Хорошо, что он есть.
Хорошо, что с каждым годом я вижу вокруг себя всё больше и больше прекрасных отцовских историй, в которых мужчины берут своё родительство не как тяжкое бремя, и не как легковесную игру ни за что не отвечающих аниматоров, а как осознанную роль взрослого, полноценно воспитывающего маленького человека.
Далеко не сразу мне стало ясно, насколько это важно: получить не только материнскую любовь, но и отцовскую.
И, оглядываясь назад, я понимаю, что именно благодаря отцу, пусть и ушедшему неоправданно рано, в моей жизни не случилось ни одного мужчины, который причинил бы мне боль.
Ни одного.
Вероятно, своим отношением и своей невероятной любовью, которую я ощущаю по сей день, он вложил в меня что-то, что я интуитивно всегда чувствовала, где искренность, надёжность и щедрость на любом уровне, а где нет ничего.
Именно отец освободил меня и от голодных поисков, и от тех историй, в которые женщины входят, когда не знают, как это - быть по-настоящему защищённой мужчиной и любимой им без условий.
Повторю свой текст от 2023 года, который дорог мне именно памятью о том, кого давно уже нет в живой жизни, но кто навсегда со мной в моём сердце, и в моих мыслях.
Штрихи жизни
Мой отец ушёл очень рано.
У меня крупицы воспоминаний о нём. Но все связаны с его абсолютно естественной непоказной щедростью.
Подобная бывает у тех, кто щедр по натуре, а не потому что таким хочется прослыть.
Навсегда в сердце застыл эпизод...
Мне пять. Глубокая холодная зима, которых, кажется, и не бывало с тех пор.
Мы ждём отца из командировки.
Поздний вечер, я не сплю, толкусь по дому в обрезанных бабушкой валенках и с шалью крест-накрест: не так хорошо топят.
Пахнет наваристым густым супом, слышен никогда не затихающий чайник, негромко булькает скучное радио.
И вот шаги за дверью...знакомые, любимые, родные.
Входит папа. На нём дублёнка, как у Лукашина в "Иронии...", мохнатая шапка, в руках раздувшийся коричневый портфель, полный тогдашних деликатесов, от палок сырокопчёной колбасы до изумрудного ликёра "Бенедиктин".
Для меня пять длиннющих импортных шоколадок.
Где он всё это доставал, неведомо. Но мог всё, и черешню зимой, и арбузы под 20 килограмм, и красную рыбу, сочащуюся жиром...
Я прижимаю шоколадки к груди, но мне мало...ага.
Мне нужна игрушка, а её нет.
Папа сидит в прихожей на низком стульчике.
Всё ещё в дублёнке, но уже в тапках.
Он вскидывает на меня свои большие глаза с длинными ресницами и тихо спрашивает:
- Что, Лилик?
Никогда больше, ни до, ни после, никто не называл меня так...и не надо. Это только его имя.
- Куклу. - Шепчу я.
Папа встаёт и выходит. Прямо в тапках.
Мама дёргает меня за руку и объясняет, что человеку с дороги надо радоваться, а не просить у него.
Мне стыдно, но я молчу.
Час спустя дверь снова открывается. Входит папа, похожий на сугроб.
В его руках огромная коробка с окошечком, из которого на меня взирают прекрасные карие глаза из-под пышной белокурой чёлки.
Немецкая кукла Маргарита в махровом платье со цветами и в модельных туфельках на длинных ножках пробыла со мной много лет, до тех пор, пока кто-то не стянул её во время переезда.
Папы к тому времени уже давно не было...
Январь 2023-его. Питер. Канун исполнения большой мечты - презентации моей книги в Доме Зингера.
Знал бы папа...
Мы с мужем идём под горизонтальным снегопадом от Толстовского дома, в котором всегда останавливаемся, до Невского.
Меня как будто несёт к какой-то невероятной встрече, и потому мой шаг совсем не прогулочный.
Я иду, иду, иду...и вдруг ноги внезапно врастают в снег, а глаза откликаются на пронзительный фиалковый взгляд в витрине.
Кукла.
Или нет. Что-то большее, чем пусть и превосходная игрушка, смотрит на меня из высокой витражной витрины.
Рыжие кудрявые хвосты, крылышки на мягком пальтишке, зайчонок в руках.
Мне много лет, но меня выносит туда, в мои счастливые пять...
Муж молча заходит в магазин, держа меня за руку. Не спрашивает ни о чём. Вернее, спрашивает, но не меня, продавца.
Кукла только одна, и она в витрине. Здесь вообще всё в одном экземпляре, работы авторские.
Спустя несколько минут он протягивает мне бережно запелёнутую Киру, готовую через сутки пережить авиаперелёт.
Кирой я назвала её, пока пеленали.
Она стоит на комоде в моём кабинете, между старым фото отца и бронзовой миниатюрной копией ангела Ромы Шустрова, который тоже раз и навсегда вошёл в моё сердце.
Я смотрю в её фиалковые глаза и думаю о том, что самые сильные мужчины одновременно и самые нежные.
Нежности пугаются те, что только разыгрывают свою несуществующую мужественность, стереотипно впечатанную в нарочитую грубость и комичную брутальность.
Кира смотрит на меня глазами, в которых, как и в моих, отображается непроходящая любовь к жизни.
И ни у кого не выйдет отменить её.
Она сильнее самых громких, самых людоедских, самых беспощадных...
Я верю, что ты слышишь меня, папа. И что ты со мной согласен.
Лиля Град
2023
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев