Предыдущая публикация
«Конфетных дел мастер».
С самого утра Город всполошился. Не успели пропеть третьи петухи, как по извилистым улочкам засновали взъерошенные и заспанные люди. Они забегали в дома, спустя минуту выбегали и устремлялись к следующему, а из того дома, который они посетили, выбегал очередной заспанный и взъерошенный.
Слабый шепоток горного ручейка, маленького и ласкового, превратился в рокочущую реку, от шума которой закладывало уши. Возбужденно блестели глаза людей, а с губ срывалось одно – конфетных дел мастер дал объявление о поиске ученика.
Сам мастер был глубоким стариком. По меркам Города, конечно. Сопливые карапузы превращались в стариков, наплодив перед этим собственных карапузов, а мастер неизменно сидел в своем магазинчике, расположенном в углу главной площади, и продавал конфеты. Всегда один, без помощников и слуг. Поэтому объявление, что конфетных дел мастер ищет себе ученика, моментально взбаламутило Город и к магазинчику мастера устремились толпы отцов и матерей, ведущих за руки заспанных детей. В надежде, что кто-то из них станет учеником и в дальнейшем превратится в хозяина конфетного магазина, когда мастер решит уйти на покой, ибо детей и прочих наследников у него не было. Конечно, в это не верили. Люди думали, что скорее небо раздавит королевский дворец, чем конфетных дел мастер оставит своё дело, но надежда теплилась в их душах и шире становился поток людей, стремящихся к магазинчику ранним утром.
Прошло всего полчаса, а на главной площади яблоку негде было упасть. Изредка ревели ослы, зажатые в углах и не имеющие возможности выбраться, да вторили им мелкие лавочники, неспособные пробраться к своим магазинчикам. Но шум стих в одно мгновение, когда дверь конфетного магазина, тихо скрипнув, открылась и к возбужденным горожанам вышел сам конфетных дел мастер.
Он был очень стар. Длинная борода касалась острых носков мягких туфель, кожа была испещрена мелкими, неглубокими морщинками, а светло-серые глаза задумчиво взирали на притихшую толпу. Однако, мастер лишь головой покачал, повесил на дверь табличку «Открыто» и молча вернулся обратно в магазинчик, оставив людей недоумевать.
Кто-то пожал плечами. Кто-то вопросительно переглянулся с соседом, а кто-то потянул своего ребенка за руку и поспешил покинуть площадь. Тишина, тягучая и тревожная, застыла над площадью. Даже своенравные ослы и крикливые лавочники предпочли не нарушать её. Но тишину все-таки нарушили. Тонкий голосок, в тишине прозвучавший неожиданно громко, задал вопрос, на который ни у кого не было ответа.
- Кто пойдет первым?
Люди зашептали, заволновались. Снова зашелестел ручей, наливаясь силой, но в реку так и не превратился, ибо не было смельчака, кто решил бы первым переступить порог конфетного магазина. Каждый знал, что конфетных дел мастер был весьма своенравным. Он часто отказывал в обслуживании даже самым влиятельным вельможам короля, если те казались ему недостойными. Что уж тут о простом люде говорить.
- Пусть первым мельник идет! – негромко предложил чей-то голос и его сразу поддержали. Со всех сторон раздались одобрительные хмыканья и смешки. Мельник – с припорошенным мукой лицом, лишь скривился в ответ и нервно посмотрел на своего сына – тучного отрока, который меланхолично лизал петушка на палочке и, казалось, витал где-то в облаках.
- Чего сразу мельник? – вскинулся он, закрывая необъятным пузом сына. – А ну как мастер сочтет нас нетерпеливыми и выгонит взашей?
- А ты вечно всех подбиваешь на всякое, а сам задний ход даешь, - парировал голос предложившего мельникову кандидатуру. – Сам предложил к площади идти и королю на налоги жаловаться. Мы пошли и плетей получили. А ты? Дома остался, трус.
- Так хлеб-то в печи был, - густо покраснев, попытался оправдаться мельник. – Хлеб же не бросишь? Пусть вон Свят идет. Кому, как не священнику, не выказывать страх перед отказом?
- Наши Боги учат, что лишь смирение дарует вечную жизнь, - елейно ответил тощий тип в серой мантии, держащий за руку остроносую девочку, которая с ехидством смотрела на всех. – Я уступлю право войти первым другому. Даже если проиграю.
- Конечно, - хмыкнул мельник, скрестив руки на груди. – Как ты повел себя во время дележа урожая? Первым забрав самые лакомые кусочки?
- Эй! А это кто там у дверей стоит? – перебил мельника священник, указав костлявым пальцем на испуганную чумазую девочку, которая топталась у дверей в конфетный магазин и со страхом смотрела на возбужденную толпу. – Чего тебе, оборванка?
- Я конфетку купить хотела, - прошептала она, но её услышали. На лицах мельника и священника возникли одинаковые шершавые улыбки, когда они переглянулись.
- Пусть оборванка войдет первой. А дальше, по старшинству, - предложил священник. Люди мигом загалдели, горячо обрадовавшись предложению. Почему-то каждый из них верил, что уж оборванку-то мастер никогда к себе в ученики не возьмет.
- Иди. Купи себе конфетку, - улыбнулся священник, кивнув девочке. Та вздохнула, с тревогой посмотрела на вход в магазин, распахнула дверь и вошла внутрь.
К её удивлению шум исчез сразу, как только она закрыла дверь. Внутри магазинчика царил прохладный сумрак, пахло пылью и чем-то неуловимо сладким и прекрасным. Раскрыв от удивления рот, девочка уставилась на многочисленные деревянные ящички, наполненные сладостями.
Чего здесь только не было. И леденцы с сотнями вкусов: яблочные, абрикосовые и лимонные. Хрустящее печенье, посыпанное сахаром и политое помадкой. Мягкие, горячие, словно только что выскочившие из печи, маковые булки с медом. Шоколадные конфеты: с орехами, сладким сиропом и толченой карамелью. Петушки на палочке и еще с десяток различных сладких зверюшек, связки из сладких сушек, плитки шоколада: черного и горького, волшебного белого, и молочного. А в уголке, за прилавком сидел сам конфетных дел мастер и с улыбкой рассматривал первого посетителя.
Девочка, заметив его взгляд, попятилась, но мастер поднял руку и успокаивающе покачал головой, после чего кивнул, приглашая её подойти ближе. Когда она подошла, он перегнулся через прилавок и еще раз внимательно её осмотрел. Светло-серые глаза, казалось, все подмечали и девочка, к своему удивлению, вдруг поняла, что ни капельки не боится конфетных дел мастера.
- Как тебя зовут? – тихо спросил мастер.
- Эвона, - так же тихо, словно боясь нарушить волшебную атмосферу тишины, ответила девочка. Мастер кивнул и улыбнулся.
- Ты боишься, Эвона?
- Немного.
- Чего же ты боишься?
- Что вы не продадите мне конфету и выставите за дверь, - честно ответила она. Мастер кивнул и пригладил бороду.
- А ты хочешь купить конфету?
- Хотела. Вчера стражник дал мне монетку, - вздохнула она. – Мне никогда еще не давали столько денег. Целый медяк.
- И ты всю ночь не спала, гадая, что же купить на этот медяк, - с улыбкой закончил за неё мастер. Девочка распахнула глаза, заставив его рассмеяться. – Нет, милая. Я не волшебник. Просто многое замечаю.
- Знаете, я очень хотела купить конфету, - чуть помявшись, ответила она. – Но тут случилось кое-что…
- Что же? Не стесняйся. Говори, как есть. Сладости не любят, когда люди лгут, - шутливо погрозил пальцем мастер.
- Я проходила мимо приюта. Ну, того, в котором выросла, - вздохнув, ответила Эвона. – И услышала, как мать-настоятельница жаловалась, что урожай в этом году плохой, и что надо идти к королю, а король, скорее всего, откажет и детям из приюта нечего будет есть. Тогда я подошла к ней, но она меня не узнала.
- Ты отдала ей монету? – спросил мастер и улыбнулся, когда девочка кивнула.
- Отдала. Подумала, что так правильнее будет. А к вам я зашла просто так. Если вы не против, я немного понюхаю, как пахнут сладости и пойду. Мне и этого хватит, - покраснев, сдавленно произнесла Эвона. Но мастер вдруг покачал головой и нахмурился.
- Понюхаешь и уйдешь? Вот еще. Ну-ка подойди поближе. Не бойся, не укушу, - сварливо рассмеялся он, заметив испуг на её лице. Вместо этого, мастер подошел к большому ящику с леденцами и, задумчиво хмыкнув, принялся в нем копаться, попутно бормоча себе под нос. – Нет, эта не пойдет. Тоже не то… Вот! То, что надо.
Он вытащил из ящика красный леденец и протянул его девочке. Та, не поверив своему счастью, взяла сладость с превеликой осторожностью и, не удержавшись, поднесла конфету к носу и вдохнула сладкий аромат. Румянец на её щеках появился почти сразу, а глаза странно заблестели, когда Эвона засунула конфету в рот и расплылась в блаженной улыбке.
- Вкусно? – усмехнулся конфетных дел мастер, смотря на девочку. Та кивнула и погладила себя по животу, а потом протянула мастеру руку. Тот тихо рассмеялся, увидев на коже мурашки. – Вижу.
- Я странно себя чувствую, мастер, - спустя пару минут вдруг произнесла Эвона. – Словно…
- Всю грусть убрали из твоей души? Да, так и есть. Эта конфета, которой ты наслаждаешься, дается только щедрым людям и приносит в их жизнь радость, - ответил мастер и поднял бровь, когда увидел, что девочка медленно отступает к двери. – Куда ты?
- Боюсь, что люди за дверью сердятся, что я так долго вас отвлекаю. Они тоже хотят конфет, - вздохнула она. – Конечно, я бы с радостью побыла здесь еще немного. Понюхала воздух… Но им тоже нужны сладости. Вы и так были слишком ко мне добры, мастер. Пора идти, пока мое место у храма не заняли…
- Не торопись убегать, - хитро прищурился мастер. – Я выйду с тобой и дам тебе еще кое-что.
Толпа снова затихла, когда дверь магазинчика открылась и конфетных дел мастер, держа за руку Эвону, вышел к людям. Он внимательно осмотрел возбужденные лица, горько усмехнулся и покачал головой.
- Я выбрал себе ученика. А точнее, ученицу. Ей станет Эвона, - просто произнес он. Тяжелый вздох прошелестел над площадью, а в глазах мельника и священника заблестели злые огоньки. Лишь Эвона, задрав голову, с немым вопросом на лице смотрела на улыбающегося мастера.
- Эх, надо было первым идти! – в сердцах сплюнул мельник и, схватив сына за руку, принялся протискиваться сквозь толпу. За ним направился и священник, злобно посмотрев на Эвону напоследок, а его остроносая дочь жалобно хныкала и пыталась обратить внимание отца на себя.
Мастер дождался, пока народ не начал расходиться, затем подмигнул Эвоне и поманил её за собой, обратно в магазин. Девочка пошла за ним, все еще не веря своему счастью. Еще несколько минут назад она была бродяжкой, побирающейся у главного храма Города, а теперь её назвал своей ученицей сам конфетных дел мастер.
*****
- Здравствуйте, мастер. Здравствуй, Эвона, - грустно улыбнулся молодой человек, входя в лавку. Эвона, мельком взглянувшая на него, оторвалась от ящика с леденцами и вернулась за прилавок к мастеру, чтобы учиться, как он и велел.
- Доброго утра, - поздоровался мастер, внимательно смотря на посетителя. Иногда он искоса смотрел на Эвону и улыбался, когда видел, что девочка пытается повторить его взгляд и ищет в посетителе что-то особенное. – Чем можем помочь, Бранислав?
- О, мастер. Урожай в этом году совсем плох. Матушка моя слегла с болезнью. Ума не приложу, как зиму теперь прожить, - ответил он, поджав губы. Затем, вздохнув, положил на прилавок две монетки. – Дайте, пожалуйста, две маковые булки с медом. Надеюсь, ваши сладости поднимут нам настроение.
- Поднимут, Бранислав. Не сомневайтесь, - кивнул мастер и, повернувшись к Эвоне, шепнул. – Положи в пакет три маковые булки с медом.
- Да, мастер, - кивнула девочка. Ей еще было неловко. Отчасти от внимания и заботы, которую проявлял конфетных дел мастер. Отчасти от новенького серого платья и кожаных башмачков. Отчасти от того, как вел свои дела мастер. Она, мотнув головой, прогнала мысли прочь и, положив сладости в пакет, протянула его мастеру. Тот улыбнулся и, запустив руку в ящик, вытащил оттуда две желтые конфетки, которые тоже бросил в пакет и отдал его покупателю.
- Прошу, Бранислав. И не печальтесь. Не оставляйте надежду, верьте, что все образуется. И… обязательно съешьте конфету. Одну вы, одну ваша матушка.
- Благодарю, мастер, - кивнул молодой человек и, развернув леденец, отправил его в рот, после чего широко улыбнулся и тихо рассмеялся, заставив Эвону удивиться. Куда только исчез затравленный взгляд, бледность и усталость. Перед Эвоной словно находился другой человек – веселый и уверенный в собственных силах.
- Так-то лучше. Хорошего дня, Бранислав. Заходите еще, - улыбнулся мастер и, проводив посетителя, повернулся к Эвоне. – Да, милая?
- Эти леденцы… Они волшебные, мастер? – шепотом, словно озвучивая тайну, спросила Эвона.
- Как знать. Может, и волшебные, - проворчал мастер. – Только надежда всякому нужна. Бранислав славный малый, мать свою любит, хозяйство один ведет. Но вот надежду он потерял.
- Вы дали ему надежду? В этом леденце? Как дали мне радость?
- Ты быстро учишься, - кивнул он и потрепал её по голове. – Мне кажется, что ящик с шоколадом опустел. Досыпь еще немного.
*****
- Добрый день, мастер, - коротко звякнул колокольчик, пропуская внутрь магазина очередного покупателя. Им оказался худой юноша в ветхой одежде. В правой руке он держал лютню, а левой придерживал полупустой мешок, висящий за спиной.
- Добрый, добрый, - мастер прищурился, разглядывая посетителя. – Чем могу помочь?
- Немногим. Песни людям сегодня не по нраву, - улыбнулся тот и положил на прилавок медную монету. – А жаль. Я так хотел своей даме сладостей купить. Она такая сладкоежка, да только во дворце с оплатой туго в эти дни.
- Вижу. Голос ваш охрип, глаза красны от усталости, да мозоли на пальцах болят, - понимающе кивнул мастер. Эвона, вздрогнув, поняла, что видит то же самое. Юноша просто прикрывался маской. – Полагаю, что плитка молочного шоколада, да коробочка сладких орехов смягчат сердце вашей избранницы.
- Что вы, мастер. Откуда у бедного музыканта деньги на это великолепие? – грустно рассмеялся тот и, пожав плечами добавил. – Будь я богат, весь магазин ваш к её ногам бы положил. А так… Две сливы в шоколаде, пожалуйста. И хватит на сегодня.
- Сливами в шоколаде любовь не зажжешь, - пробормотал мастер и повернулся к Эвоне. – Плитку молочного, пожалуй. И мешочек орехов.
- Но, мастер…
- Какие «но»? Пустое, пустое… - усмехнулся тот и, взяв из рук Эвоны сладости, привычно бросил в пакет два леденца – розовый и голубой. – Розовый – вашей даме, а голубой – примите сами.
- Благодарю, мастер. Правду про вас говорят.
- Какую? – мигом спросила Эвона и, покраснев, юркнула под прилавок, заставив юношу и мастера рассмеяться.
- Души мастер насквозь видит, - ответил юноша и, положив пакет со сладостями в мешок, поклонился. – Благодарю стократно, мастер. Если захотите слух свой приятной песней усладить, то без стеснений обращайтесь. Отныне и навек я – ваш слуга.
- Пустое, пустое. Доброго дня, - улыбнулся мастер и, проводив юношу, задумался. – Эвона, вылезай из-под прилавка.
- Вы не сердитесь, мастер?
- За что? За любопытство? На то учеба и нужна, - вздохнул он, бросая медяк в ящичек.
*****
- Эй, хозяин! – резкий голос очередного посетителя, ворвавшегося в магазин, заставил мастера нахмуриться. Он поднялся со стула и жестом остановил Эвону, которая кинулась к прилавку.
- Добрый вечер. Мы уже закрыты, - Эвона с удивлением заметила, что на губах мастера нет улыбки. Как прошлым утром, когда он вышел к толпе и сообщил о своем решении.
- В таком случае, это, - на прилавок опустился тяжелый мешочек с золотом, - вновь откроет твою лавку.
- Уберите золото, уважаемый. Затем обернитесь к двери и выйдите на улицу, - светло-серые глаза мастера вдруг потемнели, а сладкий в запах в магазинчике сам собой куда-то улетучился.
- Мне нужен шоколад! Много шоколада! Самый лучший, сладкий и заморский шоколад! Сегодня прием у короля, и я обязан удивить его, - дородный мужчина, с объемным животом и в дорогой одежде, казалось, не услышал мастера.
- Вы удивите его, если отдадите эти деньги на благое дело. В стране неурожай, вы разве не слыхали? – мужчина рассмеялся в ответ, но на лице мастера улыбки по-прежнему не было.
- Кому какое дело до чумазых остолопов, - презрительно скривился он и свысока посмотрел на мастера. – Если ты меня не обслужишь, то будь уверен, сегодня же обо всем будет доложено королю. И красок для этой картины я не пожалею.
- Пустыми угрозами меня не испугать. Всего хорошего и дверь закройте, - отмахнулся мастер и повернулся к Эвоне, которая с тревогой следила за перепалкой. – Закрывай магазин, Эвона.
- Вы еще пожалеете, - прошипел мужчина и вылетел из магазина, громко хлопнув дверью.
Эвона, закрыв дверь на засов, повернулся к мастеру, который вдруг стал очень старым и усталым. Он робко ей улыбнулся и кивнул, понимая, что с губ девочки готов сорваться очередной вопрос.
- Мастер, но мы же закрылись только сейчас. Почему вы отказали этому богатому господину?
- Этот господин считает, что его деньги открывают любые двери. Возможно, так и есть. Но дверь в мою лавку открывают лишь те, кто действительно в чем-то нуждается.
- Но вы могли взять эти деньги и передать их приюту. Или тем, кто нуждается.
- Человек должен сам этого хотеть. Приюту я и так помогу. А этот господин хотел лишь произвести впечатление на короля. Не более.
- Вы не дали ему волшебных леденцов, мастер, - припомнила Эвона.
- Они ему не нужны, милая. А теперь пойдем на кухню, я тебе кое-что покажу, - девочка кивнула и направилась следом за мастером, который шел очень тяжело, еле переставляя ноги.
*****
На кухне Эвона увидела большой котел, в котором варилось что-то густое и сладкое. Над котлом то и дело взвивались маленькие разноцветные искорки, а от сладкого аромата в груди девочки восторженно забилось сердце.
Конфетных дел мастер, подойдя к котлу, уселся на крепкий табурет и велел Эвоне сесть рядом. Дождавшись, когда она присядет, он улыбнулся и подмигнул ей.
- Как ты думаешь, что в этом котле? – спросил мастер, помешивая содержимое котла большим половником.
- Будущие волшебные леденцы? – без раздумий ответила Эвона, заставив мастера снова улыбнуться.
- Верно. Они способны починить разбитое сердце, дать надежду тому, кто её потерял, и вольют в душу жизнью. Я научу тебя, как создавать такие леденцы…
- Но не каждый их достоин. Верно, мастер? – с грустью ответила девочка.
- Верно, милая. Не каждый достоин получить надежду, любовь или жизнь. И более того – все это невозможно купить ни за какие деньги. Когда-нибудь ты тоже будешь видеть души людей, которые переступают порог нашего магазина. И будешь решать, кому нужна любовь, кому надежда, а кому достаточно щепотки радости. Я научу тебя всему, что знаю сам.
- Почему вы выбрали меня, мастер? На улице стояли тысячи людей, но вы выбрали меня, - покраснев от смущения, спросила Эвона. Мастер снова улыбнулся и наклонился к ней.
- Лишь тот способен распоряжаться волшебными леденцами, в чьем сердце нет страха. Лишь тот, в ком надежда не угасает даже в темные часы его жизни. Лишь тот, для кого чужое горе становится собственным горем. А теперь возьми со стола перо, чернильницу и пергамент…
Засыпал шумный Город. Ворочался в своей кровати мельник, подсчитывая упущенные деньги. Забылся нервным сном священник, кляня себя за нерешительность на площади. Сладко спал в своем бедном домике музыкант, обнимая веснушчатую девчушку, чьи губы были испачканы в шоколаде. И нежно целовал на ночь старую мать юноша, смахивая с одеяла крошки, оставшиеся от маковых булок с медом.
Лишь в конфетном магазине горел свет. Там, на маленькой кухне, на огне стоял большой котел, в котором варилась карамель для леденцов, а за большим столом сидела улыбающаяся девочка. Она слушала конфетных дел мастера и старательно записывала его слова, периодически опуская белое перо в чернильницу и покрывая пергамент бегающими, неровными буквами.
Автор Гектор Шульц
Следующая публикация
Комментарии 1