Предыдущая публикация
С Гуглем
Татьяна прогуливалась по двору, наслаждалась осенней свежестью и уже около своего подъезда лоб в лоб столкнулась с давней подругой Ларисой. Дружили давно, особенно по молодости, жили все рядышком, дети ходили в одну школу, а до этого - часто сталкивались на детской площадке, выгуливая своих малышей.Лариса всегда была страшной болтушкой, милой женщиной, вечной торопыгой и Таня частенько приглашала её в гости, с удовольствием слушая её невероятные истории из жизни.
Со временем дружба сошла на нет - дети повзрослели, появились другие заботы и даже случайные встречи на улице ограничивались простым "Привет-пока". Вроде и хотелось поболтать, вспомнить былые времена, но всё откладывали на потом - то старшая в универ поступает, то у сына свадьба, а потом внуки пошли... Так и не заметили как времечко пролетело, пенсия пришла нежданно, негаданно.
Сегодня Лариса, что уже давно не встречалась Тане на пути, чуть было не сшибла подругу с ног, едва сама устояла на своих двоих и женщины по инерции обнявшись, чтобы не упасть, дружно засмеялись.
-Ба... Ты куда так бежишь, Ларис? Сколько лет, сколько зим? Не видела тебя уже сотню лет.
-И не говори... Да я же на даче пропадаю, Танюш, надо бы тебя позвать в гости. Тороплюсь, билеты надо купить на поезд, у меня такое дело... Мама Лёшкина, мужа моего, свекровь моя, кажись помирает бедняга... В восемьдесят девять лет слегла с гриппом, видимо уже не подымется...Надо перевозить в город и с завещанием вопрос решить. Ты не представляешь какая там проблема... Как бы не опоздать... Там такой домище в подмосковье пропадает. Мы дураки такие, столько лет и в ус не дули, в голове даже не было раньше этот вопрос решить...
-Погоди, погоди, так касса на вокзале уже закрылась, на время погляди - шесть часов.
-Мать моя женщина! Точно ведь... Придётся завтра бежать с самого утра.
Лариса, расстроенная от того что опоздала, решила вспомнить молодость, немного поболтать и не спрашивая согласия Татьяны, начала издалека, про наследство, про завещание и про несчастную Катерину Ивановну, что по её словам, вот-вот отдаст концы, так и не успев передать любимым внукам своё имущество, как и хотела....
-Золотая женщина свекровка моя, что ни говори... Хоть и не родной ей Лёшка был, а столько нам добра сделала... А уж выпало на жизнь её немало, как еще при таких стрессах почти до девяноста лет дожила...
Таня уже запуталась кто кому должен, в предвкушении долгой истории уселась на скамейку и потянула за рукав Ларису, мол, и ты давай садись, расскажи спокойно, а та словно обрадовалась внимательному слушателю, плюхнулась рядом.
-Ой боюсь, помрёт, бедняга до моего приезда... Сколько в жизни перенесла, не дай бог никому... Не торопишься?
***
Катюша, заметив вдалеке лошадь необычного окраса, а за ней телегу, полную незнакомых людей, сразу поняла, что это те самые люди, о которых она думала. Сердце застучало в горьком испуге, ухнуло вниз, до самых пяток и девочка, что есть мочи кинулась в дом, всё еще в душе надеясь на чудо.
В доме, ошалелыми глазами отыскала младшую сестру Машку, что играла сидя прямо на полу, на расстеленной отцовской фуфайке, отобрала у неё тряпичную куклу и пулей забралась под стол, совсем по детски высунув кончик языка и поджав под себя худые коленки.
Нежданные Катюшей гости зашли бесцеремонно, натоптав на чисто вымытом ею часом ранее крыльце, даже не подумали разуться у порожка, протопали прямо так, в грязных калошах. Жаль стало себя девочке, до боли жаль, словно не полы испачкали, а по жизни её прошлись чужаки незнакомые...
Стоят теперь у двери, с сомнением пучат глаза на девчушку под столом, что словно блаженная чешет пушок на голове полинявшей куклы самодельной и не замечает ничего вокруг. Один весельчак с компании, слегка выпивший балагур попытался выправить ситуацию, пробасил на весь дом обычные для таких случаев слова.
-Ну что, хозяева дорогие, принимайте гостей! У вас товар - у нас купец!
На весёлый, задорный голос из кухни выбежала мама Катюши, Зина. Она всплеснула руками, поправила платок и не спрашивая испуганную Катюшу, с широкой улыбкой пригласила гостей в дом.
Гости всё ещё с удивлением смотрели на «невесту» и соображали - годиться ли такая мелкая на роль жены, вроде говорили, что взрослая уже, зрелая... На что Зина всплеснула красными руками, заглянула под стол и, с едва заметным раздражением, велела дочери выбираться из укрытия, поздороваться с людьми.
— Катерина, что же ты прячешься? Людей смущаешь? — сказала она притворно ласковым тоном. А затем, уже обращаясь к толпе, смущённо попыталась объяснить происходящее: — Это она Машу нашу маленькую веселит, корчит из себя! Она же заботливая, трудолюбивая, весь дом и младшие на ней, пока я во дворе!
Была Катюшкой, а тут вдруг Катериной её мать величает... Не получилось себя дитем маленьким, неразумным показать, "женихову" родню спугнуть, мать всё одно, как надо вывернула, раз уж сплавить дочь решивши...
Так уж вышло, в семье, кроме Кати еще семеро, пять из которых - девочки, а она, в пятнадцать лет совсем взрослая, висит на шее у родителей тяжким бременем. Лишний рот. Ест семейство впроголодь, исхудали все, неужто удачу невиданную семья будет упускать, в виде сватов не местных, зажиточных?
И пусть жениху уже тридцать стукнуло, по меркам Катюши - дед несусветный, не смеет и слова против сказать, живо отец выпорет, пинками всё равно замуж отправит, как ни крути.
Голодно жилось в отчем гнёздышке в последнее время, ничего не сказать, но всё же в сотню раз лучше чем в доме мужа сердитого и хмурого. Свекровь тоже лаской не баловала, словно невестку и ждала за тем чтобы всю работу домашнюю на неё взвалить, даром, что девочка совсем еще ребёнок по сути своей.
-Я и сама в дом к мужу совсем юной пришла, ничего, не переломилась и воды таскала и дрова, еще за свёкром лежачим присматривала... А что думала, тебя тут на перины уложат и чаем баловать станут?
Пару раз писала девушка письмо матери с отцом, мол, заберите меня отсюда, не пришлась ко двору - обижают, поколачивают, не полюбили... То ли письма еще на почте выбрасывала родственница мужа, то ли родители не считали нужным на просьбу дочери откликнуться. Так или иначе, осталась Катюша в семье мужа на долгие годы...
Вспоминала частенько, как на самой свадебке, скромной и тихой, плакала навзрыд, уговаривая мамку пожалеть её, обещая кормиться корками сухими, не объедать семью, без сна и отдыха помогать по хозяйству, а ежели повезет, так и жениха прямо тут, в родной деревне отыскать и оттуда уже прикармливать младшеньких сестёр. Зина на её слова возмущенно махнула рукой, опасаясь, что родня жениха услышит, и слегка ущипнула дочь за плечо.
-Молчи, глупая! У Василия только три коровы на дворе, птиц полный курятник и дом пятистенка, новый, не то что наша развалюха вековая. Будешь как сыр в масле кататься, ежели слушать мужа станешь и не злить его своими слезами.
Долго не могла простить мамку за эти слова Катя, не верила, что вот так, как корову худую, выгоняют её из дому, непонятно зачем, куда... Никогда бы она так с дочерью своей не поступила...
Уже потом, годы спустя, Катюша узнала, что Василий отдал её папке тогда за неё пару свиней и дров телегу - для него сущие пустяки были, а для её семьи было настоящим сокровищем. Сказал об этом муж в порыве злости, когда отлупил её за случайно зашибленную курицу, когда уставшая Катя не приметила птицу, придавила дверью амбарной.
-Зря тогда на тебя, дуру никчемную, время потратил и добро перевёл, целых две свиньи жирные! А уж дрова какие были добрые, сухие, берёзовые... Знал бы, что хозяйство моё губить будешь, ни за какие коврижки за тобой не пошёл в такую даль...
Затем, с раздражением глядя на бледную жену, что есть силы пнул кота, пробегавшего мимо, брезгливо поморщился от того, что Катя схватила пушистого беднягу, прижала к себе и ласково поглаживала, как бы вымаливая прощение за жестокого мужа. Василий хлопнул дверью, вошел в дом.
-Тьфу ты, малахольная, ни рожи ни кожи...
Катя была уже на шестом-седьмом месяце беременности, её до сих пор тошнило и ребенок забирал все силы, словно дитя своего отца, точно так же пытался досадить своей матери. Свекровь, будто не понимая, что девушка носит в утробе её внука, заставляла вставать рано, таскать тяжести, ругала по каждой оплошности и попрекала тем, что она, нищая оборванка попала в дом к приличным людям и теперь обязана им по гроб жизни...
Когда родила в муках провалявшись почти сутки, ребёнка семимесячного, снова обвинили в слабости женской, не пожалели, чуть ли не на второй день вытурили во двор, воды в баню натаскать и в коровнике прибраться.
Уж как она хотела малыша своего любить, обнимать, с рук не выпускать, а тут чуть ли не силком отобрали в люльку уложили маленького, а её отправили куда подальше. Свекровь Катюшкина плачущего внука на руки не брала, в люльке больше держала, а чуть что - кормила коровьим молоком, пока сноха по дому управляется, уверяя, что вырастила своего сына именно так, мол, потеряла грудное молоко от тяжкого труда и недосыпа. На попытки Кати, хотя бы на пару минут прижать к себе сына, успокоить его материнским молочком, шибко возмущалась, велела лишний раз в дом не забегать.
-Чего еще мне тут устроила ясли сад? Думаешь я совсем никчемная? Сына вырастила, вон какой здоровый мужик у тебя! Внука тоже сумею, нечего на капризы эти потакать!
То ли ласки материной не хватило, то ли почуял маленький, что тут ему не будет сладко... Любви недополучив, начал по ночам плакать, красными пятнами покрываться, а затем и вовсе лежа несколько дней почти без движения, покинул этот мир. Доктора позвали местного пока ещё ребёнок дышал, но пока тот доковылял, пока разобрался что к чему уже и поздно стало...
Убивалась несколько дней Катерина, вроде думала - вот она душа родная, единственная, и та её покинула, а затем себя утешала, что страдал невинный человек болями, сама она плакала глядя на него, решил Бог прекратить эти мучения...
Пока не видят муж и свекровь украдкой бегала к местной бабке-знахарке, слёзно молила рассказать рецепт какой, чтобы не смогла она больше на свет дитя производить, обрекать на муки страдания, себя и человека нерожденного. Бабка ей отвар посоветовала, велела для верности реже в баню ходить, якобы от бани здоровье крепчает женское...
К знахарке вопросов не было - долго потом у Катюши детей не появлялось, правда несколько раз случалась беременность, но на раннем сроке прекращалась сама по себе. Сказалось и то, что тяжести целыми днями таскала, спала всего несколько часов, а тут еще взбрендило мужу овец завести для шерсти, всё на худенькие плечи Катюшкины легло, конечно тут, самой бы выжить...
Иной раз, в отчаянии, особенно после тяжкого дня, холодная, полуголодная, касалась головой подушки и не могла уснуть от усталости, плакала тайком, желая скорее покинуть этот мир неприветливый. В двадцать пять лет ощущала себя древней старухой и лишь только страх перед Богом не давала ей совершить грех тяжкий, на себя руки наложить. Считала свою жизнь пустой, никчемной, горько усмехалась, вспоминая слова матери и о богатой и сытной жизни в доме зажиточного мужа...
Однажды, правда, попалась мужу под горячую руку, убежала в сарай, слезами обливаясь и потирая синяки на теле, заприметила верёвку вокруг ворот коровника обмотанную, вдруг застыла... Тихонько стала разматывать её, в поисках перекладины высокой и пока бочку двигала к ней, вдруг от усилий сознание потеряла, очнулась уже дома, совершено без сил, на кровати.
Васька видно напугался, что угробил таки жену, обеспокоенный людскими пересудами, врача позвал, а тот, спросив вопросы обычные, осмотрев больную, предположил, что на сносях Катерина...
Рождение Стёпки немного ослабило хватку извергов, как бы не обижали Катерина, а уже заждались наследника, не так сильно докучали женщине, меньше заботами нагружали.
Степан на удивление рос крепким мальчишкой, здоровым, но отчего-то злым, грубым, видно гены отцовские сильнее Катиных оказались. Иной раз, глядя, как он подростком козу пинками и розгами мучает, плакала, умоляла прекратить безобразие, на что мальчик ехидно усмехаясь, будто бы назло матери пуще прежнего издевался на бедной животинкой.
Катя себя ругала - где проглядела? Сказки на ночь ему добрые рассказывала, гладила по спинке, песенки пела ласковые, пчелок-бабочек показывала когда еще совсем карапуз был. Улыбался мальчик, щечками пухлыми гримасничая, ручками махал от радости, лепетал так нежно - и куда же все подевалось это? Нельзя было его с отцом отпускать никуда, не позволять тому свои замашки жестокие мальчику внушать, да кто бы спросил Катерину?
Муж даже стариком был жилистым, хорошо знала силу кулака его, стоило только заикнуться про Стёпку, мол нельзя ему пакости показывать, не стоит душу ребёнка десятилетнего губить...
Свекровь уже совсем старенькая была, хоть и говорила беспрестанно гадости снохе, обливая её грязью перед внуком, но помутнев разумом долго нервы трепать не стала. Видать со злости, раскидав по дому чисто прибранные Катей вещи после стирки, сама не ведая зачем, вышла во двор извергая проклятия на весь род Катькин, споткнулась о свой же валенок и кубарем вниз слетела, а много ли старухе надо?
Казалось бы, можно вздохнуть спокойно Кате, но нет, её уход не сильно впечатлил женщину молодую, ну померла, а толку? Как было трудно ей в семье своей, так и осталось - Василий даже злее стал, обвинял жену в том что мать его сгубила, на семью его легла тяжким бременем и не смогла на свет произвести никого, кроме Стёпушки...
Самым же радостным днём для Катерины стало событие, когда Васька от приступа одним днём ушел, искренне плакала на похоронах и оглядывалась, как бы не понял кто её счастья, как бы не заметили, что это слёзы облегчения... Молилась, чтобы не почуяли гости, как улыбается краешком рта женщина, представляя, как же будет она сегодня петь и танцевать, когда дома никого не окажется...
Неделю не могла в себя прийти, в благо такое поверить - огромный дом, хозяйство, сады, участок необъятный, всё в её распоряжении! Право, словно она только сейчас замуж вышла удачно, по любви огромной - именно так в душе её птицы пели и ручейки приятные внутри переливались... Продала двух коров, свиней, овец, гусей на мясо всё убрала, оставила себе только одну молодую тёлочку и курочек с десяток..
В пятьдесят лет, словно заново рожденная оказалась, подарила жизнь ей шанс это почувствовать...
Прибрала в доме по своему, порядок собственный навела, посадила прямо под окнами яблоньки, вишни, груши о которых мечтала украдкой, а то раньше только трава на покос по воле Васькиной сажалась, а потом, как мода пошла - картошкой сплошной всё было засеяно...
Соседок стала привечать, подружек заводить и сама по гостям ходить с гостинцами. Раньше даже глянуть в сторону было боязно - и сами Васька с матерью людей не любили, не жаловали и Катьке не велели языком трепать лишний раз.
Правда была и ложка дегтя в бочке мёда - Стёпка шибко хулиганил, пить пристрастился, пытался обижать мать по примеру отца, да у бога свои на это планы были - подвернулся ему товарищ один под стать, позвал в город на заработки, да и пропали там оба навечно. Искала его конечно Катерина, всё же мать родная, но тщетно... Так и не узнала никогда что случилось с ним...
Плакать по нему не стала, переболело всё в душе, уж больно сердце её потрепал в свое время сынок, столько дел худых наворотил, только одна она знает и не расскажет уже никому, а закроет в сердце на замок, станет жить новой жизнью...
Как-то выручила Катерина соседку одну - не деньгами, а в нужную минуту плечо подставила, утешила в первый момент, а та, будучи в сельсовете не последним человеком, в благодарность стала выяснять, мол, ты чего дурища, дом на себя не оформляешь?
-Росписи с Василием у тебя не было, усадьба не маленькая, глядишь и найдутся родственнички на такой куш, а у вас даже фамилия разная. Опасно!
Хоть не было пока "покушений" на богатства Катины, а всё же оформили большими трудами и задним числом, всё имущество на Катю, теперь на всю деревню стала женщина богатейкой местной, даже женихи пошли свататься, один за другим, неплохие все, путные, но выбрала Катя Николая, ровесника.
Не богатого совсем, даже чуточку наоборот, вдовец спокойный такой, добрый, в отличии от Василия, мягкий и уступчивый. Жену еще лет десять назад похоронил, жил один, сына имел взрослого. Сын Алексей, пару лет назад в город уехал, учиться на педагога, там же и женился скоренько на шумной и весёлой Ларисе.
До встречи с Николаем, Катя еще пыталась с сёстрами контакт наладить, дружить научиться, те её так и не приняли, ни разу в гости не позвали и сами не наведались, мол, своих забот хватает, недосуг тратить время на непойми кого... Катя оставила попытки эти, всё внимание переключила свою семью новую.
Познала, какое это удовольствие для любимых людей готовить вкусно, вставать рано, чтобы блинчиками побаловать, а вечерами, после баньки сидеть вдвоем, сплетничать про то, что дети пошли слишком современные, не слушают советов стариков...
Лёшкиных детей на всё лето к себе забирали, вот тут уж волю давали - как хотели воспитывали, и телевизор запрещали, всякие гадости есть не давали, только самое свежее, качественное, со своего хозяйства. Пока Коля гулял с ребятишками, на речке, до лесу, играл с ними в прятки, Катя творожок делала отборный, пироги с ягодами только собранными, чтобы потом молочком запивали малыши парным и спали словно зайчики усталые...
Лариса с Лёшкой каждый отпуск, как штык в деревню к родителям являлись, даром, что путь совсем неблизкий. Не могли надышаться воздухом чистым, в сосновом бору рождённым, молоком напиться жирным, а уж как банный день, так и вовсе, по три -четыре часа после городской суеты отмокали в воде из собственной скважины.
Но и грех о хорошем не сказать - всё время, что в деревне находились молодые, рук не опуская трудились - дом обшили Коля с Лёшкой, Катя со снохой Ларисой всё изнутри почистили, по новой перекрасили, цветов уйма насадили, редких кустарников, настояли на том, чтобы мужики баню новую отстроили...
Даже когда годы спустя, Николай мир покинул, после болезни, Лешка с Ларисой Катю не оставили, даже не вспомнили, что не родная она им. Всё ругались, с собой звали в город, мол, чего ты в семьдесят пять будешь одна дом такой тянуть?
-Не бойся мама, дом твой под присмотр соседям оставим, не украдут. А коли плохо у нас будет, обратно вернёшься.
Катя возмущалась, не понимала рвения детей, удивлялась.
-Чего это? Руки-ноги ходят, сама себе кашу варить могу, неужто вам буду мешаться? Куда внуки приезжать станут? В пустой дом? Ни молока тебе ни огурчиков свежих? Нет, нет, спасибо мои хорошие, но я пока что сама с усами.
Лариса уже сама к пенсии готовилась во всю, Лёшка совсем седой стал, свои внуки появились, а Катерина словно скала - справила восемьдесят пять и продолжает грибы лесные закручивать в банки, с яблок пастилу тончающую рулонами делать, ворчать чуток.
-Лариса!Вы мне все соления в погреб сложите, и картошку туда же, нечего в доме оставлять
-Мама, ну какой тебе погреб? Не дай бог свалишься туда по лестнице. Я уже и сама боюсь по этим ступеням шагать...
***
-Ну вот, Танюш, мой рассказ... Заболтала я тебя, темнеть начало... Побегу, а то на душе муторно. Самое обидное, как заболела Катерина Ивановна, в больницу забрали бедную, так вдруг племянницы её объявились, ну скажи, откуда они узнали? Всю жизнь тихарились, носа не казали, конфетки старой не принесли, а тут вдруг любовью воспылали... Сёстры уже померли, а эти бесстыжие, которые и в лицо то тётушку не признают, стали крутится подле неё... Стервятники.
Таня с укоризной покачала головой, осудила подругу, про себя подумала, но говорить не стала, что и сама Лариса такая же - как человек на последнем издыхании, всё о доме хорошем печётся, а не о душе свекровиной, несчастной...
Лариса словно угадала мысли подруги, сердито махнула рукой.
-Да плевать я сама хотела на завещание и Лёшка тоже даже в уме не держит, переживает за маму! Но Катерина Ивановна сама к нам не едет, а мне уже все рабочие и домашние телефоны оборвала через знакомых! Приезжай, говорит, дочка, срочно, хочу успеть дом своим внукам отписать! Не будет мне покою, если эти бесстыдницы у меня его оттяпают! Вот так, Танюша... Мы же по документам там никто...
***
Снова пропала Лариса на полгода почти, Таня всё переживала, успела ли Катерина свою волю последнюю исполнить? Какая судьба тяжелая была у женщины, жаль что она покинула этот мир....Небось Лариса с мужем уже дом вовсю продают, скоро разбогатеют - места там заповедные, лесистые, речка рядом, земли немерено, а главное - до города рукой подать, с руками оторвут такое жилище...
Столкнулись опять женщины случайно у подъезда, Лариса с напряженным лицом бежала в сторону супермаркета, а увидев подругу, позвала её с собой.
-О, как хорошо, что встретила тебя! Пошли, дорогая, поможешь мне подарок купить.
-Пошли. Ты расскажи-ка, как вы оправились после похорон, удалось ли совершить задуманное? Бедная Катерина Ивановна... Что с домом делать будете?
Лариса готовая рассмеяться, посмотрела на подругу, затем театрально махнула рукой, всё же улыбнулась. Таню покоробило это - всё же человек умер, какие могут быть ухмылки? Но Лариса и не думала стыдится смеха своего.
-Не видать нам пока этого дома как своих ушей!
-Что, завещание не успели написать? Ээх!
-Успели, еще как успели! Уж как свекровь радовалась, как завещание составили, аж после выхода с больницы продала корову наконец, купила платьев разных себе, туфли нарядные, говорит по гостям теперь ходить буду на юбилей свой гостей приглашать. В ресторане отмечать решила, представляешь? Вот подарок заказала себе на девяносто лет...
-Какой же, очень интересно?
-Какой, какой...Телефон с Гуглем, говорит мне подарите, а то с кнопками уже стыдно ей, видите ли, перед соседями!
Подписаться на нашу группу можно ниже, по ссылке https://ok.ru/svetlyputnik
Следующая публикация
Комментарии 11