Предыдущая публикация
Дорога
Я обнаружил себя посреди вокзальной площади в разгар летнего зноя. Огненный шар клонился к горизонту, беспощадно заливая ярким светом и жаром толпу людей, сливающуюся в медленный узкий поток у дверей вокзала. Их невыразительные, похожие друг на друга из-за прищура лица искажались в дрожащих волнах воздуха. Я был частью этой толпы, частью этого потока.
Передо мной ритмично покачивались чужие затылки, и мы становились всё ближе и ближе к дверям вокзала. Его архитектура напоминала зиккурат с высоким шпилем, куда мы шли то ли на службу, то ли на заклание. Непомерно огромные стены и потолки, на фоне которых мы были роем муравьёв, казалось, смотрели на нас с надменностью и насмешкой, пока поток прокачивал нас через здание к перронам и дальше — в раскалённые душные вагоны, в которые мы набивались, как в консервные банки.
Кто знает, как долго я двигался в этой людской массе без конца и края, когда наконец пришла моя очередь занять своё место. Мне повезло сесть, и я, обессиленный, мгновенно уснул.
Когда я проснулся, в вагоне почти никого не было, а закатный зной сменился прохладным вечером. В окне, за отражениями жёлтых мигающих ламп, было почти ничего не разобрать; проносились силуэты деревьев и далёкие огни цивилизации. Было ясно, что я проспал свою остановку. Спросив у случайного попутчика следующую станцию, я понял, что должен был выйти больше часа назад. Поезд начал тормозить, и я вышел в пустой тёмный тамбур, чтобы дождаться остановки.
Станция встретила меня неприятным холодком. Надо было перейти по тощему старому, с торчащими из-под осыпающегося бетона арматурами мосту, похожему на огромное насекомое, на соседнюю платформу и дождаться следующего поезда. Вокруг станции растянулись ряды киосков, некоторые из которых ещё работали. Я видел очертания безликих фигур внутри, которые, как мне казалось, смотрели на меня. На платформе в противоположном конце было несколько человек, ожидающих поезд, стоявших совершенно неподвижно, словно статуи. Я подошёл поближе к висевшим у расписания часам, чтобы понять, через сколько прибудет поезд, но они, судя по расположению стрелок, были сломаны.
Поезд же не заставил себя долго ждать. Яркий луч света вынырнул из-за поворота, и обветшалый грязный вагон прибыл на станцию. Внутри, кроме меня, ехал лишь один спящий пассажир, в чьё лицо я не всматривался. Из динамиков вместо голоса прозвучал лишь неразборчивый шум, и электричка тронулась.
Время между станциями обычно занимает лишь несколько минут, но мне казалось, что прошло несколько часов. Я мог бы подумать, что сел на экспресс, но пейзаж за окном совершенно не менялся. Бесконечная стена деревьев тянулась сплошной преградой, где не встречалось никакой даже просёлочной дороги или остановки. Я попытался разбудить спящего пассажира, чтобы спросить, куда едет эта электричка, хоть и в этом будто бы не было смысла, но пассажир лишь нечленораздельно мычал, не открывая глаз. Прочих попутчиков в соседних вагонах не нашлось.
Поезд начал замедляться, и я увидел за окном платформу, на которую тут же вышел. В этот раз меня встретил лишь одинокий остров платформы и непроглядный лес. Ни фонарных столбов, ни тропинки не было видно за пределами бетонного островка в этом полном ничего. Только бесконечная темнота ночи, холод и полное одиночество.
Под неработающим фонарём стояло выцветшее табло с расписанием и схемой железной дороги, на котором я с большим трудом выискивал, где же оказался и куда мне ехать. Если верить этому старому куску металла, я не просто оказался ещё дальше от города, но и на другом ответвлении путей. Этого просто не могло быть — ни по времени, что я провёл в пути, ни по соединениям железной дороги.
Меня захлестнули отчаяние и паника. Я оказался совершенно один, неизвестно где и неизвестно когда я попаду обратно. Мне хотелось увидеть хоть какой-то намёк на жизнь вокруг, хоть одного человека. Я спустился с платформы по единственной лестнице и просто пошёл вдоль путей, в надежде найти прореху в сплошной стене деревьев. Не успел я далеко отойти, как увидел приближающийся поезд и кинулся обратно. Я стучался в окна и дверь кабины машиниста, чтобы поговорить с ним, спросить дорогу, хотя бы увидеть его, но за стеклом была лишь непроглядная тьма, а двери не поддавались.
Смиренно я вошёл в вагон, и состав тронулся. Я сел на первое же сиденье и уставился в привычную уже непроглядную темноту за окном. Не знаю, сколько я ехал — несколько часов, может, несколько дней без единой остановки, когда поезд начал наконец замедляться. Он выплюнул меня на такую же островную платформу, как и раньше, но теперь лес сменился бесконечным полем, где ни на горизонте, ни на небе не было ни одного огонька. Почему-то я почувствовал всплеск надежды. Наверное, из-за того, что проклятый лес пропал. И с этим чувством я осторожно, словно боясь кого-то вспугнуть или что-то нарушить, подошёл к расписанию. Внутри меня всё как будто провалилось в бездну, когда я увидел, что на расписании не было абсолютно ничего — просто безразлично пустое полотно.
Так я и продолжил скитаться от поезда к поезду, от станции к станции. Не знаю, как долго уже длится моя поездка, но проклятая ночь всё никак не хочет заканчиваться, как и всё прибывающие и прибывающие за мной совершенно пустые поезда, везущие меня неизвестно куда и непонятно зачем.
#ЯковЕрусалимский
Следующая публикация
Нет комментариев