Предыдущая публикация
«Его Монгольская империя».
Часть 2
Унгерн и Совершенство
Нет, всё-таки появление в жизни дамы сердца — это всегда что-то означает. Но что именно? Ну, во-первых, мама умерла — вот что «это»... Тут надо бы действительно к князю Ухтомскому съездить. Он-то небось ничего не знает?
К матери барон относился не очень хорошо, но весть о её кончине он встретил в молчании. Потом спустился этажом ниже, выпил коньяку из запасов отчима и поехал в Санкт-Петербург — к родственникам. А дама сердца прислала тем временем письмо из Благовещенска, в котором подчёркивала значительный рост своих доходов и дружбу с каким-то учителем рисования. Ну её к бесу вместе с этим учителем! После смерти матери Унгерн с братом получили довольно приличную ренту и могли жить, не беспокоясь. Но жить-то — надо, правильно? Вот он и поехал в Петербург, прихватив с собой Сергея Кайзерлинга. Однако не так просто быть просителем, если ты не похож на зайчика или на котёнка с бантиком. И штабс-ротмистр Конногвардейского полка граф Кайзерлинг тоже не котёнок. Это когда-то Унгерн «фингал» ему поставил под глаз, а сейчас на Серёжу приходилось смотреть снизу вверх, как на дьявола в Кёльнском соборе, — а Кайзерлинг как раз только что вернулся из вояжа по Германии. Граф уже стал придворным, он выбрался из низов гвардейского офицерства, но служба у него скучная, очень затратная и не перспективная. Вот говорил же Маннергейм — иди в казаки, там — жизнь, там — не соскучишься... Кстати, а где сейчас Маннергейм?
— Он теперь свитский генерал-майор, командир гвардейских уланов. Но не тех, что в Петербурге, а тех, которые в Польше, в составе Варшавской бригады. А уланами в Петербурге руководит Княжевич, бывший паж, мой родственник.
— Да? Как интересно...
— К нему и заглянем, если не против. Только он человек рафинированный, из литературной семьи, так что не ляпни там что-нибудь про казаков и разбойников, ладно?
Зашли в гости, их очень хорошо приняли... но Унгерн — всё-таки ляпнул! Более того — грязно пошутил, думая, что Княжевичу нравится армейский юмор. Не понравилось. Полковника чуть не перекосило. Ещё надо учесть, что Унгерн нередко использовал в разговоре нецензурную лексику. Нет, он не ругался матом, а именно говорил на нём как на некоем особом языке... Он эту «предельно понятную» речь усвоил у казаков в Даурии. Сергей Кайзерлинг пообещал в тот же вечер застрелиться:
— Ром! А, Ром? Они в полку на библиотеку все скидываются по 100 рублей с седла, а ты матерные шуточки себе позволяешь! Может, тебе надо другой фортуны искать? Например, жениться на даме с капиталом? А что? Ты нормально «лакирован»…
Потом они пошли ужинать, и разговор сам по себе продолжился уже с дорогим французским коньяком на столике. Что с «протекцией» снова не повезло — это уже катастрофа, резюмировал барон, наливая и выпивая, а дама, от которой ушёл муж, — это не катастрофа, это — мелкое недоразумение. Речь идёт, конечно же, о Флоре Сергеевне. Хорошо звучит — «Баронесса Флора Сергеевна», да? Звучит-то, может, и хорошо, но смотрится как вывеска на цветочном магазине. Вот как раз поэтому барон и не захотел себе такой баронессы, а служба на периферии и правда потеряла для него привлекательность. Но из Монголии Роман Фёдорович приехал не просто любителем охоты, кальяна и буддизма, — он познакомился с учением «читтаматра», популярным в среде тибетских лам того времени, и оно предлагало барону искать некий новый путь в мире счастья и солнца. Что такое «читтаматра»? В общем-то, речь идёт о довольно «модернистском» восприятии буддийского представления о человеке как о живом концентрированном разуме. Это что-то «около» солипсизма, которым так увлекаются студенты философских факультетов, а ещё хиппи и панки. В 70-е годы увлекались, например.
Согласно этому учению, есть вещи воображаемые, есть вещи зависимые, и есть вещи и явления доказанные, — а больше ничего в мире как бы и нету, правильно? Весь мир существует в голове человека и делится на эти три категории. Дальше начинаются тезисы о «пустотности» некоторых явлений, а также о явлениях полностью зависимых и концептуальных, а ещё о «пустотностях пустотностей». А «пустотности» бытия существуют, знаете ли, двух типов. Дело в том, что если мы воспринимаем вещи концептуально (то есть описываем некий известный нам предмет), то мы воспроизводим, как вы понимаете, только ментальную голограмму. А откуда берётся ментальная голограмма? Её формируют органы чувств. Таким образом, первый тип «пустотности» — это всё, что мы видим и слышим в окружающем мире.
Здесь надо сразу обратить внимание, что мир действительно обманчив, но чтобы это заметить «третий глаз» вовсе, извините, не нужен. И двух своих вполне хватает. Но чтобы понять и усвоить второй тип «пустотности» бытия надо как минимум купить прибор ночного видения. Или сельхозграбли — это иногда одно и то же. Понимаете ли, у всех явлений имеются специальные собственные формирующие характеристики. Благодаря им мы видим их ментальные голограммы. Но мы видим только их познаваемую форму, поскольку форматирование в нашей голове скрывает настоящие характеристики объекта — вам всё ясно? А многие другие параметры оценки — очень субъективны, поскольку они существуют в нашем уме в виде паразитических матриц и стереотипов (знаю: мы все загружены в матрицу).
Таким образом, вторая «пустотность» восприятия — это главный параметр устройства человеческого мозга. Короче говоря, объективная реальность несовершенна, потому что является плодом несовершенного восприятия, вам всё ясно? О том, что такое «пустотность пустотностей», я умолчу, с вашего позволения... Это понять невозможно в связи с тем, что наши с вами рецепторы восприятия — крайне несовершенны и ничего правильным образом не воспринимают.
Извиняюсь! В общем, когда пытаешься разобраться в том, что такое «читтаматра», то первым делом вспоминаешь даже не первую серию знаменитого фильма «Марица», а прочему-то Пелевина — с той разницей, что Пелевин написал «Чапаева и Пустоту», а не «Унгерна и Совершенство». Тем не менее барон Унгерн всерьёз всем этим проникся. Он превращался в аскета, в добровольного затворника, даже изменилась его психика и самовосприятие. Теперь он видел мир в некоем субъективном изображении (по его мнению — в объективном). Нельзя сказать, что он сошёл с ума, вовсе нет. Но он перестал быть понятным человеком. Во-первых, барон начал бунтовать против устройства мира: мир — зло, он — несправедлив! Да, несправедлив, с этим никто не спорит. В России быстро росло социалистическое движение, но барон считал, что социализм это тоже не спасение от проблем: он может привести только к диктатуре обывательского отношения к жизни. Вдоволь насмотревшись на простых средних людей в Благовещенске, барон категорически не пожелал быть одним из них. Он же потомок крестоносцев, он праправнук барона Отто-Рейнгольда фон Унгерн-Штернберга, которого в России звали Романом Романовичем, а Роман Романович, камергер польского двора и муж сестры графа Палена, одного из убийц императора Павла, был в 1776 году в числе основателей масонской ложи «Астрея». А ложа «Астрея» (даже с Николенькой Гречем в качестве секретаря и распорядителя) ничего не могла дать России, кроме декабристов. И именно за это, за оппозиционные настроения, а вовсе не за сомнительную славу убийцы и морского разбойника, барона и сослали в конце концов в Сибирь, где он и умер в Тобольске от изобилия алкогольных напитков.
Барон Роман Романович был, вообще-то, серьёзным человеком: он построил в Тобольске протестантскую церковь и замечательно рисовал портреты своих друзей по житию и питию в Тобольске. И никто никогда не вспоминал, что он строил у себя в имении ложные маяки и заманивал на мель корабли с грузом, в чём его, собственно, и обвиняли власти во главе с прокурором графом Стенбоком. Об убийстве шведского капитана Карла-Юхана Мальма вообще никто не вспоминал, — ну, убил, значит — убил... Четыре раза ножом ударил и деньги забрал. А разве нельзя? А я не виноват, он первый начал.
В конце своей жизни барон Роман-Романыч был популярен почти на всю Европу: есть такая категория поп-звёзд — «знаменитые разбойники»! Ну, Чикатило же — знаменитость, правильно? Вот и Роман-Романыч тоже стал знаменитостью: он грабил корабли! И ведь совсем не тривиальный был человек Роман Романович, он даже в Индии побывал, а патент шкипера он получал в Голландии. А ещё он был одним из приближённых короля Польши Станислава Понятовского, и с ним неплохо были знакомы в державном Петербурге. Ну, как такого не любить, если он — твой предок, правильно? Быть на него похожим, может, и необязательно, но плохо к нему относиться — тоже некрасиво. Роман-Романович «шёл своим путём»... Как жаль, что путь привёл его в тюрягу. А каким путём идти Роману Фёдоровичу, его потомку, если невозможно найти в жизни «протекцию»? Наверное, примерно тем же — через бунт и кровь!
О бароне Романе Романовиче и его банде «на хромых лошадях» в 19-м веке сочиняли романы, а барон Роман Фёдорович заслужил, что о нём в 20-м веке снимали фильмы. Его правой рукой, палачом, исполнителем его личных приказов был подполковник Леонид Сипайло, заслуживший на Первой мировой официальную формулировку «душевнобольной». С этим диагнозом он был помещён в 1916 году в Казанский военный госпиталь. Да и подполковником он стал только в Военном контроле (в контрразведке, в смысле) у атамана Семёнова — изначально это был прапорщик запаса, младший офицер пулемётной роты в составе 37-й артиллерийской бригады на Юго-Западном фронте. Зачем он понадобился Унгерну? Ну, должна же быть «своя банда», правильно? И свой кровавый убийца. Согласно легенде, Сипайло отрезал голову своей любовнице Дусе, заподозренной в связях с большевиками, — вот прекрасный кадр в борьбе с «красными»! У него даже прозвище появилось — «Макарка-душегуб». Унгерн с ним познакомился в свой последний год службы в городе Благовещенске. Душегуб работал почтальоном и телеграфистом на железной дороге. А ведь он был не клоп вонючий и не таракан запечный, он был родом из потомственных дворян, из древней смоленской шляхты, его предки в 18-м веке в гусарских полках служили. Однако отец Леонида Викторовича Сипайло был всего лишь кассиром в банке. Как он попал в Сибирь история слегка умалчивает.
Раньше был я грузчиком, хамово отродие,
А теперь я прапорщик — ваше благородие...
Прирезанная Дуся по фамилии Рыбак являлась племянницей «самого» атамана Семёнова. Бывший прапорщик Сипайло спрятался от него в монгольской столице, даже стал врио коменданта, вот только атаман Семёнов никак не мог простить ему смерть любимой родственницы. И тогда «Макарка-душегуб» исчез в самый разгар Северного похода белых войск под начальством нашего с вами героя и прихватил с собой всю казну армии — в основном японские йены в мешках. О его дальнейшей судьбе ходило много слухов. Говорят, его потом Рерих видел где-то вместе с японскими офицерами, а другие видели подполковника в трущобах Шанхая. Говорили, что в 30-е годы он работал на советскую разведку. А когда-то Унгерн и Сипайло были всего лишь друзьями в Благовещенске. Сипайло тогда ещё не производил впечатление «душевнобольного». Ну, он был какой-то мрачный такой «чел» и с дурацким смехом, а в остальном не намного страшнее любого из местных жителей. Кстати, Сипайло был безгранично счастлив — он только что женился.
Наверное, хорошо, что этот подозрительный тип остался на Амуре вместе с разведённой мадам Флорой Жуковой? Может, и хорошо. Но во всех этих людей вселились какие-то очень похожие монгольские демоны. Даже Флора Сергеевна прожила в СССР не менее любопытную и увлекательную жизнь — она вышла замуж за чекиста... И среди её довольно близких знакомых был молодой командир 35-ого кавалерийского полка РККА дворянский сын Константин Рокоссовский. Какие тут могут быть бароны, если у тебя на глазах делается история?! Зато ужасных демонов может быть сколько угодно. Сразу скажу, что с маршалом Жуковым у Флоры Сергеевны ничего общего не было. Просто фамилия одна.
Маршал Жуков был хорошо знаком с Рокоссовским, но он служил на Дальнем Востоке, будучи уже в высоких чинах, а муж Флоры Сергеевны в 30-х находился на работе за границей. А где была сама Флора Сергеевна? Ну, где был муж, там и жена была — где-то в Шанхае или в Японии: в Шанхае «сидел» один крупный агент советской разведки, а в Японии — другой, но об этом мы как-нибудь потом расскажем. А для поддержания интриги сообщу, что среди их знакомых за рубежом периодически появлялся человек с оперативным именем «Фонарь»... Кто такой «Фонарь»? Это связной Рихарда Зорге.
Ландскнехт
Настало лето 1914 года, и оно был одинаковым для всех, кого Унгерн просил о протекции. Летом того года барон получает повестку с приказом присоединиться к 34-му Донскому казачьему полку. Полк этот — новый, командир — не из дворян, а из казаков. Взят из запаса, полком никогда не командовал. Однако война — есть война: полк начинает свою историю на северо-западном направлении, потом его постоянно перебрасывают между фронтами, а противники — то немцы, то австрийцы. И хорунжий барон Унгерн всегда — впереди всех! Он — хороший командир, но прежде всего — боец, пластун-разведчик. Любит риск, с ним — не заскучаешь. В конце 1914 года барона переводят в более знакомую военную часть — в 1-й Нерчинский казачий полк, прежде имевший дислокацию в Благовещенске. И вот снова петлицы — жёлтые, и верх папахи того же цвета. А командиром у них был барон Врангель, ну, «тот самый». Притом Врангель просто не мог не заметить своего дальнего родственника — какой он странный и даже неприспособленный к жизни человек, этот Роман Фёдорович Унгерн! Какой он дикий, непонятный и какой-то неустроенный! Но в полку есть казаки, которые хорошо знают Унгерна: он когда-то учил их из «Максимки» стрелять. Куда его? В полковые разведчики!
А приказ о переводе издал и поставил на нём свою подпись адъютант полка подъесаул Григорий Семёнов, тоже «тот самый» — будущий «атаман Семёнов». Он неприятный был человек — этакий старательно карабкающийся вверх интриган из простых казаков Забайкальского края. Командир полка барон Врангель недолго его терпел — через четыре месяца совместной деятельности он спихнул Семёнова руководить 6-й сотней полка с нехорошей перспективой вообще покинуть полк в неизвестном направлении. Прежний полковой командир Сергей Кузнецов (креатура великих князей и сам из драгунов) «заблаговременно» пал в бою, освободив место комполка для такого уважаемого и значимого господина офицера, каким был барон Пётр Николаевич, а теперь и его адъютант должен был проваливать ко всем чертям с матерями, правильно? Нефига ему тут портить интерьер. Семёнов же свободно говорит по-монгольски и на бурятском языке, и даже китайский знает? Вот это и есть основа для его будущей службы — Монголия, Бурятия, Китай! А в штабе полка ему не место. И кстати, Унгерну — тоже, хоть он и барон. В родственных делах мы будем потом разбираться, а пока надо очистить вверенную мне воинскую часть от плохих офицеров, потому как я, полковник Врангель, являюсь вашим любимым командиром — всё поняли?
Короче, все брысь под лавку!..
С 1915 года война приобретает позиционный характер, и в русской армии начинается движение добровольцев за создание диверсионных и рейдовых подразделений — их в то время называли «партизанами» и считали решающей военной силой. К тому же вся царская кавалерия без пользы простаивала. Офицеры-кавалеристы уходили в лётчики, в «химики», в автомобильные роты, в связисты-телефонисты, в роты броневиков или в зенитную артиллерию. Все уже немного ратовали за «батальоны смерти», но эта волна общественных настроений пришла в момент окончательной усталости от войны как таковой. Как раз в этот момент Унгерна перегоняют служить в партизанское подразделение атамана Пунина. В будущем партизанский отряд Пунина станет первым подразделением ЧОН-ОСНАЗ РККА, а в то время там служили совершенно дикие анархисты и социалисты, желавшие кого-нибудь изрубить в мелкие клочья — интересное подразделение, правда? Зато 1-м эскадроном отряда руководил Станислав Булак-Булахович, который вместе с князем Бемондтом-Аваловым возглавит в 1918 году сопротивление большевикам на северо-западе страны... Кстати, а где сам Бермондт-Авалов? Где этот миллионер в казачьей форме, иногда очень похожий на актёра? Да он — здесь же, только южнее: он — подполковник и служит в штабе 2-го армейского корпуса.
... читать далее по ссылке ниже. Сюда вся статья не влезла.
Барон Роман Романович был, вообще-то, серьёзным человеком: он построил в Тобольске протестантскую церковь и замечательно рисовал портреты своих друзей по житию и питию в Тобольске. И никто никогда не вспоминал, что он ...
Камертон
Следующая публикация
Нет комментариев