Предыдущая публикация
Похоронная бригада, или опять "смертельная" смена
Что деется, люди добрые, ой, что деется! Уж конец октября не за горами, а в лесу вообще ни в одном глазу. В смысле безгрибье сплошное. Прошлый раз вы меня спрашивали, мол, почему про свои походы в лес не пишете? А что писать, если похвастаться решительно нечем? Ходил-бродил я на следующий день после того, как опубликовал последний очерк. Нет, с пустом я не вернулся, но это не та добыча, о которой можно с восторгом рассказывать.
Набрал я, стыдно признаться, плютеев, опят серопластинчатых и строфарий сине-зелёных. Несмотря на обилие в соответствующие сезоны, популярностью они не пользуются. Строфарии очень красивы, глаз не оторвать, вот только выглядят они как образцово-показательные поганки. Раньше такие изображали на иллюстрациях в сказках, например, про Бабу Ягу. Вот поэтому людям даже в голову не приходит, что такую жутковатую красавицу можно есть. Плютеи напрочь лишены аромата, хрупкие, на вид унылые и скучные. Серопластинчатые опята съедобны безо всяких условностей, вкусные. Некоторым не нравится запах отсыревшей древесины, но лично я его не замечал. А не берут их из-за сходства с несъедобным и слабоядовитым опёнком серно-жёлтым, да и внешность их «какая-то не такая».
Теперь, если грибы в моей корзинке малоизвестные и поганкообразные, я их тщательно прикрываю, чтоб приличных людей не шокировать. А то ведь непременно начнут вразумлять и пытаться спасать, путём бесцеремонного выбрасывания добычи. Ну вот, вышел я из леса, по шоссе топаю и тихонько песенку напеваю «секторгазовскую»:
Солнышко лучистое улыбнулось весело
Потому что с корешем мы запели песенку
Ла-ла-ла-ла…
Вдруг смотрю, впереди по курсу пожилая пара ждёт попутного автобуса. И ведь как на грех, стоят почти там, где мне сворачивать надо. Обойти-то их, конечно, можно было, но тогда пришлось бы крюка давать, минимум, полуторакилометрового. Ладно, думаю, мимо прошмыгну, да и всё, не станут же они мою корзину принудительно досматривать. Но, как говорится, не угадал я ни одной буквы. Стоило мне приблизиться, как парочка сию секунду оказалась рядом:
– Мужчина, неужели вы столько грибов набрали?! А говорят в лесу пусто, нет ничего, – затараторила женщина.
– Правильно говорят, нет ничего хорошего, – нехотя ответил я и попытался уйти.
– Но вы же что-то набрали, – не унималась она. – Покажите, не бойтесь, не съедим мы ваши грибы!
– Ну ладно, земляк, покажи! – добродушно попросил вроде как супруг.
Что делать? Открыл, показал и получил именно ту реакцию, которой опасался:
– Ой, господи, а зачем вы поганок-то набрали? Чего с ними делать? – спросила она таким возмущённым тоном, словно эти грибы были собраны персонально для неё.
– Это не поганки, а хорошие грибы, – ответил я.
– Да уж, сильно хороши, – саркастически сказал мужчина. – Ведь сами отравитесь и людей потравите! Выбросьте от греха подальше!
– Хорошо, подумаю, – ответил я и решительно ушёл, чувствуя спиной осуждающие взгляды.
К подобным людям у меня двоякое отношение. С одной стороны, они поступают правильно, не доверяя незнакомому человеку и не стремясь ему подражать. Неизвестно, кто я такой: простой деревенский дурачок или же коварный маньяк-отравитель. Да и вообще все, избегающие незнакомых грибов, заслуживают уважения за разумность и сохранную критичность. Сам-то я далеко не сразу, не вдруг стал собирать то, что в народе издревле считается поганками. Присматривался, изучал, сравнивал довольно долго. И тем не менее, освоил далеко не все грибы, поэтому при малейших сомнениях в съедобности, просто прохожу мимо.
С другой стороны, слишком уж беспардонно ведут себя эти люди. Если ты опасаешься – опасайся, никто тебя не принуждает есть что попало. Но назойливо поучать других совершенно ни к чему. Тем более, если эти «другие» далеко не юноши.
Теперь же я в очередной раз кину камень в сторону медицинских шарлатанов. Соседка Альбина Петровна обижаться на меня перестала и явилась к нам сразу в двух лицах: пациента и лекаря.
– Юр, подскажи, печень после чистки долго болит? – спросила она. – Уж второй день ноет и ноет.
– После какой чистки? – не врубился я.
– Обычной, ты не знаешь, как чистить печень?
– Не знаю и знать не хочу, это немедицинская процедура.
– Здрааасьте, приехали! Все врачи знают, а ты нет?
– А «все» это кто? В поликлиниках, стационарах, «скорой»?
– Юра, не в обиду тебе, но вы люди подневольные, вами… забыла слово… фармак… фармацевты руководят! Ну которые химические лекарства делают и велят, чтобы вы их всем выписывали. А я говорю о тех, кто не продался.
– Ну и где же обитают такие не продавшиеся чудо-врачи?
– Юра, а ты не ёрничай! Лучше почитай газету «Название, связанное со здоровьем», её бесплатно приносят и вам тоже.
Да, с этой газетёнкой мы знакомы, её регулярно кладут в почтовый ящик. И даже более того, очень её ценим. В хозяйственном плане, например, в качестве импровизированной постилки подо что-то грязное. По своей сути сие издание является печатным рупором всевозможных медицинских шарлатанов, делающих бабло на доверчивых согражданах.
– Альбина Петровна, так чем вы печень чистили?
– Пила специальную настойку.
– Вы её сами сделали?
– Нет, сам её не сделаешь. В ней всего очень много, все компоненты выверены до миллиграмма. Её ведь учёные разрабатывали, а не кто-то там.
– А где вы её взяли, в аптеке?
– Ага, щас, можно подумать, в аптеках что-то хорошее продают. Заказала, в газете был телефон написан.
– Если не секрет, дорогая?
– Ну да, тысяча восемьсот. Юра, что ты всё на деньги переводишь? Здоровье деньгами не измеряется! Если хочешь вылечиться, ничего не пожалеешь!
– У вас с печенью были проблемы?
– Да, очень серьёзные. В ней столько всего накопилось, что по всему организму пошло отравление. Аппетит плохой, в животе тяжело, голова как чумная, тоска страшная.
– А сейчас лучше стало?
– Погоди, не всё сразу. Сначала надо курс закончить.
– Альбина Петровна, печень тут вообще ни при чём. Не нужны ей никакие чистки. Нет, бывает, конечно, в ней накапливаются яды, например, соли тяжёлых металлов. Но в таких случаях назначается совсем другое лечение.
– Вот видишь, ты сам себе противоречишь! Сказал, что чистки не нужны и тут же по-другому заговорил: в печени копятся яды.
– Да они же копятся не просто так, а поступают извне при отравлениях. Вы же не травились, вас никто не травил. Ну а потом, вы не алкоголичка, не наркоманка. Всё, что предлагается для «чистки» печени – это желчегонные. Если у вас там камни…
– Нет, я точно знаю, что никаких камней нет. Неужели бы я их не почувствовала?
– Альбина Петровна, до поры до времени камни себя никак не проявляют, вообще не беспокоят. Человек даже не подозревает, что у него внутри настоящая каменоломня. Но если принять что-то желчегонное, то они сдвинутся с места, начнут искать выход и тогда возникнет острый калькулёзный холецистит.
– Но ведь он же лечится.
– Да, лечится. Только хирургически.
– Ой, Юра, ты меня прямо запугал…
– Нет, я не запугивал, а сказал, как есть. Бросайте эту чёртову настойку и примите таблетку <Название общеизвестного спазмолитического препарата>.
– Ну ладно, а я вот для Иры нашла рецепт хороший. А то ведь она часто головными болями страдает. У неё сосуды забиты, их надо как трубы прочищать, – с этими словами Альбина Петровна передала мне газетную вырезку.
– Альбина Петровна, сосуды тоже не надо чистить. Уж если там есть атеросклеротические бляшки, то ничем их не уберёшь. Можно только удалить вместе с сосудами. Тем более в вашем рецепте растения, которые кровь загущают.
– Охохох, – тяжко вздохнула она. – А где Ира-то?
– На рынок поехала, скоро должна вернуться.
– Ну ладно, я тогда ещё зайду.
Подобно опытным рыбакам, шарлатаны отлично знают, какие наживки использовать для успешной ловли клиентов. Эти наживки стары как мир, известны всем, однако люди на них попадаются и будут попадаться. В частности, шарлатаны любят преподносить всякую дрянь под видом «новейшей разработки российских учёных».
Нет, я не собираюсь утверждать, будто наши учёные ни на что неспособны. Просто любой разработке должны быть посвящены научные публикации. И не в каких-то мутных изданиях, а в научных ваковских журналах. Кроме того, клинические испытания тоже никто не отменял. Тем не менее, господа шарлатаны любят кричать: «Да это же революционный препарат, способный победить рак (диабет, гипертонию, атеросклероз и прочее)! Фармбизнес и врачи будут его отвергать, чтоб не остаться без дохода».
Однако это в чистом виде лукавство. Действительно излечивающий препарат или метод скрыть от народа невозможно. Возьмём для примера настойку одного крайне ядовитого растения, которая якобы в большинстве случаев излечивает онкозаболевания. Шарлатаны тоже кричат, мол, врачи дискредитируют это чудесное средство и не позволяют им лечиться. Но позвольте, господа, эта настойка не запрещена к обороту, её может купить любой желающий. Поэтому если бы она действительно помогала, то народ стал бы массово выздоравливать, а очереди к онкологам сошли на нет.
Вообще, по степени опасности, всех псевдомедицинских жуликов можно условно разделить на две неравные группы. Самую большую составляют те, кто впаривает людям бесполезные и при этом безопасные средства. В частности, жульё давно изготавливает из морской капусты и фукуса, биологически активные добавки, которые выдают за настоящую панацею, средство «от всего». Обязательно подчеркну: водоросли действительно содержат полезные вещества, однако какими-то уникальными лечебными свойствами, к сожалению, не обладают. По моему мнению, лучше уж купить обычный салат из морской капусты, чем тратить неоправданно большие деньги за непонятно что.
Другая группа жулья хоть и меньшая, но крайне опасная. Ведь в отличие от уже рассмотренных, эти ребята ставят под угрозу жизнь и здоровье пациентов за их же деньги. А в случае причинения вреда или просто отсутствия положительного эффекта, они на голубом глазу заявят: «Вы сами виноваты, потому что нарушили схему лечения» или «Не пугайтесь, так и должно быть, скоро пройдёт!». Привлечь их к ответственности весьма непросто, поэтому самый действенный метод – не попадать в их сети. Для этого необходимо знать несколько признаков шарлатанства:
1. «Новейшая разработка российских, американских, японских, гондурасских и прочих учёных».
2. «Этот препарат (прибор) создан в СССР для кремлёвских небожителей, космонавтов, суперсекретных подразделений КГБ».
3. Слишком широкий спектр действия препаратов и изделий. Они якобы излечивают всё, от рака до поноса. И даже заведомо неизлечимое, в частности сахарный диабет и онкозаболевания на последней стадии с распространёнными метастазами.
4. Отсутствие противопоказаний, кроме индивидуальной непереносимости.
5. Отсутствие публикаций в официальных научных журналах.
Особенно настойчиво и даже в какой-то степени навязчиво, нужно предупреждать людей преклонного возраста. Ведь это, простите за сленг, «разводилово» нацелено прежде всего на них. Нередко приходится слышать, мол, что же делать, если врачи не могут помочь? Да, понятно, что больной и его родственники готовы за любую соломинку ухватиться, любые деньги заплатить, ничего не пожалеть ради продления жизни.
Вот только ждать помощи от шарлатанов бессмысленно. Даже более того, состояние может резко ухудшиться. Ранее я уже приводил пример, как молодой мужчина, страдавший раком гортани четвёртой степени с метастазами, пытался лечиться настойкой <Название ядовитого растения>. Из-за опухоли ему было трудно дышать, а после приёма этой ханки ещё и отравление присоединилось. Ну и какой смысл в таком псевдолечении? Хотя сей вопрос сугубо риторический.
На «скорой» всё было стабильно и неизменно. Только вечно неунывающего Анцыферова не хватало, но ничего, говорят он уже бодрячком себя чувствует, скоро выпишется.
На конференции, сразу по окончании доклада старшего врача, слово взяла начмед Надежда Юрьевна:
– Коллеги, как всегда, начну с неприятного. Им же и закончу. Первое. В соцсетях кто-то из вас постоянно жалуется на проблемы. Что не хватает медтехники, не выдают новую форму, не меняют бельё, нагружают работой. Ну и любимая тема: администрация непонятно куда тратит деньги. Так вот, объясняю на пальцах. Закупить кардиографы и дефибрилляторы нам не позволяет Департамент.
– А чем обосновывают? – спросил врач Чесноков.
– Тем, что их недавно поставили с новыми машинами, и ещё часть мы закупили весной. Так что, хочешь – не хочешь, придётся ждать следующего года. Новая форма ожидается в ноябре, аукцион запланирован.
– Надежда Юрьевна, у нас жалоба на мастера! – сказала фельдшер Любимова. – Кардиографы он вообще не ремонтирует. Возьмёт, посмотрит и отдаёт в работу, якобы починил. Мы уже третью смену чёрт-те чем пользуемся!
– Я вам уже говорила, – недовольно ответила главный фельдшер Светлана Валентиновна. – Вы сами виноваты, провода запутаете, и они ломаются! Обращайтесь с техникой как положено и тогда ремонты не потребуются!
– Светлана Валентиновна! – не выдержал главный врач. – Разговор на эту тему был ещё с Андреем Ильичом. Теперь и вы пошли по его стопам. Кабели нужно закупать. Вы не слышали об этом?
– Хорошо, закупим, – покладисто согласилась главный фельдшер. – Я прямо сейчас запрошу коммерческие.
– Нет, ничего вы не закупите. В план закупок вы их не включали и денег на них нет.
– Ну давайте тогда по прямому договору…
– Ни по прямому, ни по кривому! Вы понимаете, что средства уже выбраны?
Вот тут и возникает вопрос к администрации: а чем же отличается новый главный фельдшер от прежнего? Разумеется, кроме пола и возраста. Всё то же самое было и при Андрее Ильиче. Эти разговоры и разносы на конференциях практически одинаковы, повторяются буквально слово в слово. Впрочем, отличия всё же есть. Свой трудовой путь Андрей Ильич прошёл достойно и только под конец стал хуже справляться. А Светлана как стартанула с грубого непрофессионализма, так его и продолжает.
Далее вновь взяла слово Надежда Юрьевна:
– Коллеги, до чёртиков надоело повторять одно и то же. Диагноз и лечение должны соответствовать жалобам, анамнезу и результатам объективных исследований. Фельдшер, не скажу кто, описывает симптоматику ухудшения ХОБЛ, в том числе, низкую сатурацию. В оказанной помощи: <Название глюкокортикоидного препарата>, <Название бронходилататора> и на кой-то …рен, извините, <Название бета-блокатора>. Все же знают, что бета-блокаторы вызывают бронхообструкцию и всё равно дают!
– Ничего страшного, Надежда Юрьевна, – флегматично сказал врач Чесноков. – Селективные можно.
– Дааа? А где вы видели у нас на «скорой» селективные?
– Ладно, не надо меня в тайне держать, – сказал фельдшер Купцов. – У больного была тахикардия аж за сотню, вот я и дал.
– Так причина тахикардии известна: одышка. Купируйте дыхательную недостаточность и сердце молотить перестанет. Ещё можно бы понять, если б там инфаркт был. А здесь-то зачем рисковать?
Наконец-то прошла, отшумела конференция. После дозы никотина, мы все, дружно, обосновались в «телевизионке». И вот, сидим мы, вяло треплемся, не обращая внимания на телевизор, как вдруг перед нами нарисовался образец вопиющей наглости и попрания элементарной этики. По столу, не обращая на нас внимания, разгуливали крупный матёрый тараканище с мелким таракашкой, видимо детёнышем.
– …ля, чем бы хлопнуть? – сказал врач Савин и стал искать подходящий предмет.
Однако я его опередил. Справа от меня, в шкафу, лежал мощный и толстый, словно сумоист, справочник Видаль. Немедля ни секунды, я со всего маха обрушил орудие возмездия на негодяев, не оставив им ни единого шанса. Всё бы хорошо, только пожилая фельдшер Шишкина, мирно смотревшая телевизор, от неожиданно резкого звука аж подскочила:
– Господи, Юрий Иваныч, вы чего безобразничаете? Уж совсем, что ли, того?!
– Ольга Геннадьевна, ну я же не из хулиганских побуждений, а двух тараканов прибил. Так что это не безобразие, а борьба с антисанитарией.
– Да-да, вы уж в следующий раз не мелочитесь, а сразу бомбу взрывайте.
Таракашки, как и прочие мерзкие насекомые, постоянно у нас не живут, лишь на гастроли приезжают. Из бомжатников мы их привозим. Стараемся, конечно, в таких местах не садиться, не прислоняться и не отираться, но ведь не углядишь, куда заползёт эта пакость.
Вот и первый вызовок прилетел, так сказать, наш первенец: психоз у мужчины шестидесяти под вопросом лет.
Признаюсь откровенно: терпеть не могу пользоваться лифтом, будучи, так сказать, при исполнении. Нет, не боюсь я замкнутых пространств. Тут фобия другая: застрять в шайтан-машине в то время, когда люди ждут от нас помощи. Однако взбираться пешком на восьмой этаж так себе удовольствие.
Сразу на выходе из лифта нас встретили две женщины средних лет, парнишка-подросток и густая наипоганейшая вонь.
– Здравствуйте, что тут случилось? – спросил я.
– Тут дед-квадробер отжигал! – весело ответил паренёк.
– Кирилл, а вообще-то ничего смешного нет! – сказала одна из женщин. – В июне они сюда заселились и никому житья не дают. Каждый божий день пьянки-гулянки, вся алкашня сюда лезет. А сегодня у него видать белая горячка. Я слышу, в дверь кто-то скребётся, приоткрыла, а он здесь на четвереньках голый ползает и воет. Да ещё и …ристал. Вон, смотрите, нам прямо на дверь и на коврик! Ну сколько можно терпеть всё это?
– Где он сейчас?
– К себе уполз, – показала она на приоткрытую дверь соседней квартиры.
– Он один или с кем-то?
– С женой, но её что-то давно невидно-неслышно.
Когда мы вошли в злополучную квартиру, вонь резко усилилась и стала такой, какая была в судебном морге до ремонта. Пациент, абсолютно голый и тощий, изумительного лимонно-жёлтого цвета, находился на кухне. Он стоял на коленях перед кухонным столом, уцепившись за его край.
– Уважаемый, что тебя беспокоит? – спросил я.
– Ааауууыыы! – ответил он. – Ба-ба-ба-ба!
– Да, всё правильно. Как тебя зовут?
– Ааа! Ты-ты-ты!
На столе, посреди объедков и одноразовых стаканчиков, царственно возвышалась открытая трёхлитровая банка с розовой густоватой жидкостью без запаха. Но додумать мысль не позволил медбрат Виталий:
– Там т…пак, оказывается! Фу, блин! – сказал он, показывая на комнату. – Вроде женский.
От описания красочных подробностей воздержусь, лишь скажу, что на кровати лежало тело, скажем так, весьма несвежее и невероятно благоуханное. Не теряя времени, вызвали полицию и вновь переключились на трупова мужа.
Содержимое банки очень напоминало эт…коль, при этом состояние болезного показывало, что никакая у него не белая горячка, а самая настоящая интоксикация. Доказательствами служили желтуха, ставшая следствием токсического гепатита, плюс поражение центральной нервной системы.
Сперва хотел я эт…коль обозвать «отравой», но тут же понял, что это было бы несправедливо. Ведь если его использовать строго по прямому назначению, например, в качестве теплоносителя, то никакого вреда не последует. А вот ежели его в себя залить, то бишь выжрать, тогда и станет он отравой, причём очень коварной. Коварство заключается в том, что нет у него более-менее чётко определённой смертельной дозы. Один с 50 мл помрёт, а другому и пол-литра будет как слону дробина.
Таким образом, версия случившегося достаточно проста. Где-то надыбали супруги халявное пойло, надегустировались, в результате она отправилась в морг, а он – в больницу. Впрочем, я не судмедэксперт и относительно причин смерти и отравления, вполне могу ошибаться.
Меня нередко спрашивают, мол, как можно пить, что попало? Неужели люди не понимают, на какой страшный риск идут? Так вот, образ мыслей алкоголика совсем не такой, как у человека здравого, не попавшего в лапы зависимости. Главное для алкоголика – получить удовольствие здесь и сейчас, сию минуту. А что будет потом, ему нисколечко не интересно.
Следующий вызов был на психоз у женщины сорока лет.
Открыла нам молоденькая девушка, заливавшаяся слезами:
– У меня с мамой что-то творится, – сказала она, то и дело всхлипывая. – Стала какая-то ненормальная, как пьяная. На меня накричала, ты, говорит, всю квартиру …рала, смотри, сколько мух летает! Сказала, что я беременная, меня все бомжи… ну это самое…
– Она выпивает? – спросил я.
– Нет, сейчас нет. У неё цирроз, ей вообще нельзя.
– А раньше выпивала?
– Да, пила сильно, извините, я не могу вспоминать…
– Ну и не надо, сейчас эти подробности лишние. Давно прекратила?
– С Нового Года.
– Где она сейчас?
– Уснула. А вы ей капельницу не поставите?
– Не знаю, сейчас посмотрим.
В мебельной стенке за стеклянной дверцей стояла большая фотография молодой женщины с чувственным взором и добрым приятным лицом. Больная, исхудавшая, жёлтая, с непропорционально большим животом, лишь весьма отдалённо походила на собственный портрет. Очень явственно ощущалось, что смерть находилась совсем рядом, и во всём мире не нашлось бы силы, способной её прогнать.
К сожалению, больная не спала. Она пребывала в коме. Печень, окончательно выйдя из строя, прекратила фильтровать и обезвреживать токсины. В результате эта пакость беспрепятственно пошла в кровоток, отравляя всё вокруг, включая центральную нервную систему.
Дочь очень хотела услышать от меня обнадёживающие оптимистические слова. Но неприкрытая ложь с уверениями в хорошем исходе, была бы верхом непорядочности и даже подлости. В то же время, не смог я себя пересилить, напрямую рубануть, что никаких шансов нет. Язык не повернулся. Поэтому, не глядя в глаза пробормотал, мол, пока ничего неизвестно.
По дороге в стационар произошло ожидаемое: больная скончалась. Маршрут был перестроен и конечной точкой её поездки стал судебный морг.
Выйдя из печальной обители, мы сразу увидели мощный дымище, валивший из частного сектора.
– Ща дадут дежурство на пожаре, – уверенно сказал фельдшер Герман.
И точно. Только я доложил об освобождении, как в мгновение ока прилетело то самое, что было предсказано. Место находилось рядом, однако пробраться к нему удалось не сразу, ибо тот частный сектор представляет собой настоящий лабиринт.
Оказалось, горела баня. Причём горела роскошно, с громким треском и залпами искр. Вскоре пожарные привели отчаянно рыдавшую женщину в мужской куртке.
– Мужики, успокойте её как-нибудь, а то она прямо в очаг лезет! – сказал один из них.
– Да вы же не тушите! – вскричала женщина. – Только бегаете туда-сюда!
– Ну всё, всё, тихо. Садитесь в машину, – попросил я. – Там люди, что ли?
– Где? – не поняла она.
– В горящей бане.
– Нет, но лучше б я в ней сгорела! Меня муж убьёт! Я даже не представляю, что будет…
– Ну вы же не специально подожгли, от такого никто не застрахован.
– Да он мне строго-настрого запретил самой топить. Там чего-то не так с дымоходом.
– А зачем же затопили?
– Я простыла, хотела прогреться как следует… Извините, а вы можете увезти меня в больницу? Пожалуйста!
– Не можем. Не с чем вас везти.
– А придумать никак не получится? Я вам заплачу!
– Не получится. Единственное, что можем предложить – волшебную горошину для успокоения. Хотите?
– Ну ладно, давайте…
Здесь всё очевидно, без премудростей: острая реакция на стресс. Дали мы ей драже известного нейролептика в минимальной дозировке и на волю отпустили. Везти её не с чем, а страх перед мужем основанием для госпитализации не является.
Служебный планшет как-то не по-людски себя повёл. Вместо любезного предложения пообедать, он отправил нас к женщине пятидесяти одного года с болью в груди и высоким давлением. Такие вызовы я воспринимаю неоднозначно. Как правило, они просты и нервотрёпкой не сопровождаются. Но вместе с тем задействовать на них специализированную психиатрическую бригаду, слишком уж расточительно. Всё равно что микроскопом гвозди забивать.
Открыла нам плакавшая навзрыд молодая женщина с размазанным макияжем.
– П-проходите… у нас горе... Папа умер… – сказала она, давясь слезами.
– Значит мы к вам приехали? – уточнил я.
– Нет, к маме.
В отличие от дочери, больная не плакала. Она неподвижно и отрешённо лежала на кровати, раздавленная горем.
– Здравствуйте, Лариса Сергеевна! Что вас беспокоит? – спросил я.
– В груди тяжело, как будто там камень… Не знаю, как объяснить…
На ЭКГ ничего ужасного не обнаружилось, давление оказалось незначительно повышенным. Но всё это не означало, что можно отмахнуться и сразу уйти.
– Лариса Сергеевна, давайте-ка уколемся <Название препарата бензодиазепинового ряда>.
– А я с него не буду как пьяная?
– Нет, не будете. Просто успокоитесь, мрачных мыслей станет поменьше. Ну может чуток подремлете.
– Давайте.
Получив инъекцию, больная поотошла, поживей стала и рассказала печальную историю:
– Господи, поверить не могу, в кошмаре не приснится… В больницу пришёл сам, своими ногами, операцию хорошо перенёс…
– А по какому поводу операция?
– Простату удалили. Он уже поправлялся, всё шло нормально! И вдруг позвонили, сказали умер. Ой, господи, как я это всё выдержу…
– А вы не раздумывайте и тогда выдержите. От того что сломаетесь, убиваться будете, человек не воскреснет. Постарайтесь это принять, как есть.
– Да… Только получается не очень…
– Сразу и не получится. Надо терпения набраться и ни в коем случае не киснуть. Погрустить-поплакать можно, даже нужно, но только этот процесс надолго не растягивайте. Как почувствуете, что вас депрессия с унынием одолевают, резко «пошлите» их внутренним голосом и в выражениях не стесняйтесь.
– Спасибо вам огромное!
Здесь тоже была острая реакция на стресс, только более серьёзная, чем у женщины на пожаре. В таких случаях нельзя полагаться на одну лишь лекарственную терапию. Ведь она же как ширма, лишь на время скрывает источник душевной боли. Так что без психологической поддержки обойтись будет трудно.
Вот и разрешили нам, наконец-то, обед. На сей раз свободных бригад на «скорой» было немного. Значит о долгом послеобеденном отдыхе мечтать не приходилось. Ну что ж, нам не привыкать. Бывало и хуже, когда на обед давали не более двадцати минут, причём в то время, когда все нормальные люди ужинают.
И всё-таки она вертится! Нет, не так. И всё-таки она позволила нам часик расслабиться. Это я имею в виду диспетчера Надюшу. Но, как ни крути, а от вызова никуда не деться. Поехали к мужчине сорока четырёх лет, у которого эпиприпадок случился.
Этот адрес нам знаком хорошо, там господа алкоголики живут. Ребята они весёлые, знают толк в развлечениях: то поножовщину устроят, то морды друг другу поразбивают, а то скромно и незатейливо облюются с кровью. Но у этой квартиры есть одна удивительная особенность: она хорошо обставлена, ухожена, в ней всегда чистота и порядок. В общем назвать её алкохатой язык не повернётся.
Открыла нам хозяйка, женщина молодая, но пропитая до такой степени, что её внешность стала совсем уж противозачаточной.
– Что случилось, Мариш? У Олега, что ли, припадок-то? – спросил я.
– Не-не, у Шурика, – ответил сам Олег, выйдя в прихожую. – Я не знаю, чё с ним такое. Нормально сидели, вдруг брык с табуретки и весь затрясся.
Мужчина с дряблым лицом и большим расплывшимся животом лежал на полу без сознания. При этом его организм боролся за жизнь, изо всех сил стремясь получить живительный кислород. Однако вместо полноценного дыхания лишь беспомощно открывался рот и напрягались мышцы.
Нередко бывает, что под эпиприпадок маскируется грозное нарушение ритма – фибрилляция предсердий. Вот потому на подобные вызовы мы всегда берём дефибриллятор. Раньше он у нас был профессиональным, настраиваемым, но начальство сказало, что психбригаде такой не положен. Взамен выдали автоматический, без настроек, который сам решает, стрелять иль не стрелять.
Дефибриллятор сработал как надо, достойно: распознав фибрилляцию, бахнул разрядом. Сердце перестало беспорядочно трепыхаться и появился ритм. Разумеется, всё было далеко от идеала, состояние Шурика оставалось тяжёлым, но хотя бы угроза жизни чуток ослабла.
– Ну что, жить будет? – спросил Олег.
– Хм, трудно сказать, – ответил я.
– А чё, от эпилепсии можно умереть?
– У него не эпилепсия, а аритмия. Мотор чуть не заглох.
Пациента на носилках загрузили в машину и помчали во весь опор в кардио. Однако… В данном контексте это слово нехорошее, но куда ж без него? Однако на половине пути уже не фибрилляция приключилась, а сердце просто остановилось безо всяких трепыханий. Все попытки его запустить успехом не увенчались, и поэтому наш маршрут вновь оказался перестроенным. Осторожно, двери закрываются! Следующая станция – морг.
Освободившись, поехали в негосударственный колледж, где у девушки восемнадцати лет психоз приключился. Это учебное заведение пользуется дурной репутацией. Нет, дипломами там не торгуют и прочей криминальщиной не занимаются. Причина кроется в невостребованных специальностях и крайне низком уровне подготовки. Выпускник-юрист со средним образованием, даже с хорошо работающей соображалкой, вряд ли будет трудоустроен по специальности. А уж о тех, кто в профессиональном смысле полный ноль, и вовсе речь не идёт.
На вахте нас встретила интеллигентного вида полноватая женщина в очках:
– Здравствуйте! Давайте в сторонку отойдём. Я – классный руководитель. Настя, в принципе, девчонка неплохая. Но на неё замдиректора взъелась непонятно за что. Гнобит и гнобит по поводу и без. Как будто преступницу какую. Ну да, бывает прогуливает, две двойки никак не может отработать. Сегодня вызвала её и как давай орать, мол, ты по наклонной катишься, с мужиками шляешься, да мы тебя выкинем отсюда! И на меня набросилась, вы, говорит, только зря деньги получаете за классное руководство, а группу вконец распустили! Ну как так можно?
– Извините, а нас-то зачем вызвали? Мы воспитательной работой не занимаемся.
– Настя не выдержала, не сдержалась. Начала метаться, у Галины Вадимовны всё со стола смахнула. Так страшно кричала, просто ужас. Ничего не понимала, никого не узнавала. А сейчас успокоилась, сидит в преподавательской, дремлет.
Галина Вадимовна, которая замдиректора, оказалась крупногабаритной дамой лет пятидесяти. Стремление к привлекательности свойственно если не всем, то большинству женщин. Разумеется, это замечательно и прекрасно. Но ровно до той черты, после которой привлекательность сменяется карикатурностью. Так вот Галина Вадимовна сию границу решительно перешла. Огромный начёс с блёстками, яркие и тоже с блёстками тени, цветастая шаль на плечах, короткие штанишки на толстых ногах, делали затруднительным серьёзное отношение к ней.
Передавать её экспрессивный громкий монолог не стану, лишь кратко скажу, что по её версии, студентка – буйная психбольная, потенциальная убийца, которую надо немедленно изолировать от общества.
Настя, со злым и заплаканным лицом сидела в кресле, обмахиваясь тетрадью. Увидев нас, злое выражение мгновенно сменилось испуганным:
– Вы правда, что ли, меня в психушку заберёте? – спросила она с ужасом.
– Настя, давай мы просто по-человечески пообщаемся. Хватать тебя и куда-то увозить никто не собирается. Скажи, что сегодня случилось?
– Так вам же наверно всё рассказали? Ну короче, сорвалась я, не сдержалась…
– А срыв в чём заключался?
– Она сказала, что я – …юха.
– Вот прямо так и назвала?
– Нет, но почти. Сказала, что я по мужикам шляюсь, вся истаскалась… Я не знаю, с чего это она взяла. Кто дал ей право оскорблять? Кто она такая?
– Ясно. Что после этого было?
– Меня сразу переклинило, я закричала, сказала всё, что думаю… Матом её обложила.
– При этом ты могла себя контролировать?
– Конечно!
– Ты всё хорошо помнишь?
– Да, помню.
– Насть, как ты считаешь, твоё поведение было адекватным?
– Нет конечно. Но это она меня спровоцировала, ни за что оскорбила.
– Ну а дальше, что думаешь делать?
– Отчислюсь. Завтра напишу заявление. Родителям всё расскажу, мы этого так не оставим.
– Настя, а как у тебя с настроением?
– В смысле?
– Нет чувства, что всё плохо, бессмысленно, безнадёжно?
– Вы думаете у меня депресняк, что ли? Это у неё депрессия будет, когда мы в суд подадим. Поступлю в нормальный колледж, а здесь всё равно ничему не учат.
– Настя, а сейчас ты не будешь продолжать конфликт?
– Не буду, не буду, я дура, что ли?
– Ну ладно, Насть, удачи тебе!
Конечно же, никуда мы Настю не повезли. Аффективная вспышка давно прошла, никаких общественно-опасных действий она не совершила, критика к своему поведению была полной, сознание ясным. С чем её повезёшь?
Анастасия, разумеется, тоже не подарок и полностью её оправдывать я не намерен. Но Галина Вадимовна, как руководитель и педагог повела себя, мягко скажем, непрофессионально. Дело тут даже не в нарушении педагогической этики, а в том, что она пыталась использовать психиатрическую бригаду как орудие мести. Одним словом, весьма гнусный поступок…
Освободившись, получили команду двигаться в сторону «скорой». Уверенный, что этот вызов был последним, пребывая в благодушии, я по пути перебирал бумажонки, кой-чего дописывал-подписывал. Но вдруг водитель Володя сказал:
– Иваныч, готовься, впереди вроде бы ДТП.
– Где? – встрепенулся я.
– Ща, погоди. <Чудак> как бешеный несся, нас обогнал, не видел, что ли?
– Не, не видел.
Володя оказался прав. Чуть дальше пешеходного перехода стояла чёрная иномарка с помятым капотом, а метрах в пятнадцати от неё, на крайней правой полосе лицом вверх лежал мужчина.
Было видно невооружённым взглядом, что пострадавший агонизировал, доживая последние минуты. В машине он сделал последний судорожный вздох, сопровождаемый стоном, и затих. Чтоб не получить наказание от Дзена, я не стану расписывать повреждения. Лишь скажу, что сердечно-лёгочная реанимация в таких случаях абсолютно бессмысленна.
Вина водителя очевидна: нёсся на огромной скорости и перед пешеходником даже не подумал притормозить. Но надо отдать ему должное: не удрал и дождался приезда ГАИ.
Если смерть наступила в машине, покойника мы не возвращаем туда, где взяли, мол, простите, ошибочка вышла. Так что вновь поехали в последний приют мёртвых.
При виде нас, на лице дежурного санитара проступила смесь изумления с возмущением:
– …ля, мужики, вы чё? Седьмого за сегодня везёте!
– Какого седьмого, это третий! – возразил я.
– Это у вас третий, а вообще от «скорой» – седьмой!
– Не огорчайся, бро, семёрка – счастливое число! – сказал Герман.
Всё в этой жизни повторяется. По каким-то неведомым причинам, вызовы и их результаты бывают однотипными. Например, сплошная пьянь, или одни больные сердца, или, как в данном случае – смерти. Одним словом, смена вновь оказалась «смертельной», а мы, в свою очередь, на время превратились в похоронную бригаду.
А на следующий день не было ничего. Ни дачи, ни леса, ни настроения. Да и откуда им взяться, если я подцепил болячку хоть и не смертельную, но донельзя противную и даже можно сказать постыдную. Только расскажу о ней уже в следующем очерке.
Все имена и фамилии изменены
автор канал на дзене - #УжасноЗлойДоктор
Следующая публикация
Нет комментариев