Боль. Стон. Судороги. Бессилие.
Снова просыпаюсь в мучениях, совершенно не выспавшись. В глаза словно насыпали песка. Пытаюсь их закрыть, надеясь снова погрузиться в сон, но веки непроизвольно поднимаются, обнажая иссушённую роговицу. Часто моргаю, стараясь выдавить из слёзных желез хотя бы пару капель, но ничего не выходит.
Во рту отвратительное ощущение, словно на зубах вырос лишайник. Язык распух и не двигается. Пытаюсь сглотнуть и не выходит.
Снова зависаю в мучительном состоянии между сном и бодрствованием. В состоянии, в котором живу уже три года. Пытаюсь кричать, но из горла исходит только сухой бесформенный треск. Пожалуй, так даже лучше. Так я не напугаю своих соседей. Впрочем, они уже привыкли.
Замираю, пытаясь услышать пульс. Глупая надежда разгорается в груди, когда я слышу глухой, разливающийся волнами стук. Но стук повторяется снова, затем ещё и ещё. И я понимаю, что он приходит снаружи. Внутри биться по-прежнему нечему.
Извиваюсь в очередной судороге. Этот богатый урод снова терзает свою машину. Ему весело. Он парит над городом, обнимая очередную любовницу, или летит между коттеджами с одной дискотеки на другую.
Хотя откуда мне знать, быть может, моё сердце уже много раз сменило хозяина и теперь питает несколько игровых автоматов в казино. Или снабжает электричеством подпольную лабораторию, где очередному неудачнику удаляют очередной жизненно важный орган. В последние годы таких лабораторий становится всё больше и больше.
Сегодня, прогуливаясь по бедному району, сложно не заметить надписи: «Покупаем ЖЭ», «Магия любого вида за ЖВО». Некоторые шифруются, пряча слова «жизненная энергия» и «жизненно важные органы», но другие пишут прямо «Магические артефакты за глаза», «Весенний ареол за почку». Чёрный рынок магии и внутренних органов процветает. Не то, что три года назад.
Тогда я перерыл все подворотни в десяти городах, пока не нашёл хотя бы одну. Отчаяние и любовь толкают человека на опрометчивые поступки. Тот мерзавец обещал вернуть мне её, если я оставлю в качестве платы своё сердце.
Оцепенение сна понемногу спадает, и я ощущаю силы, чтобы встать. Спускаю ноги с кровати, и из-под них разбегаются мои соседи. Одному, недостаточно шустрому, я случайно придавливаю хвост. Он визжит и впивается мелкими острыми зубами в мою ступню. В полумраке комнаты растекающееся по остаткам ковра пятно напоминает грязную лужу. Очень похожую на ту самую Лужу.
Выстрел прогремел неожиданно, оглушая своей внезапностью и шумом. В тот момент я почувствовал, что случилось что-то неизменимое и решил было, что пуля прилетела в меня, а смерть уже протягивает ко мне свою тощую руку. Но я ошибся. Смерть тянула руку не ко мне. Стрелявший сразу же сбежал, испугавшись того, что сделал. А я медленно обернулся, чтобы увидеть, как она, прижавшись к стене, плавно соскальзывает на землю. Кровь стекала по нежным, прижатым к груди, рукам, капая в грязную осеннюю лужу. Ту самую Лужу.
Я крепко сжимаю веки, желая прогнать проснувшееся видение. Поднимаюсь на покачивающихся ногах и отправляюсь в ванную, чтобы смыть с себя остатки сна. Когда я включаю свет, из раковины, быстро перебирая маленькими членистыми лапками, разбегаются мои соседи. Я стряхиваю того, что решил спрятаться на моей зубной щётке. Выдавливаю пасту. Она пахнет формальдегидом.
В той подсобке тоже пахло формальдегидом. Резкий, вонзающийся в ноздри и отпечатывающийся в памяти запах. Лысенький шаман долго возился за перегородкой, изучая рану, много спрашивал про время смерти, условия хранения тела и прижизненные привычки. Я честно отвечал. Затем он начал кому-то звонить, что-то бормотать на непонятном языке, выводить какие-то формулы и руны на бумажке. А потом назвал цену. Я согласился, не раздумывая.
Остатки зубной пасты скатываются с щетинок под потоком ржавой воды из крана. Чистка зубов не помогает избавиться от гадливого ощущения во рту. Выключаю свет в ванной, оставляя её в полное владение членистоногих соседей. Тело снова сводит судорогой, гораздо более сильной, чем любая предыдущая. Где-то там моё проданное сердце определённо работает на пределе своих возможностей.
Конечно он не мог вернуть мне её. Вместо своей возлюбленной я получил бесчувственного зомби. Конечно я старался её любить, а она старалась любить меня. Но энтузиазм падал день ото дня, как и её жизненная сила. Этот шарлатан вдохнул в неё какие-то крохи жизненных искр. Через месяц она истлела. Истлела, оставив после себя лишь прах. А я умер. Продолжал дышать, есть, чувствовать боль, но больше не мог жить.
За окном только начинает светать. Я смотрю, как небо над горизонтом становится ярко-серым, потом слегка темнеет, потом снова набирает яркость. Вскоре между небоскрёбами появляется круглый диск солнца, прикрытый смогом большого города. У меня отнимается рука. Из носа что-то капает на футболку, но я не опускаю взгляд. Я смотрю на солнце.
Когда-то я слышал, что вне тела сердце может прожить всего три минуты. Этот рассвет знаменует начало четвёртого года, когда моё сердце живёт в магогенераторе. Я больше не чувствую вторую руку. Футболка уже насквозь промокла и прилипла к груди. Я смотрю на солнце.
Странный импульс, явно той же природы, что и предыдущие судороги, но гораздо более слабый, проходит через всё моё тело. Рождается в груди, бежит в левую ногу, из неё, через пах, в правую, оттуда в голову, минуя руки. Мимо солнца пролетает левимобиль. У меня подкашиваются колени, я падаю на подоконник.
Последнее, что я замечаю перед тем, как погрузиться в небытие – левимобиль странно дёргается и начинает быстро терять высоту. Я покидаю этот мир с усмешкой. Моё сердце покидает этот мир вместе со мной.
#ДимаГоробец
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев