Предыдущая публикация
Прорыв блокады и пойманный «Тигр»
81 год назад в полусотне километрах северо-восточнее осажденного Ленинграда развернулась стратегическая операция «Искра», завершившаяся 18 января прорывом вражеской блокады.
Разорвать огненное кольцо, душившее город, решили на Шлиссельбургско-Синявинском выступе одновременными встречными ударами 2-й ударной армии Волховского фронта под командованием генерала-лейтенанта Владимира Романовского и 67-й армии генерал-майора Михаила Духанова Ленинградского фронта.
Михаил Духанов вспоминал: «Фашисты держали город в блокаде в течение 16 месяцев. Коммуникация по Ладожскому озеру – Дорога жизни, конечно, не могла обеспечить город с таким большим населением. В декабре было получено указание Ставки Верховного командования приступить к подготовке прорыва блокады. Операция проходила в чрезвычайно сложных условиях, потому что Шлиссельбургский выступ, в направлении которого 67-й армии пришлось проводить удар навстречу Волховскому фронту, был сильно укреплен».
«Я редко встречал местность, менее удобную для наступления»
Шлиссельбургско-Синявинский выступ гитлеровцы называли Flaschenhals (бутылочное горло). Его обороняли пять фашистских дивизий численностью 10–12 тысяч каждая. За полтора года непрерывных боев небольшой, в общем-то, участок протяженностью пару десятков километров был укреплен настолько, насколько возможно. Крутые невские берега, залитые льдом, чтобы на них невозможно было забраться, разветвленная система инженерных сооружений, минные поля, 30–40 огневых точек противника на каждый километр обороны, незамерзающие болота – все было на руку гитлеровцам, вспоминал после войны командующий Волховским фронтом Константин Мерецков: «Я редко встречал местность, менее удобную для наступления. У меня навсегда остались в памяти лесные дали, болотистые топи, залитые водой торфяные поля и разбитые дороги. Оборону усиливали противопехотные и противотанковые препятствия, сплошные минные поля, изрезанные глубокими канавами торфоразработки».
Но все же в данном районе Ленинградский и Волховский фронты разделял коридор шириной всего 15 километров и более удачного места для решающего прорыва трудно было найти. К тому же мы располагали двумя плацдармами – на Невском пятачке и в крепости Орешек.
К началу наступления в условиях осажденного города удалось создать определенный перевес над войсками вермахта в пехоте, танках, артиллерии и авиации.
Из рассказа генерал-майора Михаила Духанова: «Перед наступлением наши солдаты учились форсировать реку, забираться на обледенелый берег с помощью штурмовых лестниц и кошек, обезвреживать вражеские мины. Самолеты вели аэрофотосъемку, активно действовала разведка, для артиллеристов оборудовали свыше 300 наблюдательных пунктов. Трехчасовую артподготовку 12 января, предварявшую наступление, слышали даже в Ленинграде. Стрельба была такая, что, как говорят очевидцы, орудия накалялись, люди обливались потом, сбрасывали на морозе ватники, бушлаты.
В 9.30 12 января передовые части 67 и 2-й ударной армий одновременно пошли на прорыв. Примерно через 15 минут, преодолев Неву, сильный огонь противника, части 67-й армии ворвались на тот берег, на передний край немцев. Части 268-й дивизии полковника Борщова и 136-й дивизии, которой командовал Николай Симоняк, герой обороны Ханко, были первыми, кто захватил вражеские траншеи. Немцы стали наносить сильные контрудары, очень быстро подтянув резервы. Причем они смогли сосредоточить на небольшом участке на наших флангах до пяти свежих дивизий. И все же за первый день Ленинградскому и Волховскому фронтам удалось продвинуться навстречу друг другу почти на три километра. В ночь на 13 января наши войска закреплялись на отбитых у врага рубежах, эвакуировали раненых, подтягивали артиллерию, подразделения второго эшелона».
На главном направлении вела наступление 136-я стрелковая дивизия, в которой воевал Алексей Баранов, в ту пору старший сержант:
«На второй день утром после короткой артподготовки, воодушевленные успехом первого дня, снова бросились на фашистов. Но продвинуться удалось ненамного. Пройдя по пояс в снегу около 500 метров, роты 3-го стрелкового батальона капитана Душко залегли под сильным вражеским огнем из уцелевшего дзота. Создалось трудное положение: огонь врага не давал поднять головы.
Первым к вражеской точке двинулся комсомолец Костя Усов с гранатами. Но не дополз – раненый, остался лежать на снегу. Пулеметная очередь сразила и второго бойца. В это время сбоку в кустарнике оказались два наших связиста, тянувших провод к командному пункту. Один из них – Дмитрий Молодцов, заметив, в какой сложной ситуации оказался батальон, принял смелое решение: взял пару гранат и пополз по кустарнику к огневой точке врага. Одна его граната не долетела – разорвалась у стенки дзота. Бросил вторую – снова недолет. И тогда связист закрыл амбразуру своим телом. Подвиг Молодцова позволил 3-му батальону с ходу захватить дзот. Дмитрию было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза, он был навечно зачислен в списки нашего 270-го Ленинградского мотострелкового полка».
Один из решающих ударов, прорвавших фашистскую оборону, был нанесен с Невского пятачка – узкой полоски земли на левом берегу Невы, который наши бойцы удерживали под непрерывным огнем врага с сентября 1941-го. Ширина плацдарма – 530 шагов, длина – примерно 2000. Среди первых защитников Невского пятачка был красноармеец 330-го стрелкового полка 86-й дивизии Владимир Спиридонович Путин. В ноябре 1941 года он был тяжело ранен и переправлен в медсанбат, а затем в ленинградский госпиталь…
Несмотря на сверхплотный президентский график, Владимир Путин, бывая в Северной столице, неизменно приезжает на Невский пятачок поклониться погибшим, пообщаться с однополчанами отца – их от 86-й стрелковой дивизии остались единицы.
«Здесь воевал мой отец, – рассказывал президент. – Здесь он был тяжело ранен. И это, казалось бы, трагическое обстоятельство сохранило жизнь моей матери. Она бы, наверное, не пережила блокаду. Отец, оказавшись в госпитале, подкармливал ее из своего пайка. Но родители не смогли сохранить своего сына, моего брата. Он заболел в блокадном Ленинграде и умер. Каждая семья ленинградцев имеет счет к войне. И у меня он, конечно, тоже есть».
Защитники Невского пятачка не позволили сомкнуть вокруг Северной столицы второе блокадное кольцо и постоянно отвлекали на себя значительные силы врага. Вермахт сообщал о потерях в районе плацдарма 40 тысяч своих солдат. Наших воинов, по официальным данным, здесь полегло более 200 тысяч. То есть каждые сутки (а вражеские обстрелы и атаки не прекращались ни днем, ни ночью) гибли по 530 красноармейцев. Убитых не хоронили. Мертвыми телами укрепляли окопы... Под непрерывным огнем бойцы 86-й дивизии с пропитанного кровью плацдарма пошли на прорыв блокады.
Путь к Дороге победы
«Самая первая и драгоценная награда в Отечественную войну у меня была за Невский пятачок – медаль «За боевые заслуги», – вспоминал январские бои полный кавалера ордена Слава, фронтовой разведчик Иван Баранов. – Гитлеровцы создали сильные укрепленные рубежи с целой системой дотов, дзотов, минных полей. Мы форсировали Неву, под огнем противника преодолели крутой и высокий обледеневший берег. Ничто не могло остановить наступательный дух наших пехотинцев, саперов, артиллеристов».
Еще одним опорным пунктом наступления наших войск стала древняя крепость Орешек на Ореховом острове у истока Невы, напротив Шлиссельбурга. Основанная в 1323 году цитадель Нотебург (Noteborg) с 1612 по 1702 год принадлежала шведам, в императорской России здесь помещалась каторжная тюрьма.
Мощные крепостные стены гитлеровцы превратили в руины, но так и не сумели взять крохотный остров 400 на 200 метров, который наши бойцы удерживали 500 дней, вспоминал кавалер орденов Ленина и Красного Знамени, командир артиллерийской батареи Петр Кочененков: «До захваченного фашистами Шлиссельбурга – 180–200 метров, и стоило шлюпке только отойти от крепости, по нам тотчас открывался огонь из пулеметов и минометов. Зимой добирались по льду. На разрушенной крепостной колокольне мы подняли флаг. Спали, когда удавалось, на нарах в подземелье. Наверху установили два орудия – 45- и 70-мм – для кругового обстрела. Внизу возле башни были еще четыре орудия, которые вели огонь по самолетам, прикрывая Дорогу жизни. Нас обстреливали день и ночь. Все, что могло гореть, сгорело. Орудия то и дело засыпало осколками кирпича и камня. Но мы их ремонтировали, чистили и вновь вели огонь. И во время январского наступления 1943-го пушки крепости Орешек дали свой залп по врагу».
«Город получил прямую связь с Большой землей»
Перед музеем-диорамой, посвященной прорыву блокады Ленинграда в районе 60-го километра Мурманского шоссе, застыли на пьедесталах танки, участвовавшие в тех героических боях. Многие из бронемашин были подбиты и затоплены во время форсирования Невы, а уже в наши дни подняты и восстановлены.
Комиссаром 61-й танковой бригады в ту пору был Федор Румянцев, кавалер девяти орденов, в том числе четырех – Красного Знамени:
«Были очень тяжелые бои. Немец за полтора года сильно укрепил оборону переднего края. В первый день мы продвинулись примерно на три километра, на второй – примерно на столько же. И в последующие дни преодолевали по 2,5–3 километра. Местность очень сложная. Но для нас это была почетная и ответственная задача – прорвать немецкую оборону и поддержать пехоту 136-й дивизии. Наши танки, встретившись с фашистскими, заставили их повернуть вспять. В нашей бригаде за прорыв блокады награждены 300 человек по главе с командиром Владиславом Хрустицким, который впоследствии стал Героем Советского Союза. Он погиб за Ленинград, его именем названа улица».
Интересный эпизод. Во время наступления между Рабочими поселками № 5 и № 6 подбили немецкий танк, который по внешнему виду отличался от других боевых машин вермахта. Гитлеровцы предпринимали настойчивые попытки эвакуировать его с «нейтральной полосы». Маршал Жуков приказал создать специальную группу и захватить вражескую машину. В ночь на 17 января взвод пехоты и четыре танка под командованием старшего лейтенанта Косарева при поддержке артиллерийско-минометного огня приступили к выполнению задания. Участок, где находилась подбитая машина, противник держал под непрерывным обстрелом. Тем не менее она была захвачена и отбуксирована в расположение советских войск. Оказалось, что это экспериментальный образец № 1 тяжелого танка Т-VI «Тигр», направленный гитлеровским командованием на Волховский фронт для испытаний. Ценный трофей отвезли на полигон для изучения боевых характеристик, на основе чего разработали инструкции для наших бойцов. Эти рекомендации очень пригодились на Курской дуге, где враг применил новые «Тигры» уже в большом количестве.
В боях по прорыву блокады особенно отличился 3-й дивизион 189-го зенитного артиллерийского полка, который по результатам операции «Искра» был награжден орденом Красного Знамени. В этом подразделении сражалась батарея под командованием старшего лейтенанта Петра Кочеткова. После войны кавалер трех боевых орденов вспоминал: «Когда наши стрелковые части сломили сопротивление врага и овладели первой позицией, 22-я зенитная батарея вслед за ними переправилась на другой берег Невы.
Хотя и стояла пасмурная погода, появились вражеские самолеты. Но мы вовремя подготовились к бою. Едва группа пикировщиков приблизилась, зенитчики встретили их огнем. Один «Юнкерс» загорелся, остальные отвернули в сторону. Фашистов к переправе не подпустили. Утром второго дня разведчик Гапуко заметил на горизонте восемь фашистских бомбардировщиков. Батарея метким огнем сразу же разбила строй самолетов. В этот момент обнаружили, что с тыла в атаку заходят еще шесть «Юнкерсов». Я подал команду развернуть два орудия. Один снаряд разорвался прямо под самолетом. Фашистский бомбардировщик будто подскочил, а потом стремительно пошел к земле. Вскоре на месте его падения поднялось облако черного дыма.
Зенитчики разогнали фашистские самолеты, не позволили им прицельно бомбить наши подразделения. Гитлеровцы засекли батарею, пытались уничтожить ее артиллерийским и минометным огнем.
Одна мина попала в орудийный расчет. Сержант Василий Новиков и почти все солдаты получили ранения, но никто не отошел от орудия.
Вечером бой утих. Требовалось сменить позицию. Местность болотистая, дорог нет. Пришлось тащить орудия на руках, а потом всю ночь оборудовать позиции. И так весь период наступления. Днем – беспрерывные бои, а ночью – смена позиций. Во время прорыва блокады батарея сбила девять вражеских самолетов и два повредила. Не раз зенитчики вели огонь прямой наводкой и по контратакующей пехоте фашистов».
В ночь на 19 января 1943 года Совинформбюро передало долгожданное известие: «После семидневных боев войска Ленинградского и Волховского фронтов соединились и тем самым прорвали блокаду Ленинграда».
Вот какой репортаж-воспоминание оставил о долгожданном событии собкор Всесоюзного радио Матвей Фролов: «Ночь была морозная. Настоящая январская питерская ночь. Город продолжал фронтовую вахту. Зенитки смотрят вверх. Десятки людей пришли ночью в Дом радио: «Дайте сказать хоть несколько слов!». Звонок из Москвы: «Привет, друзья! Москвичи обнимают вас!». Еще звонок. Девочка: «Мой папа скоро вернется домой с войны?». «Скоро, Людочка, теперь уже скорее, чем прежде». С Лиговского проспекта из дома 202 пришла гражданка Журавлева: «Не могу быть одна, а в квартире никого. Вот к вам и пришла. Поцелуйте от меня наших героев!».
Раннее утро 19 января. Рассветает. На улицы вывешивают алые флаги – флаги победы. Один из них укреплен на развалинах дома, что разрушен фашистской бомбой. Ночь на 19 января 1943 года – историческая ночь позади. «С добрым утром!» – говорили мы друг другу.
А на невских берегах, только что освобожденных от врага, уже начиналась жизнь, наша советская жизнь».
Николай Тихонов писал тогда: «На пристани освобожденного Шлиссельбурга уже снуют моряки, железнодорожники осматривают пути, специалисты проверяют, что осталось от ситценабивной фабрики. Шлиссельбург в развалинах, но строители готовы начать восстановительные работы. Первый день после прорыва блокады. Победный день, которого мы ждали. Город получил прямую связь с Большой землей!».
В короткий срок – всего за 17 дней – на отвоеванной полосе вдоль Ладожского озера по решению Государственного Комитета Обороны была построена 30-километровая железная дорога. Ее называли Дорогой победы.
Утром 7 февраля 1943-го ленинградцы восторженно встретили на Финляндском вокзале первый поезд с Большой земли. До конца года по дороге было доставлено 4,4 миллиона тонн различных грузов.
Операция «Искра» имела огромное военное и политическое значение. Даже из осажденного города наши войска сумели провести мощное наступление и прорвать чрезвычайно плотную оборону врага. По престижу вермахта был нанесен сокрушительный удар. За мужество и отвагу в январских боях 1943-го 25 нашим воинам присвоено звание Героя Советского Союза, около 22 тысяч награждены орденами и медалями.
Но жестокие бои по-прежнему продолжались на всем протяжении пусть прорванного, но еще сдавливающего город вражеского огненного кольца. Жилые кварталы, заводы, фабрики, школы, госпитали подвергались варварским обстрелам. До полного снятия блокады оставался год.
Алексей Захарцев
Источник: https://vpk-news.ru/articles/40809
Источник:
https://politikus.ru/articles/103787-proryv-blokady-i-poymannyy-tigr.html
Михаил Духанов вспоминал: «Фашисты держали город в блокаде в течение 16 месяцев. Коммуникация по Ладожскому озеру – Дорога жизни, конечно, не могла обеспечить город с таким большим населением. В декабре было получено указание Ставки Верховного командования приступить к подготовке прорыва блокады. Операция проходила в чрезвычайно сложных условиях, потому что Шлиссельбургский выступ, в направлении которого 67-й армии пришлось проводить удар навстречу Волховскому фронту, был сильно укреплен».
«Я редко встречал местность, менее удобную для наступления»
Шлиссельбургско-Синявинский выступ гитлеровцы называли Flaschenhals (бутылочное горло). Его обороняли пять фашистских дивизий численностью 10–12 тысяч каждая. За полтора года непрерывных боев небольшой, в общем-то, участок протяженностью пару десятков километров был укреплен настолько, насколько возможно. Крутые невские берега, залитые льдом, чтобы на них невозможно было забраться, разветвленная система инженерных сооружений, минные поля, 30–40 огневых точек противника на каждый километр обороны, незамерзающие болота – все было на руку гитлеровцам, вспоминал после войны командующий Волховским фронтом Константин Мерецков: «Я редко встречал местность, менее удобную для наступления. У меня навсегда остались в памяти лесные дали, болотистые топи, залитые водой торфяные поля и разбитые дороги. Оборону усиливали противопехотные и противотанковые препятствия, сплошные минные поля, изрезанные глубокими канавами торфоразработки».
Но все же в данном районе Ленинградский и Волховский фронты разделял коридор шириной всего 15 километров и более удачного места для решающего прорыва трудно было найти. К тому же мы располагали двумя плацдармами – на Невском пятачке и в крепости Орешек.
К началу наступления в условиях осажденного города удалось создать определенный перевес над войсками вермахта в пехоте, танках, артиллерии и авиации.
Из рассказа генерал-майора Михаила Духанова: «Перед наступлением наши солдаты учились форсировать реку, забираться на обледенелый берег с помощью штурмовых лестниц и кошек, обезвреживать вражеские мины. Самолеты вели аэрофотосъемку, активно действовала разведка, для артиллеристов оборудовали свыше 300 наблюдательных пунктов. Трехчасовую артподготовку 12 января, предварявшую наступление, слышали даже в Ленинграде. Стрельба была такая, что, как говорят очевидцы, орудия накалялись, люди обливались потом, сбрасывали на морозе ватники, бушлаты.
В 9.30 12 января передовые части 67 и 2-й ударной армий одновременно пошли на прорыв. Примерно через 15 минут, преодолев Неву, сильный огонь противника, части 67-й армии ворвались на тот берег, на передний край немцев. Части 268-й дивизии полковника Борщова и 136-й дивизии, которой командовал Николай Симоняк, герой обороны Ханко, были первыми, кто захватил вражеские траншеи. Немцы стали наносить сильные контрудары, очень быстро подтянув резервы. Причем они смогли сосредоточить на небольшом участке на наших флангах до пяти свежих дивизий. И все же за первый день Ленинградскому и Волховскому фронтам удалось продвинуться навстречу друг другу почти на три километра. В ночь на 13 января наши войска закреплялись на отбитых у врага рубежах, эвакуировали раненых, подтягивали артиллерию, подразделения второго эшелона».
На главном направлении вела наступление 136-я стрелковая дивизия, в которой воевал Алексей Баранов, в ту пору старший сержант:
«На второй день утром после короткой артподготовки, воодушевленные успехом первого дня, снова бросились на фашистов. Но продвинуться удалось ненамного. Пройдя по пояс в снегу около 500 метров, роты 3-го стрелкового батальона капитана Душко залегли под сильным вражеским огнем из уцелевшего дзота. Создалось трудное положение: огонь врага не давал поднять головы.
Первым к вражеской точке двинулся комсомолец Костя Усов с гранатами. Но не дополз – раненый, остался лежать на снегу. Пулеметная очередь сразила и второго бойца. В это время сбоку в кустарнике оказались два наших связиста, тянувших провод к командному пункту. Один из них – Дмитрий Молодцов, заметив, в какой сложной ситуации оказался батальон, принял смелое решение: взял пару гранат и пополз по кустарнику к огневой точке врага. Одна его граната не долетела – разорвалась у стенки дзота. Бросил вторую – снова недолет. И тогда связист закрыл амбразуру своим телом. Подвиг Молодцова позволил 3-му батальону с ходу захватить дзот. Дмитрию было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза, он был навечно зачислен в списки нашего 270-го Ленинградского мотострелкового полка».
Один из решающих ударов, прорвавших фашистскую оборону, был нанесен с Невского пятачка – узкой полоски земли на левом берегу Невы, который наши бойцы удерживали под непрерывным огнем врага с сентября 1941-го. Ширина плацдарма – 530 шагов, длина – примерно 2000. Среди первых защитников Невского пятачка был красноармеец 330-го стрелкового полка 86-й дивизии Владимир Спиридонович Путин. В ноябре 1941 года он был тяжело ранен и переправлен в медсанбат, а затем в ленинградский госпиталь…
Несмотря на сверхплотный президентский график, Владимир Путин, бывая в Северной столице, неизменно приезжает на Невский пятачок поклониться погибшим, пообщаться с однополчанами отца – их от 86-й стрелковой дивизии остались единицы.
«Здесь воевал мой отец, – рассказывал президент. – Здесь он был тяжело ранен. И это, казалось бы, трагическое обстоятельство сохранило жизнь моей матери. Она бы, наверное, не пережила блокаду. Отец, оказавшись в госпитале, подкармливал ее из своего пайка. Но родители не смогли сохранить своего сына, моего брата. Он заболел в блокадном Ленинграде и умер. Каждая семья ленинградцев имеет счет к войне. И у меня он, конечно, тоже есть».
Защитники Невского пятачка не позволили сомкнуть вокруг Северной столицы второе блокадное кольцо и постоянно отвлекали на себя значительные силы врага. Вермахт сообщал о потерях в районе плацдарма 40 тысяч своих солдат. Наших воинов, по официальным данным, здесь полегло более 200 тысяч. То есть каждые сутки (а вражеские обстрелы и атаки не прекращались ни днем, ни ночью) гибли по 530 красноармейцев. Убитых не хоронили. Мертвыми телами укрепляли окопы... Под непрерывным огнем бойцы 86-й дивизии с пропитанного кровью плацдарма пошли на прорыв блокады.
Путь к Дороге победы
«Самая первая и драгоценная награда в Отечественную войну у меня была за Невский пятачок – медаль «За боевые заслуги», – вспоминал январские бои полный кавалера ордена Слава, фронтовой разведчик Иван Баранов. – Гитлеровцы создали сильные укрепленные рубежи с целой системой дотов, дзотов, минных полей. Мы форсировали Неву, под огнем противника преодолели крутой и высокий обледеневший берег. Ничто не могло остановить наступательный дух наших пехотинцев, саперов, артиллеристов».
Еще одним опорным пунктом наступления наших войск стала древняя крепость Орешек на Ореховом острове у истока Невы, напротив Шлиссельбурга. Основанная в 1323 году цитадель Нотебург (Noteborg) с 1612 по 1702 год принадлежала шведам, в императорской России здесь помещалась каторжная тюрьма.
Мощные крепостные стены гитлеровцы превратили в руины, но так и не сумели взять крохотный остров 400 на 200 метров, который наши бойцы удерживали 500 дней, вспоминал кавалер орденов Ленина и Красного Знамени, командир артиллерийской батареи Петр Кочененков: «До захваченного фашистами Шлиссельбурга – 180–200 метров, и стоило шлюпке только отойти от крепости, по нам тотчас открывался огонь из пулеметов и минометов. Зимой добирались по льду. На разрушенной крепостной колокольне мы подняли флаг. Спали, когда удавалось, на нарах в подземелье. Наверху установили два орудия – 45- и 70-мм – для кругового обстрела. Внизу возле башни были еще четыре орудия, которые вели огонь по самолетам, прикрывая Дорогу жизни. Нас обстреливали день и ночь. Все, что могло гореть, сгорело. Орудия то и дело засыпало осколками кирпича и камня. Но мы их ремонтировали, чистили и вновь вели огонь. И во время январского наступления 1943-го пушки крепости Орешек дали свой залп по врагу».
«Город получил прямую связь с Большой землей»
Перед музеем-диорамой, посвященной прорыву блокады Ленинграда в районе 60-го километра Мурманского шоссе, застыли на пьедесталах танки, участвовавшие в тех героических боях. Многие из бронемашин были подбиты и затоплены во время форсирования Невы, а уже в наши дни подняты и восстановлены.
Комиссаром 61-й танковой бригады в ту пору был Федор Румянцев, кавалер девяти орденов, в том числе четырех – Красного Знамени:
«Были очень тяжелые бои. Немец за полтора года сильно укрепил оборону переднего края. В первый день мы продвинулись примерно на три километра, на второй – примерно на столько же. И в последующие дни преодолевали по 2,5–3 километра. Местность очень сложная. Но для нас это была почетная и ответственная задача – прорвать немецкую оборону и поддержать пехоту 136-й дивизии. Наши танки, встретившись с фашистскими, заставили их повернуть вспять. В нашей бригаде за прорыв блокады награждены 300 человек по главе с командиром Владиславом Хрустицким, который впоследствии стал Героем Советского Союза. Он погиб за Ленинград, его именем названа улица».
Интересный эпизод. Во время наступления между Рабочими поселками № 5 и № 6 подбили немецкий танк, который по внешнему виду отличался от других боевых машин вермахта. Гитлеровцы предпринимали настойчивые попытки эвакуировать его с «нейтральной полосы». Маршал Жуков приказал создать специальную группу и захватить вражескую машину. В ночь на 17 января взвод пехоты и четыре танка под командованием старшего лейтенанта Косарева при поддержке артиллерийско-минометного огня приступили к выполнению задания. Участок, где находилась подбитая машина, противник держал под непрерывным обстрелом. Тем не менее она была захвачена и отбуксирована в расположение советских войск. Оказалось, что это экспериментальный образец № 1 тяжелого танка Т-VI «Тигр», направленный гитлеровским командованием на Волховский фронт для испытаний. Ценный трофей отвезли на полигон для изучения боевых характеристик, на основе чего разработали инструкции для наших бойцов. Эти рекомендации очень пригодились на Курской дуге, где враг применил новые «Тигры» уже в большом количестве.
В боях по прорыву блокады особенно отличился 3-й дивизион 189-го зенитного артиллерийского полка, который по результатам операции «Искра» был награжден орденом Красного Знамени. В этом подразделении сражалась батарея под командованием старшего лейтенанта Петра Кочеткова. После войны кавалер трех боевых орденов вспоминал: «Когда наши стрелковые части сломили сопротивление врага и овладели первой позицией, 22-я зенитная батарея вслед за ними переправилась на другой берег Невы.
Хотя и стояла пасмурная погода, появились вражеские самолеты. Но мы вовремя подготовились к бою. Едва группа пикировщиков приблизилась, зенитчики встретили их огнем. Один «Юнкерс» загорелся, остальные отвернули в сторону. Фашистов к переправе не подпустили. Утром второго дня разведчик Гапуко заметил на горизонте восемь фашистских бомбардировщиков. Батарея метким огнем сразу же разбила строй самолетов. В этот момент обнаружили, что с тыла в атаку заходят еще шесть «Юнкерсов». Я подал команду развернуть два орудия. Один снаряд разорвался прямо под самолетом. Фашистский бомбардировщик будто подскочил, а потом стремительно пошел к земле. Вскоре на месте его падения поднялось облако черного дыма.
Зенитчики разогнали фашистские самолеты, не позволили им прицельно бомбить наши подразделения. Гитлеровцы засекли батарею, пытались уничтожить ее артиллерийским и минометным огнем.
Одна мина попала в орудийный расчет. Сержант Василий Новиков и почти все солдаты получили ранения, но никто не отошел от орудия.
Вечером бой утих. Требовалось сменить позицию. Местность болотистая, дорог нет. Пришлось тащить орудия на руках, а потом всю ночь оборудовать позиции. И так весь период наступления. Днем – беспрерывные бои, а ночью – смена позиций. Во время прорыва блокады батарея сбила девять вражеских самолетов и два повредила. Не раз зенитчики вели огонь прямой наводкой и по контратакующей пехоте фашистов».
В ночь на 19 января 1943 года Совинформбюро передало долгожданное известие: «После семидневных боев войска Ленинградского и Волховского фронтов соединились и тем самым прорвали блокаду Ленинграда».
Вот какой репортаж-воспоминание оставил о долгожданном событии собкор Всесоюзного радио Матвей Фролов: «Ночь была морозная. Настоящая январская питерская ночь. Город продолжал фронтовую вахту. Зенитки смотрят вверх. Десятки людей пришли ночью в Дом радио: «Дайте сказать хоть несколько слов!». Звонок из Москвы: «Привет, друзья! Москвичи обнимают вас!». Еще звонок. Девочка: «Мой папа скоро вернется домой с войны?». «Скоро, Людочка, теперь уже скорее, чем прежде». С Лиговского проспекта из дома 202 пришла гражданка Журавлева: «Не могу быть одна, а в квартире никого. Вот к вам и пришла. Поцелуйте от меня наших героев!».
Раннее утро 19 января. Рассветает. На улицы вывешивают алые флаги – флаги победы. Один из них укреплен на развалинах дома, что разрушен фашистской бомбой. Ночь на 19 января 1943 года – историческая ночь позади. «С добрым утром!» – говорили мы друг другу.
А на невских берегах, только что освобожденных от врага, уже начиналась жизнь, наша советская жизнь».
Николай Тихонов писал тогда: «На пристани освобожденного Шлиссельбурга уже снуют моряки, железнодорожники осматривают пути, специалисты проверяют, что осталось от ситценабивной фабрики. Шлиссельбург в развалинах, но строители готовы начать восстановительные работы. Первый день после прорыва блокады. Победный день, которого мы ждали. Город получил прямую связь с Большой землей!».
В короткий срок – всего за 17 дней – на отвоеванной полосе вдоль Ладожского озера по решению Государственного Комитета Обороны была построена 30-километровая железная дорога. Ее называли Дорогой победы.
Утром 7 февраля 1943-го ленинградцы восторженно встретили на Финляндском вокзале первый поезд с Большой земли. До конца года по дороге было доставлено 4,4 миллиона тонн различных грузов.
Операция «Искра» имела огромное военное и политическое значение. Даже из осажденного города наши войска сумели провести мощное наступление и прорвать чрезвычайно плотную оборону врага. По престижу вермахта был нанесен сокрушительный удар. За мужество и отвагу в январских боях 1943-го 25 нашим воинам присвоено звание Героя Советского Союза, около 22 тысяч награждены орденами и медалями.
Но жестокие бои по-прежнему продолжались на всем протяжении пусть прорванного, но еще сдавливающего город вражеского огненного кольца. Жилые кварталы, заводы, фабрики, школы, госпитали подвергались варварским обстрелам. До полного снятия блокады оставался год.
Алексей Захарцев
Источник: https://vpk-news.ru/articles/40809
Источник:
https://politikus.ru/articles/103787-proryv-blokady-i-poymannyy-tigr.html
Следующая публикация
Комментарии 1