ТиПиЧнЫе ПоСиДеЛкИ 🔞

Клавиша «Соль», Клавиша «Ми» Сначала «задержался на работе», затем «отправляют в командировку», потом ещё в одну, пока не столкнулись нос к носу в торговом центре в то время, когда он должен быть совсем в другом городе. Он был с длинноногой красоткой , она с подругой. Это-то обстоятельство всё и осложнило. Она бы ни с кем не стала это обсуждать, потому что стыдно, когда с тобой вот так, переживала бы молча. Но подруге-то чего молчать? На второй день после той встречи уже все всё знали: и друзья и родные. Теперь приходилось терпеть сочувствия, любопытные расспросы, пристальное внимание: сейчас начнёт жаловаться, переживать, приходить на работу с покрасневшими от слёз глазами и распухшим носом, подурнеет, расскажет, что ходит к лучшему психологу. Но всё было совсем по-другому. Отпала необходимость готовить мужу горячий полноценный завтрак, она просыпалась рано-рано и ехала в бассейн. Кролем поплавает, прохладный душ, чашечка горячего кофе с тёплым маковым бубликом в крошечном уютном кафе и на работу: собой довольна, заряд позитива на весь день и для здоровья хорошо. -Пришло время полюбить себя, -говорила она любопытствующим коллегам, -время вспомнить всё, о чём мечтала, чего хотела, от чего пришлось отказаться и подрезать крылья в угоду мужу. Жизнь только начинается. Сейчас я похожа на вылупляющегося из яйца цыплёнка, думала она, просто не слышен звук треснувшей скорлупы. -Может, встретимся вечером, в кафе посидим, обсудим ситуацию, -приглашали друзья. -Вечером я занята, - отвечала она и спешила к одной старушке, что согласилась корректировать её игру на фортепиано. Занятия музыкой были заброшены три года назад: он просил тишины и покоя, и инструмент стоял в комнате, исполняя роль столика. А на днях, в электричке метро, заглянула в газету мужчины-соседа, наткнулась на объявление: уроки игры на фортепиано. Записала телефон, позвонила, оказалось, учительница музыки на пенсии, чтобы скрасить одиночество, согласна вести занятия за небольшие деньги. Старушка представилась Александрой Ивановной, оказалась аккуратной, любознательной, жизнелюбивой и весёлой. Они быстро сдружились, пели дуэтом романсы, аккомпанируя себе на старинном инструменте, пекли пирог, варили какао с долькой шоколада и долго болтали в маленькой уютной кухоньке обо всём на свете. Выяснилось, что старушка никогда не была за границей, но мечтает побывать во Франции и заглянуть в знаменитое кафе des Deux Moulins, чтобы отведать не менее знаменитый десерт — крем-брюле с хрустящей корочкой. Иногда, по пути домой, она заходила в «Книги», чтобы пополнить свою библиотеку очередным томиком обожаемой Фэнни Флэгг или Оуэнс. Для А.И. она покупала Дж. Колган или Д. Харрис. Старушка как-то поделилась с ней, что «Шоколадная лавка в Париже» — её любимая книга, прочтённая уже несколько раз с неугасаемым удовольствием. Звонили родители, спрашивали, как настроение. -Всё хорошо, -говорила она, - вот, готовлю на ужин цветную капусту в сухарях, это очень вкусно. Завтра идём в театр с моей учительницей музыки. Она чудесная, эта старушка, очень добрая, позитивная. Обещает, что попросит дать мне мастер-класс по фортепиано своего бывшего ученика, когда он вернётся из Германии, где сейчас гастролирует. Приезжала сестра, старалась незаметно выявить у неё симптомы депрессии, не находила: в квартире чистота и порядок, ни пылинки, новые обои в спальне, в зале появился красивый торшер в тон темно-зелёным шторам и удобное кресло, на плите кастрюлька с томатным супом, на столе вазочка с ещё тёплым печеньем. -Тебе не скучно? - спросила сестра, -может лучше попугая завести или хомячка, чем ходить к какой-то старухе на пианине тренькать. Хорошо, что не на балалайке. Вот скажи, зачем тебе это надо? -Люблю,- ответила она, когда звуки складываются в красивую музыку. -И она не старуха, а прекрасная, неунывающая, женщина. А хочешь, я тебе сыграю? Лето прошло, наступила осень. За это время она развелась, похорошела, сделала другую стрижку, полюбила свою новую жизнь... В тот пятничный вечер она, как всегда, приехала на занятие. Старушка светилась от счастья: он приехал и я вас сейчас познакомлю. С чашкой чая в руках в прихожую вышел мужчина: симпатичный, с красивой, гордой осанкой. В доме пахло выпечкой, сладкой ванилью, уже был готов яблочный пирог... Гость много и интересно рассказывал о гастролях, с юмором вспоминал время студенчества. Всем троим было уютно, тепло, вкусно, интересно и легко. А потом он играл Шопена — волшебство и очарование... Через год он предложил ей руку и сердце, стать хозяйкой загородного дома с бассейном. В одной из комнат дома стояло только фортепиано, зато там было огромное французское окно с видом на озеро. Вечером здесь разжигали камин, он играл для неё Шуберта, а уходящее солнце окрашивало небо то в розовый, то в пурпурный, то в апельсиновый, то в лимонный цвет. Озеро в это время переливалось золотистым и зелёным, а когда всходила луна, серебрилось и сверкало, словно чешуя огромной рыбы. На гастроли во Францию он улетал уже с женой, а место у иллюминатора любезно согласилась занять А.И. Старушка не переставала счастливо улыбаться и восторженно прижимать к груди ладошки. Они побывали в нескольких городах этой страны и, конечно, в Париже: в кафе des Deux Moulins они ели крем-брюле, прикоснулись к знаменитой Триумфальной арке, восхитились королевским дворцом — Лувром... А.И. не стало через два года. На фортепиано, в доме у озера, стоит её фотография в рамке. Клавиш инструмента касаются крошечные пальчики маленькой девочки, что сидит на коленях у отца. - Сашенька, - говорит мужчина, - вот эта клавиша называется «соль», а эта «ми»... За окном зима. Озеро замёрзло и укрыто искрящимися на солнце сугробами. С неба тихо падают пушистые хлопья... Автор: Gansefedern

Неучтенные Степанида слыла женщиной бережливой и аккуратной. Все вещи она содержала в идеальном состоянии. Никогда не нарушала режима стирки, а то, что нуждалось в химчистке, всегда ей и подвергалось. Обувь тоже была тщательно вычищена и подбита. Вещи, которые были в прекрасном состоянии, но уже не носились , складывались в зип-пакеты и убирались на антресоль ожидать своего часа. Выбросить на помойку рука не поднималась. Час этих вещей всегда наступал. Подруга Ксюша сообщила Стеше, что по такому-то адресу открылся социальный магазин. Принимают вещи у населения и отдают нуждающимся. Степанида очень обрадовалась. Нагрузила две огромных сумки, но сдвинуть с места не смогла. Не желая беспокоить мужа и сыновей, вызвала такси. Здание, в котором располагался Магазин, было очень презентабельное. И аренда в нем недешевая, отметила про себя Степанида. У входа стояла бабулька и рассматривала подслеповатыми глазами какие-то бумаги. Стеша вошла. Встретила ее грозная дама в очках. Приказала раскрыть сумку и вытаскивать все вещи по одной, выворачивать наизнанку. Она будет делать опись. - Не надо опись, - весело сказала Степанида. -Мне ничего не нужно! - Дама, - гаркнула приемщица. -Кого интересует здесь, что нужно вам? Делайте , как вам говорят или покиньте помещение. Тон ревизорши совсем не понравился Стеше, но она решила довести дело до конца, раз уж приехала в такую даль. Первым Степанида вытащила мужнин пиджак. Вельветовый, песочного цвета. «Даже не залоснился нигде», - подумала она. В этом году муж забраковал пиджак окончательно, сказавши, что он слишком светлый. И Степанида без конца тащит его в чистку. Тем временем приёмщица пристально, чуть ли не с лупой в руках, разглядывала пиджак. Не найдя никакого изъяна на лицевой стороне , приказала : -Выворачивайте! Стеша исполнила приказание. И тут приёмщица метнула в Степаниду победный взгляд: - Смотрите, - указала она на двухсантиметровую прореху в шве подклада. - Дырка! - констатировала она. -Рваные вещи мы не принимаем. - Но как же так? - удивилась Стеша. - Вещь же почти новая. И это не дырка. Шов распоролся. -Пиджак не приму, - ответ был короток, и спорить бесполезно. Степанида достала свою блузку. Та же история. Прекрасная хлопковая блузка была тут же отвергнута хабалкой. Причина- отсутствие одной пуговицы. -Но позвольте! Люди, нуждающиеся в этой вещи , без труда пришьют недостающую пуговицу . Приемщица не обратила на слова Стеши никакого внимания. Она коротко бросила: -Следующая вещь. У меня очень мало времени. Стеша достала дамскую сумочку. В ней она была на сто процентов уверена. Но сыщица нашла недочёт. Собачка у замка была сломана. И уголки радикюля были слегка потёрты. - Женщина, вы издеваетесь ? - каркнула социальная работница. - а вы правила приёма вещей читали вообще? - Нет, - ответила потрясённая Стеша, услышав про правила. - Я так и знала. Вернитесь и почитайте. На входе специально разместили. Степанида подхватилась идти. -Эй, - окликнула ее приёмщица. - Баулы свои заберите. -Так пусть постоят. Я прочитаю и вернусь,- наивно ответила Степанида. -Ещё чего, я не обязана охранять ваши шмотки. -Да кто их возьмёт, - хотела сказать Степанида. Но не успела. Ибо вредная дама за конторкой предварила ее возражение. -Делайте как вам говорят, - и скрылась за дверью. Степанида оттащила огромные сумки ко входу. На стеклянной двери действительно красовались два листа с бисером мелких букв на них. Правила гласили, что вещи принимаются без единой дырочки, без пятен , хорошо вычищенные, выглаженные, не потрепанные, в хорошем состоянии, со всеми пуговицами, молниями и кнопками. «Написали бы ещё со всеми бирками», - подумала Стеша. Да кто ж новые вещи то принесёт сюда? -Что, милая, не приняли?- обратилась к Стеше опрятно одетая старушка, которая читала бумаги, когда Стеша входила в социальный Магазин. -Нет, - ответила Стеша, - шибко правил у них много для социальной организации. -У тебя не принимают, а мне не дают. Вон целый список документов принести надо, чтобы выдали три единицы вещей в месяц, - улыбнулась бабушка, - прознала я про этот магазин, ох как обрадовалась, да не тут то было. Стеша более внимательно посмотрела на благообразную старушку. -Я хочу вещи отдать, а вы хотите их взять. Так зачем нам эти?- Степанида кивнула в сторону социального учреждения. - Только вот сомневаюсь я насчёт одежды, -Степанида вопросительно взглянула на старушку, - Вы же для себя берёте? -Ну как тебе сказать , милая. У меня есть брат, на заводе он трудится. Половина от машиностроительного то осталась. И та с собаками в одну дыру работает. Не каждый день на завод Николай ходит. Нет столько работы как раньше то. Зарплата маленькая очень. На коммуналку и на продукты еле-еле хватает. Ещё есть сноха, - бабулька посмотрела на Стешу. -Если есть там твои вещи, то подойдут ей. -А брат ваш какого размера? Мужского много у меня. Мужа и двух сыновей вещи. -Да ты не переживай, милая. Много на заводе в нашем цеху нуждающихся то. Им отдадим, если Колюне не подойдёт. Ты только решись! Отдашь вещи то мне или нет.? -Конечно отдам. Только как вы их понесёте? -Было бы что нести, милая! - обрадовалась старушка. -А далеко ли ехать? - спросила Стеша. -Так при заводе барак то наш. -Поехали , - решила Степанида, - не позволю вам тяжесть такую тягать. Таксист помог погрузить в багажник тяжеленные сумки. Подъехали к бараку. Встречать их вышла женщина чуть помладше Стеши, приветливо улыбнулась Степаниде, и стала жестами разговаривать с бабулькой. «Глухая», - опешила Стеша. -Брат мой и жена его глухие от рождения, - пояснила тем временем старушка. - Работают в цеху, где слышащие в принципе работать не могут. Шумно там очень. Да здесь почти все из этого цеха. Да завод то стоит уж лет десять как. Только наш цех , да ещё пара-тройка и работают. Вот молимся , чтоб и дальше работали. А то нам совсем тогда крышка. Да ты проходи , не стесняйся. Стеша видела, что глухой женщине не терпится посмотреть, что же они принесли в сумках. Она очень темпераментно жестикулировала. Бабулька отвечала ей, но более сдержанно. Занесли сумки в Квартиру. И Степанида как будто переместилась во времени. Ковёр на стене. Немецкий гарнитур, телевизор , даже не жопастенький, нет, а Рубин стародревний. Стеша и не думала, что они у кого то сохранились. Несмотря на крайнюю бедность , в квартире было чисто и уютно. Женщина открыла первую сумку и издала победный клич. Ей тут же попалась Стешина сумка. Она стала так неистово махать руками, смеяться и обнимать Стешу. -Говорит, что давно такую хотела. Да дорого нам очень, - пояснила старушка. Следующая была юбка, и женщина что-то знаком спросила у бабульки. Бабулька спросила у Стеши: -Спрашивает , можно ли показать юбку подруге? -Конечно, - ответила Стеша. -Делайте с этими вещами, что хотите. -Ты не думай, милая, не пьём мы. -Да я вижу, - ответила Стеша. -Зарплату брата всю тратим на продукты, - проложила старушка. - Едим неплохо. Мясо раз в неделю обязательно. У других вон только пару раз в месяц выходит. Надюшкино жалованье на моющие идёт и на всякие нужды хозяйственные и лекарственные. Немолодые мы уже все. Мне семьдесят, а Наденьке и Коле по пятьдесят два исполнилось. Одноклассники они. С первого класса любят друг друга. Да Бог им деток не дал. А я и вовсе дева старая, - хохотнула бабуля.- Надя уборщицей работает. Через день. Не берут больше никуда. Инвалиды никому не нужны. Да и возраст у неё уже. А я свою пенсию на ребят трачу. Детишки тут у нас есть. Вот ее подруги дети. Поздно она их родила то. Под пятьдесят лет ей уже сейчас. А детям , Ванюшке и Петеньке , восемь и девять. Подряд родила она их. Я надоумила, - и бабулька счастливо засмеялась, - Родители их оба глухонемые. А ребяты с хорошим слухом родились. Так они ко мне бегают. Я им книжки читаю. Телевизор то у нас для красоты. Не показывает он давно. А у них и такого нет. Вот и развлекаю как могу. Я ж среди взрослых тут одна слышащая. В школе то не очень с ними дружить хотят. Нижний этаж общества мы. Так что после уроков бегом домой. Между собой дружат. Тырнет только в школе иногда видят. И вот я ещё! А как же детей без угощения отпустишь? То мандаринку, то печеньку, то конфетку. А то и ужинают с нами. А иногда и носки с колготками куплю. Вот и вся пенсия. Да что там деньги чтоли? Та слёзы одни. Тут прибежала Надина Подруга. Смутилась, увидев Стешу. Бабушка что-то ей сказала. Она оживилась и стала кланяться, показывая свою благодарность. Стешу душили слёзы. Подруги стали доставать вещь за вещью, что-то бурно обсуждать. - Ой, да что это я сижу разговоры разговариваю. Чай надо ставить. На столе вмиг появились баранки, карамельки, варенье. Прибежали ребятишки Ванька и Петька. Весёлые хорошие мальчишки. -Ой, как же так, а ребятам я ничего не принесла, - удручённо сказала Стеша. -Не печалься, родимая, - успокоила бабуля. - У них все есть. В бараке кроме них детей нет. Все им что-то покупают. Все их любят. Дружно живем. Ты не думай. Мы не попрошайки. У нас все есть. Вот немного только на одежду не хватает. А пофорсить девкам то ещё охота. Да хоть иногда в парикмахерскую сходить. Давно уж никто из нас там не был. В воскресенье всегда плов я варю. На всех. Все вместе за стол садимся. Помнишь говорила тебе, что мясо обязательно. Ну так вот. Не мясо правда, - подмигнула старушка, - с курицей плов то. С шейками. Зато всем хватает. Я место нашла. Дёшево беру их. Стеша оглядела помещение. Одна комната квадратов десять , не больше. И кухонька, наверное четыре. -А где же туалет у вас? Где моетесь? -Ой, как неудобно то! В туалет хочешь? Ой, как же так то. Что ж делать? И она стала знаками что-то показывать Наде. Надя тоже смутилась. -Да в чем дело то? - спросила Стеша. -Ой, милая, да на улице у нас туалет то! Убираем , чистим, но сама понимаешь сколько не чисти отхожее место для пятнадцати человек, а все-равно не ромашками оно пахнет. Как же ты, а? Стеша сказала, что не хочет в туалет, она просто спросила. -А моетесь то где? -В баню ходим! Слава Богу есть ещё одна тут у нас. Нынче то как - все сауны. И дорого. Вот куда ещё деньги то уходят , милая. -Бабуль, да что говорят то? Будут вас ломать ? Дадут вам жилье то нормальное? -Да что ты, милая! Нет нас нигде. Неучтенные мы. -Как так? - не поняла Стеша. -А так. Давняя это история. Да и зачем тебе знать то? Нет нас на карте, - рассмеялась бабушка. Домой Стеша приехала поздно. Засиделась у новых знакомых. Рассказала мужу о неучтенных людях и о жизни их тяжёлой. -Аркаш, я вот что думаю, поехали к ним в субботу, а? Подстригу я их всех. Навык то поди остался. Хотя давно за креслом то не стояла. Машу с Ксюшей уговорю маникюр женщинам сделать. Как радостно то им будет, как думаешь? А то может ещё и Катю попрошу - пусть хоть кремиком личики им намажет. Аркадий крепко обнял свою боевую подругу. -И через рынок, Стеш, продуктов давай купим им. Мяса! Побольше. И пусть бабулька плов сварит на всю Махаллю ( в Узбекистане название района). Настоящий, Стеш, плов! В ближайшую субботу в бараке был праздник. Работал импровизированный салон красоты. Стеша подстригла всех Женщин и мужчин, Ваньку и Петьку. Ксюша и Маша сделали всем дамам маникюр! Катюша оформила всем бровки и сделала косметические маски. Это не заняло много времени и средств. Всего один день. На улице в казане варился ароматный настоящий узбекский плов. #Талимаlounge © Copyright: Татьяна Александровна Алимова, 2021

Кукушка Часть 1 Саша пришла из училища и увидела, что Василиса снова у них. Девчонка была очень милая и забавная. Саша любила ее. Веста долго не приходила. Но видимо снова понадобилась их помощь. И вот ребёнок шумно гулит , лёжа на диване. Бабушка была очень больная. Плохо двигалась, давление долбило ее почти постоянно. Сахарный диабет привёл с собой массу побочных эффектов. Но Веста этого как-будто не понимала, и все-равно оставляла ребёнка. Когда она принесла бабушке Василису первый раз и попросила присмотреть пару часиков, то заплатила неплохие деньги. В следующий раз сумма была намного меньше, а потом и вовсе какие-то копейки. Но бабушка и Саша так привязались к ребёнку, что готовы были нянчиться с милахой и просто так. Но Веста конечно наглела. Она перестала забирать дочку на ночь. Возвращалась поздно со своей , так называемой работы, и не заходила за Василисой. Утром отсыпалась, и в результате забирала ребёнка только вечером. А если вечером снова светила работа, то Вася оставалась ещё на целые сутки. А однажды Веста пришла и сообщила, что уедет на неделю и Василису оставит у Саши с бабушкой. Бабушка сказала: - Да, да, конечно. Куда ж ты ее денешь. Но Саша вмешалась. -Минуточку , - сказала она, - а чем мы ее будем кормить, а памперсы? Все это недёшево стоит. -Саш, ну не надо, ну прекрати, - попросила бабуля. - Что значит прекрати? Я не прошу у неё денег за то, что мы будем присматривать за ребёнком. Я прошу денег на ее же потребности. Это же нормально. Веста сказала , что обязательно заплатит за работу и даст на питание и памперсы, когда вернётся из командировки. На слове «командировка» Саша фыркнула так громко, что Василиска проснулась и стала истово орать. Веста под шумок и улизнула. Деньги в маленькой семье Саши и бабушки конечно были. Мама давала, и у бабушки пенсия хорошая была. Саша хорошо училась и получала стипендию, а ещё иногда в училище выделяли какой-нибудь паёк. Масло, сгущенку, сахар и крупы. Но это не значило, что они должны были бесплатно смотреть за чужим ребёнком. Бабушка очень сердилась, когда Саша так говорила. -Да бабушка, - говорила Саша, - я люблю Ваську, очень. Как родную сестренку. Я на многое ради неё готова. Но сам факт. Веста не инвалид, она зарабатывает, вон в командировки даже ездит. Ну почему мы должны кормить ее ребёнка за свои деньги. Присмотреть - я понимаю, всегда пожалуйста. Но все остальное - нет. Пусть платит. В общем это был камень преткновения в отношениях бабушка -внучка. Веста в тот раз, как и обещала, вернулась через неделю. И дала приличную сумму денег за постой ее дочери. Не приносила она Василису недели три. Ни разу. Бабушка и Саша начали скучать по ребёнку, звонили Весте, спрашивали , как дела, все ли хорошо с Васенькой. Веста сухо и отрывисто отвечала - хорошо, здоровы, слава Богу. И вот через три недели Саша пришла с учёбы, а девочка у них. Сашка обрадовалась , но виду не показала. -Опять командировка? - процедила она сквозь зубы. -Саш, ну ты ж рада. Ну подойди , обними ее. Смотри , как она выросла. Саша глянула на ребёнка, и вся злость на ее мать вмиг прошла. Василиске было уже девять месяцев. Она была очень хорошенькая, пухленькая, розовенькая. Золотистые кудряшки обрамляли ее милое личико. А глаза были такие синие, ну никогда Сашка не видела такой пронзительной синевы. Василиска , увидев Сашу , громко рассмеялась и потянула к ней ручки. Все. Всю злость как рукой сняло. Саша подхватила ребёнка, зацеловала ее всю , закружила по комнате, прижала к себе крепко. -Ох, как я по тебе соскучилась, милая моя! -Саш, ну и я о чем. Любим мы ее. Поэтому , давай не будем портить друг другу настроение. Денег не дала она. Сразу говорю. Сашка хотела крикнуть, разозлиться, но махнула рукой. Первые десять дней Весту и не ждали. Жизнь текла своим чередом. А вот когда прошло три недели - заволновались. Да проку то? Куда бежать, куда звонить? Сотовый не отвечал. Ведь даже не знали ни адреса, ни фамилии Весты. Жила она когда-то в их дворе в соседнем доме. Потом переехала. Ещё в девках ходила. А потом вдруг с ребёнком пришла и попросила присмотреть. Сказала, что мать ее умерла от инсульта. Родила она ребёнка от залетного командировочного. Работать надо, чтобы жить, а ребёнка девать некуда. Очень быстро Саша поняла, что за работа у Весты. Бабушка наивная верила, что экспедитором она работает. Прошёл месяц, а от Весты ни слуху и ни духу. Сходила Саша в соседний дом , поговорила с соседями , никто ничего толком не знал. И сведения о том, куда переехала она со своей мамой три года назад , были противоречивы. Кто-то отправлял в один конец города, а кто-то в прямо противоположный. Попыталась узнать фамилию , так опять тупик. Отправилась Саша к паспортистке. Та ни в какую сведения давать не хочет. Объяснила Саша ситуацию. Ну тогда сжалилась женщина и сказала , куда листок убытия выписывала. Только не дало это ничего. По тому месту жительства , куда переехали , не значились такие. Продала квартиру Веста три месяца назад. Листок был в Россию выписан. Часть 2 Маме рассказывать боялись обе. - Ох и попадёт нам, -качала головой бабуля, - хорошо хоть Рая не приходит к нам совсем, а то несдобровать нам с тобой, Александра. Мама пришла через три месяца. Этого очень боялись. Мама всегда приходила на бабушкин день рождения. Увидела Василиску, восхитилась, засюсюкала. -Откуда у вас такое милое создание? Бабушка и Саша молчали. Мать вопросительно посмотрела на них обеих. -Да соседка попросила присмотреть , - как можно более беззаботно сказала Саша. Весь вечер мама провозилась с Васькой и даже напоследок сбегала в магазин и приволокла целую коробку игрушек. Когда за мамой закрылась дверь, обе выдохнули и присели на диван. -Саш, а сколько мы будем ее скрывать? - Бабуль, ну давай я ее завтра в приют отдам ? - Саш, я серьезно. - Не знаю. Но через несколько дней все решилось само собой. Саша пришла из училища, Васенька стояла в кроватке и горько плакала. Бабушка лежала на диване. Сашка рванула к бабуле. Она была без сознания. Скорая приехала очень быстро. Давление у бабушки было двести десять на сто. Забрали в больницу, в инсультный центр. Не сказать маме о болезни ее родной матери Саша не могла. Но самое главное, с кем оставить Василиску, до окончания учебного года ещё далеко. Предпоследний курс , надо заканчивать учёбу. Какая -никакая , а профессия кондитера ещё никому не помешала. Мама примчалась сразу же. Переживала о бабушке, плакала. И Саша решила открыть правду про Василису. Мама выслушала, не перебивая. - Я знаю, что делать , - сказала она, - у меня есть хорошая знакомая в органах опеки. Дело не быстрое, но сделается. Удочерим мы ее с папой. На слове папа, Сашу передернуло. Не родной он ей был. И причина ее выдворения десять лет назад к бабушке и заключалась в появлении этого человека в доме , где она жила с матерью. Федоренко , так называла его Саша , по фамилии, не хотел детей категорически Но теперь мама вдруг запела совсем другую песню. Она сказала, что если все выгорит , то она Васеньку заберёт к себе. Это будет ее и Федоренко дочка. Саша поначалу аж задохнулась от такой наглости. Но потом подумала , что так будет лучше для ребёнка, ведь за ней бабушка смотрела в основном. А теперь она в больнице. Саша учится, кто будет с Васькой? Некому. Саша будет часто навещать Василиску, а на каникулы так и вообще заберёт к себе. Бабушка пролежала в больнице почти месяц. Выписали ее абсолютно лежачей. И мама забрала ее к себе. Саша жила одна долгое время, до самого лета. Она часто ездила навещать своих любимых - бабушку и Васеньку. Когда были сданы все зачеты и все экзамены, Саша решила забрать Василису. Но мама выдвинула требование, либо Саша забирает и Василису и бабушку, либо обе остаются у мамы. -Вот так вот комплектом только, значит? - возмутилась Саша. Мама пожала плечами, видимо подразумевая этим, хочешь бери , а хочешь нет. И Саша забрала обеих. Часть 3 Было очень трудно, хорошо тетя Наташа, бабушкина давняя подруга , здорово помогала Саше. И с ребёнком посидит, когда Сашка за продуктами бегала. И за бабушкой ухаживать помогала. Купали вместе, постель перестилали, массаж тетя Наташа делала. Так потешно было, когда соседка массировала бабулю, Васька подходила и подставляла свои ручки и ножки. Очень доставал Федоренко. Он бесконечно звонил и угрожал , что заберёт Василису, потому что она его дочь. Саша говорила, приезжай и забери. Но он так и не приехал. Но звонил регулярно. Мама тоже не приезжала, видимо за три месяца хорошо наигралась в дочки-матери. Бабушке становилось все лучше и лучше. Через месяц она стала потихоньку вставать, могла подолгу сидеть. Очень радовалась она Васеньке, и Васенька платила ей тем же. Видимо это обстоятельство обоюдной любви и двигало бабушку к выздоровлению семимильными шагами. Когда закончилось лето, Саша очень боялась, что мама заберёт Василиску, но она даже и не заикалась об этом. Что очень радовало, она регулярно давала деньги и покупала Василисе абсолютно все- от носового платка до шубки. Саша спокойно начала учебный год, бабушка уже многое могла делать сама, да и с Василисой хорошо помогала. А она с удовольствием сидела около бабули на диване и слушала сказки, которые бабушка или рассказывала, или читала. Частенько помогала тетя Наташа. Готовила еду, гуляла с Васенькой, пока Саша училась. Но конечно основные заботы лежали на Саше, и она же проводила времени с девочкой больше всех. Василиса любила Сашеньку безумно. И постепенно стала звать ее мама. Саше сначала было это странно, а потом она привыкла. Так прошёл ещё год. Саша закончила учёбу и пошла работать кондитером во французский ресторан. Сначала ученицей к французу - шоколатье мсье Брюно. Саша была такой усердной и гениальной ученицей, что через год месье смело доверял ей некоторые заказы. А ещё через год Саша была нарасхват. Она делала конфеты, пекла пирожные и торты такой красоты и такого качества, что не стыдно было предложить отведать этих явств самой английской королеве. Хотя говорят, что королева не ест сладкого. Время текло быстро, Васенька росла, бабушка хорошо себя чувствовала, тетя Наташа была полноправным членом семьи, мама приезжала примерно раз в месяц с огромным количеством подарков абсолютно всем. Федоренко не приехал ни разу, но и звонить перестал. Как-то рано утром Саша отвела Васю в школу, девочка пошла в первый класс, и потихоньку брела домой, радуясь тёплой золотой осени. Саша специально подгадала так отпуск, чтобы самой поводить Василиску в школу, ну хоть месяц. Потом это будет делать тетя Наташа. Подходя к подъезду, она увидела знакомый, но довольно потрёпанный силуэт. Это была Веста. Часть 4 -Привет, подруга, - каркнула она прокуренным голосом. - Ну привет, - ответила Саша. Сердце заколотилось громко-громко, а потом начало так противно замирать, как будто надумало остановиться. -Я приехала за дочерью. -Вспомнила про дочь. Не рано? Шесть лет все-таки прошло. - Она моя дочь, и я ее заберу, как бы ты мне сейчас не угрожала. Все права на моей стороне. Я мать. Саша сцепила все свои эмоции в невидимый клубок и , ни слова не говоря, зашла в подъезд. Веста ринулась за ней. -Куда?- жестко сказала ей Саша. Кто тебя приглашал? - Ну я посмотрю, как ты запоёшь,- крикнула она напоследок и ушла прочь. Как зайти домой и не показать виду, думала Саша Бабушка ни о чем не должна даже догадаться. Что делать.? Васю надо увезти к маме. Что сказать бабушке? С кем посоветоваться. ? А вдруг эта гадина выследила нас, когда мы шли в школу? Ваську надо забирать прямо сейчас. Саша буквально на минутку заскочила домой. Бабушка и тетя Наташа варили борщ, чмокнула обеих -Убегаю по делам, буду поздно. Васю заберу, поедем к маме, Васька хочет. И Саша быстро убежала, дабы избежать лишних распросов. Пожилые женщины остались сидеть с открытыми ртами, не успев задать своих контрольных вопросов. Сашка бежала к школе со скоростью олимпийского спринтера. В голове стучала одна мысль , только бы быть первой. Только бы Веста не опередила ее и не забрала Васю. Добежав до школы, Сашка как ураган влетела в фойе, а потом и в класс. Васи не было на ее привычном месте. -Где Василиса ? - заорала она. -В туалете , -ответила учительница ошарашенно. И тут только Сашка заметила, что все Васькины вещи на месте. Саша быстро стала собирать их. Зашла Василиса. Сашка схватила ее в охапку и молниеносно выскочила из класса. И только выскочив на школьный двор, Сашка подумала, что она пугает ребёнка. Она остановилась, перевела дух и сказала. -Васенька , мы сейчас поедем к Рае. Она немножко приболела, надо ее навестить. Учитывая то , что мать почти все время вела тюлений образ жизни, подтвердить данные о ее нездоровье будет несложно. Мать действительно возлежала на диване. Федоренко открыл дверь, стал обниматься и сюсюкаться с Васенькой. Сашка, не разуваясь , влетела в гостиную и закрыла за собой дверь. - Ма, беда! Веста объявилась. Мать сразу приняла сидячее положение и потянулась за телефоном. Вот за что точно Саша любила и ценила свою мать, так это за деловой подход, за трезвость ума и умение действовать и выигрывать в любой ситуации. Потому она и прибежала к ней. Матери не нужно было ничего объяснять. Она сама все понимала. -Марк Абрамович! Добрый день. Как здоровье? Ну все , дело пошло., удовлетворено подумала Сашка. Кто такая Веста супротив Марка Абрамовича. Суд состоялся через три месяца. Было вынесено решение - Весту постфактум лишили родительских прав. Опекунство было оставлено за четой Федоренко. На суде Веста пригрозила, что когда Васе исполнится 16 лет, она точно уедет со своей родной матерью , ибо вы ей абсолютно чужие люди. Из здания суда Саша вышла на плохослушающихся ее ногах. Она была очень рада решению, но это решение омрачало обстоятельство, в котором она должна была жить предстоящие 9 лет. Марк Абрамович сообщил, что в 16 лет Вася будет иметь самостоятельное право принять решение , с кем ей жить. Саша поняла , что наступил момент сообщить девочке правду. Вечером она собралась с духом , усадила девочку напротив. Сказала , что сейчас она откроет ей секретный секрет, который нельзя открывать бабушке никогда в жизни. Девочка кивнула. И Саша очень осторожно , как можно более просто рассказала всю ее историю от начала и до самого конца. Даже рассказала про суд на простом понятном ребёнку языке. Девочка долго молчала , из ее огромных синих глаз лились слёзы. -А можно я с ней встречусь. , - спросила Вася. - С кем? - Саша отметила про себя , что Вася никак ее не назвала. - Ну с ней, - и Вася многозначительно расширила и без того большие глаза. Сашка достала телефон , набрала нужный номер. Тот вечер наверное был самым длинным вечером в Сашиной жизни. Приехала Веста и забрала Васеньку Она стала сюсюкаться совсем как Федоренко , привезла кучу всякого барахла. И они ушли. Оставшись без Василисы, Саша перебирала старые фото и маленькие Васькины одёжки. Она вспоминала каждый день. Ее первый шаг и первый зубик. Она вспомнила, как смешно Васька морщила носик , изображая ёжика. Как она надевала бабушкины очки и делала вид , что читает. Как иногда она потешно спрашивала , бабуля , а я молодец ? И когда бабушка отвечала , что она молодец, Вася обязательно спрашивала , какая я молодец. И бабушка всегда говорила. Ты большая у нас молодец! Слёзы лились по щекам. Саша задыхалась от любви к этой девочке, в которой не было ни грамма ее крови. И вот ровно через два часа раздался звонок в дверь. Саша открыла , на пороге стояла Васенька. Она деловито вошла. Сняла куртку, вечера уже были прохладные. - Давай сядем на диванчик, - предложила Вася. Присели. Васька кинулась к Саше, крепко-крепко обняла и прошептала на ушко. -Я ей сказала , что у меня уже есть мама. Вася заглянула прямо в глаза Саше. -Это ты! #Талимаlounge © Copyright: Татьяна Александровна Алимова, 2020

Дядя Лёша Раскаленная буржуйка гудела ровно, плевалась искрами и грела так, что жар доставал до самых костей. Гаражная каптерка наполнялась клубами табачного дыма. Вовка расстегнул ворот застиранной рубахи, закатал штаны до колен и уселся на топчан рядом с дядькой. Тот курил самокрутку и, время от времени поглаживая седую бороду, тяжело вздыхал. Оба смотрели на отблески огня. – Дядь Лёш, может дров притащить? – Сойдёт и так. Вовка кивнул, подтянул колени к подбородку, обхватил руками и задумался. Печальные мысли бродили в голове у паренька. Он вспоминал свою совсем ещё коротенькую жизнь и ему до ужаса хотелось что-то в ней изменить. Ну, не в смысле там шляпу на глаза напялить или усы с бородой приклеить. Нет. Он обдумывал другое – свое отношение к этой жизни. А повод нашёлся серьёзный. Сразу, как услышал совет дяди Лёши: «Не можешь дело справить – сам виноват. Помощи не жди». Это из-за того, что Вовка по простоте душевной выложил всё про Длинного. Так звали местного парня, что приставал к младшим пацанам, заставляя таскать ему курево, и люто бил каждого, если не подчинялись. С Длинным никто не связывался – все считали, что верзила сдвинутый и терпели. Вовке доставалось от него чуть ли не каждый день. Он постоянно ходил с разбитой губой, и вчера заполучил под глазом такой фингал, который, наверное, мог светился в темноте. Ну, дядя Леша и спросил, что за дела. Вовка рассказал. Если честно, свалял дурака – понадеялся на сочувствие. Получил отворот-поворот. Теперь все ясно. Слова, конечно, правильные. И, главное, точно подходили к Вовкиному убеждению: каждый сам за себя. Да и вообще, хорош сюсюкать, пора взрослеть. Не маленький уже – скоро десять. Да, что-то поменять надо бы – житуха последнее время задалась тяжкая. Ладно, еле-еле душа в теле, так еще интернат сгорел. Мальчонку вместе с такими же детдомовцами привезли из города сюда, в деревню, прошлой осенью. Шёл третий год войны. Поначалу кантовались в старой усадьбе, кутались в брошенные тряпки и с дракой делили кашу да куски хлеба, что раздавал истопник Петруха, приставленный сельсоветом доглядывать за голытьбой. Он усадьбу и сжёг. Ночью растопил печь, а сам пьяный свалился и подтопок не закрыл. Кто-то проснулся, увидал как полыхает – свистнул остальным. Пацаны кинулись на улицу. В коридор никто не заглянул – дыму полно. В суматохе прыгали в окна. Ну, Петруха и сгорел. И усадьба сгорела. Дотла. Ребятишек на следующий день устраивали по семьям. Кого куда. Вовка попал к дяде Лёше – местному сторожу, демобилизованному с ранением и контузией, сутулому и вечно хмурому старику. Тот похлопал мальца по плечу и без улыбки сказал: «Ну, я тебе не сват, не брат, а так». На том разговор кончился. Дома у дядьки не было. Оба жили в гаражной подсобке. Много не общались. Старик справил Вовке фуфайку в заплатах и сам подшил валенки. Относился по-доброму, но сурово, и слова лишнего из него было не вытащить. Долгими вечерами после работы он сидел молча, грелся у буржуйки, задумчиво пыхал цигаркой. Табак выращивал сам, и запаса хватало на целую зиму. Приемышу курить не разрешал. Это «так» у них и шло второй месяц. Ни шатко, ни валко. Вовка скоро привык, но по вечерам, как теперь вот, часто тосковал, вспоминал детдом до войны, и на душе у него становилось горько. Он мечтал вернуться в город, снова увидеть Сашку Серого, Витьку и Балуна – своих приятелей, сыграть на пустыре в чику, сходить на речку искупаться и поесть досыта картошки с мясом. «Эх, зря разболтал! – ругнулся про себя Вовка и привстал, ногой затирая в пол искру. – Сам справлюсь». Но чувство одиночества подступало нещадно. Он улёгся под одеяло и тоскливо глянул на дядьку. Тот пускал дым, сидел, как обычно, сгорбившись, и думал о своем. Житуха гаражная текла буднично. По утрам они таскали воду. Огромный бак, что стоял в углу каптерки, надо было заполнить до краев. И сегодня в два коромысла до обеда должны управиться. Когда наполовину завершили дело, дядька присел курить, а Вовка в очередной раз двинулся к колодцу. С пустыми-то ведрами идти легко, но ужасно хотелось есть, и он старался чем-нибудь отвлечь мысли. Почему-то вспомнилась Вера Ивановна, их детдомовская воспитательница, и как злился на её вечные рассказы про всякое хорошее. Вераванна, конечно, тетка добрая, любила ребят и всегда старалась их подбодрить, но у нее, как считали пацаны, был бзик «про сказки». Воспитательница без конца твердила добрые истории и уверяла, что они, сказки эти, помогут в жизни. Ну, чудная! Вовку это злило тогда и раздражало сейчас. Может потому, что дядя Лёша все время молчит и слова нормального не скажет, может потому, что синяк ноет, а может просто так. Не знаешь ведь, отчего у тебя настроение портится. Сказки! Черт их задери. Ну, правда. Сколько можно! Сплошное вранье. Разозлишься тут. Иваны-дураки с волшебными мечами и прочая дребедень – все враки. Витька Козлов, когда училке нажаловался, что Вовка списывал – это что? Кто выручил? Царевич прискакал и вступился? Появляется такой и давай впрягаться. Так, мол, и так, барыня, не надо ругать хорошего парня, а лучше угостите его мороженым. Как же! Ага! Эта «барыня» линейкой по башке колотила так, что никакому царевичу не снилось. А когда соседские с Первомайки во дворе поймали и оттузили ни за что – кто заступился? Шапка-невидимка? Сапоги-скороходы? Счаз! «Нет уж! – мотал головой Вовка, перекладывая коромысло с плеча на плечо и почти с ненавистью вспоминая бредни Верыванны. – Будьте такими, да растакими, да помогайте всем, да пример берите с героев. Чушь!» Кошек спасай, собак не обижай, на букашку не наступи. И чо? Саньке Куравлеву, который к ним в детдомовскую школу ходил, целый рубль занял – и с концами. Обещал вернуть, а где? И сам пропал. То ли переехали они куда-то с матерью, то ли еще чего. Только денежки-то – тю-тю. А на той неделе вон, вообще. Жучка ихняя гаражная, худючая, рваная. Глянешь – голодного стошнит. На кой подумал её кормить? Еще за коркой хлеба бегал. Пожалел, как учили. На тебе! Цапанула так, что рука аж до локтя ноет. Зараза! К едрене фене все эти сказки. Чтоб еще хоть раз послушал. И книжки повыкидывал бы все, если б были. В печку стопить – и то польза. Вон, Пилюля, который из второго отряда был, – никаких книжек с роду не читал, а лучше него сквозь зуб никто не плюнет. Не гляди, что кличка смешная – Пилюля. До чего же он на Емелю похож! Хотя… ну, Емеля, ну, Ванька-дурак. Один хрен. Байда все это несусветная. Как что приключись – никто не поможет. Дядька прав. Сам не выкрутишься – пиши пропало. Пока он злился на дурь, что Вера Ивановна втюхивала, не заметил, что из-за угла навстречу вывернул Длинный. Как ждал, сука. Верзила встал поперек дороги, держа руки в карманах, и гнусаво крикнул: – Куда прёшься, дармоед? Вовка остановился и пробурчал: – Воду ношу. Бак с дядькой наливаем. Длинный изобразил на лице что-то вроде ухмылки: – Ну, дак топай к своему дядьке и тащи мне горсть табаку. Живо! Пошел! Паренёк стоял молча. Сказки кончились. – Тебе чо, – свирепо наклонился Длинный, – еще накостылять? – Отвяжись! – мальчонка вдруг заорал в ответ со всей силы. – Отвяжись от меня! В нем мигом вспыхнуло такое отчаяние, что он уже и себя не помнил. Нахлынуло, как в омуте. Всю жизнь один, всю свою малюхонькую жизнь! И снова одно и то же. Вовка не боялся побоев. Не угрозы сейчас его волновали, не синяки, не этот противный голос, а обида на всё. Вообще на всё! На жидкие детдомовские харчи, на постылую войну, что конца нет, на приятелей, которых не осталось в живых после бомбежки, на молчание дядьки, на россказни Верыванны. Да на весь белый свет! Провались он, дерьмо собачье! Малец сжался в комок всем своим существом, всей своей обиженной душою и скинул с коромысла ведра. Приподнял деревяшку, вцепился в нее до боли в пальцах и, стиснув зубы, первым кинулся на Длинного. Со стоном. Как в последний раз. За всё! Он замахнулся и собрался ударить, но верзила, хоть и успел вынуть из кармана только одну руку, ловко увернулся, и тут же хлестанул кулаком так, что у Вовки в голове зазвенело. Он упал, а Длинный мигом насел сверху, крутанул за плечо, вцепился в горло и начал душить. – Сдохнешь у меня! – хрипел жердяй, яростно вдавливая пальцы Вовке в шею. – Сдохнешь, урод! Лицо мальчика посинело, руки онемели, в голове пронеслось только – помощи не жди! – и он начал терять сознание. Хватка ослабла резко. Руки слетели с горла, а верзила взвизгнул и повалился набок. Дядька сбил душителя одним ударом. Шагнул вперед и еще раз врезал сапогом под ребра так, что тот кувыркнулся и заныл. – Пшёл! – коротко рявкнул старик, по-звериному глядя в лицо Длинному. Тот сплюнул, не смея глянуть в ответ, поднялся, и, схватившись за бок, заковылял прочь. У Вовки медленно прояснялось в голове. И тут же снова жуткое отчаяние нахлынуло в грудь. Он сел, ошалело огляделся и вдруг… заплакал! Да так, что дядька с удивлением замер, закусив цигарку. Никто еще в деревне не видал, чтоб эти детдомовские волчата ревели. А Вовка зарыдал. Зарыдал отчаянно, всхлипывая и вдыхая всей грудью. Слезы покатились по щекам, как дождь. Казалось, всё-всё, о чем он молчал, что не произносил долгие годы – вся обида и боль сейчас брызнули из его глаз. Вытираясь рукавом и всхлипывая, мальчик резко вскочил, кинулся к дядьке, уткнулся ему головой в грудь и ревел не переставая. И вцепился руками по бокам, да так крепко, будто держал последнее, что у него осталось. Старик стоял, обомлев, только заладил: – Ну, ты чего, малец? Ты чего? Я же не сват, не брат. Ну, ну… Вовка рыдал, что было мочи дергал за фуфайку, а потом вдруг резко откинул голову назад, и, глядя прямо в глаза дядьке, выпалил: – Дядь Лёш! Не сват, не брат… Ты друг мне! Дядя Лёша! Друг единственный! И опять уткнулся ему в грудь, выдыхая горькие слезы. Дядька оторопел. Глаза у него блеснули, а в уголке рта так и повисла потухшая цигарка. Он обхватил приемыша и зашептал: – Да я вот и говорю же, не сват же. Друг. Друг. Эх, малец. Кто ж я тебе еще… Вовке ужасно хотелось выплакать всё, что у него было на душе. Всё до слезинки. А дядя Лёша гладил его вихрастую голову, прижимал к себе и шептал, шептал… столько слов, сколько не вымолвил и за два прошедших месяца. Игорь Шляпка

Hе по-людски — Коль, не видел, Соня пришла уже? — Я думал, уволили ее уже. Говорили же, что очистят от этих ну, это, органы все. Ну после врачей-то. — Да нет, про нее не слышал пока. Вообще жалко, если попрут. Они с матерью вдвоем, а работает вообще одна Сонька. Хорошая девка. И красивая такая! Прям не скажешь, что евреечка. — Да ладно, сразу видно, ты что?! Но девка неплохая, всё улыбается. А может, и притворяется. Они же хитрожопые такие. И все с вывертом, не как у людей. И не волнуйся, не пропадут. У них всегда деньги прижоплены. Ты о себе лучше беспокойся! А что ты ее ищешь-то? Соскучился? — Да ладно тебе! Степаныч велел к нему прислать. Небось, как раз увольнять и будет. Соня вошла в кабинет прокурора района, улыбаясь и не ожидая ничего плохого, как любая ее жизнерадостная восемнадцатилетняя ровесница. К тому же она знала, что Василий Степаныч к ней точно хорошо относится, всегда конфетку на стол кладет или яблоко, а иногда даже,шутя, за косу дергает. Называет «лучшая коса Московской прокуратуры». И на занятия в институт всегда отпускает, хотя часто сам по вечерам задерживается. А в праздник Советской Армии, когда весь вечер Соня играла на пианино и пела, даже сам под ее аккомпанемент исполнил «Ничь яка мисячна» и поцеловал Соню в лоб. Ну, он, правда, выпивший был. — Садись. Как дела твои? Справляешься? А в институте? Курс какой у тебя, всё забываю? Не обижают наши-то? А то фронтовики — народ простой! Соня поняла, что это — запев, что можно и не отвечать. Он позвал ее за чем-то другим, только пока неясно, за чем. — Я что тебя позвал-то. Я, ты знаешь, крутить не люблю! Ты — девушка грамотная, ситуация в стране тебе известна. И то, какую неблаговидную роль в ней играют твои, эти, ну как сказать, такие же, как вы, ты то-есть…Ну, евреи короче, ты уж извини. Но из песни слов не выкинешь! Я сам не ожидал, даже дружил в школе с некоторыми. Но не об этом речь. В общем, нехорошо, можно сказать, не по-людски, даже по вражески, как теперь выясняется, повели очень даже многие граждане еврейской национальности, хотя мы их заслонили собой от фашистской гадины. А они, вы то-есть, все на заграницу заглядывались. Я уж не говорю об этих выродках, что под маской врачей травили и фактически убивали лучших наших товарищей. Ну этим мы по следственной линии занимаемся, а я сейчас о тебе. К тебе конкретно претензий нет, работаешь хорошо, грамотная, учишься опять же и на рояле тоже…Но должна понимать. Именно из доброго к тебе отношения я с тобой так говорю. Судьба ваших всех практически ясна. Это уже детали, где вам жить определят — в Забайкалье там или еще где на севере или в Азии, но вопрос о высылке почти решен. И я обращаюсь к тебе как к комсомолке и, несмотря ни на что, хорошему человеку. Ты ведь встречаешься с парнем, Валентин кажется. Хороший русский парень. Фронтовик. Всю войну — без единой царапины и живой вернулся, матери на радость. Так неужели у тебя хватит совести жизнь ему изгадить?! Разве заслужил он это?! Если ты, как мы всегда считали, достойный человек, ты должна его от себя отодвинуть! Не по-людски это его за собой в яму тянуть.Подумай об этом. Увольнять тебя мы не будем, работай, все равно это ненадолго. А парня отпусти. Ну иди. К тебе лично, как уже сказано, претензий нет. Любе скажи, чтоб чаю мне принесла. Соня вышла из приемной, не помнила, как дождалась окончания рабочего дня, и поспешила домой. За весь день она больше не проронила ни слова, только внутри что-то дрожало мелко-мелко и руки были такие ледяные, словно не июль, а февраль. И печатать не могла совсем. Ну неважно. Теперь вообще все уже неважно. Когда она ехала в метро, она вдруг поймала на себе несколько удивленных взглядов. Было безразлично, но автоматически она провела рукой по волосам, потом по лицу. Ладонь была мокрая. А когда она опустила глаза, то увидела, что от слез расплывается темное пятно на выцветшем старом платье. Как неловко! Нельзя реветь при людях. Стыдно, все смотрят. А может, они смотрят, потому что гадают, не преступница ли она? Не преступники ли ее мама, тетка, двоюродные братья и баба Гута? Ведь точно известно, что не преступники, только про маминых и папиных родных, которых немцы расстреляли. А остальные под сомнением. Как она. На платформе ее ждал Валька, издалека улыбаясь во все лицо. Надо сказать, чтоб он уходил. Василий Степаныч прав, нельзя портить жизнь человеку, который тебя так любит. Только как ему сказать? Может, он не знает про все это. Или не понимает, какая опасность ему грозит. Когда Валька увидел Сонино лицо, он ужаснулся. Что случилось?? Мама?? Ей не удалось ничего придумать, она вообще не умела врать. Она вытащила его в тамбур электрички и, не вытирая слез, пересказала весь сегодняшний разговор. И замолчала. И ей казалось, что колеса вагона так грохочут на стыках, что страшный железный звук колотит ей по голове, вбивая ее в пол. Но потом она услышала другой звук. Валька смеялся! Как же он смеялся! Его хохот заглушил и стук колес, и паровозные гудки, и голос в репродукторе, и болтовню пассажиров. — Повезло тебе, Софка, что я — крестьянский сын. А то кто там на севере тебе дом построит и землю вспашет?! Хорошо бы в тайгу сослали, там охота прямо от порога, не то что сейчас я за сто километров на попутках езжу! Вытирай сопли, а то я маме своей говорил, что ты — красавица, а приведу сейчас зареванную и гундосую! Ты уж меня не позорь!.. Они прожили вместе 52 года… Это были мои родители… Завтра папе было бы 94. Автор /Татьяна Хохрина /

Подарок Хозяина Он шел напролом, не разбирая дороги. Под ногами шуршала сухая листва, трещали опавшие ветки. Он знал, что сегодня вновь придет тот странный человек, от которого исходит опасность. Этот человек появился недавно, и сразу не понравился Хозяину. Мерзкий, скользкий, глазки бегают. Приходит с корзиной, якобы за грибами, а сам и не знает, наверное, как грибы выглядят и где растут. Внимательно наблюдает за другими грибниками, особенно за женщинами. Маршруты изучает, по которым они ходят. За одной даже следом пошел, вывел тогда Хозяин дамочку ту как бы случайно к другим грибникам. И мерзкому мужичонке ничего не оставалось, как уйти ни с чем. Чувствовал Хозяин, что на сегодня плохое затеял странный тип, и потому был наготове. Не потерпит он в своих владениях всяких супостатов. И в обиду не даст никого. Хоть и не признают люди Хозяина. Да то ли дело раньше, все с поклоном шли к нему. Почитали люди его и боялись. А теперь что? Странный народ пошел, ни в Бога, ни в черта не верит. С такими мыслями вышел Хозяин на опушку леса. Прикрыв морщинистой рукой глаза от солнца, вгляделся вдаль. На дороге, ведущей к лесу, увидел знакомую фигуру женщины с собакой. - Тебя здесь только не хватало, - недовольно пробурчал Хозяин. Эта женщина частенько наведывалась сюда. Вначале он принял ее настороженно, впрочем, как и всех. Наблюдал. Женщина бережно относилась ко всему вокруг. Лишней травинки не сорвет, ягоду не примнет. Зверя лесного не обижала. А уж с какой любовью к собаке своей относилась! Смешно так называла её: Люська, Люси! Приглянулась она Хозяину, показал он ей поляну, ягод да грибов полную. И зачастила женщина в лес, а Хозяин и рад. Поляну ту только для нее берег, от чужого взгляда укрывал. Иной путник пройдет мимо, да не найдет ничего. А как только женщина та в лесу появится, так и ягоды перед ней расстилаются ковром, и грибы словно в сказке растут, славненькие, крепенькие. Вскоре услышал он от других грибников имя той женщины. Настя, Анастасия. Понравилось имя Хозяину. Красивое, звучное. Так в старину сударышек называли, помнит Хозяин те времена. И вот сегодня Настя бежала в лес с корзинкой наперевес. Надо во чтобы то ни стало помешать ей, иначе беда может случится. Собака с заливистым лаем бросилась в чащу, Настя смеялась и звала ее к себе: - Люська! Люси, ко мне! Близоруко щуря глаза, Настя смотрела по сторонам. - Вот растяпа, очки забыла! Как же я теперь, и грибов то не увижу! - От что за народ пошел! Неужто не знаешь, коль забыла чего в дорогу, значит, не пускает тебя домовой из дома. Возвращаться надо. Только не слышала Настя, что говорил ей Хозяин, упрямо шла вперед. - Придется страху на тебя нагнать, уж не обессудь, Анастасия. - С этими словами Хозяин вышел на тропу, по которой шла Настя, в своем не самом хорошем обличье. Будучи без очков, женщина не смогла разглядеть его, а вот Люси увидела. Жалобно заскулив, собака спряталась за спину женщины, аж шерсть на загривке при этом дыбом встала. - Ничё, Настя, ты уж прости меня, так надо. Нельзя тебе сегодня тут быть, уходи. Хозяин, не таясь, пошел вглубь леса, женщина недоуменно смотрела по сторонам: хоть и не видела она никого, но зато слышала, как вокруг затрещали кусты. Увидев, что Люси успокоилась, Настя направилась на свою поляну. Но что это? Лес вдруг стал другим. Чужим, незнакомым, враждебным. Деревья стали больше, кроны гуще, и вокруг потемнело все в миг. Женщина повернула назад. - Вот и правильно, - шептал ей вслед Хозяин, убирая морок. Пройдя несколько метров по направлению к дому, Настя наткнулась на свою поляну. - Чудеса, ей богу! – пробормотала себе под нос женщина, и остановилась в надежде найти грибы. Но поляна была пуста. Ни грибов, ни ягод словно и не было никогда. И побрела обиженная Настя домой с пустой корзинкой. А Хозяин, убедившись, что она ушла, пошел встречать того странного мужичка. Долго кружил он его в тот день по лесу, потом, уже обессилевшему, показал фокусы свои: деревья ходячие да вороны говорящие. Больше в лесу том мужик никогда не появлялся. А Настя опять стала на свою поляну приходить, и без грибов-ягод домой никогда не возвращалась. И вот какое дело, после того случая не приходила Настя в лес с пустыми руками. Обязательно угощение Хозяину приносила. А он встречал ее на опушке, играл с Люськой в догонялки, подсовывал самые крупные ягоды, и никого не пускал на волшебную поляну, которая принадлежала только ей. Это был подарок. Подарок самого Хозяина. По мотивам истории Анастасии Сухановой. Автор Елена Грибова #ЕленаГрибова

МУСИЧКА Эта кошечка пришла в нашу фирму одним осенним утром. Старенькая, маленькая серая в белую полосочку. Все наши двадцать работников дружно стали её подкармливать. Потом она непонятно как переселилась в помещение, где мы и работали. Самое главное было прятать её от пожилого, почти пятидесятилетнего, злого начальника. Она казалось поняла наши старания как основания считать нас всех своей семьёй. Судя по всему, мы стали для этой коти её последними котятами. Каждое утро она соблюдала свой ритуал. Забиралась по очереди на колени ко всем, облизывала лицо и только потом шла завтракать. А вскоре видимо ей показалось, что её новые котята плохо питаются. И началось. Сперва она притащила огромную палку колбасы. Мы смеясь порезали ей на кусочки и посадив Мусичку в центре стола, всё и сожрали. Именно за этим занятием нас и застал хозяин мясного магазина, который от избытка возмущения и чувств не мог ничего сказать, а только жестикулировал руками. Потом поехало, покатилось. Солёная рыба и булки, куски халвы и пирожные. Никакие уговоры и объяснения не действовали. Кошка упрямо кормила своих котят. Скоро она стала широко известна за пределами нашего квартала и ровно к 8-00 на улице собирались люди с телефонами в руках и ждали следующего выхода знаменитой кошки. Мусичка строго соблюдала расписание и кормила нас сворованными вкусностями всегда точно в одно и тоже время. А потом пошли клиенты. Они приходили к начальнику и прежде чем заключить договор требовали предъявить нашу Мусичку. Начальник кричал что так совершенно невозможно, что это чёрт знает, что и как это можно пережить, когда вся его работа по созданию нашей фирмы оказалась ничем по сравнению с одной старой серой кошкой. Ведь она привела к нам больше клиентов чем было за все прошедшие годы. А потом прибежал полный маленький мужчина в белоснежном халате. Он ворвался без стука в кабинет к начальнику и стал предлагать ему любые деньги, чтобы Мусичка украла у него булку. Понимаете ли вы, кричал он начальнику, у меня семья, жена, дети, тёща, ссуды, а она тащит булки у моего конкурента. Ведь я так разорюсь. Я вас очень прошу, я заплачу сколько надо. Вы понимаете, старые люди идут только в тот магазин, где таскает ваша кошка. Они говорят, что кошке можно верить. Я вас очень прошу. Начальник вылетел из кабинета и вытолкал булочника на улицу. Начальник прыгал посреди фирмы, рвал волосы на голове и кричал так, что дрожали стёкла. Самое интересное что единственный кто не боялся его – это Мусичка. Она совершенно спокойно сидела посреди фирмы и смотрела на беснующегося начальника. Он вдруг затих и подойдя к нашей питомице обратился к ней с речью. -“Я конечно понимаю, что я ненормальный раз разговариваю с кошкой, но если ты меня понимаешь, то я тебя прошу. Ну укради ты уже у этого идиота хоть что нибудь. Он не оставит меня в покое, а кроме того он наш заказчик. Он деньги нам платит. Боже мой, что я говорю?!” Повернувшись, он побежал в кабинет и хлопнул за собой дверью. А Мусичка повернувшись пошла к выходу. Мы побросав работу помчались за ней. Котя вышла из дверей фирмы и вы можете мне не поверить, но она направилась к магазину несчастного булочника. Он вылетел на улицу и затанцевал джигу оглашая округу яростными криками. Толпа пенсионеров у магазина его конкурента насторожилась и с удивлением смотрела на толстого маленького человечка в белом халате и с руками в муке, яростно отплясывающего посреди улицы. Мусечка вышла из магазина с булкой в зубах и понесла её в сторону нашей фирмы, а булочник остановившись посреди дороги поднял руки к небу. Судя по всему он молился. Толпа пенсионеров разделилась на две части и двинулась к магазину только что ограбленному нашей кошкой. На следующее утро к 8-00 перед нашей фирмой остановилось такси и из него вывалился долговязый человек обвешанный со всех сторон фотоаппаратами. Он вломился к нам и стал кричать что у него нет времени, и что пора начинать работать и вообще у него только пол часа. Начальник выскочив из кабинета и узнав фотографа из центральной газеты, бросился к нему и спросил, что он хотел бы сфотографировать в его фирме и что ему рассказать? Как что, удивился фотограф – самое главное в вашей фирме – вашу знаменитую кошку. Начальник поперхнулся, сплюнул и ушёл к себе, а мы побросав работу и подняв нашу любимицу на стол, стали рассказывать истории и фотографироваться с ней. Фотограф разумеется не верил. Он смеялся и фотографировал нас с Мусичкой. Но вдруг она сорвалась со стола и помчалась на очередное дело. Фотограф схватил фотоаппарат и помчался за ней. Отсняв весь процесс он появился у нас с огромной бутылкой виски и с сумкой полной закусок. - “Это лучшие снимки в моей жизни”, кричал он и плакал. Столько лет, столько лет. Спасибо ребята- и он умчался. А вскоре его снимки облетели всю страну. Мусичка умерла на следующий день. Она не донесла палку колбасы до наших дверей всего пару метров. Котя положила головку на еду, которую несла нам, своим котятам и тихонько уснула. Новость быстро разнеслась по нашей улице, и все побросав свою работу и магазины собрались вокруг маленького серого тельца заботливой нашей мамочки. Мы осиротели. Некому больше будет кормить нас и облизывать каждое утро шершавым ласковым язычком. Все работники нашей фирмы высыпали на улицу не стесняясь плакали. Даже злой старый начальник вышел и стоял молча. Мы нашли большую красивую коробку, куда каждый положил самую свою дорогую в жизни вещь. Потом туда же положили и нашу любимую мамочку. После чего мы наняли автобус и поехали за горд, где нашли большую полянку с раскидистым деревом, где и похоронили нашу котю. А на следующий день возле дверей нашей фирмы оказались пять. Нет, вы себе можете представить – ПЯТЬ маленьких котят. Начальник опять прыгал посреди фирмы и кричал так, что дрожали стёкла. Он всем объяснял, что невозможно так работать. Что у него уже дома две кошки и так совершенно нельзя. И что это фирма, а не кошачья гостиница. После чего ушел к себе в кабинет хлопнув дверью. А на следующий день его поймали на горячем. Он ползал на коленях вокруг котят и вытащив из кармана кусочки молочной колбасы кормил их и объяснял, что эти злые и дурные тётьки ничего не понимают в котятах и кормят их чёрт знает, чем. Котята лопали колбаску и ползали по злому начальнику, как по дереву, а тот счастливо смеялся. Потом он опять сделал страшное и злое лицо и объяснив нам что так совершенно невозможно работать ушел к себе, хлопнув дверью. Но мы больше не боялись его. Мы улыбались. Вот такая история про Мусичку, злого начальника, про нашу фирму и про котят." ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

Майор Сергей Павлович шел по парку, привычно чеканя шаг. Майор, которому, как и тому полковнику «никто не пишет». Только полковником ему уже не стать. Отставной майор он уже третий день, и его тоже никто не ждет дома. Детей нет. Жена не выдержала мотаний по гарнизонам, его длительных командировок. Она не дождалась этих квадратных метров в новом микрорайоне, что должны стать последним местом приписки отставника. Однажды собрала вещи, и его никто не встретил из жаркой во всех отношениях страны. Оттуда он привез долго несмывающийся загар и два осколка, надолго выбившие его из строя. После госпиталя он был готов еще служить, но у военврача было иное мнение, сыграла свою роль и выслуга лет. И шел по парку, чеканя шаг, внешне бравый молодой пенсионер. Многие его называли Батей, те, для кого третий тост это святое. Благодаря Бате они остались живы и могут поминать тех, кто не вернулся. Только где они – его пацаны-сынки? Уже давно разлетелись по своим семьям, не знают, что Батя один. Да и не нуждался он в помощи. Не привык и жаловаться. А на душе пусто, как и в его новенькой квартире в новой высотке еще одного нового микрорайона в быстро разрастающемся городе. Где он пока чужой. Слева заметил аттракционы – качели, паровозики, колесо обозрения, маленький прудик с причалом и рукотворная речушка из него. Она зигзагами огибает пруд и вновь вливается в него, давая возможность беспрерывно курсировать по кругу маленьким лодочкам с пассажирами. Завораживающе мирная картина... и майор решил посидеть здесь на лавочке. Давно не было у него такой возможности - просто сидеть, просто смотреть. Не по-осеннему теплый воскресный день и тихое нежное солнце! Как так получилось, что не дала судьба ему шанс водить своего ребенка в парк? Жена боялась, ее можно понять, но он? Почему не настоял, не убедил? В конце концов можно было и на гражданку уйти. Зато, сейчас вот такой же пацанчик махал бы из лодочки ему, а не другому человеку. А потом бы они зашли в кафе и ели бы мороженое. Всей семьей. А если бы он был постарше? Тогда бы завтра поехали с ним на рыбалку. У них наверняка было бы свое заветное место и набор удочек в кладовке. Мысли и мечты уводили из реальности, и на сердце стало теплее. - Мама, ну он точно ничей, давай возьмем! (с сарказмом Сергей Павлович подумал, что мальчишка словно про него говорит, а не про лопоухого щенка, что сидел у лавочки), а мальчишка со слезами в голосе продолжал: - Он же и в те выходные здесь был, он узнал меня. Ну мам… - Еще бы, ты в ту субботу скормил ему и чебурек свой, и мороженое, еще бы он тебя не узнал. Но мы не можем его взять. Тетя Зина нас тогда точно попросит съехать. А где мы тогда жить будем? Снять квартиру это дорого. Тогда по паркам уже не походим. И про мороженки можно забыть. - Ну, мама, если у нас будет собака, зачем нам ходить в парк? Ни хочу я мороженки! Скоро зима, он здесь замерзнет, ну маам… Щенок, чья бабушка явно согрешила со спаниелем, преданно прижимался к ногам мальчика лет шести-семи и переводил взгляд со своего защитника на его маму. Он надеялся, что сегодня ему не придется вновь ночевать парке. Ночи становились все холоднее и холоднее. А в будние дни все меньше перепадало ему и еды. И он сам уже не вызывал восторга у посетителей, поскольку с каждым днем становился все более худым и мосластым, да и детишек в парке все меньше. Школа. Все это майор считал по грустным глазам собакена, по чуть дергающемуся в нетерпении кончику хвоста. Считал, оценил и принял быстрое решение. По военному, военных бывших не бывает. - А ты не против, если я его возьму к себе? У меня пустая квартира и нам с ним вдвоем будет хорошо там? – обратился он к мальчишке. - А большая квартира? – в голосе мальчишки была такая же надежда, как и в глазах щенка. - А можно я буду его проведывать? А можно мы с мамой? А можно мы у вас комнату снимем, а то тетя Зина нас все выгнать грозит? А как вас зовут? А меня Сашка, А можно… Пулеметную очередь из вопросов оборвала мама Сашки, что сидела с друго края его скамейки. Ей явно стало неловко, щеки поддернул румянец (рыжие легко краснеют). Она смущенно одернула сына и взглянула на майора. - Было бы так здорово, мне и самой жалко щенка, уже два месяца его подкармливаем, да сами на птичьих правах у тетки живем. Не думала, что беженцами станем, но нашего дома больше нет. Мы теперь с Сашкой одни, есть сестра мамы и то двоюродная. Но вы не думайте, я работаю, мы сможем помочь – ошейник там, прививки… Пока она говорила, майор уже знал, что он больше не один. Сейчас они пойдут покупать ошейник, искать ветклинику. Потом зайдут в кафе и будут есть мороженое. Вместе, как семья. А завтра нужно будет поискать удочки и разузнать про рыбные места в окрестностях их города. Пора обживаться, майор! Автор: ПодГрифомНесекретно

МУЛЯ Мать не терпела кошачьего племени, но дочь Ирка принесла домой сиамку Мулю. Это была взрослая кошка, за которой попросила присмотреть на время командировки знакомая режиссёрша. Котяра была злопамятна, хорошо знала, как кто к ней относится, на Иркину маму злобно шипела и нападала из-под стола. Чем больше обострялось противостояние между матерью и кошкой, тем изощрённее становилась месть сиамки. Она гадила в туфли хозяйки квартиры, рвала обои и сцала на подушку в красивой наволочке с китайскими павлинами. После жестоких разборок мать и дочь не разговаривали друг с другом пару дней, а кошка сидела на привязи в Иркиной комнате. Иногда мать затевала мозголомные беседы про пропащую Иркину судьбу, где нет места для личной жизни. Всё занимает работа и еще эта паскуда-кошка! —Ты замуж из-за неё не выйдешь! — пророчила мать. Муля вела боевые действия продуманно и жестоко. Пряталась, долго себя не обнаруживая, и, когда в кухню выходила Иркина мать, с разбегу вцеплялась ей в голую ногу и висела, как на стволе дерева. Оторвать её было невозможно. И непонятно было: кто кого перекричит - жертва или нападающая тварь. Соседи два раза вызывали милицию. — Она меня загрызёт! Девай её куда хочешь! Я с ней одна в квартире не останусь,— плакала мать. Так Ирка стала брать сиамку с собой на работу. А работала девушка на киностудии помощницей режиссера. На съёмочной площадке день длился 12 часов. Кошка смирно сидела у Ирки за пазухой и не мешала ей работать. Порой сьёмки заканчивались за полночь, тогда работников киногруппы развозил по домам студийный РАФик. Ирку довезли до дома, постояли, посветив фарами в подъезд, чтобы девушке не страшно было войти в него, и уехали. Дом спал. Ирка поднялась на свой этаж, достала ключи, поглаживая через куртку тёплую спинку сиамки. Но дверь она не успела открыть. Из-за мусоропровода выдвинулась развязная фигура угрюмого фацета в вязанной шапке, надвинутой до бровей. Он дёрнул Ирку к себе, развернул и крепко прижал спиной к стене. Она пыталась закричать, но рядом появился еще один неприятного вида мужичок, который грязной ладонью закрыл ей рот, а другой рукой полез под куртку. Смрадное дыхание ударило ей в лицо: — Что ты чикаешься. Вали её. Я подержу. Замок на куртке лопнул, и сиамка метнулась прямо в лицо насильника. Он пытался сбросить с себя животное, но не тут-то было. Ирка знала эту мертвую хватку, когда лучше когти потерять, чем отпустить. Мужик взвыл. Второй бандюга от растерянности отпустил девушку. — Сними, сними её с меня! — взыл пострадавший. Дружок схватился за сиамку и потянул на себя. Кошка вывернулась и ловко рассекла ему надбровье когтистой лапой. Выпускать свою жертву она не собиралась. — А-а-а!!! Глаз выдрала, сука! — рычал бандюга. Сиамка плотно сидела на голове мужика, шерсть на загривке поднялась дыбом. Леденящий жилы утробный вой разносился по лестничной площадке, пугая соседей. Захлопали двери. На площадку выскочила в ночной сорочке мать Ирки. Кто-то вызвал милицию. — Хватит, Муля, хватит, — шептала Ирка дрожащим голосом, пытаясь отцепить сиамку. Наконец ей это удалось. Поцарапанный мужик с залитым кровью лицом охал и прижимал ладонь к поврежденному глазу. — Вашему зверю мы награду выпишем за пойманных преступников!— рассмеялся молоденький лейтенант милиции. Пока составляли протокол, кошка лежала у него на коленях. А через день Ирка поняла, что у неё появился вздыхатель с милицейскими погонами. Он позвонил несколько раз, спрашивая, нет ли чего подозрительного в подъезде. И напросился проведать кошку, чтобы снять у неё свидетельские показания. /автор не известен/