Предыдущая публикация
ОБЕЩАННОГО 15 ЛЕТ ЖДУТ ...
(основателям первых поселений нашего края посвящается)
Переселение сербов
В апреле 1702 года был подписан Манифест Петра I «О ввозе иностранцев в Россию с обещанием им свободы вероисповедания».
Иностранцев приглашали жить и работать в России, но в первую очередь служить, ибо упор был сделан на офицерах.
Среди военных на Балканах, в то время, ходили слухи о том, что якобы согласно грамоте Петра I всякий доброволец, по приезде в Россию, будет награжден чином полковника.
В действительности же, в царском указе от 1723 года такое «обнадёживание» обещалось только тем, кто «соберет и приведет в службу целый полк, и тому дастся над тем полком чин полковничий».
Что было сделать практически просто не реально.
Указом от 1723 года Пётр Великий пытался положить начало к переселению сербов и других православных народов в Российскую империю, обещая прибывшим земли, подданство и прочие привилегии.
Среди самих сербов имелись в ходу и весьма преувеличенные слухи насчет устройства своей судьбы в России.
Эти слухи, по мере перехода от одного к другому, обрастали новыми сказочными небылицами.
Бедные слои служилых сербов надеялись обрести в России новую, более благоустроенную жизнь и достойное жалованье.
Но были и такие, среди старших чинов сербского офицерства, целью которых была лишь нажива и обогащение на новых местах.
Одним из таких высокопоставленных сербов был Иван Самойлович Хорват.
Иностранцев приглашали жить и работать в России, но в первую очередь служить, ибо упор был сделан на офицерах.
Среди военных на Балканах, в то время, ходили слухи о том, что якобы согласно грамоте Петра I всякий доброволец, по приезде в Россию, будет награжден чином полковника.
В действительности же, в царском указе от 1723 года такое «обнадёживание» обещалось только тем, кто «соберет и приведет в службу целый полк, и тому дастся над тем полком чин полковничий».
Что было сделать практически просто не реально.
Указом от 1723 года Пётр Великий пытался положить начало к переселению сербов и других православных народов в Российскую империю, обещая прибывшим земли, подданство и прочие привилегии.
Среди самих сербов имелись в ходу и весьма преувеличенные слухи насчет устройства своей судьбы в России.
Эти слухи, по мере перехода от одного к другому, обрастали новыми сказочными небылицами.
Бедные слои служилых сербов надеялись обрести в России новую, более благоустроенную жизнь и достойное жалованье.
Но были и такие, среди старших чинов сербского офицерства, целью которых была лишь нажива и обогащение на новых местах.
Одним из таких высокопоставленных сербов был Иван Самойлович Хорват.
Иван Самойлович Хорват
23 октября 1752 года, по вызову и приглашению Хорвата, со своей командой из 168 человек прибыл в Киев подполковник Йован (Иван) Шевич, почти сразу, за Шевичем, 6 ноября прибыл и Райко (Родион) Прерадович со своими людьми.
Это было всего лишь 30 человек, из них 4 женщины с двумя служанками. В основном, это были родственники.
В команде сербских переселенцев Шевича, прибывших на территорию Российской империи, находился и будущий основатель с. Мануйловка корнет Мануйло Вуич с женой Анной и детьми.
Шевич и Прерадович высказали своё желание поселиться отдельно от генерала Ивана Хорвата, прибывшего ранее, в 1751 году в Россию.
По всей вероятности, оба подполковника были наслышаны о генерале Хорвате и его делах на отведённой его команде территории.
По указу Елизаветы Петровны командам сербских подполковников Йована Шевича и Райко Прерадовича были выделены земли под заселение на правом берегу Северского Донца, между речками Бахмут и Лугань, для несения пограничной службы от набегов кочевников – крымских татар и ногайцев.
Подполковники были произведены в генерал – майоры.
Прерадович для пущей важности, на французский манер, добавил к своей фамилии частицу «де» и стал именоваться Депрерадовичем.
Земля, на которой поселились конные гусарские полки И.Шевича и Р. Прерадовича, получила название Славяносербия, и стала автономной административно-территориальной единицей, не входившей в состав провинции и губернии.
Это было всего лишь 30 человек, из них 4 женщины с двумя служанками. В основном, это были родственники.
В команде сербских переселенцев Шевича, прибывших на территорию Российской империи, находился и будущий основатель с. Мануйловка корнет Мануйло Вуич с женой Анной и детьми.
Шевич и Прерадович высказали своё желание поселиться отдельно от генерала Ивана Хорвата, прибывшего ранее, в 1751 году в Россию.
По всей вероятности, оба подполковника были наслышаны о генерале Хорвате и его делах на отведённой его команде территории.
По указу Елизаветы Петровны командам сербских подполковников Йована Шевича и Райко Прерадовича были выделены земли под заселение на правом берегу Северского Донца, между речками Бахмут и Лугань, для несения пограничной службы от набегов кочевников – крымских татар и ногайцев.
Подполковники были произведены в генерал – майоры.
Прерадович для пущей важности, на французский манер, добавил к своей фамилии частицу «де» и стал именоваться Депрерадовичем.
Земля, на которой поселились конные гусарские полки И.Шевича и Р. Прерадовича, получила название Славяносербия, и стала автономной административно-территориальной единицей, не входившей в состав провинции и губернии.
Территория Славяносербии
Местность, где расположились команды сербов, до их прибытия звалась Диким полем.
В действительности, это и была голая степь.
Отсутствие леса создавало трудности для какого-либо строительстве, в особенности, по обе стороны Лугани.
Прибывший на службу в гусарский полк Шевича, в 1753 году, капитан Симеон Пишчевич, писал в своём дневнике о «земле дикой, затверделой и, может быть, от создания света не обработанной».
Ему досталась рота над Донцом, где в отдалении находился лес.
Долгое время он жил в небольшой палатке, затем сделал сарай, сплетённый из хвороста и накрыл его травой.
В этом сарайчике было две комнатки и сенцы с коморкой.
В одну из ненастных ночей, разыгравшаяся буря с градом пробила крышу, а ливень залил всю постройку, в которой промокли до нитки капитан с женой и малыми детьми.
На следующий день Пишчевич послал людей за Донец, купил заступ, два сверла, лес и начал копать землянку.
Капитану Пишчевичу повезло больше, чем другим: местный житель, наблюдавший, как мается офицер, пытаясь благоустроить свой быт, предложил за 50 рублей свой рубленный дом, который он пообещал разобрать и перевести на то место, куда укажет сербский офицер.
На том и порешили.
Такая же ситуация была и у других семьях переселенцев.
Во время стройки соседи помогали друг другу. Местный же народ дичился и обходил стороной чужаков.
Поэтому мастеровых в помощь для строительства найти было сложно – к ним никто не шёл.
В полковых пределах воинской части строились полевые укрепления-шанцы, для защиты от кочевников была построена цепь редутов.
Позже, в местах рассредоточения военных укреплений, возникали сельские поселения.
Обживались и обустраивались только те, у кого был денежный запас или какие-либо личные накопления-сбережения.
Жалованья хватало лишь на приобретение нужной для гусара амуниции и обмундирования.
Жили бедно. Выручала охота. Благо, что в окрестностях водилось большое множество диких коз и зайцев.
Первый год как-то перебились, пережили.
На следующий год начали сеять хлеб, обзаводились огородами, завели птицу, скот.
И это всё происходило на, так называемой казённой, государственной земле, вопрос о ранговых дачах не подымался, в частную собственность земли офицерским чинам не давались.
Получившие российское подданство и присягнув на верность российскому престолу, переселенцы исправно несли воинскую службу на границе Российской империи, занимаясь её укреплением.
Так рождались, укрепленные земляными валами, поселения. В поселениях возводились церкви.
Сербские гусары предано несли охранную службу.
В действительности, это и была голая степь.
Отсутствие леса создавало трудности для какого-либо строительстве, в особенности, по обе стороны Лугани.
Прибывший на службу в гусарский полк Шевича, в 1753 году, капитан Симеон Пишчевич, писал в своём дневнике о «земле дикой, затверделой и, может быть, от создания света не обработанной».
Ему досталась рота над Донцом, где в отдалении находился лес.
Долгое время он жил в небольшой палатке, затем сделал сарай, сплетённый из хвороста и накрыл его травой.
В этом сарайчике было две комнатки и сенцы с коморкой.
В одну из ненастных ночей, разыгравшаяся буря с градом пробила крышу, а ливень залил всю постройку, в которой промокли до нитки капитан с женой и малыми детьми.
На следующий день Пишчевич послал людей за Донец, купил заступ, два сверла, лес и начал копать землянку.
Капитану Пишчевичу повезло больше, чем другим: местный житель, наблюдавший, как мается офицер, пытаясь благоустроить свой быт, предложил за 50 рублей свой рубленный дом, который он пообещал разобрать и перевести на то место, куда укажет сербский офицер.
На том и порешили.
Такая же ситуация была и у других семьях переселенцев.
Во время стройки соседи помогали друг другу. Местный же народ дичился и обходил стороной чужаков.
Поэтому мастеровых в помощь для строительства найти было сложно – к ним никто не шёл.
В полковых пределах воинской части строились полевые укрепления-шанцы, для защиты от кочевников была построена цепь редутов.
Позже, в местах рассредоточения военных укреплений, возникали сельские поселения.
Обживались и обустраивались только те, у кого был денежный запас или какие-либо личные накопления-сбережения.
Жалованья хватало лишь на приобретение нужной для гусара амуниции и обмундирования.
Жили бедно. Выручала охота. Благо, что в окрестностях водилось большое множество диких коз и зайцев.
Первый год как-то перебились, пережили.
На следующий год начали сеять хлеб, обзаводились огородами, завели птицу, скот.
И это всё происходило на, так называемой казённой, государственной земле, вопрос о ранговых дачах не подымался, в частную собственность земли офицерским чинам не давались.
Получившие российское подданство и присягнув на верность российскому престолу, переселенцы исправно несли воинскую службу на границе Российской империи, занимаясь её укреплением.
Так рождались, укрепленные земляными валами, поселения. В поселениях возводились церкви.
Сербские гусары предано несли охранную службу.
Селились сербы в расположении своего, так называемого, полка, который делился на роты по номерам.
Роты наделялись землёй, на которой строилось жилые строения. Роты обзаводились своим хозяйством.
Полком же, по количеству военных, это нельзя было назвать.
В полку И. Шевича в 1757 году служило 278 гусар всех чинов. В их числе было 164 рядовых гусар.
Кроме того, в команде И. Шевича была 171 гусарская жена и 182 человека детей.
(примечание автора, - согласно принятым в 1741 году штатам, численность каждого русского гусарского полка должна была составлять 1063 человека. В каждом полку по 10 рот, около 100 человек в каждой).
Трудности заселения на новых местах были порой были так велики, что не все переселенцы выдерживали.
Случались побеги гусар из расположения. Славяносербская комиссия была завалена донесениями о побегах.
На реке Лугани, в среднем её течении, развелось множество разбойников. Они же грабили обозы и нападали на одиночных путников. Сербам приходилось создавать против разбойников заставы.
Не унимался и генерал Хорват, располагаясь по- соседству с Славяносербией, пытался переманивать к себе, в Новосербию, гусар Депрерадовича и Шевича, суля им более выгодные условия.
Но, как генерал Хорват не ухитрялся, всё же карающая рука российского правосудия его настигла.
В обвинительном заключении, которое было представлено императрице в докладе сенатора Н.И. Панина и генерала А.П. Мельгунова 1 мая 1764 г., преступления Хорвата были изложены в 16 пунктах.
По этим пунктам только доказанные суммы хищений составили 124 613 рублей.
В докладе предлагалось взять недвижимое имущество Хорвата «в казенное смотрение» и выставить его на торги, а детей со службы уволить.
Генерала судили.
Суд постановил:
«… учинить ему, Хорвату, смертную казнь – повесить, а деревни ево все описать на Ея императорское величество».
Но отдельным указом императрицы генерал был помилован и сослан в Вологду под присмотр воеводства.
Новая Сербия была упразднена, а вместо неё появилась Новороссийская губерния.
По причине малочисленности конные гусарские полки Депрерадовича и Шевича в 1764 году были объединены в один.
Он получил название Бахмутского гусарского полка.
В «Списке именном за 1754 год, за майскую треть, команды генерал-майора Шевича» среди 13 поручиков числится поручик Манойло Вуичев, 48 лет от роду, женат, имеет пятерых детей.
В военном Вергунском шанце несла службу 2-я особая рота Бахмутского гусарского полка, в которой и служил поручик Мануйло Вуич.
(14) 25 декабря 1766 г. императрица Екатерина II обнародовала Манифест об учреждении в Москве Комиссии для сочинения проекта нового Уложения, а также указы о порядке выборов депутатов в эту Комиссию.
Из состава Уложенной комиссии были выделены специальные комитеты, работавшие над отдельными вопросами.
На заседаниях депутаты получили возможность открыто высказываться по любым волнующим их вопросам, в результате чего на собраниях разворачивались острые дискуссии о правах дворянства и купечества и их взаимоотношениях, о положении крестьянства.
Главной задачей Уложенной комиссии стала подготовка общего свода государственных законов, касающихся всех сторон жизни российского общества.
Данный манифест был опубликован в Бахмутском гусарском полку 11 марта 1767 года.
Большинство офицерских чинов полка до сих пор не имели в собственности «ни кола, ни двора», живя в нумерациях рот в пределах расположения своего полка, пользуясь казённым жильём.
Многие, служа верой и правдой, дослужившись до офицерских чинов, обещанного дворянства так и не получили, которое было обещано ещё Петром Великим.
Пережив нескольких правителей – Елизавету Петровну и Петра Третьего, при вступлении на престол Екатерины Второй, сербские военные поселенцы, наконец-то, дождались выхода Манифеста, который, по мнению сербов, должен был изменить их неопределённое до сих пор положения.
Штаб и обер-офицерами Бахмутского гусарского полка секунд-майор Авраам Рашкович был избран и уполномочен «быть в комиссии о сочинении проекта новаго уложения депутатом».
Для секунд-майора Рашковича был составлен специальный «Наказ» с подробными инструкциями.
Получив этот наказ на руки, Рашкович должен был незамедлительно следовать в столичный город Москву, и по прибытии явиться «о том сочинении комиссию».
А при вхождении, с другими прибывшими депутатами в данную комиссию, должен будет исполнять ему доверенные наказы.
Главной его задачей являлась передача прошения от имени офицеров полка, через главу комиссии, лично в руки императрице.
«…мы, привергая себя, как верно, и вечно подданные рабы беспримерному и неисчётному Ея Императорскаго Величества Всеавгустейшей и Всепресветлейшей монархини милосердию, изыскуем средство о ниже изъяснённых общественных наших недостатках спросить высочайшаго установления»
Первым «недостатком», о котором гусары сообщают в прошении государыне, являлся вопрос дворянства.
В тексте прошения сообщается, что все офицеры Бахмутского гусарского полка, которые прибыли в Россию по вызову, а другие и добровольно, из цесарской области и других государств, приняв вечное подданство и поступив на службу, до сих пор «не имеют быть в числе здешнего природного дворянства».
Офицеры полка ссылаются на указ Петра Первого о пожаловании военным, дослужившимся до офицерских чинов, патенты на дворянство, как им, так и их детям.
«… ибо блаженнопочивающий премудрый Монарх, Отец отечества, Государь Пётр Великий в прошлом 1721 году высочайше указать изволил, буде кто не из дворян заслужит чины офицерские, оные и их дети, и их потомки суть дворяне, и на оное дворянство дать им патенты»
Следующий вопрос подымался о земле «об отводе и отмежевании в вечное потомство всякому, кто пожелает земли, по пропорции на сорок восемь дворов».
Так же для тех, кто уже был в отставке или же переехал на другое место проживания.
Сербы просили оставить им в частное владение те дикие земли, которые они до этого уже распахали и заселили вольными людьми.
Также дать возможность пользоваться их владельцам этими же угодьями.
Это доказывает ещё раз то, что сербы, устав ждать от правителей обещанного, обустраивали свой быт на местах на свой страх и риск для того, чтобы кормить семью, растить детей.
Обзаводились хозяйством, строили дома, мельницы, винокурни и т.д.
Далее, просили дать возможность их детям, которые сами пожелают, учиться в кадетском корпусе, в Императорском Московском университете и в прочих государственных училищах для пользы общества и отечества наравне с прочими дворянскими.
Под «Наказом» выбранному и уполномоченному депутату господину секунд-майору Аврааму Рашковичу поставили подписи все офицеры второй роты Вергунского шанца Бахмутского гусарского полка.
Первым скрепил наказ по пунктам подписью подполковник и предводитель Иван Шевич.
Среди подписавшихся под «Наказом» присутствует и поручик Мануйло Вуичев.
Интересным фактом является то, что Вуич был единственным офицером, который не смог сам подписаться, так как совершенно не владел грамотой. Вместо него и за себя поставил подпись поручик Иван Ратиславский.
Своим посланием, через уполномоченного депутата, сербские офицеры Бахмутского гусарского полка, находящиеся более полтора десятка лет на российской военной службе, принявшие российское подданство и присягнувшие на верность Российской империи, пытались добиться у императрицы Екатерины Второй обещанные за верную службу земли в вечное пользование, патенты на дворянство и прочие привилегии, которые они заслужили на государевой службе.
Секунд-майор Авраам Рашкевич со своей задачей, как депутата в комиссии, блестяще справился.
Прошение было передано императрице Екатерине Второй.
Все просьбы штаб и обер-офицеров Бахмутского гусарского полка при Вергунском шанце были рассмотрены и удовлетворены.
Из истории края известно, что в этом же 1767 году, Мануйло Вуич в ранговую дачу получил деревушку Отлучную с прилегающей к ней землёй, переименованной позже в честь основателя, как село Мануйловка Славяносербского уезда Екатеринославской губернии.
На момент получения земли в вечное пользование себе и своим потомкам, Мануйло Вуичу исполнился 61 год.
После отставки Мануйло поселился в своём имении, в котором прожил 4 года.
В 1771 году Вуич умер и был похоронен на семейном погосте села Мануйловка.
Как говорят на Руси «Обещанного три года ждут, а на четвёртый забывают».
Сербским переселенцам и основателям нашего края пришлось обещанного ждать долгих 15 лет.
Иным не суждено было дожить до долгожданного часа.
Некоторые, не дождавшись государевой милости, сложили головы в битвах и сражениях, защищая и оберегая рубежи своего нового отечества.
автор публикации Хорошилов А.А.
А при вхождении, с другими прибывшими депутатами в данную комиссию, должен будет исполнять ему доверенные наказы.
Главной его задачей являлась передача прошения от имени офицеров полка, через главу комиссии, лично в руки императрице.
«…мы, привергая себя, как верно, и вечно подданные рабы беспримерному и неисчётному Ея Императорскаго Величества Всеавгустейшей и Всепресветлейшей монархини милосердию, изыскуем средство о ниже изъяснённых общественных наших недостатках спросить высочайшаго установления»
Первым «недостатком», о котором гусары сообщают в прошении государыне, являлся вопрос дворянства.
В тексте прошения сообщается, что все офицеры Бахмутского гусарского полка, которые прибыли в Россию по вызову, а другие и добровольно, из цесарской области и других государств, приняв вечное подданство и поступив на службу, до сих пор «не имеют быть в числе здешнего природного дворянства».
Офицеры полка ссылаются на указ Петра Первого о пожаловании военным, дослужившимся до офицерских чинов, патенты на дворянство, как им, так и их детям.
«… ибо блаженнопочивающий премудрый Монарх, Отец отечества, Государь Пётр Великий в прошлом 1721 году высочайше указать изволил, буде кто не из дворян заслужит чины офицерские, оные и их дети, и их потомки суть дворяне, и на оное дворянство дать им патенты»
Следующий вопрос подымался о земле «об отводе и отмежевании в вечное потомство всякому, кто пожелает земли, по пропорции на сорок восемь дворов».
Так же для тех, кто уже был в отставке или же переехал на другое место проживания.
Сербы просили оставить им в частное владение те дикие земли, которые они до этого уже распахали и заселили вольными людьми.
Также дать возможность пользоваться их владельцам этими же угодьями.
Это доказывает ещё раз то, что сербы, устав ждать от правителей обещанного, обустраивали свой быт на местах на свой страх и риск для того, чтобы кормить семью, растить детей.
Обзаводились хозяйством, строили дома, мельницы, винокурни и т.д.
Далее, просили дать возможность их детям, которые сами пожелают, учиться в кадетском корпусе, в Императорском Московском университете и в прочих государственных училищах для пользы общества и отечества наравне с прочими дворянскими.
Под «Наказом» выбранному и уполномоченному депутату господину секунд-майору Аврааму Рашковичу поставили подписи все офицеры второй роты Вергунского шанца Бахмутского гусарского полка.
Первым скрепил наказ по пунктам подписью подполковник и предводитель Иван Шевич.
Среди подписавшихся под «Наказом» присутствует и поручик Мануйло Вуичев.
Интересным фактом является то, что Вуич был единственным офицером, который не смог сам подписаться, так как совершенно не владел грамотой. Вместо него и за себя поставил подпись поручик Иван Ратиславский.
Своим посланием, через уполномоченного депутата, сербские офицеры Бахмутского гусарского полка, находящиеся более полтора десятка лет на российской военной службе, принявшие российское подданство и присягнувшие на верность Российской империи, пытались добиться у императрицы Екатерины Второй обещанные за верную службу земли в вечное пользование, патенты на дворянство и прочие привилегии, которые они заслужили на государевой службе.
Секунд-майор Авраам Рашкевич со своей задачей, как депутата в комиссии, блестяще справился.
Прошение было передано императрице Екатерине Второй.
Все просьбы штаб и обер-офицеров Бахмутского гусарского полка при Вергунском шанце были рассмотрены и удовлетворены.
Из истории края известно, что в этом же 1767 году, Мануйло Вуич в ранговую дачу получил деревушку Отлучную с прилегающей к ней землёй, переименованной позже в честь основателя, как село Мануйловка Славяносербского уезда Екатеринославской губернии.
На момент получения земли в вечное пользование себе и своим потомкам, Мануйло Вуичу исполнился 61 год.
После отставки Мануйло поселился в своём имении, в котором прожил 4 года.
В 1771 году Вуич умер и был похоронен на семейном погосте села Мануйловка.
Как говорят на Руси «Обещанного три года ждут, а на четвёртый забывают».
Сербским переселенцам и основателям нашего края пришлось обещанного ждать долгих 15 лет.
Иным не суждено было дожить до долгожданного часа.
Некоторые, не дождавшись государевой милости, сложили головы в битвах и сражениях, защищая и оберегая рубежи своего нового отечества.
автор публикации Хорошилов А.А.
Следующая публикация
Нет комментариев