Александр Щербаков-Ижевский

СХВАТКА (фрагмент из рассказа "Василек Тевтонский Бантик")
— Вперёд на танк, мразь поганая! Искупи провинность перед Родиной, подлюка. Поджигай «тигру», Коновалов!
Ну же, ну… Кому грю, поджигай «тигру»! Поджигай, негодяй хренов!
Вперёд, Коновалов!
Штрафник замер в полупозиции. Видимо, больше для храбрости напоследок решил запихнуть в лёгкие как можно больше кислорода.
Последний вздох — то ли для успокоения совести, то ли для того, чтобы белковый факел горел лучше, на славу сдобренный железными опилками, денатуратом, бензином с жидким дёгтем.
— Падла! Вперёд, ничтожество! Коновалов, тварь — поджигай!
Жги «тигру», сучёныш долбаный! Вперёд, Коновалов!
Мурашки по коже. В беспощадном бою не скрыть потрясение уходящей в пятки души. Схватка против воли срывает полумаску, напускную храбрость, показную удаль. Ни в глубине зрачков, ни в голосе, ни в суетливых действиях не удержится под свинцовым огнём вымученная фальшь. Война раскладывает чувственные гуманные мышцы на волокна, она горячую кровь любит — тошнит от страха.
Мужество или совсем покидает безвольно трухнувшую личность, или проявляется во всей полноте только в смертельном поединке, где находят своё предельное выражение присущие человеку положительные качества.
И здесь без особенностей. У обречённого штрафника жизнь числилась государственной собственностью, ценою не дороже пары-тройки латунных пятаков в базарный день. Не вчера, не завтра, именно сейчас наступил момент истины — схватка не на жизнь, а насмерть.
Вопреки роковому стечению обстоятельств подними силы на высоту, защити страну, братишка! К настоящему времени у тебя самоотвержен-ность, самоотречение, самопожертвование сплелись воедино. Эпохальность нешуточных действий зашкаливает. Прими обречённой данностью: чему быть, того не миновать — извечная, но святая правда-матка фаталистов.
И в сердце нормальный ход поршней, тики-так. Ты же не оставил на растерзание товарищей за спиной — честь, хвала и слава тебе. Поэтому в доли секунды прими единственно верное решение.
Если цвиркнет пулька над ухом, шмальнёт не в то место — не дрейфь. Держись, будь смелым. Даже если случиться погибнуть, выйди победите-лем из губительной заварушки. Иначе будет считаться, что к великому сожалению, ни за понюшку табаку жизнь прожита зря.
Можно только догадываться, насколько зловещи перед смертью эти ужасные секунды… мгновения… и вся жизнь…
На тебя можно положиться, хотя это на грани небеспредельных сил…
Это не для человека, только не сломайся...
Немеют пальцы на руках, деревенеют подошвы вспухших ног, тело покалывает стальными иголками, на искусанных губах розовая пена — жутко, задохнулся от натуги…
Перетерпи, не очкуй, будь мужчиной…
Надеяться тоже не на кого…
Минута ада…
Ну, хорошо. Если придётся выбирать, умри деловито, неприхотливо, беспечно. С лёгкостью умри, с честью, как привык по жизни делать рутинное военное дело.
Пусть у бывшего офицера Красной армии не дрогнет рука, не скатится по щеке непрошенная слеза, под коленками не случится противная трясучка. Соберись и сделай шаг, устрой врагу пылающую преисподнюю.
Замути немцу бесподобную панихиду, пусть даже в послесмертной Валгалле аукнется — собаке, собачья смерть.
Прощай Коновалов, земля пухом и благодарная память потомков...