Предыдущая публикация
Однажды молодая коллега спросила дерзко: Алексей, а что это вы так одеваетесь?
Как именно? уточняю. Ну раздолбайски. Вы же солидный человек, уже в возрасте. На мгновенье задумался. Ведь права, зараза. Раздолбайски. Мне 60 лет, а летом я в цветных шортах и майках с игривыми принтами. Когда холодно драные джинсы, хипстерские куртки, веселые шарфики. Нормальные мужики так ходить не должны, что за дурацкая игра в вечно молодой, вечно пьяный? Смешно же. Но я ненормальный, признаю.
Или вон тетенька, в кофейне, у окна. Видите? Ей наверно уже сорок пять, а она в кислотной шубе, под шубой мини-юбка и в ухе у тетеньки огромная пластиковая серьга в виде какой-то загогулины. А еще посмотрите на ее лиловые тени и взбитые волосы, это уже просто гребаный стыд. Мадам, идите умойтесь и переоденьтесь! Фигушки! отвечает мадам. Мне нравится! Тоже ненормальная.
Таких клоунов у нас огромные тысячи, целая генерация. Да, мы все ненормальные. Очень смешное поколение.
Нам сильно за сорок, и даже за пятьдесят. Мы те, чья юность пришлась на конец 80-х и начало 90-х. Мы те, кто знали не богатое советское детство, для кого была мука выпросить у мамы деньги на кооперативные вареные джинсы. И носить эти варенки до состояния ветхой тряпочки, потому что модно, и потому что других не было.
А потом хлынуло. Мы первое счастливое поколение, которое дорвалось, которому досталось много и сразу. Свободы, шмоток, духов Kenzo. Наверно, паленых, но мы все равно обалдели от счастья. Вот это всё нам? Эти брюки-слаксы, эти мокасины с кисточками, эти майки с английскими надписями? И что, в баре прямо текила? Нет, прямо настоящая текила? Ой, налейте скорей. Какую рюмочку, стакан наливай! Соли не надо.
У нас тогда была очень крепкая печень и очень большое сердце.
Да, мы дорвались.
И что-то тогда случилось с нашей башкой, ударила в нее текила с мокасинами. От той контузии мы так и не сумели оправиться. Не все, но многие. У нас до сих пор в пейджере играет музыка 70-80 годов..
Мы раскаленная лава, пробившаяся сквозь тектонические плиты эпох. И мы до сих пор горячи, ох, горячи.
Мы не хотим взрослеть. Солидность и важность это не к нам. Для нас нет никаких приличий и дресс-кодов. На самое чинное мероприятие мы заваливаемся развинченной походкой, в мятых пиджаках, если нам мало шампанского, готовы мигом сгонять за ещё. Где тут ближайший ларек?
У меня есть добрый приятель, с которым мы четверть века назад отрывались в клубе Пилот до состояния невесомости. У него давно бизнес, квартира с авторским дизайном в центре Москвы, машина чуть ли не порш. Жизнь удалась как в анекдоте из нашей юности. Он облысел, появился живот и двое прелестных детей.
Но он продолжает наряжаться в облегающие черные шмотки а-ля гранж, пусть даже живот потешно выпирает. А по-настоящему счастлив лишь тогда, когда по субботним ночам в клубе крутит музыку. Да, этот старый лысый пень буйный диджей. Он заводит какой-то древний эйсид хаус и трясется под него, как четверть века назад. Конечно, смешно. Но мы такие.
Наши дети мудрее, тише, спокойнее нас. Они даже беситься толком не умеют, бубнят слова стартап и нарратив. Наши дети вообще зануды. Нет, они очень хорошие, но зануды. Мало пьют, педантично ходят по врачам, смотрят унылые сериалы. А мы угарные перцы. Мы группа Мальчишник. Если поставить меня рядом с сыном будто мы поменялись одеждой. Инверсия образов. Он весь такой в строгом джемпере, рубашке, аккуратных брюках. И рядом я "привет с большого бодуна!" Пару раз я привозил ему из Европы смешные майки, сын иронически отвечал: Пап, это ты себе оставь. Ему в таком зазорно ходить, а мне в самый раз.
Мои подруги-ровесницы выглядят шалопайками рядом со взрослыми дочерьми. Дочка в чопорном платье, нюдовый мейкап, волосы гладко уложены, милые туфельки. А мамаша с безумной алой помадой (привет, Кортни Лав!), в кедах, в разболтанной кофте и джинсах, драных настолько, что отчетливо видны голые ноги, кстати, вполне хорошие ноги, просто заглядение ноги. Мамаша беспрерывно хохочет и курит. Дочка ей, злобно: Мам, не дыми, это уже неприлично! А мама ей, как оторва-старшеклассница: Ой, да насрать, не зуди!
Да, мы поменялись ролями с детьми. Отцы как дети, дети как отцы. Они нас поучают, они считают нас клоунами, они очень надеются, что мы еще исправимся. Хренушки, не исправимся. Спирт Рояль никогда не выветрится из наших бедовых голов. Нам в кайф, нам прикольно, мы зажигаем.
Мы будем клоунами до старости, и может быть, нашим внукам мы станем милы именно такими, бабушками-оторвами, дедушками-диджеями. И вместо картошки на даче мы будем обрабатывать их неокрепшие умы. Эй, внук, посмотри на меня! Делай как я, делай как я!©Алексей Беляков
Мои подруги-ровесницы выглядят шалопайками рядом со взрослыми дочерьми. Дочка в чопорном платье, нюдовый мейкап, волосы гладко уложены, милые туфельки. А мамаша с безумной алой помадой (привет, Кортни Лав!), в кедах, в разболтанной кофте и джинсах, драных настолько, что отчетливо видны голые ноги, кстати, вполне хорошие ноги, просто заглядение ноги. Мамаша беспрерывно хохочет и курит. Дочка ей, злобно: Мам, не дыми, это уже неприлично! А мама ей, как оторва-старшеклассница: Ой, да насрать, не зуди!
Да, мы поменялись ролями с детьми. Отцы как дети, дети как отцы. Они нас поучают, они считают нас клоунами, они очень надеются, что мы еще исправимся. Хренушки, не исправимся. Спирт Рояль никогда не выветрится из наших бедовых голов. Нам в кайф, нам прикольно, мы зажигаем.
Мы будем клоунами до старости, и может быть, нашим внукам мы станем милы именно такими, бабушками-оторвами, дедушками-диджеями. И вместо картошки на даче мы будем обрабатывать их неокрепшие умы. Эй, внук, посмотри на меня! Делай как я, делай как я!©Алексей Беляков
Следующая публикация
Комментарии 6