Предыдущая публикация
БЕЛЫЙ ТЕРРОР.
БЕССМЫСЛЕННЫЙ И БЕСПОЩАДНЫЙ.
Когда читаешь эти откровенные воспоминания "элиты" белого движения, то, во-первых, на ум приходит сравнение с нацисткой зондеркомандой, орудующей на захваченной территории, а, во-вторых, понимаешь - если вот эти не постеснялись написать об известных им зверствах, то что же творили нижестоящие чины, которые не писали потом мемуары в своей тихой эммиграции о том, как они убивали свой народ. Итак, о белом терроре рассказывают сами белые террористы.
"К вечеру город был освобожден — все оставшиеся в живых каменоломщики разбежались, скрываясь по городу. Начались обыски, аресты и расстрелы, брали всех подозрительных, придерживаясь правила: лучше уничтожить десять невинных, чем выпустить одного виновного; заодно был утоплен издатель меньшевистской газеты «Волна», все время писавшей против добровольцев.Три дня продолжалась эта история и одновременно взрывались последние выходы Аджимушкайской каменоломни. За это время в Керчи было уничтожено до 3000 человек, большей частью евреев. Англичане, бывшие в Керчи, целыми днями бегали со страшно довольными лицами по городу, снимая фотографическими аппаратами повешенных и расстрелянных."
Шидловский С. Н. "Записки белого офицера"
"Покровский двинул пластунов обеих бригад на Невинномысскую и овладел ею. Оттуда я произвел внезапный налет на Темнолесскую и взял ее. При этом был пленен эскадрон красных и взяты кое-какие трофеи.Приехавший вскоре генерал Покровский распорядился повесить всех пленных и даже перебежчиков. У меня произошло с ним по этому поводу столкновение, но он лишь отшучивался и смеялся в ответ на мои нарекания. Однажды, когда мы с ним завтракали, он внезапно открыл дверь во двор, где уже болтались на веревках несколько повешенных.— Это для улучшения аппетита, — сказал он.
Покровский не скупился на остроты вроде: «природа любит человека», «вид повешенного оживляет ландшафт» и т.п. Эта его бесчеловечность, особенно применяемая бессудно, была мне отвратительна. Его любимец, мерзавец и прохвост есаул Раздеришин, старался в амплуа палача угодить кровожадным инстинктам своего начальника и развращал казаков, привыкших в конце концов не ставить ни в грош человеческую жизнь. Это отнюдь не прошло бесследно и явилось впоследствии одной из причин неудачи Белого движения".
Шкуро А.Г. "Записки белого партизана".
"...Из караула пришел подпор. К-ой и кап. Р. Подсели к нашему чайнику. "Сейчас одного "товарища" ликвидировал", - говорит К-ой. "Как так?" - спрашивает нехотя кто-то. "Очень просто, - быстро начал он, отпивая чай, - стою вот в леску, вижу - "товарищ" идет, крадется, оглядывается. Я за дерево - он прямо на меня, шагов на десять подошел. Я выхожу - винтовку наизготовку, конечно, - захохотал К-ой, - стой! - говорю. Остановился. Куда идешь? - Да вот домой, в Сулин, - а сам побледнел. - К большевикам идешь, сволочь! шпион ты... твою мать! - К каким большевикам, что вы, домой иду, - а морда самая комиссарская. - Знаю, говорю... вашу мать! Идем, идем со мной. Куда? - Идем, хуже будет, говорю.- Простите, говорит, за что же? Я человек посторонний, пожалейте.- А нас вы жалели, говорю... вашу мать?! Иди!.. Ну и "погуляли" немного. Я сюда - чай пить пришел, а его к Духонину направил..." - "Застрелил?" - спрашивает кто-то. "На такую сволочь патроны тратить! вот она матушка, да вот он батюшка". К-ой приподнял винтовку, похлопал ее по прикладу, по штыку и захохотал...
"...Из-за хат ведут человек 50-60 пестро одетых людей, многие в защитном, без шапок, без поясов, головы и руки у всех опущены.Пленные.Их обгоняет подполковник Нежинцев, скачет к нам, остановился - под ним танцует мышиного цвета кобыла. "Желающие на расправу!" - кричит он."Что такое? - думаю я.- Расстрел? Неужели?" Да, я понял: расстрел, вот этих 50-60 человек, с опущенными головами и руками.Я оглянулся на своих офицеров."Вдруг никто не пойдет?" - пронеслось у меня.Нет, выходят из рядов. Некоторые смущенно улыбаясь, некоторые с ожесточенными лицами.Вышли человек пятнадцать. Идут к стоящим кучкой незнакомым людям и щелкают затворами.Прошла минута.Долетело: пли!.. Сухой треск выстрелов, крики, стоны...Люди падали друг на друга, а шагов с десяти, плотно вжавшись в винтовки и расставив ноги, по ним стреляли, торопливо щелкая затворами. Упали все. Смолкли стоны. Смолкли выстрелы. Некоторые расстреливавшие отходили.Некоторые добивали штыками и прикладами еще живых.Вот она, гражданская война; то, что мы шли цепью по полю, веселые и радостные чему-то, - это не "война"... Вот она, подлинная гражданская война...Около меня - кадровый капитан, лицо у него как у побитого. "Ну, если так будем, на нас все встанут", - тихо бормочет он."
Гуль Р. Б. "Ледяной поход".
"...Мальчики думают, что если они убили и замучили несколько сотен и тысяч большевиков и замордовали некоторое количество комиссаров, то сделали этим великое дело, нанесли большевизму решительный удар и приблизили восстановление старого порядка вещей. Обычная психология каждого честолюбивого взводного, который считает, что он решил исход боя и всей войны. Но зато мальчики не понимают, что если они без разбора и удержа насильничают, порют, грабят, мучают и убивают, то этим они насаждают такую ненависть к представляемой ими власти, что большевики могут только радоваться наличию столь старательных, ценных и благодетельных для них сотрудников."
"...На одной из станций с горечью на сердце пришлось видеть воочию, насколько русской толпе нужна палка и притом, к сожалению, иностранного происхождения. Наш поезд стоял, ожидая прохода экстренного поезда генерала Жанена; все усилия железнодорожных милиционеров удалить с рельсов сидевшую на них толпу крестьян и пассажиров успеха не имели; но когда явились три чеха и с криками «айда» стали дубасить русских граждан прикладами, то платформа и рельсы опустели, а "хозяева русской земли" чинно выстроились за отведенной им чехами линией. Печальная картина, причины которой заложены глубоко в нашей истории; грустный вариант привычки быть под татарином, фрязином, немцем, а в последнее время — евреем.
"...Власть потеряла целый год, не сумела приобрести доверия, не сумела стать нужной и полезной, а поэтому нет ничего мудреного в том, что ее авторитет неудержимо, почти что кувырком, летит вниз. Сейчас нужны гиганты наверху и у главных рулей и плеяда добросовестных и знающих исполнителей им в помощь, чтобы вывести государственное дело из того мрачно-печального положения, куда оно забрело, вместо этого вижу кругом только кучи надутых лягушек омского болота, пигмеев, хамелеонистых пустобрехов, пустопорожних выскочек разных переворотов, комплотов и политически-коммерческих комбинаций, вижу гниль, плесень, лень, недобросовестность, интриги, взяточничество, грызню и торжество эгоизма, бесстыдно прикрытые великими и святыми лозунгами."
Фон Будберг А.П. "Дневник белогвардейца".
"Широко развернулась деятельность Добровольческой контрразведки по очистке Киева "от преступных элементов: коммунистов, комиссаров и прочей мерзости". Всем домовым комитетам и квартирохозяевам было приказано немедленно сообщить о своих квартирантах, въехавших в течение последнего месяца в квартиру или дом.Началась эпидемия доносов. Сотни ни в чем не повинных людей, казавшихся "подозрительными", ежедневно сгонялись под конвоем на проверку в тюрьмы контрразведки. Допрос их производился "с пристрастием": грубое обращение, издевательства, побои, пытки, насилия над арестованными женщинами и т.д. При огромном количестве арестованных с допросами не канителились. Многие "подозрительные" не дожили до следующего дня. Разгрузка тюрем также производилась без особой волокиты. В этом деле воинские части помогали контрразведке. В штабе генерала Глазенина ликвидировали "подозрительных" прежде всего по одному существенному признаку: "жид". "Виновного" немедленно пускали "в расход". Таким путем за полтора месяца оккупации в Киеве было по официальным подсчетам Добрармии истреблено 2000 "коммунистов" и им "сочувствующих".
Полетика Н. П. "Вoспоминания".
"...Было известно, что то, что творилось в застенках контрразведки Новороссийска, напоминало самые мрачные времена средневековья.Попасть в это страшное место, а оттуда в могилу, было как нельзя более легко. Стоило только какому-нибудь агенту обнаружить у счастливого обывателя района Добровольческой армии достаточную, по его, агента, понятию, сумму денег, и он мог учредить за ним охоту по всем правилам контрразведывательного искусства. Мог просто пристрелить его в укромном местечке, сунуть в карман компрометирующий документ, грубейшую фальсификацию, — и дело было сделано. Грабитель-агент, согласно законам, на сей предмет изданным, получал что-то около 80 процентов из суммы, найденной при арестованном или убитом "комиссаре". Население было терроризировано и готово добровольно заплатить что угодно, лишь бы избавиться от привязавшегося "горохового пальто", не доводя дело до полицейского участка.Выходило примерно так: вся обывательская масса в ее целом была "взята под сомнение" в смысле ее политической благонадежности; с другой стороны, существовало стоявшее, — наподобие жены Цезаря! — выше подозрений фронтовое офицерство; за ними шли: контрразведка, уголовный розыск и, наконец, государственная стража, действовавшие под охраной высших властей в полном единении с шайкой спекулянтов, грабителей и убийц. Все это сонмище, в конце концов погубившее Добровольческую армию, было в равной мере опасно для населения "глубокого тыла", по отношению к нему, сонмищу, абсолютно лишенному элементарных прав человека и гражданина.Все, носившие английские шинели и подобие погон, ходили в Новороссийске вооруженными до зубов; пускали в ход нагайки, револьверы и винтовки по всякому поводу и, как будто, никакой ответственности за это не подлежали. Ибо всё остальное подозревалось в несочувствии, в измене добровольческому делу, в злостной спекуляции, большевистской и социалистической агитации или хотя бы в "распространении ложных слухов" и принадлежности к "жидам".
Виллиам Г. Я. "Побеждённые".
"В 14 час. состоялась панихида по 4-м убитым офицерам и солдатам на их могиле, было много жителей. Заметили, между прочим, одного старика, который всю панихиду плакал...
В 19 часов вернулась экспедиция Двойченко - нашли только одного главного участника убийств, - расстреляли, остальные бежали; сожгли их дома, забрали фураж, живность и т.п. Оттуда заехали в Долгоруковку, отряд был встречен хлебом-солью, на всех домах белые флаги, полная и абсолютная покорность всюду... Как люди в страхе гадки, нуль достоинства, нуль порядочности, действительно сволочной, одного презрения достойный народ: наглый, безжалостный, полный издевательств против беззащитных, при безнаказанности не знающий препон дикой разнузданности и злобы, а перед сильными такой трусливый, угодливый и низкопоклонный..."
Дроздовский М. Г. "Дневник"
Отличная цитата. Как будто эсэсовец пишет. Понятно, себя-любимого генерал Дроздовский к "презренному народу" не относит. Образцовый патриот России, между прочим. Кумир отечественных нациков и монархистов. "Величайший образец Русского Офицерства", как один пламенный монархист выразился. И этому доморощенному нацисту наши соотечественники водружают памятные доски.
И до сих пор ещё всякие там неучи и вруны смеют что-то вякать о "чекистах-палачах", "красных китайцах", "латышских стрелках" и прочих "агентах" то ли Сиона, то ли Фининтерна, утопивших в крови "русский народ", который, естественно, "всей душой болел за Белое Дело".
Наглость - второе счастье. Сегодня много говорят о том, что "красным" и "белым" нужно забыть обиды и "примириться". С таким же успехом можно советовать "примириться" с уродами из "Мёртвой головы" и "Дирлевангера". Скажу с пролетарской прямотой: "Белодельцы" идут на три буквы. Вместе со своими иконами, ленточками, флагами и наградами, со всей своей тухлой идеологией и мерзкой символикой.
Но поскольку сегодня наша страна снова оккупирована белыми, то ещё какое-то время наглая пропаганда "светлого" образа этих садистов будет бесстыдно распространяться на наших исторических просторах. https://inlnk.ru/ZZzXvD
Следующая публикация
Нет комментариев