Предыдущая публикация
Ни грамма лишнего жира, ни намека на старость и увядание.
В 62 года Дина выглядела сногсшибательно — стройная, элегантная, сияющая
Дина медленно брела по длинному коридору киностудии, едва сдерживая слезы обиды и разочарования. Буквально несколько минут назад ей сообщили пренеприятную новость: контракт с ней разорван, потому что она больше не в моде.
Дина не могла поверить, что всего одна встреча с боссом студии перечеркнула всю ее карьеру и превратила из восходящей звезды в никому не нужную «бывшую».
Дурбин вспомнила, как напыщенный индюк с презрением бросил ей в лицо: «Ваше время вышло, дорогуша. Вы больше не приносите прибыль, не собираете залы и не будоражите публику. Так что извините, но мы вынуждены с вами попрощаться».
Дина закусила губу, пытаясь унять дрожь. Неужели с ней обошлись так несправедливо лишь потому, что она повзрослела и вышла из образа милой девочки-подростка? Неужели все разом перечеркнуто?
Она вспомнила, как совсем недавно боссы студии носили ее на руках, осыпали комплиментами и буквально молились на свою «дойную корову». Фильмы с участием Дурбин приносили баснословные прибыли, зрители штурмовали кинотеатры, чтобы увидеть обожаемую актрису на экране.
Деньги и слава свалились на юную Дину, как снег на голову. Еще вчера она была обычной скромной школьницей Эдной Мэй Дурбин, а сегодня проснулась звездой с головокружительными гонорарами и миллионной армией фанатов.
И хотя поначалу вся эта шумиха пугала Дину, она быстро освоилась и вошла во вкус. Тем тяжелее было сейчас осознавать, что ее использовали и выбросили за ненадобностью, как поношенный костюм.
А ведь путь Дины к славе начался, когда ей было всего 15. Однажды ее заметил на школьном спектакле проницательный агент Джек Шерилл. Он мгновенно распознал огромный талант и ангельский голос юной Эдны Мэй (так звали Дину до того, как она взяла звучный псевдоним).
Шерилл взял девочку под крыло, нанял лучших педагогов по вокалу и актерскому мастерству. Дина училась до седьмого пота и вскоре покорила строгих наставников своим рвением.
Через пару месяцев упорных занятий Дина преобразилась. Из гадкого утенка она превратилась в настоящую красавицу с безупречными манерами и чарующим голосом. Шерилл понял, что в его руках настоящий бриллиант, и начал продвигать подопечную на студиях.
Деньги и слава свалились на юную Дину, как снег на голову. Еще вчера она была обычной скромной школьницей Эдной Мэй Дурбин, а сегодня проснулась звездой с головокружительными гонорарами и миллионной армией фанатов.
И хотя поначалу вся эта шумиха пугала Дину, она быстро освоилась и вошла во вкус. Тем тяжелее было сейчас осознавать, что ее использовали и выбросили за ненадобностью, как поношенный костюм.
А ведь путь Дины к славе начался, когда ей было всего 15. Однажды ее заметил на школьном спектакле проницательный агент Джек Шерилл. Он мгновенно распознал огромный талант и ангельский голос юной Эдны Мэй (так звали Дину до того, как она взяла звучный псевдоним).
Шерилл взял девочку под крыло, нанял лучших педагогов по вокалу и актерскому мастерству. Дина училась до седьмого пота и вскоре покорила строгих наставников своим рвением.
Через пару месяцев упорных занятий Дина преобразилась. Из гадкого утенка она превратилась в настоящую красавицу с безупречными манерами и чарующим голосом. Шерилл понял, что в его руках настоящий бриллиант, и начал продвигать подопечную на студиях.
Первым триумфом Дины стала роль в мюзикле «Каждое воскресенье», где ее партнершей была восходящая звезда Джуди Гарленд. Дина ужасно смущалась яркой и дерзкой Джуди, робела перед камерой и постоянно тушевалась.
Гарленд это заметила и пришла на помощь юной коллеге. Она научила Дину правильно курить, чтобы голос звучал ниже, подбодрила и взяла под крыло. С тех пор девушки стали не разлей вода и лучшими подругами.
После ошеломительного дебюта на Дину посыпались заманчивые предложения. Студия «Юниверсал» предложила юному дарованию эксклюзивный контракт с умопомрачительными гонорарами. Фильмы с Диной в главной роли били рекорды проката и приносили баснословную прибыль. В одночасье скромная школьница превратилась в кумира миллионов.
Но у славы оказалась и оборотная сторона. У Дины появилась целая армия фанатов, которые атаковали ее днем и ночью. Поклонники постоянно осаждали дом звезды, забрасывали письмами, выпрашивали автографы. Однажды Дина даже застукала в своем саду абсолютно голого мужчину, который пытался забраться к ней в спальню! После этого инцидента студия наняла актрисе телохранителей.
А еще Дина сильно уставала от кукольного амплуа, в которое ее упорно загоняли продюсеры. По их мнению, публика жаждала видеть мисс Дурбин исключительно в образе наивной, чистой и до неприличия скромной девушки. И если на экране Дина и позволяла себе легкий флирт с партнерами, то за кадром она обязана была хранить невинность, аки монахиня.
Гарленд это заметила и пришла на помощь юной коллеге. Она научила Дину правильно курить, чтобы голос звучал ниже, подбодрила и взяла под крыло. С тех пор девушки стали не разлей вода и лучшими подругами.
После ошеломительного дебюта на Дину посыпались заманчивые предложения. Студия «Юниверсал» предложила юному дарованию эксклюзивный контракт с умопомрачительными гонорарами. Фильмы с Диной в главной роли били рекорды проката и приносили баснословную прибыль. В одночасье скромная школьница превратилась в кумира миллионов.
Но у славы оказалась и оборотная сторона. У Дины появилась целая армия фанатов, которые атаковали ее днем и ночью. Поклонники постоянно осаждали дом звезды, забрасывали письмами, выпрашивали автографы. Однажды Дина даже застукала в своем саду абсолютно голого мужчину, который пытался забраться к ней в спальню! После этого инцидента студия наняла актрисе телохранителей.
А еще Дина сильно уставала от кукольного амплуа, в которое ее упорно загоняли продюсеры. По их мнению, публика жаждала видеть мисс Дурбин исключительно в образе наивной, чистой и до неприличия скромной девушки. И если на экране Дина и позволяла себе легкий флирт с партнерами, то за кадром она обязана была хранить невинность, аки монахиня.
Стоило кому-то из репортеров написать, что мисс Дурбин якобы целовалась с парнем за углом студии, как боссы закатывали истерику. «Дина, вы хотите похоронить свою карьеру? Зрители должны знать, что вы нежный бутон, а не порочная женщина!» — кричал продюсер, брызгая слюной. Актрисе оставалось лишь кивать и изображать раскаяние.
Но в душе Дина бунтовала против навязанной роли «девочки с обложки». Дурбин тоже была живым человеком со своими желаниями, страстями и пороками. Как и любая юная девушка, она мечтала о любви, романтике и первом поцелуе. Но в реальной жизни ей приходилось довольствоваться лишь экранными партнерами и сплетнями газетчиков.
На съемках мелодрамы «Первая любовь» Дине впервые позволили отойти от привычного образа. Впервые на экране ее героиня поцеловала экранного возлюбленного, которого играл красавчик Роберт Стэк. Зрители с упоением следили за развитием их киноромана, таблоиды пестрели заголовками о тайной помолвке актеров. Студия сочла слухи отличным пиаром и заставила Дину и Роберта изображать пару и вне экрана.
Роберт оказался прилипчивым, как банный лист. Он таскался за Диной по пятам, закидывал ее букетами, пытался зажать в темном углу студии. Стэк мнил себя неотразимым ловеласом, но на деле был лишь самовлюбленным болваном. Дина терпеть не могла его приставаний.
Но в душе Дина бунтовала против навязанной роли «девочки с обложки». Дурбин тоже была живым человеком со своими желаниями, страстями и пороками. Как и любая юная девушка, она мечтала о любви, романтике и первом поцелуе. Но в реальной жизни ей приходилось довольствоваться лишь экранными партнерами и сплетнями газетчиков.
На съемках мелодрамы «Первая любовь» Дине впервые позволили отойти от привычного образа. Впервые на экране ее героиня поцеловала экранного возлюбленного, которого играл красавчик Роберт Стэк. Зрители с упоением следили за развитием их киноромана, таблоиды пестрели заголовками о тайной помолвке актеров. Студия сочла слухи отличным пиаром и заставила Дину и Роберта изображать пару и вне экрана.
Роберт оказался прилипчивым, как банный лист. Он таскался за Диной по пятам, закидывал ее букетами, пытался зажать в темном углу студии. Стэк мнил себя неотразимым ловеласом, но на деле был лишь самовлюбленным болваном. Дина терпеть не могла его приставаний.
Как-то раз Стэк обнаглел до того, что полез к Дине под юбку прямо во время фотосессии. Дурбин влепила наглецу звонкую пощечину, но тот лишь расхохотался: «Строишь из себя недотрогу, детка? Да я знаю, что ты без ума от меня!» Терпение Дины лопнуло, и она решила проучить зарвавшегося ухажера.
Дурбин пригласила Стэка на романтический ужин в свой гостиничный номер. Разомлевший от шампанского Роберт предвкушал бурную ночь. Но едва он начал стаскивать с Дины платье, как в комнату ворвались трое громил в кожаных штанах и с цепями.
Размалеванная Дурбин заливисто расхохоталась: «Познакомься, милый, это мои друзья. Большие любители острых ощущений. Вот они-то как раз жаждали встречи с тобой!»
Пока Роберт, вытаращив глаза, хлопал ртом, «друзья» скрутили его и заломили руки за спину. Один из них, с залысинами и золотым зубом, приставил к горлу актера нож: «Ну что, красавчик, будешь знать, как лезть к нашей Диночке? Она птичка высокого полета, не для таких, как ты!» Стэк заверещал, как поросенок: «Я все понял! Клянусь, больше никогда ее не трону!»
Спектакль удался на славу. Роберт выскочил из номера пулей и с тех пор шарахался от Дины, как от чумы. А Дурбин получила новый опыт и острые ощущения. И поняла, что куда веселее быть не пай-девочкой, а оторвой и хулиганкой.
Дурбин пригласила Стэка на романтический ужин в свой гостиничный номер. Разомлевший от шампанского Роберт предвкушал бурную ночь. Но едва он начал стаскивать с Дины платье, как в комнату ворвались трое громил в кожаных штанах и с цепями.
Размалеванная Дурбин заливисто расхохоталась: «Познакомься, милый, это мои друзья. Большие любители острых ощущений. Вот они-то как раз жаждали встречи с тобой!»
Пока Роберт, вытаращив глаза, хлопал ртом, «друзья» скрутили его и заломили руки за спину. Один из них, с залысинами и золотым зубом, приставил к горлу актера нож: «Ну что, красавчик, будешь знать, как лезть к нашей Диночке? Она птичка высокого полета, не для таких, как ты!» Стэк заверещал, как поросенок: «Я все понял! Клянусь, больше никогда ее не трону!»
Спектакль удался на славу. Роберт выскочил из номера пулей и с тех пор шарахался от Дины, как от чумы. А Дурбин получила новый опыт и острые ощущения. И поняла, что куда веселее быть не пай-девочкой, а оторвой и хулиганкой.
С этого дня двойная жизнь актрисы стала еще более лихой и безбашенной. С годами Дина все больше тяготилась навязанным образом невинного создания. Она мечтала о переменах, о более серьезных и глубоких ролях.
Вырвавшись из-под опеки продюсеров, Дина пускалась во все тяжкие — ходила по злачным заведениям, флиртовала с незнакомцами, курила и выпивала. Она даже надевала темный парик, делавший ее неузнаваемой, и бродила по ночным клубам в поисках острых ощущений.
Именно в одном из таких притонов Дина и встретила свою судьбу — актера Пола Вона. Он сразу приметил странную девицу, одиноко цедящую виски у барной стойки. С ней лихо отплясывали два подвыпивших кавалера, то и дело спотыкаясь и заваливаясь на партнершу. Дело кончилось тем, что вся троица с грохотом рухнула на пол, сцепившись в один клубок рук и ног.
Пол кинулся помогать барышне подняться и с удивлением заметил, как та пытается поправить съехавший набок темный парик. «Мы с вами случайно нигде раньше не встречались? Ваше лицо кажется таким знакомым», — прищурился Вон. Дина побледнела и затрясла головой: «Вы обознались. Я здесь впервые и вообще никого не знаю».
Но Пол не унимался. Он твердо знал, что не ошибся — перед ним стояла сама Дина Дурбин! Смущенная и испуганная, она совсем не походила на роковую красотку, какой хотела казаться. Вон проводил Дину до такси, не переставая болтать о какой-то ерунде. Он надеялся, что звезда проговорится и даст ему повод для более близкого знакомства.
Вырвавшись из-под опеки продюсеров, Дина пускалась во все тяжкие — ходила по злачным заведениям, флиртовала с незнакомцами, курила и выпивала. Она даже надевала темный парик, делавший ее неузнаваемой, и бродила по ночным клубам в поисках острых ощущений.
Именно в одном из таких притонов Дина и встретила свою судьбу — актера Пола Вона. Он сразу приметил странную девицу, одиноко цедящую виски у барной стойки. С ней лихо отплясывали два подвыпивших кавалера, то и дело спотыкаясь и заваливаясь на партнершу. Дело кончилось тем, что вся троица с грохотом рухнула на пол, сцепившись в один клубок рук и ног.
Пол кинулся помогать барышне подняться и с удивлением заметил, как та пытается поправить съехавший набок темный парик. «Мы с вами случайно нигде раньше не встречались? Ваше лицо кажется таким знакомым», — прищурился Вон. Дина побледнела и затрясла головой: «Вы обознались. Я здесь впервые и вообще никого не знаю».
Но Пол не унимался. Он твердо знал, что не ошибся — перед ним стояла сама Дина Дурбин! Смущенная и испуганная, она совсем не походила на роковую красотку, какой хотела казаться. Вон проводил Дину до такси, не переставая болтать о какой-то ерунде. Он надеялся, что звезда проговорится и даст ему повод для более близкого знакомства.
В машине Дина задремала, измученная приключениями бурной ночи. А когда проснулась, со страхом обнаружила, что проклятый парик не на голове и не на сидении, а попутчик задумчиво мнет его в руках. «Все пропало! Он меня узнал!» — в панике подумала Дурбин и зажмурилась. Но Пол лишь улыбнулся: «Не бойтесь, мисс Дурбин.
Ваш секрет умрет вместе со мной. Но у меня будет одна маленькая просьба. Сходите со мной как-нибудь в кино. На ваш фильм. Обещаю, в титрах вашего имени не будет, зато будет мое. Кстати, разрешите представиться — Пол Вон, подающий надежды актер. Может, слышали?»
Эта встреча перевернула жизнь Дины. Пол очаровал ее своей галантностью, обходительностью и чувством юмора. С ним можно было не притворяться суперзвездой, а быть самой собой — смешной, ранимой, немного взбалмошной девчонкой.
Вон красиво ухаживал, писал трогательные записки, таскал Дину по дешевым забегаловкам и танцулькам. Ей казалось, что рядом с этим человеком она наконец-то может дышать полной грудью.
Роман Дины и Пола развивался стремительно. Через пару месяцев он сделал ей предложение, и актриса, ни секунды не сомневаясь, ответила согласием. Ей так хотелось простого женского счастья — уютного дома, любящего мужа, детишек. Дина распрощалась со своей звездной жизнью и с головой окунулась в семейные хлопоты.
Но вскоре сказка закончилась. Карьера Пола не задалась, и он все больше времени просиживал на диване, потягивая пиво и обвиняя жену во всех смертных грехах. Вон ревновал Дину к ее успеху, изводил попреками и оскорблениями.
Если поначалу он гордился славой супруги, то теперь она бесила его до трясучки. «Ты, никчемная дура, думаешь, я буду всю жизнь сидеть у тебя на шее? Из-за тебя я загубил свою карьеру!» — орал Пол, брызгая слюной.
Ваш секрет умрет вместе со мной. Но у меня будет одна маленькая просьба. Сходите со мной как-нибудь в кино. На ваш фильм. Обещаю, в титрах вашего имени не будет, зато будет мое. Кстати, разрешите представиться — Пол Вон, подающий надежды актер. Может, слышали?»
Эта встреча перевернула жизнь Дины. Пол очаровал ее своей галантностью, обходительностью и чувством юмора. С ним можно было не притворяться суперзвездой, а быть самой собой — смешной, ранимой, немного взбалмошной девчонкой.
Вон красиво ухаживал, писал трогательные записки, таскал Дину по дешевым забегаловкам и танцулькам. Ей казалось, что рядом с этим человеком она наконец-то может дышать полной грудью.
Роман Дины и Пола развивался стремительно. Через пару месяцев он сделал ей предложение, и актриса, ни секунды не сомневаясь, ответила согласием. Ей так хотелось простого женского счастья — уютного дома, любящего мужа, детишек. Дина распрощалась со своей звездной жизнью и с головой окунулась в семейные хлопоты.
Но вскоре сказка закончилась. Карьера Пола не задалась, и он все больше времени просиживал на диване, потягивая пиво и обвиняя жену во всех смертных грехах. Вон ревновал Дину к ее успеху, изводил попреками и оскорблениями.
Если поначалу он гордился славой супруги, то теперь она бесила его до трясучки. «Ты, никчемная дура, думаешь, я буду всю жизнь сидеть у тебя на шее? Из-за тебя я загубил свою карьеру!» — орал Пол, брызгая слюной.
Дина старалась не обращать внимания на вспышки гнева мужа. Она привыкла к тому, что мужчины вьются вокруг нее с самой юности, и недовольство Пола казалось ей лишь очередным капризом. Но вскоре Вон начал распускать руки. После очередного скандала Дина очнулась на полу с разбитой губой и синяками на теле. Пол стоял над ней и ухмылялся: «Будешь знать, как мне перечить».
В тот момент у Дины будто пелена с глаз упала. Она поняла, что совершила страшную ошибку, выйдя замуж за этого неудачника и садиста. Собрав остатки гордости, актриса подала на развод. Бракоразводный процесс дался ей нелегко.
Пол шантажировал Дину компроматом, грозился рассказать журналистам о ее загулах и вымогал огромные отступные. Актрисе пришлось отдать мужу львиную долю своих сбережений, лишь бы отделаться от него раз и навсегда.
Тяжелый разрыв с мужем, творческие неудачи, пресса, смакующая каждый промах — все это подкосило Дину. Она с головой ушла в работу, снимаясь в трех фильмах в год, лишь бы забыться. Но именно погоня за количеством, а не качеством, и стала роковой ошибкой актрисы.
Вышедший на экраны мюзикл «Рождественские каникулы» с треском провалился. Критики разнесли картину в пух и прах, а зрители не приняли Дину в несвойственном ей драматическом амплуа. Это стало началом конца ее звездной карьеры. Следующие фильмы постигла та же незавидная участь.
В тот момент у Дины будто пелена с глаз упала. Она поняла, что совершила страшную ошибку, выйдя замуж за этого неудачника и садиста. Собрав остатки гордости, актриса подала на развод. Бракоразводный процесс дался ей нелегко.
Пол шантажировал Дину компроматом, грозился рассказать журналистам о ее загулах и вымогал огромные отступные. Актрисе пришлось отдать мужу львиную долю своих сбережений, лишь бы отделаться от него раз и навсегда.
Тяжелый разрыв с мужем, творческие неудачи, пресса, смакующая каждый промах — все это подкосило Дину. Она с головой ушла в работу, снимаясь в трех фильмах в год, лишь бы забыться. Но именно погоня за количеством, а не качеством, и стала роковой ошибкой актрисы.
Вышедший на экраны мюзикл «Рождественские каникулы» с треском провалился. Критики разнесли картину в пух и прах, а зрители не приняли Дину в несвойственном ей драматическом амплуа. Это стало началом конца ее звездной карьеры. Следующие фильмы постигла та же незавидная участь.
Дина металась, пытаясь вернуть былую славу, но тщетно. Она бросалась из крайности в крайность — то снималась в привычных мюзиклах, то замахивалась на серьезные роли, но магия рассеивалась. В 27 лет, на самом пике карьеры, Дина Дурбин услышала от продюсера «Юниверсал» фразу, перечеркнувшую всю ее жизнь: «Ты безнадежно устарела, уходи».
Эти жестокие слова до сих пор стоят у Дины в ушах. Она чувствует, как вместе с ними рушатся все ее мечты и надежды. Неужели это конец? Неужели она больше никогда не выйдет на съемочную площадку, не споет перед камерой, не увидит своего лица на афишах? От этих мыслей Дине хочется завыть раненым зверем.
Она бредет к выходу из студии, спотыкаясь и натыкаясь на стены. В голове звенит пустота и лишь гулко бьется: «Все кончено, кончено, кончено». Дина с усилием заставляет себя переставлять ноги и не разреветься прямо здесь, у всех на виду. Нужно уйти с высоко поднятой головой, сохранить остатки достоинства.
За воротами «Юниверсал» Дину ждет такси и Шарль Анри Давид — старый друг и по совместительству режиссер ее последних провальных фильмов. Едва увидев зареванное лицо Дины, он все понимает без слов. Распахивает объятия, прижимает к себе: «Бедная моя девочка! Что эти люди с тобой сделали?»
Эти жестокие слова до сих пор стоят у Дины в ушах. Она чувствует, как вместе с ними рушатся все ее мечты и надежды. Неужели это конец? Неужели она больше никогда не выйдет на съемочную площадку, не споет перед камерой, не увидит своего лица на афишах? От этих мыслей Дине хочется завыть раненым зверем.
Она бредет к выходу из студии, спотыкаясь и натыкаясь на стены. В голове звенит пустота и лишь гулко бьется: «Все кончено, кончено, кончено». Дина с усилием заставляет себя переставлять ноги и не разреветься прямо здесь, у всех на виду. Нужно уйти с высоко поднятой головой, сохранить остатки достоинства.
За воротами «Юниверсал» Дину ждет такси и Шарль Анри Давид — старый друг и по совместительству режиссер ее последних провальных фильмов. Едва увидев зареванное лицо Дины, он все понимает без слов. Распахивает объятия, прижимает к себе: «Бедная моя девочка! Что эти люди с тобой сделали?»
Дина всхлипывает, уткнувшись Давиду в плечо. Невыносимо стыдно, что он видит ее такой — жалкой, раздавленной, выброшенной на обочину. Ведь Шарль Анри всегда верил в ее талант и твердил, что однажды она еще покажет им всем. Но сейчас впервые Дине кажется, что он ошибся.
Нет у нее больше ни сил, ни желания что-то кому-то доказывать. Она хочет только одного — залезть в какую-нибудь нору и сдохнуть там в одиночестве.
Но Давид и не думает сдаваться. Он встряхивает Дину за плечи, заглядывает в покрасневшие глаза: «Послушай меня, милая. Это не конец, а только начало. Поверь, я знаю, что говорю. Тебе надо уехать отсюда к чертям, развеяться, прийти в себя.
У меня как раз есть небольшой домик в Швейцарии, в тихой альпийской деревушке. Поживешь там с месяц, полюбуешься видами, подышишь свежим воздухом — и снова станешь прежней Диной Дурбин, которую я обожаю. Какие-то идиоты из «Юниверсал» — еще не весь мир. Поняла?»
Дина слабо кивает, шмыгая носом. Перспектива сбежать куда глаза глядят от позора и жалости к себе вдруг кажется очень заманчивой. В конце концов, ей и правда нужна передышка. Хоть на миг почувствовать себя не звездой, сошедшей с небосклона, а обычной женщиной. Дина благодарно сжимает руку друга: «Спасибо, Шарль Анри. Ты как всегда знаешь, что делать. Я согласна».
Следующие три месяца стали для Дины волшебной сказкой. Крошечный домик на отшибе, заснеженные вершины Альп, ни души вокруг — здесь хотелось дышать полной грудью и радоваться жизни. Давид приезжал к Дине каждые выходные, привозя свежие продукты и стопки книг. Они гуляли по заснеженным тропкам, пили горячий шоколад у камина, смотрели старые фильмы и разговаривали обо всем на свете.
Нет у нее больше ни сил, ни желания что-то кому-то доказывать. Она хочет только одного — залезть в какую-нибудь нору и сдохнуть там в одиночестве.
Но Давид и не думает сдаваться. Он встряхивает Дину за плечи, заглядывает в покрасневшие глаза: «Послушай меня, милая. Это не конец, а только начало. Поверь, я знаю, что говорю. Тебе надо уехать отсюда к чертям, развеяться, прийти в себя.
У меня как раз есть небольшой домик в Швейцарии, в тихой альпийской деревушке. Поживешь там с месяц, полюбуешься видами, подышишь свежим воздухом — и снова станешь прежней Диной Дурбин, которую я обожаю. Какие-то идиоты из «Юниверсал» — еще не весь мир. Поняла?»
Дина слабо кивает, шмыгая носом. Перспектива сбежать куда глаза глядят от позора и жалости к себе вдруг кажется очень заманчивой. В конце концов, ей и правда нужна передышка. Хоть на миг почувствовать себя не звездой, сошедшей с небосклона, а обычной женщиной. Дина благодарно сжимает руку друга: «Спасибо, Шарль Анри. Ты как всегда знаешь, что делать. Я согласна».
Следующие три месяца стали для Дины волшебной сказкой. Крошечный домик на отшибе, заснеженные вершины Альп, ни души вокруг — здесь хотелось дышать полной грудью и радоваться жизни. Давид приезжал к Дине каждые выходные, привозя свежие продукты и стопки книг. Они гуляли по заснеженным тропкам, пили горячий шоколад у камина, смотрели старые фильмы и разговаривали обо всем на свете.
Дина быстро поняла, что влюбилась в Шарля Анри по уши. Мягкий, заботливый, интеллигентный — он был полной противоположностью всем мужчинам, которых она знала раньше. В его компании Дурбин чувствовала себя защищенной и спокойной.
А еще с ним можно было не притворяться — ни роковой соблазнительницей, ни невинной овечкой. Давид любил ее такой, какая она есть — со всеми достоинствами и недостатками.
Шарль Анри тоже не скрывал своей симпатии к Дине. Он осыпал ее комплиментами, смешил забавными байками и всячески опекал. А однажды встал на одно колено и протянул ошеломленной Дурбин коробочку с кольцом: «Дина, я знаю, что недостоин тебя.
Ты — восхитительная женщина, самая талантливая актриса на свете. А я — всего лишь скромный режиссер не самых успешных фильмов. Но, видит Бог, я люблю тебя больше жизни. И хочу сделать тебя самой счастливой на земле. Ты выйдешь за меня?»
Дина разрыдалась от нахлынувших чувств. Конечно же, она согласна! Ведь только рядом с этим невероятным человеком она почувствовала себя по-настоящему любимой и нужной. Черт с ней, со славой и карьерой. Лишь бы Шарль Анри всегда был с ней рядом.
Они поженились тихо и скромно, без лишней помпы. На свадьбе были только самые близкие — семья и пара друзей. Дина сияла от счастья, глядя на своего обожаемого мужа. А тот не сводил с нее влюбленных глаз. Им предстояло провести вместе долгие годы, наслаждаясь обществом друг друга.
А еще с ним можно было не притворяться — ни роковой соблазнительницей, ни невинной овечкой. Давид любил ее такой, какая она есть — со всеми достоинствами и недостатками.
Шарль Анри тоже не скрывал своей симпатии к Дине. Он осыпал ее комплиментами, смешил забавными байками и всячески опекал. А однажды встал на одно колено и протянул ошеломленной Дурбин коробочку с кольцом: «Дина, я знаю, что недостоин тебя.
Ты — восхитительная женщина, самая талантливая актриса на свете. А я — всего лишь скромный режиссер не самых успешных фильмов. Но, видит Бог, я люблю тебя больше жизни. И хочу сделать тебя самой счастливой на земле. Ты выйдешь за меня?»
Дина разрыдалась от нахлынувших чувств. Конечно же, она согласна! Ведь только рядом с этим невероятным человеком она почувствовала себя по-настоящему любимой и нужной. Черт с ней, со славой и карьерой. Лишь бы Шарль Анри всегда был с ней рядом.
Они поженились тихо и скромно, без лишней помпы. На свадьбе были только самые близкие — семья и пара друзей. Дина сияла от счастья, глядя на своего обожаемого мужа. А тот не сводил с нее влюбленных глаз. Им предстояло провести вместе долгие годы, наслаждаясь обществом друг друга.
Медовый месяц Давиды провели в той самой швейцарской деревушке, где и начался их роман. А потом перебрались во Францию, на родину Шарля Анри. Дина с радостью распрощалась с актерской карьерой и суетой Голливуда. Теперь ее жизнь принадлежала только любимому мужу.
Они поселились в очаровательном особняке под Парижем, окруженном живописным садом. Дина с головой погрузилась в быт, с удовольствием занимаясь домашними хлопотами. Ей нравилось заботиться о муже, встречать его вкусными ужинами, гулять за ручку в окрестностях.
Супруги часами болтали обо всем на свете, смотрели старое кино, ездили в гости к друзьям. Дина чувствовала себя абсолютно умиротворенной и счастливой.
Правда, назойливые папарацци все не давали ей покоя. То и дело в прессе мелькали статьи о том, как скучно и бездарно живет бывшая кинозвезда. Писаки смаковали слухи, будто Дина спилась, растолстела и подурнела. Ее называли лицемеркой, нимфоманкой и мошенницей. Репортеры поджидали Дурбин у дома, выспрашивали соседей, лезли в душу. Все это ужасно злило и расстраивало Дину.
Однажды она не выдержала и разрыдалась на груди у мужа: «Я так устала от этой травли, Шарль! Почему они никак не оставят меня в покое? Почему не дают просто жить как нормальному человеку? Я ведь никому не делаю зла!»
Давид утешал любимую как мог: «Ты права, дорогая, это несправедливо и подло. Но ты не должна обращать внимания на весь этот бред. Пусть болтают что хотят — это их проблемы. Мы-то знаем, что ты — самая прекрасная женщина на свете. И наплевать, что там думают всякие идиоты. Главное, что мы любим друг друга».
Они поселились в очаровательном особняке под Парижем, окруженном живописным садом. Дина с головой погрузилась в быт, с удовольствием занимаясь домашними хлопотами. Ей нравилось заботиться о муже, встречать его вкусными ужинами, гулять за ручку в окрестностях.
Супруги часами болтали обо всем на свете, смотрели старое кино, ездили в гости к друзьям. Дина чувствовала себя абсолютно умиротворенной и счастливой.
Правда, назойливые папарацци все не давали ей покоя. То и дело в прессе мелькали статьи о том, как скучно и бездарно живет бывшая кинозвезда. Писаки смаковали слухи, будто Дина спилась, растолстела и подурнела. Ее называли лицемеркой, нимфоманкой и мошенницей. Репортеры поджидали Дурбин у дома, выспрашивали соседей, лезли в душу. Все это ужасно злило и расстраивало Дину.
Однажды она не выдержала и разрыдалась на груди у мужа: «Я так устала от этой травли, Шарль! Почему они никак не оставят меня в покое? Почему не дают просто жить как нормальному человеку? Я ведь никому не делаю зла!»
Давид утешал любимую как мог: «Ты права, дорогая, это несправедливо и подло. Но ты не должна обращать внимания на весь этот бред. Пусть болтают что хотят — это их проблемы. Мы-то знаем, что ты — самая прекрасная женщина на свете. И наплевать, что там думают всякие идиоты. Главное, что мы любим друг друга».
Но Дина уже приняла решение. Она больше не позволит никому совать нос в ее личную жизнь. Раз навсегда поставит на этом жирную точку. И как бы ни умолял ее муж, как бы ни убеждали друзья, Дурбин была непреклонна.
Она написала открытое письмо, адресованное всем своим поклонникам и недоброжелателям. В нем Дина откровенно рассказала о пережитых взлетах и падениях, о разочарованиях в карьере и людях. О том, как долго искала свое место в жизни и наконец обрела его рядом с любимым мужчиной.
Дурбин поблагодарила тех, кто поддерживал ее все эти годы, и попросила впредь уважать ее частную жизнь. Она заявила, что уходит из профессии раз и навсегда, без права возврата.
«Я хочу быть просто женой и матерью, хочу прожить жизнь не на потеху публике, а для себя и своих близких», — написала Дина. «Надеюсь, вы отнесетесь к этому с пониманием. Спасибо вам за то, что были со мной так долго. Но пришло время прощаться.
Я ухожу и обещаю больше никогда не возвращаться. Ищите себе новых кумиров. А я наконец-то буду счастлива. Целую, ваша бывшая Дина Дурбин».
Письмо актрисы произвело эффект разорвавшейся бомбы. Таблоиды смаковали его на первых полосах, телефоны в доме Дины разрывались от звонков журналистов. Все хотели взять у нее последнее интервью, увидеть своими глазами легенду, удалившуюся от мира.
Но Дурбин стояла на своем. Больше никаких интервью, никаких фото, никаких упоминаний в прессе. Она навсегда распрощалась с актерской карьерой и славой. Отныне ее единственными зрителями будут муж, дети и внуки. А остальной мир пусть идет своей дорогой.
Она написала открытое письмо, адресованное всем своим поклонникам и недоброжелателям. В нем Дина откровенно рассказала о пережитых взлетах и падениях, о разочарованиях в карьере и людях. О том, как долго искала свое место в жизни и наконец обрела его рядом с любимым мужчиной.
Дурбин поблагодарила тех, кто поддерживал ее все эти годы, и попросила впредь уважать ее частную жизнь. Она заявила, что уходит из профессии раз и навсегда, без права возврата.
«Я хочу быть просто женой и матерью, хочу прожить жизнь не на потеху публике, а для себя и своих близких», — написала Дина. «Надеюсь, вы отнесетесь к этому с пониманием. Спасибо вам за то, что были со мной так долго. Но пришло время прощаться.
Я ухожу и обещаю больше никогда не возвращаться. Ищите себе новых кумиров. А я наконец-то буду счастлива. Целую, ваша бывшая Дина Дурбин».
Письмо актрисы произвело эффект разорвавшейся бомбы. Таблоиды смаковали его на первых полосах, телефоны в доме Дины разрывались от звонков журналистов. Все хотели взять у нее последнее интервью, увидеть своими глазами легенду, удалившуюся от мира.
Но Дурбин стояла на своем. Больше никаких интервью, никаких фото, никаких упоминаний в прессе. Она навсегда распрощалась с актерской карьерой и славой. Отныне ее единственными зрителями будут муж, дети и внуки. А остальной мир пусть идет своей дорогой.
С тех пор Дина Дурбин больше не появлялась на публике, превратившись в некое мифическое существо, о котором ходили самые невероятные слухи. Кто-то говорил, что она спятила и ее заперли в психушке. Другие судачили, будто актриса спилась и ведет затворнический образ жизни. Третьи были уверены, что Дурбин просто надоело притворяться и она наконец-то счастлива в объятиях любимого мужа.
Как бы то ни было, Дина действительно обрела покой и умиротворение вдали от голливудской суеты. Они с Шарлем Анри прожили вместе долгую и счастливую жизнь, деля радости и печали. У них родилось двое замечательных детей — дочь и сын. Давид оказался прекрасным отцом, заботливым и внимательным. А Дина с удовольствием занималась домом и воспитанием малышей.
Актриса целиком посвятила себя семье, забыв о былых обидах и разочарованиях. С мужем ее связывали трогательные и нежные отношения. Они по-прежнему часами разговаривали обо всем на свете, гуляли в саду, ездили отдыхать. Для Дины Шарль Анри всегда оставался самым близким другом и страстным любовником. А она для него — музой и вдохновением.
Но однажды привычный уклад жизни Дины дал трещину. Как-то утром, просматривая свежую прессу, она наткнулась на свое фото. Это был старый снимок времен ее бурной молодости. На нем юная Дина задорно улыбалась в камеру, сверкая жемчужными зубами. Ее глаза лучились счастьем и озорством. Заголовок гласил: «Разжиревшая и спившаяся Дина Дурбин доживает свой век в нищете и безвестности».
Как бы то ни было, Дина действительно обрела покой и умиротворение вдали от голливудской суеты. Они с Шарлем Анри прожили вместе долгую и счастливую жизнь, деля радости и печали. У них родилось двое замечательных детей — дочь и сын. Давид оказался прекрасным отцом, заботливым и внимательным. А Дина с удовольствием занималась домом и воспитанием малышей.
Актриса целиком посвятила себя семье, забыв о былых обидах и разочарованиях. С мужем ее связывали трогательные и нежные отношения. Они по-прежнему часами разговаривали обо всем на свете, гуляли в саду, ездили отдыхать. Для Дины Шарль Анри всегда оставался самым близким другом и страстным любовником. А она для него — музой и вдохновением.
Но однажды привычный уклад жизни Дины дал трещину. Как-то утром, просматривая свежую прессу, она наткнулась на свое фото. Это был старый снимок времен ее бурной молодости. На нем юная Дина задорно улыбалась в камеру, сверкая жемчужными зубами. Ее глаза лучились счастьем и озорством. Заголовок гласил: «Разжиревшая и спившаяся Дина Дурбин доживает свой век в нищете и безвестности».
У Дины потемнело в глазах от гнева. Да как они смеют?! Столько лет прошло, а эти стервятники все никак не уймутся! Мало того, что вытащили на свет божий старое фото, так еще и разводят грязные сплетни! У Дурбин аж руки зачесались придушить писаку, настрочившего эту мерзость.
Шарль Анри, заметив раздражение жены, попытался ее успокоить: «Ну что ты, милая, не принимай близко к сердцу. Мало ли что болтают всякие проходимцы. Тебе ведь нет до них никакого дела». Но Дину уже несло. Виски пульсировали от ярости, в голове гудело: «Ах, так? Ну, держитесь, голубчики! Вы еще не знаете, с кем связались! Уж я вам устрою веселую жизнь!»
Недолго думая, Дина отправила в редакцию журнала, напечатавшего грязную статейку, гневное письмо. В нем она клеймила репортеров самыми последними словами, обзывала трусами и подонками. А в конце приписала: «И можете засунуть свои сплетни себе далеко! Дина Дурбин жива, здорова и счастлива назло всем вам!»
Но одними ругательствами Дина не ограничилась. Она твердо решила утереть нос писакам и доказать всему миру, что остается самой собой. Дурбин накрасилась, завила локоны, нарядилась в элегантное платье. И отправилась на прогулку прямо по центру Парижа — пусть видят, что она по-прежнему хороша собой.
Шарль Анри, заметив раздражение жены, попытался ее успокоить: «Ну что ты, милая, не принимай близко к сердцу. Мало ли что болтают всякие проходимцы. Тебе ведь нет до них никакого дела». Но Дину уже несло. Виски пульсировали от ярости, в голове гудело: «Ах, так? Ну, держитесь, голубчики! Вы еще не знаете, с кем связались! Уж я вам устрою веселую жизнь!»
Недолго думая, Дина отправила в редакцию журнала, напечатавшего грязную статейку, гневное письмо. В нем она клеймила репортеров самыми последними словами, обзывала трусами и подонками. А в конце приписала: «И можете засунуть свои сплетни себе далеко! Дина Дурбин жива, здорова и счастлива назло всем вам!»
Но одними ругательствами Дина не ограничилась. Она твердо решила утереть нос писакам и доказать всему миру, что остается самой собой. Дурбин накрасилась, завила локоны, нарядилась в элегантное платье. И отправилась на прогулку прямо по центру Парижа — пусть видят, что она по-прежнему хороша собой.
Расчет Дины полностью оправдался. Изумленные прохожие узнавали в статной даме ту самую Дину Дурбин. Они оглядывались ей вслед, перешептывались, тыкали пальцами. Довольная произведенным эффектом, актриса вернулась домой и позвонила своему старому другу, фотографу Эдди.
Тот примчался через полчаса и устроил Дине настоящую фотосессию. А потом переслал снимки все в тот же злосчастный журнальчик — с припиской от Дурбин: «Выкусите, неудачники! Соврамши!»
Фото произвело эффект. На них 62-летняя Дина выглядела сногсшибательно — стройная, элегантная, сияющая. Ни грамма лишнего жира, ни намека на старость и увядание. Более того, годы явно пошли актрисе на пользу — она расцвела и похорошела. Рядом с Диной стоял сам Шарль Анри Давид — импозантный седовласый мужчина, глядящий на жену с нескрываемым обожанием.
«Я все еще прохожу в дверь, не застревая!» — гласила подпись под фото. Дерзкая и ироничная, в духе той самой неподражаемой Дины Дурбин. Эта фраза мигом стала крылатой, а снимки облетели все мировые таблоиды. О Дине вновь заговорили, как о яркой звезде и роскошной женщине. Только теперь — с восхищением и уважением.
С тех пор Дину действительно оставили в покое. Правда, поклонники и журналисты еще не раз пытались вытянуть из нее интервью или хотя бы автограф. Но она была непреклонна — никаких контактов с прессой и публикой. Дурбин наглухо закрылась в своем особняке под Парижем, наслаждаясь обществом любимого мужа и детей. И была абсолютно счастлива.
Тот примчался через полчаса и устроил Дине настоящую фотосессию. А потом переслал снимки все в тот же злосчастный журнальчик — с припиской от Дурбин: «Выкусите, неудачники! Соврамши!»
Фото произвело эффект. На них 62-летняя Дина выглядела сногсшибательно — стройная, элегантная, сияющая. Ни грамма лишнего жира, ни намека на старость и увядание. Более того, годы явно пошли актрисе на пользу — она расцвела и похорошела. Рядом с Диной стоял сам Шарль Анри Давид — импозантный седовласый мужчина, глядящий на жену с нескрываемым обожанием.
«Я все еще прохожу в дверь, не застревая!» — гласила подпись под фото. Дерзкая и ироничная, в духе той самой неподражаемой Дины Дурбин. Эта фраза мигом стала крылатой, а снимки облетели все мировые таблоиды. О Дине вновь заговорили, как о яркой звезде и роскошной женщине. Только теперь — с восхищением и уважением.
С тех пор Дину действительно оставили в покое. Правда, поклонники и журналисты еще не раз пытались вытянуть из нее интервью или хотя бы автограф. Но она была непреклонна — никаких контактов с прессой и публикой. Дурбин наглухо закрылась в своем особняке под Парижем, наслаждаясь обществом любимого мужа и детей. И была абсолютно счастлива.
А слава… Что ж, слава приходит и уходит, как волна, накатившая на берег. Главное — остаться верной себе и своим принципам. Дина Дурбин сполна хлебнула и того, и другого. Она была на вершине успеха и падала на самое дно. Купалась в лучах всенародной любви — и пряталась от злобных сплетен.
Носила звание первой красавицы Голливуда — и слышала, как ее называют старой развалиной. Но сумела пройти через все испытания с высоко поднятой головой. И выйти из них настоящей победительницей.
Говорят, когда Дина Дурбин покинула этот мир в возрасте 92 лет, во всех кинотеатрах мира в ее честь зажгли поминальные свечи. В последний путь легенду Голливуда, символ целой эпохи провожали миллионы людей. И хотя сама актриса скорее всего посмеялась бы над этим пафосом, ее история навсегда останется примером удивительной стойкости и жизнелюбия.
Носила звание первой красавицы Голливуда — и слышала, как ее называют старой развалиной. Но сумела пройти через все испытания с высоко поднятой головой. И выйти из них настоящей победительницей.
Говорят, когда Дина Дурбин покинула этот мир в возрасте 92 лет, во всех кинотеатрах мира в ее честь зажгли поминальные свечи. В последний путь легенду Голливуда, символ целой эпохи провожали миллионы людей. И хотя сама актриса скорее всего посмеялась бы над этим пафосом, ее история навсегда останется примером удивительной стойкости и жизнелюбия.
Следующая публикация
Комментарии 1