Предыдущая публикация
Александр Блок
Незнакомка
По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.
Вдали над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.
И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.
Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный
Бесмысленно кривится диск.
И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирен и оглушен.
А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
«In vino veritas!»1 кричат.
И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.
И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.
В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.
24 апреля 1906, Озерки
Иван Крамской
Неизвестная. 1883
Холст, масло. 75,5 × 99 см
Третьяковская галерея, Москва
Следующая публикация
Комментарии 57
Дамам в море быть рисковано,
но, войдя в рыбацкий быт,
с репродукции Крамского
Неизвестная глядит.
Дама в кубрике - явленье,
и тем более - одна,
только, нам на удивленье,
не смущается она.
И глядит, не упрекая
за раскаты храпака,
из России той - какая,
как Таити, далека.
Дремлет муфта на коленях.
Перед братией морской
перья страуса колеблет
козьеножечной махрой.
И от яростного хряска
домино или лото
чуть качается коляска
под названием "ландо".
Как нарочно, чтобы мучить
одиноких рыбаков,
петербургский хитрый кучер
не торопит рысаков.
И плакат про семилетку
возле мокрых сапожищ
грустно смотрит на соседку,
но от кнопок не сбежишь.
Неизвестная прекрасна -
это ясно, кореша.
Неизвестная опасна
тем, что слишком хороша.
И конечно, непохожи
наши жены на неё
по одеже и по коже -
стирка, штопка, ребятьё.
Но в любой российской бабе
у корыта, чугуна
сквозь прибитое и рабье
гордость тайная видна.
И в старухах, и в девчонках
что-т...ЕщёНеизвестная
Дамам в море быть рисковано,
но, войдя в рыбацкий быт,
с репродукции Крамского
Неизвестная глядит.
Дама в кубрике - явленье,
и тем более - одна,
только, нам на удивленье,
не смущается она.
И глядит, не упрекая
за раскаты храпака,
из России той - какая,
как Таити, далека.
Дремлет муфта на коленях.
Перед братией морской
перья страуса колеблет
козьеножечной махрой.
И от яростного хряска
домино или лото
чуть качается коляска
под названием "ландо".
Как нарочно, чтобы мучить
одиноких рыбаков,
петербургский хитрый кучер
не торопит рысаков.
И плакат про семилетку
возле мокрых сапожищ
грустно смотрит на соседку,
но от кнопок не сбежишь.
Неизвестная прекрасна -
это ясно, кореша.
Неизвестная опасна
тем, что слишком хороша.
И конечно, непохожи
наши жены на неё
по одеже и по коже -
стирка, штопка, ребятьё.
Но в любой российской бабе
у корыта, чугуна
сквозь прибитое и рабье
гордость тайная видна.
И в старухах, и в девчонках
что-то прячется в тени,
и, быть может, тоже в чём-то
неизвестные они.
А в любой прекрасной даме -
где-то - спрятанная мать,
и её, быть может, тянет
нам тельняшки постирать.
И она кочует с нами
в чужедальние края
над волнами, сквозь цунами,
как рыбачка, как своя.
А когда мы у Камчатки
и во льдах идёт аврал,
жаль, что тонкие перчатки
ей Крамской нарисовал.1971
Иван Крамской. Его картины
Искусства вечного вершины.
Но средь полотен есть одна,
Великой прелести полна.
О, сколько тайн хранит портрет.
Её создатель свой секрет
Унёс с собой, оставив всем
На годы споров и проблем.
То – «Неизвестная» Крамского,
Что в галерее Третьякова.
Открытый модный экипаж,
Туманный городской пейзаж,
Осанка дамы, гордый взгляд,
Роскошный дорогой наряд -
Всё посетителей влечёт.
Возле неё всегда народ.
Но кто она? Кого художник
С такой любовью сотворил?
Кого он так боготворил?
Есть в жизни тайны без ответа.
Нам не дано их разгадать,
Мы можем только размышлять,
Догадки строить и сюжеты.
Но вот история другая.
О ней мы...Ещё У Портрета
Иван Крамской. Его картины
Искусства вечного вершины.
Но средь полотен есть одна,
Великой прелести полна.
О, сколько тайн хранит портрет.
Её создатель свой секрет
Унёс с собой, оставив всем
На годы споров и проблем.
То – «Неизвестная» Крамского,
Что в галерее Третьякова.
Открытый модный экипаж,
Туманный городской пейзаж,
Осанка дамы, гордый взгляд,
Роскошный дорогой наряд -
Всё посетителей влечёт.
Возле неё всегда народ.
Но кто она? Кого художник
С такой любовью сотворил?
Кого он так боготворил?
Есть в жизни тайны без ответа.
Нам не дано их разгадать,
Мы можем только размышлять,
Догадки строить и сюжеты.
Но вот история другая.
О ней мы тоже лишь гадаем.
У "Неизвестной" каждый год,
Лишь отпуска придёт черёд,
И неизвестный посетитель
Проводит молча много дней,
В раздумьях горестных о ней.
Он приезжает издалёка,
Чтоб только рядом здесь побыть,
И Душу ей свою открыть,
Но нет в глазах его упрёка.
Кто эта женщина ему?
Из родословной предков дальних?
И ищет что-то из преданий?
Иль сходство с кем-то? Почему
Он долго тихо наблюдает?
О чём-то горестно вздыхает
И нежно смотрит на портрет...
Такой вот выдался сюжет.
Стан величавый, осанка и кожа.
Ты неземной меня силой сразила.
В чем, "Незнакомка", скажи, твоя сила?!
Неизвестная… Неизвестная…
В чёрном бархате с белым пером
В экипаже катила по Невскому
Неизвестная грусть о былом.
Незнакомая… Незнакомая…
В черногривом полёте коней
Неизвестными снами влекомая
Скрипки музыка вилась над ней.
Непонятная… Непонятная…
С гордо вскинутой бровью в простор
Неизвестная, но приятная
Грусть надменно смотрела в упор.
Зимним сном затуманилась дымка.
Дремлет сумрачных зданий гранит.
Петербург, как на выцветшем снимке,
Молчаливо преданья хранит.
В пересудах столичного света,
Оживает застывший мираж:
В мерном цокоте, словно карета,
Тёмной тенью скользит экипаж.
И не ветреница, не кокетка
В нём всё время блистает одна.
Кто ты, строгая, в чёрном, брюнетка?
Так загадочна и холодна!
Кто ты? Силой какой поднебесной
Окрылён чуть надменный твой взгляд?
И о чём, Чёрный Ангел прелестный,
Уголки твоих глаз говорят?
Не слёзинки ль застыли в них блеском?
Или страсть загустела вином?..
Нет ответа… Всё стихло на Невском.
Петербург забывается сном.
Алла Ковалёва
Ты на волшебную сказку похожа:
Стан величавый, осанка и кожа.
Ты неземной меня силой сразила.
В чем, "Незнакомка", скажи, твоя сила?!
Величие и красок цвет.
Надменность есть,
Но ведь создатель так осветил
Ее портрет.
Она могла бы стать царицей.
И по покоям дворца ходить,
Но сидит она на своём маленьком троне .
И здесь ей суждено Веками властвовать ,
Таинственной незнакомкой быть.