ИЗБУШКА-ШАУРМУШКА

За широкими полями, за глубокими морями, за дремучими лесами в
покосившейся избушке жил да был Емеля-“на печи неделя”.
С утра до самой ночи лежит Емеля на печке, ничего знать не хочет, пьёт
пиво хмельное да закуски точит.
Как-то раз поехал Емеля на базар огурчиков на посол купить. Глядит
по сторонам - глаза разбегаются: столько товару вокруг! А на другом
конце площади народу толпится - видимо-невидимо.
Пошёл туда Емеля и спрашивает, в чём дело, мол, почему народ
толпится. И ответили Емеле, что в трактире подают такую вкусную
закуску, сравниться с которой ни одна харчевня не может.
- Что за закуска заморская? Как называется?
- Шаурма!
- Какая цена будет?
- Сто рублей!
- Сколько-сколько?!
Покряхтел Емеля, поохал, да и вытащил из-за пояса последние
монеты - всё свое богатство…
К вечеру возвратился Емеля домой. Вытащил заветный сверток.
Положил его на печь. Сам спустился в погреб нацедить пива в
кружку.
Поднимается Емеля. Смотрит да глазам своим поверить не может:
сидит на печи котик. Чёрный, как чёртик. А глаза горят зелёными
угольками. Сидит и уплетает шаурму.
- Ах ты, обжора! Ах, злодей!
Котик взъерошился, подпрыгнул, схватил остатки шаурмы и
выпрыгнул в окно.
- Ну, погоди! - рассерчал Емеля.
Бежит котик через чисто поле прямиком в тёмный лес, а за ним
Емеля-“на печи неделя”. Бежит, руками машет, котика хочет
поймать, тумаков навешать да люлей надавать!
Так и забежали в дремучую чащу. А котик, глядь - и пропал, и след
простыл. А вокруг тьма кромешная! Лес густой, деревья корнями
переплетаются. И тишина мёртвая. Лишь шелест ветра в верхушках
елей да одинокий крик ночной птицы…
Пригорюнился Емеля. Нос повесил и побрел уныло, то и дело
спотыкаясь, натыкаясь на сучки, на шипы, на колючки. А лесные ели
то и дело цепляют Емелю, раскинув мохнатые лапы. А лапы-то
еловые ветвистые, словно котовьи, когтистые. Растерзали всю
ветхую одежду на лоскуты да в клочья.
Идет-бредет Емеля в одних лохмотьях.
Ох, головушка болит, головушка тяжёлая! Во рту пересохло с
похмелья! Ай, не ладно Емеле… И живот-то свело, и голову-то
повело!..
Только подумал Емеля, как вдруг появился лучик лунного света,
скользнул сквозь густые лапы еловых чудищ, резво запрыгал по
змеистой тропинке и, остановившись, заблестел в высокой чёрной
траве… Присмотрелся Емеля и глазам не верит: стоит у дорожки
кружка с пивом, пузырьками пенится, сверкает в лунном свете!
Обрадовался Емеля-“на печи неделя”, схватил кружку, пьёт и пьёт,
никак напиться не может. Глядит, а дорожка-то непростая, вся
хрустящая да золотая: картошечкой жареной выстлана. А по краям
дорожки огурчики да всякие соленья на кустах висят!
Эко диво-дивное, эко чудо-чудное! Пиво пенное, игристое, огурчики
отменные да картошечка золотистая!
Так и пошёл, хмелея, Емеля с кружкой пива по золотой дорожке.
Вскоре где-то вдали показались огоньки. Озорные язычки мелькали
сквозь стволы лесных гигантов, резвясь где-то в самой глубине
мрачной чащи.
Вышел Емеля на поляну. Остановился, как вкопанный, смотрит и
глазам поверить не может. На усеянной костями поляне стоит изба.
Да не простая это избушка. А избушка-шаурмушка! Стены из тонкого
лаваша да с золотой корочкой! Резные окошки из душистого укропа,
на окошках ставни из пряной петрушки. Из окошечек дымится
жареная курочка. А крыша из зелёного салата украшена сочными
помидорками, свежими огурчиками, да луковыми колечками. Просто
загляденье!
И перед избушкой-шаурмушкой бьёт пенный фонтан из пива.
А вокруг забор из осиновых кольев. На кольях торчат черепа
человеческие. И у черепов глаза горят, поляну освещают.
А на пороге избушки сидит котик. Чёрный, как чертик. А глаза горят
зелёными угольками. Точит котик огромный нож да мурлыкает
что-то под нос.
- Эхе-хе, вот ты где! Попался воришка?! Ну, и чей же ты котик?
- Здравствуй-здравствуй, Емеля-“на печи неделя”. Заждался уж
тебя. А хозяйку мою величают Любавушкой-Халявушкой…
- Ну, коли так, видеть ее желаю!
- Да нет её… У кикимор болотных за моховыми топями гостит…
- Ну, коли так, подождём!
- Подождём, подождём… Располагайся!..
- А чьё это пиво? - спросил Емеля, махнув пустой кружкой в
сторону фонтана.
- Любавушки-Халявушки, - ответил котик.
- Ну, коли так, то налью!
- Наливай, наливай. Пей, сколько хочешь! Угощайся!..
Эх, любо халявушка! Налил Емеля пива пенного полную кружку. А
сам глядит на избушку, глаз свести с нее может.
- А чья это избушка?
- Любавушки-Халявушки…
- Ну, коли так, то зайду!
- Заходи, заходи, не стесняйся…
Отворил дверь Емеля, вошёл в избушку. Глядит, а там печь стоит.
Совсем, как дома. Взобрался Емеля на печку. Так и просидел всю
ночь. Пиво из фонтана пил, лакомился шаурмушкой.
На рассвете завалился спать.
Так и прошла неделя. Семь дней и шесть ночей провалялся Емеля
на печи. Ел-пил, баклуши бил. Всё ждал Любавушку. Жениться он на
ней решил: “Эх, хороша избушка! Люблю шаурмушку! Вот женюсь на
Любавушке, буду есть и пить на халявушку! Буду жить-поживать, да
горя не знать!..”
А на седьмую ночь гром гремит, земля трясется... Любавушка домой
на метле летит. Подъехала к воротам, остановилась и, обнюхав
вокруг себя, закричала:
- Фу-фу-фу, что за наглым духом пахнет! Кто это тут на
халявушку-то позарился? Прежде дармоедов духу слыхом не
слыхано, видом не видано! Кто выпил мое пиво? Кто сожрал
мою избушку?!
Обратилась Любавушка в ведьму лесную. Глаза горят, когти
выпустила!
- Ну, что, Емеля-“на печи неделя”, отъелся на халявушке? Вон
какое пузо отъел, бока аж лоснятся! Вот теперь я тебя съем!
В ужасе Емеля с печи соскочил, да прямо к котику в лапы…
Горит в ночи костёр.
На вертеле над углями Емеля печёный,
в боку нож точёный.
А на лесной поляне - волшебное гулянье.
Играет леший на баяне.
Водят зайцы хоровод.
Веселится сказочный народ!
На праздничной пирушке
собрались все зверушки.
Уплетают шаурмушку.
И ведьма в платье золотом
со своим котом,
сидит за праздничным
столом.
Вокруг черепа человечьи, словно свечи,
огоньками горят,
озаряют чудный вечер!
#сказка #фольклор #неофолк #KateSupreme #хтонь #магия #мистика