Предыдущая публикация
Однажды я встречалась с абьюзером.
Даже жила с ним девять месяцев. Нет, он меня не бил, он действовал гораздо тоньше, что, впрочем, делало мою жизнь не менее жуткой.
ВСЕ НАЧИНАЕТСЯ С ЛЮБВИ.
Мне было двадцать три года, я была как радостный щенок на клумбе, а он влюбился с первого взгляда и любил меня, как никто и никогда. Это потом, через много лет, прочитав десятки книг и статей о семейном насилии, я обнаружила, что большинство историй начинается именно так — со слишком сильной, слишком ранней любви.
Со звонков и встреч. Большого количества звонков и смсок — по двадцать в день. Он хотел знать обо мне буквально все: где я, чем занимаюсь, о чем думаю, с кем я. Он хотел познакомиться со всеми моими друзьями и с моими родителями. Он встречал меня с работы с огромными — только в ведро ставить — букетами цветов. Кидался мне навстречу — так, чтобы ни один коллега не усомнился: я плотно, очень плотно занята.
Довольно скоро он купил несколько пластиковых ведер для всех этих цветов — он всегда их дарил охапками. Потом вдумчиво фотографировал, говоря: «Неужели тебе не нравятся букеты?.. Почему ты не хочешь похвастаться ими у себя на странице? Пусть твои подруги увидят…». И в этот момент впервые легонько сдвигается твоя граница: никто же не будет бросать хорошего, умного и влюбленного мужчину, только потому, что у него дурной вкус, потому что он просит тебя написать какой-либо пост в соцсетях?
Потом, уже совсем потом, в самом конце, он мне выставит счет за все до единого цветочка: «Ты же их принимала, ты не была против красивых ухаживаний, мне пришлось тратить на все это много денег».
ВСЕ ЗА НЕГО.
Я шла попить кофе с подружками после работы. И внезапно раздавался звонок: он случайно проезжал совсем рядом, может он заглянуть буквально на секундочку, чтобы поцеловать меня? Он так соскучился! Он заходил — снова с букетом («случайно получилось, не могу думать о тебе и не покупать цветов»), заказывал всем девочкам по коктейлю, обнимал меня, шутил, рассказывал чудесные истории — и все подружки умирали от восхищения и немножко зависти. Сначала я находила все это ужасно романтичным, пока не поняла, что уже несколько месяцев ни разу не виделась с девочками наедине. В первые несколько раз он появлялся будто случайно, а потом уже все привыкли, что я никуда без него не выхожу.
И опять это странное царапающее чувство: будто бы все хорошо, но тебе неуютно. «Ты с ума сошла?!», — говорят подруги. «Ты просто не умеешь любить», — говорит мама. Дальше — больше. Ты идешь в кафе с другом детства, уже специально выбирая день, когда твой мужчина в командировке. Ты уже немножко изменилась и подстроилась под его правила. Он звонит прямо посреди встречи и воркует: «Я тебя очень-очень-очень люблю. А ты меня? Нет, ну скажи громко! Ну, пожалуйста! Мне будет очень приятно. А скажи, что для тебя не существует никаких других мужчин, кроме меня? Потому что для меня — ты единственная девушка на свете». И ты, чувствуя весь идиотизм ситуации, видя, что твой друг старается никак не выдать удивления, громко, на все кафе повторяешь все эти фразы.
Тогда я думала, что у него просто не очень хороший вкус, он склонен к мелодрамам и ревнует меня, так как слишком любит и боится потерять.
Через полгода я уже не встречалась с друзьями без него, а чаще всего не встречалась вообще. Напрочь поссорилась с родителями — а он, наоборот, крепко подружился: «Вот видишь, ты такой человек, что даже родная мама любит меня больше, чем тебя».
АБЬЮЗЕРЫ - ЭТО РОМАНТИКИ.
Когда мы представляем себе домашнего насильника, то обычно воображаем темное чудовище без единого человеческого качества. На самом же деле, чтобы женщина закрывала глаза на «мелкие недостатки», у мужчины должны быть неоспоримые достоинства.
Мой мужчина был легким на подъем. Он хотел подарить мне кольцо, но именно то, что мне нравилось, продавалось только в Питере. В чем проблема? Садимся в машину и за выходные мотаемся в Питер и обратно.
Ему нравилось мое пение. А оно не нравится никому, включая моих родителей. Он мог починить буквально все — от компьютера с заводским браком, от которого отказались в десятке специализированных мастерских, до разбитого крыла моей машины. Он никогда не был вялым, пассивным или усталым, из него всегда била энергия, что очень впечатляло и заряжало. Он гордился моими успехами и без конца говорил о том, какая я талантливая — до тех пор, пока он был заместителем директора небольшой фирмы, а я девочкой-фрилансером сразу после университета.
А потом я совершенно случайно, вообще этого не ожидая, попала на хорошую должность в огромную международную корпорацию. Он отвез меня на собеседование лично и всю дорогу ласково убеждал не переживать, если меня не возьмут: «Ты еще совсем маленькая, у тебя еще будет время для того, чтобы сделать карьеру». Но меня взяли. После первого же собеседования. Позвонили буквально в тот момент, когда я садилась к нему в машину! Я подпрыгнула от счастья, завопила и повернулась, чтобы кинуться к нему в объятия. И впервые столкнулась с чем-то непонятным. Он не кричал, он холодно мне выговаривал, что такие компании не берут неизвестно кого со стороны, что он не знает, какие свои умения я показывала на собеседовании, раз меня так быстро взяли. Что в нормальных ситуациях бывает несколько туров и долгие согласования, и ему неприятно думать, как именно я убеждала своего будущего шефа взять меня на работу. Сейчас я понимаю, что именно в тот момент надо было встать и уйти. Но это было настолько неожиданно. Настолько непривычно! Он же хороший! Он же так меня любит, он же всегда меня поддерживал и восхищался моей работой… Наверное, на него просто что-то нашло, мы сейчас поговорим, все выясним и все станет по-прежнему.
АБЬЮЗЕРЫ - ЭТО ПСИХОПАТЫ.
Вскоре эти разборки стали регулярными. Он заводил разговоры по ночам: у него был свободный график, а я ездила в тот новый офис к девяти утра. У него было много энергии, а я всегда была слабой. После этих разговоров я засыпала за рулем, я засыпала в офисе и работала в четверть силы, я умоляла его прекратить это. Но на него накатывало именно ночью. Он будил меня около трех и ласково говорил: «Нам надо обсудить. Вот что ты имела в виду, когда сказала это?». Я проваливалась в сон, у меня не было сил спорить и что-то доказывать, не было сил сопротивляться, поэтому я бесконечно оправдывалась и извинялась. Иногда я доходила до ручки и кричала, что хочу спать и не хочу ничего обсуждать — тогда он вполне ловко имитировал сердечный приступ. В те ночи мне приходилось вызывать «Скорую» и точно не спать до утра: ему было страшно умереть в одиночестве и он просил сидеть рядом и держать его за руку. Да, ему было двадцать шесть, но его мама часто говорила, что у него слабое сердце. Я быстро поняла, что лучше следовать его правилам и обсуждать то, что он хочет обсудить.
А еще он знал все, о чем я говорила с родителями или подругами в его отсутствие. Все, что я читала в Интернете. Когда я заподозрила, что он за мной следит, меня высмеяли все — от родителей до близких друзей.
То же самое отвечали и мне. Какая слежка? У тебя чересчур богатое воображение. Какой контроль? Это нормально, что он тебя любит и встречает по вечерам. Какой садизм? Он же не кричит, не скандалит и не обижает тебя. Он цивилизованно пытается поговорить. «И вообще — удивительно, что с таким характером ты нашла человека, который с такой нежностью воспринимает все твои закидоны», — это уже от мамы.
После расставания мне пришлось продать мой компьютер, так ловко им починенный в самом начале наших отношений. Знакомые мастера не смогли вычистить из него все программы-шпионы, которые он там установил. А в сделанной им в моей квартире новой подсветке («смотри, так же намного красивее и романтичнее») оказались самые настоящие жучки. Но об этом я узнала потом. А тогда мне казалось, что он читает мои мысли.
АБЬЮЗ-КОМПЛИМЕНТЫ.
Его комплименты с каждым днем становились все сомнительней — но, казалось, что это чувствую только я. А я к тому времени уже почти полностью перестала доверять своим чувствам. Я, например, смотрю вечером какую-нибудь моду в журнале с красивыми моделями. Он присаживается рядом, обнимает меня и говорит: «Не переживай и не сравнивай! Я тебя люблю вместе с твоей фигурой, тебе нечего стыдиться!». А я в тот момент весила 50 кг и была в лучшей форме в своей жизни. И уж точно не переживала и не сравнивала себя с моделями… До тех пор, пока он не сказал про «не стыдиться». Раньше мне такого и в голову не приходило. И так каждый раз.
Под его давлением я отказалась от уже оплаченного отпуска на море с подругой: «Это опасно, я о тебе беспокоюсь. Там взрывают и девушек насилуют». Впрочем, буквально через неделю он поехал туда же с коллегами. Приехал загорелый, полный впечатлений, с сотнями фотографий и немедленно обвинил меня в том, что я завидую, что он хорошо отдохнул, а я недостаточно за него радуюсь.
К тому времени почти все мое сознание занимали мысли о том, как бы не ошибиться и не спровоцировать новый виток скандалов, выяснений отношений и обид. И как еще сильнее доказать мою любовь, в которой он бесконечно сомневался. Я уже не знала, люблю ли я его, у меня не было времени задумываться об этом: я доказывала-доказывала-доказывала...
Я очень хотела все это прекратить каким-нибудь образом, но не знала, как. Если бы я жила у него, я бы просто собрала вещи и уехала. Но он жил в моей квартире и никуда уезжать не собирался. А сил на борьбу из-за бесконечного недосыпа, развивающейся паранойи и изматывающих скандалов у меня не было. К тому же все друзья уже общались со мной через него, мне казалось, что весь мир за него — и против меня.
ОСВОБОЖДЕНИЕ.
Сорвавшись однажды, я пожаловалась другу детства — и он внезапно мне поверил. Не сказал, что я придумываю или что бешусь с жиру. Подтвердил: то, что мне кажется кошмаром — действительно кошмар. А потом к этому мнению внезапно присоединилась моя мама. Это, кажется, был единственный раз, когда она встала на мою сторону в моих отношениях с мужчинами, на меня это подействовало отрезвляюще: если даже моя мама увидела что-то нехорошее, значит, с этим человеком действительно все плохо.
Потом был длительный и кровавый период расставания. Бывший возлюбленный пытался повеситься в моей ванной. Вскрыл мою почту и от моего имени разослал всем моим контактам (вообще всем, включая рабочие) приглашения на нашу свадьбу и признание в безумной любви к нему. А когда я в истерике сменила пароли, вскрыл ее еще раз и разослал уже грустное сообщение о том, что у меня гепатит и «проверьтесь, пожалуйста, все, кто имел со мной какие-либо контакты». Он разрисовывал сердечками мою машину и подкарауливал меня после работы. Я еще долго боялась ходить по улицам и тряслась от того, что он каким-то образом сможет читать мои письма и подслушивать разговоры.
Но это было уже выздоровление. Со мной постоянно рядом были мама, папа и тот друг. И психолог. И много-много книжек о домашнем психологическом насилии, которое страшно именно тем, что его не уследишь и не поймаешь с первого раза. Про него не скажешь: бьет — уходи.
Потому что нет никаких явных признаков. Потому что оно начинается так мягко и незаметно, что нет никакой возможности определить, где проходит та грань, за которой начинается кошмар...
автор ~Виолетта Виноградова~
Следующая публикация
Нет комментариев