В детской комнате уже полгода не включали свет. Здесь всё замерло: недособранная кроватка в углу, нераспакованные игрушки, стопка пеленок с ценниками. Желтые стены с нарисованными жирафами смотрели укоризненно – "Почему ты не закончил? Почему ушла?"
Игорь заходил сюда каждый вечер. Садился на пол у недособранной кроватки, доставал телефон и включал видео с УЗИ. Десять секунд счастья – маленькое сердце бьется на экране, и Маша шепчет сквозь слезы: "Смотри, оно шевелится!"
Они готовились семь месяцев. Выбирали коляску, спорили о цвете стен, придумывали имя. Маша хотела девочку, была уверена – будет Алиса. "У неё будут твои глаза," – говорила она, поглаживая живот.
В тот день Игорь задержался на работе. Обычный вторник, обычное совещание. Три пропущенных звонка от тещи он заметил только в семь вечера.
"Игорь... В реанимации она. Давление подскочило..."
Он не помнил, как доехал до больницы. Помнил только белые стены, запах лекарств и слова врача: "Мы сделали всё возможное. Но спасти удалось только жену."
Маша не приходила в себя два дня. А когда открыла глаза, первый вопрос был: "Где она? Где моя девочка?"
Игорь не смог ответить. Просто держал её холодную руку и плакал.
Домой они вернулись через неделю. Маша сразу ушла в спальню, закрылась. А он остался стоять в детской, глядя на картонные коробки с вещами, которые они никогда не развернут.
Первый месяц был похож на дурной сон. Маша не вставала с кровати, не ела, не разговаривала. Потом начала ходить по квартире как призрак, подолгу стоя у двери в детскую, но не заходя внутрь.
"Давай уедем," – предложил он однажды. – "Продадим квартиру, начнем сначала."
"А как же она? Как же Алиса? Мы бросим её здесь одну?"
В августе Маша собрала маленький чемодан и уехала к маме. "Мне нужно время," – сказала на прощание. Он понимал.
Теперь в квартире было тихо. Только шелест штор на сквозняке и тиканье часов. Игорь продолжал ходить на работу, готовить еду, существовать. По вечерам сидел в детской, смотрел на нарисованных жирафов и пытался представить, какой бы была их девочка.
Иногда ему казалось, что он слышит детский плач из соседней квартиры. Тогда он закрывал уши руками и включал видео с УЗИ погромче. Десять секунд счастья – маленькое сердце бьется на экране.
Маша не звонила. Он тоже не звонил – что сказать? Как утешить, если сам не можешь найти утешения?
Сегодня он впервые включил свет в детской. Достал инструменты, открыл инструкцию к кроватке. "Пора заканчивать," – сказал вслух.
Собрал кроватку. Разложил игрушки. Развесил пеленки.
Сел на пол и написал сообщение: "Я закончил детскую. Приезжай, когда будешь готова. Я люблю тебя."
Телефон молчал. А за окном шел первый снег, укрывая город белым одеялом – совсем как те пеленки, что они выбирали вместе, мечтая о будущем, которое не случилось.
И где-то в другой квартире плакал чужой ребенок, напоминая о том, что жизнь продолжается. Даже когда кажется, что оно остановилось.
Нет комментариев