнование?”…
Ленин с самого начала планировал истребление доброй половины населения России: “Никакой пощады этим… врагам социализма… В одном месте посадят в тюрьму десяток богачей, дюжину жуликов, полдюжины рабочих, отлынивающих от работы… В другом — поставят их чистить сортиры. В третьем снабдят их, по отбытии карцера, желтыми билетами… до их исправления… В четвертом — расстреляют на месте одного из десяти… В пятом — …путем, например, условного освобождения добьются быстрого исправления… Чем разнообразнее, тем лучше, тем богаче будет общий опыт, тем вернее и быстрее будет успех социализма…” (Полное собрание сочинений В.И. Ленина. 5-е издание. М., 1970. Т. 35. С. 201–204)…
Подобную практику столь открыто впоследствии проводил лишь Пол Пот в Камбодже.
Ленин уничтожал жителей России слоями — “тысячами”, “десятками тысяч”, “каждого десятого”. Невозможно, например, составить “расстрельные списки” жертв Ленина. Это уже впоследствии Сталин “цивилизовал” кампании по уничтожению людей — создавал постоянно действующие “тройки”, на местах “особые совещания”, которые вели протоколы, выносили конкретные приговоры. Многому, конечно, Иосиф Виссарионович научился у Владимира Ильича — и нет причин не верить В. Молотову, который на вопрос поэта Феликса Чуева: “Кто был более суровым, Ленин или Сталин?” — ответил: “Конечно, Ленин… Он нередко прибегал к самым крайним мерам… Тамбовское восстание приказал подавить, сжигать все. Я как раз был на обсуждении. Он никакую оппозицию терпеть не стал бы… Помню, как он упрекал Сталина в мягкотелости и либерализме: “Какая у нас диктатура? У нас же кисельная власть, а не диктатура!”
Троцкий вспоминал, в какое негодование пришел Ленин по поводу отмены смертной казни для солдат сразу после октябрьского переворота: “Вздор, как же можно совершить революцию без расстрелов? Неужели же вы думаете справиться со всеми врагами, обезоружив себя? Какие еще есть меры репрессии? Тюремное заключение? Кто ему придает значение во время гражданской войны, когда каждая сторона надеется победить? Его утешали, что отменена смертная казнь только для дезертиров. Все было напрасно. Он настоятельно твердил: “Ошибка, недопустимая слабость, пацифистская иллюзия”» (Латышев А.Г., с. 24–25).
Между тем здесь Троцкий пробалтывается о самом главном намерении вождя: гражданская война была запланирована Лениным, как минимум, еще за полгода до ее начала!
Но если быть до конца точным, то следует все же заметить, что она планировалась и еще раньше:
«Еще задолго до революции, находясь в эмиграции в Женеве, Ленин писал: “Наш лозунг — гражданская война… Мы не можем ее пока «сделать», но мы ее проповедуем и в этом направлении работаем” (Полное собрание сочинений В.И. Ленина. 5-е издание. М., 1970. Т. 26. С. 24)» (Волоцкий. М. Истоки зла (Тайна коммунизма). М. 2002. С. 6).
То есть братоубийственная бойня была давно запланирована, а потому проведена по давно намеченному сценарию:
«…массовые расстрелы шли каждый день. В 1918 Лениным была создана ВЧК. В “еженедельнике ЧК” в том же году было написано: “Пора, пока не поздно, произвести самый беспощадный, строго организованный массовый террор…” (из телеграммы Ленина 9 августа 1918 г.)» (Там же).
Но ведь такая кровожадность властей и не могла не вызвать ответной реакции! И этот самый якобы вдруг впоследствии наступивший красный террор на самом деле был уже давно запланирован. И созданный Лениным режим ждал лишь подходящего случая для его начала.
«В задачу чекистов входило: отнимать, грабить, обирать, арестовывать и сажать без суда и следствия. Это был основной способ пополнения партийной и государственной казны. Да и своего кармана тоже: многие ценности не доходили до складов» (Мирек А. М., с. 27).
Но вождю всего этого было мало. Потому усиление репрессий он и подводил под закон — якобы некоего усиления классовой борьбы:
«…в докладе на IX съезде РКП(б) 29 марта 1920 г. вождь утверждал: “На нашей революции… подтвердился закон, что сила революции… и торжество ее победы усиливают вместе с тем силу сопротивления со стороны буржуазии” (Полное собрание сочинений В.И. Ленина. 5-е издание. М., 1970. Т. 40. С. 244)» (Латышев А.Г., с. 25).
Но откуда столько буржуев взять?
А откуда затем брали? Объявляли кулаками всех тех, у кого чего-либо просто несколько больше чем у других — и убивали! Убивали ни в чем не повинных людей в массовом порядке. И как их затем называли: кулаками или подкулачниками, неблагонадежными или инакомыслящими — не в том суть. По плану вождя русская нация подлежала тотальному уничтожению.
Вот в чем смысл всей этой революции. Вот в чем смысл всей их против нас «классовой» борьбы!
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 11
Пускай весь мир знает, что из плохих руководителей в России делают ЧУЧЕЛО и
показывают его всему миру за деньги ... в этом есть элемент здорового
глумления и даже заслуженного плевка на его могилу .