Предыдущая публикация
"Юпитер, ты сердишься?
": как "неудобный" армянский профессор Сурен Айвазян искал правду
Сурен Айвазян
Геофизик, историк, археолог, общественный деятель – это не весь список научных сфер, в которых отличился этот незаурядный человек. Всегда говоривший все и всем прямо, без обиняков, он был неудобен многим.
Хотел было написать про Сурена Айвазяна – "противоречивая личность", да вовремя осекся. Он как раз противоречивым не был: противоречиво было отношение к нему, и остается таковым, спустя девять лет после его кончины.
К тому, что он сделал в жизни, особенно в сфере истории и расшифровки урартской клинописи относятся по-разному: налицо все оттенки чувств, от полного фанатичного восхищения, через осторожную и конструктивную критику, до полного фанатичного же, порой враждебного, неприятия.
Разумеется, фанатизм, вне зависимости от полюса, аргумент наименее убедительный, а вот путь посередине обычно как раз и усеян правдами. Для тех, кто правды эти умеет распознавать.
Мечту своей жизни Сурен Айвазян сформулировал так: "Это – Армения, освобожденная от всякого ига". И ещё.
"Меня в 1957 году специальным решением Президиума АН СССР направили в Эльбрусскую экспедицию Института прикладной геофизики АН СССР в качестве инженера – заведующего лабораторией группы оптики.
На Эльбрусе, на пике Терскол, в ночь с 7 на 8 ноября 1957 года я вместе со старшим братом, Грачиком Айвазяном, провел свой первый эксперимент и достиг результата, за который был удостоен в 1961 Государственной премии вместе с другими сотрудниками", — так он ответил на вопрос о самом значительном событии в жизни.
Что касается физики и геофизики, геологии и оборонки, то здесь его заслуги очевидны и признаны на самом высоком международном уровне. Они не оспариваются никем, а вот его труды по истории и расшифровке урартских клинописей, их прочтение на архаическом грабаре (древнеармянском языке), вызывает до сих пор шквал полярных эмоций. А между тем, Сурен Айвазян обнаружил и провел раскопки горно-металлургического объекта Мецамор, относящегося к III — I тысячелетиям до н.э.
История – наука ни в коем случае не точная, очень подверженная сиюминутным запросам тех, кто имеет над ней власть, беззащитная перед произвольной трактовкой и редактированием. Поэтому, скажем, историческая проблема государства Урарту – существовало ли оно вообще, или нет, и было ли оно армянским – до сих пор было и дальше останется предметом споров. Хотелось бы, чтобы споры проходили в рамках серьезной научной дискуссии, а не в лексическом и эмоциональном оформлении уличной разборки.
История всегда полна субъективных оценок, они подтверждаются или отвергаются не менее субъективными аргументами. Но у истории есть и непреложные факты, отредактировать которые невозможно из-за их очевидности. И, например, вызывает недоумение, когда от армянских ученых слышишь, например, что в XII-XIII веках существовали, оказывается, какие-то атабеки какого-то Азербайджана, хотя такой топоним, обозначающий государство, появился лишь семь-восемь веков спустя.
Можно, конечно, приписать кыпчакам-кочевникам, бродившим некогда по окраинам Персии, умение чеканить монеты, и этим успешно занимаются фальсификаторы в определенных странах, но слышать такое, пусть и в 1960-ых годах, от ученых из Армении, по меньшей мере, странно.
Цель этих строк совершенно не в том, чтобы декларировать и отстаивать полную правоту исторических изысканий Сурена Айвазяна. Это, скорее, призыв к цивилизованным способам ведения научной дискуссии, даже учитывая волатильность такого зыбкого предмета, как история. Необычные, смелые версии – они, что в астрофизике, что в истории, что в филологии суахили и воспринимаются резко же, но нельзя же – враждебно.
К таким цивилизованным способам, каким, например, владели академики Василий Струве и Иосиф Орбели, во многом поддержавшие тезисы Айвазяна, или оппонировавший ему Борис Пиотровский. Аргументы "за" и "против", выдвинутые этими гигантами, всегда принимались к сведению и с большой благодарностью.
Дочь Сурена Айвазяна, Нунэ Айвазян, рассказывает, что отец никогда не стоял на позициях непоколебимой уверенности в собственной правоте – наоборот, принимал к сведению и соглашался со многими контраргументами.
А вот безапелляционные и высокомерные суждения, высказанные эпитетами на грани фола, убеждали его в том, что он на верном пути. "Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав" — справедливость этого наблюдения еще никто не отменял.
А еще Айвазян был в честной оппозиции к любым властям – к советской, и ко всем трем президентам (эпоху третьего он, правда, почти не застал при жизни). И эта оппозиционность тоже добавила Айвазяну немало негатива в образ.
К великому сожалению, редко, какая власть способна понять, что оппозиция ей необходима, как воздух. Власть, подавляющая инакомыслие, скорее рано, чем поздно, уверует в собственную непогрешимость и деградирует, разлагаясь заживо и отравляя все вокруг себя.
Вот это, как раз, из тех непреложных фактов, которым нас учит история. Не было еще случая, чтобы так не произошло.
Источник Спутник Армения
Следующая публикация
Комментарии 19
.
https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%B9%D0%B2%D0%B0%D0%B7%D1%8F%D0%BD,_%D0%A1%D1%83%D1%80%D0%B5%D0%BD_%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B9%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87
. https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%B9%D0%B2%D0%B0%D0%B7%D1%8F%D0%BD,_%D0%A1%D1%83%D1%80%D0%B5%D0%BD_%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B9%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87