ПОЧЕМУ ВРУТ ТЕ, КТО ГОВОРИТ, ЧТО БОЛЬШЕВИКИ «ПОТОРОПИЛИСЬ» С РЕВОЛЮЦИЕЙ?

Наши интеллигенты ужасно обижаются на Ленина за его знаменитую фразу о «дерьме нации». А как их еще назвать? Посмотрите, как они, наши интеллигенты — ученые, литераторы, публицисты, режиссеры, артисты – раболепно пресмыкаются перед своей новой хозяйкой — буржуазией! За те сладкие кусочки, которые буржуазия им кидает со своего стола, они служат ей, как собачки, ходят на задних лапках и виляют хвостиками. Они готовы на все, чтобы ей угодить. Для этого они расшибаются в лепешку, очерняя советский строй. Каких только клевет они не изобрели! В этой статье мы рассмотрим одну из них. Эта клевета звучит примерно так: «Проклятые большевики слишком поторопили события. Социалистическая революция была не ко времени, потому что у нас и капитализма-то не было, а был, мол, все еще феодализм. Нам надо было не в социализм рваться – а развивать капитализм, как западные страны. Тогда и жили бы теперь, как на Западе. А мы вместо этого из феодализма сразу прыгнули в социализм – ну вот теперь и расхлебываем. Пришлось вернуться и достраивать капитализм. Сколько времени потеряли зря! Проклятые большевики!» Эту пошлятину на разные лады повторяют многие буржуазные идеологи. Ясно, что поверить в такое могут только люди, не знающие ни азов родной истории, ни азов диалектики. Как же все обстоит на самом деле? На самом деле все обстоит так. Новое всегда зарождается внутри старого, всегда какое-то время развивается в недрах старого, растет под защитой старого, питается соками старого. И этот период, период развития нового в недрах старого – может быть очень продолжительным. Ибо, для того, чтобы окрепнуть, сравняться по силе со старым и победить его – новому требуется время. Затем, усилившись достаточно — новое вступает в борьбу со старым. Борьба эта часто бывает жестокой и беспощадной. Нередко на первых порах в этой борьбе новое терпит поражение, а старое побеждает. Но новое на то и новое – поражения его не останавливают, победы врагов его не устрашают. Оно снова и снова идет в бой против старого – и в конце концов побеждает, вытесняет старое, занимает место старого. Капиталистические отношения всегда зарождаются внутри феодализма. По-другому просто не может быть. С одной стороны, феодализм не может рухнуть сам по себе – его может разрушить только капитализм, ставший достаточно сильным, чтобы вступить в битву с феодализмом. С другой стороны – капитализм не может зародиться, окрепнуть и стать достаточно сильным, чтобы сразиться с феодализмом – нигде, кроме как внутри самого феодализма. Феодализм – это мощная, тысячелетняя общественно-политическая мировая система. Свалить такую махину может только такая же мощь. Капитализму пришлось очень долго копить силы, прежде чем он смог вступить в борьбу с феодализмом. Вот почему буржуазные отношения очень долго существовали внутри феодализма. Это был, можно сказать, утробный период капитализма. И в некоторых странах этот утробный период длился целые столетия. Так что нагло врут те, кто рассказывает байки, будто до семнадцатого года Россия капитализма и не нюхала – а проклятые большевики ее злокозненно перетащили из феодализма прямо в социализм, перескочив через необходимый ей капитализм! Первые элементы капитализма появились у нас уже в семнадцатом веке – еще до воцарения Петра. Петр своими реформами двинул вперед развитие буржуазных отношений. При Екатерине это развитие приобрело бурный характер – всевозможные промышленные и торговые предприятия росли как грибы после дождя. Уже в 1801 году насчитывалось 2423 предприятия с числом занятых почти 100 тыс.человек. Особых успехов достигли текстильная отрасль, рудодобывающая отрасль и черная металлургия. (Заметим, что именно эти отрасли -– самая благоприятная почва для возникновения многочисленного и сплоченного промышленного пролетариата – ударной силы пролетарской революции. Как известно, именно рабочие металлургических предприятий, шахтеры и ткачи оказались цветом революционного пролетариата, лучшими бойцами революции. Значит, уже при Екатерине, и даже раньше – уже при Петре, строившем на Урале рудодобывающие, металлургические и оружейные заводы — создавались предпосылки для появления самой лучшей и боевой пролетарской армии!) Позже, в девятнадцатом веке, капиталистические отношения, конечно, продолжали развиваться. Но к этому времени уже стало совершенно ясно, что на пути дальнейшего свободного капиталистического развития стоят два уродливых истукана – крепостное право и царское самодержавие. Крепостное право ограничивало развитие капиталистических отношений – ибо для дальнейшего роста промышленности требовалась свободная рабочая сила, требовался пролетариат. А этой свободной рабочей силы было уже недостаточно. Крепостные крестьяне, собственность своих господ-помещиков – не могли свободно распоряжаться собой, то есть, не могли свободно продавать свою рабочую силу. С другой стороны, развитию капитализма мешало самодержавие, которое к началу девятнадцатого века стало полностью реакционным. Оно было бичом для всего хоть мало-мальски прогрессивного в русском обществе. Его девиз был – абсолютная власть царя и свирепый политический гнет – в то время как для развития капитализма требуется политическая свобода. Однако 1861 год расчистил дорогу для развития капитализма. Хотя один истукан – самодержавие – все еще стоял, но зато пал другой истукан – крепостничество. И вот страна зашагала семимильными шагами по пути капиталистического развития, словно наверстывала вынужденное отставание, на которое ее обрекли лишних сто лет крепостного права. Так, если в 1861 году в Российской империи насчитывалось 128 акционерных обществ с капиталом в 256 миллионов рублей, более двух сотен механических и литейных заводов с несколькими десятками тысяч рабочих, то за 1861—1873 годы было учреждено 357 акционерных обществ: 53 железнодорожных общества с капиталом примерно 700 миллионов рублей, 73 банка с капиталом порядка 220 миллионов и 163 промышленных общества с капиталом в 130 миллионов рублей, а к 1900 году акционерно-паевых предпринимательских структур насчитывалось около 1300. Бурно шли процессы концентрации капитала. Характерной чертой индустриализации 1890-х гг. стала быстрая монополизация ведущих отраслей промышленности. Например, синдикат «Продамет» в начале XX в. контролировал более 80 % всего российского производства готовых металлических изделий, синдикат Кровля — более 50 % всего выпуска листового железа, подобная же картина была в других отраслях, где были созданы «Продвагон», «Продуголь» и другие монополистические объединения. В табачной отрасли был создан Табачный трест — его создали англичане, скупившие все русские табачные компании. В нефтедобывающей промышленности заправляли поделившие рынок компании Нобелей и Леона Манташева. На керосиновом рынке царили Ротшильды. Создавались монополистические соглашения между заводчиками в металлургической, металлообрабатывающей, машиностроительной, военной, горной, каменноугольной, текстильной, силикатной, и пр., и пр. отраслях промышленности. Концентрация производства в России на тот момент превосходила даже тот уровень концентрации, который складывался в Западной Европе. Так, на крупных предприятиях с числом рабочих более 500 человек в России в начале XX в. работало около половины всех промышленных рабочих, такой высокий показатель в Европе был лишь в Германии, в других странах этот показатель был намного ниже. *** Итак, что мы видим? Что в начале двадцатого века в России был не просто капитализм. Мы видим, что российский капитализм уже перешел в свою высшую и последнюю стадию – стадию империализма, монополистического капитализма. И если в целом Россия экономически отставала от Европы, то в этом отношении она уже зашла дальше Европы, превзошла ее по уровню монополизации! Поэтому смешны басенки о том, что якобы к семнадцатому году у нас был феодализм. Какой к черту феодализм – если уже есть монополии, если страна вступила в фазу монополистического капитализма, империализма – в последнюю стадию капитализма!? *** Конечно, в нашей стране к моменту революции имелись пережитки феодализма, тормозящие капиталистическое развитие – самодержавная форма правления, сословное деление общества и помещичье землевладение. Однако, как мы видим, несмотря на эти пережитки феодализма, в стране происходил мощный промышленный рост. А значит – создавался многочисленный класс пролетариата. Создавалась та главная сила, которая необходима для свержения власти капитала! Следовательно, несмотря на феодальные пережитки, создались предпосылки для социалистической революции. И даже более того! Историческая обстановка была такова, что эти феодальные пережитки даже послужили на пользу революции! Они сделали крестьянство революционным и крестьянство стало союзником пролетариата. Эти феодальные пережитки стали предпосылкой для буржуазно-демократической революции – а из нее, на ее волне выросла социалистическая революция Октября. Доказательство того, что в нашей стране были предпосылки для социалистической революции – это прежде всего сам факт революции, то, что революция совершилась и победила. Доказательством того, что рабочий класс был достаточно могуч, чтобы встать во главе трудящихся масс и повести их сперва на штурм самодержавия, а затем – на штурм капитализма – это прежде всего то, что рабочий класс это сделал. Клеветники, желая опорочить революцию, доказать, что она произошла «несвоевременно», указывают на тот факт, что Россия на тот момент была аграрной страной, что она экономически отставала от европейских стран. Да, это так. Однако клеветники из этого делают вывод – не надо было торопиться с революцией! Надо было, видите ли, подождать, когда Россия превратится в развитую промышленную страну, догонит экономически европейские страны. И только потом, видите ли, нам можно было делать революцию. На это мы ответим вопросом – а, почему, собственно, нам надо было ждать? Чтобы похоронить капитализм – нужен могильщик, способный это сделать – достаточно мощный, сплоченный и сознательный пролетариат. Был ли такой могильщик? Был ли пролетариат? Да, был! Был ли пролетариат достаточно могучим, сплоченным и сознательным, чтобы совершить революцию? Да, был! Где доказательства? Об этом мы уже говорили. Доказательство – что он это сделал. А если был в наличии пролетариат, способный совершить революцию – так чего же, спрашивается, было ждать? Ждать, чтобы Россия превратилась в индустриальную державу? Но где сказано, что это должно непременно происходить под властью капитала, на основе частной собственности? А почему это не может происходить при власти рабочего класса и на основе общенародной собственности? Разве рабочий класс непременно должен был совершать индустриализацию под экономическим принуждением капиталистов, в условиях анархии производства и конкуренции, подвергаясь жестокой эксплуатации, гнету и унижению? Разве не мог рабочий класс, установив свою власть, отменив частную собственность и обобществив средства производства, основав единое плановое хозяйство – сам превратить Россию в индустриальную державу? Вполне мог! И лучшее доказательство этого опять-таки – что он так и сделал! Он сбросил власть капиталистов, установил свою власть – и обеспечил нашей экономике такое развитие, какого до этого не было в мире. *** Конечно, слов нет – для капиталистов это было бы просто превосходно, если бы рабочие оказались такими наивными дурачками. Вы можете себе представить более вопиющую глупость? Рабочие уже представляли силу, способную взять власть, уже были политически организованы, имели свою испытанную, закаленную в борьбе партию, твердо ведущую их к победе. Кроме того, исторический момент после Февральской революции был исключительно благоприятен для победы рабочих. Во-первых, война дала многомилионным массам трудящихся оружие — и пролетариат превратился в вооруженную армию. Во-вторых – буржуазия только-только пришла к власти и еще не успела укрепиться. Ведь это же отлично! Ведь это был наилучший момент для ее свержения, огромная, просто неслыханная удача для рабочих. Чего еще нужно для совершения революции – все условия налицо!!! И вот, представьте себе – вместо того, чтобы воспользоваться таким великолепным моментом и брать власть – рабочие решили бы отложить это дело, подождать, чтобы Россия, мол, стала передовой индустриальной страной! Они не свалили бы буржуазию, когда она еще слаба и когда это можно сделать сравнительно легко – а сначала позволили бы ей окрепнуть, дали бы ей скрутить их в бараний рог и взять их в ежовые рукавицы – и вот тогда стали бы с ней бороться! Да если бы наши прадеды так поступили – то они были бы просто идиотами! Тогда они были бы не большевики, не революционные пролетарии – а ничтожные обыватели, позорные трусы и бездари и заслуживали бы только нашего презрения. Но, к счастью, наши прадеды были как раз-таки большевики. И они поступили не так, как было бы выгодно буржуазии – а так, как надо было пролетариату, как требовала революция – воспользовались благоприятным моментом и безо всякого промедления свергли власть капитала. Оксана Снегирь