Предыдущая публикация
Анна Ахматова
* * *
Мы начали вместе: рабочие, я и зима.
Рабочих свезли, чтобы строить гараж с кабинетом
Соседу. Из них мне знакомы Матвей и Кузьма
И Павел-меньшой, окруженные кордебалетом.
Окно, под каким я сижу для затеи моей,
Выходит в их шум, порицающий силу раствора.
Прошло без помех увядание рощ и полей,
Листва поредела, и стало светло и просторно.
Зима поспешала. Холодный сентябрь иссякал.
Затея томила, и не давалось мне что-то.
Коль кончилось курево или вдруг нужен стакан,
Ко мне отряжали за прибылью Павла-меньшого.
Спрошу: — Как дела? — засмеется: — Как сажа бела.
То нет кирпича, то застряла машина с цементом.
— Вот-вот, — говорю, — и мои таковы же дела.
Утешимся, Павел, печальным напитком целебным.
Октябрь наступил. Стало Пушкина больше вокруг,
Верней, только он и остался в уме и природе.
Пока у зимы не валилась работа из рук,
Матвей и Кузьма на моем появлялись пороге.
— Ну что? — говорят. Говорю: — Для затеи пустой,
Наверно, живу. — Ничего, — говорят, — не печалься.
Ты видишь в окно: и у нас то аврал, то простой.
Тебе веселей: без зарплаты, а все ж — без начальства...
Нежданно-негаданно — невидаль: зной в октябре.
Кирпич и цемент обрели наконец-то единство.
Все травы и твари разнежились в чудном тепле,
В саду толчея: кто расцвел, кто воскрес, кто родился.
У друга какого, у юга неужто взаймы
Наш север выпрашивал блики, и блески, и тени?
Меня ободряла промашка неловкой зимы,
Не больше меня преуспевшей в заветной затее.
Сияет и греет, но рано сгущается темь,
И тотчас же стройка уходит, забыв о постройке.
Как, Пушкин, мне быть в октября девятнадцатый день?
Смеркается — к смерти. А где же друзья, где восторги?
И век мой жесточе, и дар мой совсем никакой.
Все кофе варю и сижу, пригорюнясь, на кухне.
Вдруг — что-то живое ползет меж щекой и рукой.
Слезу не узнала. Давай посвятим ее Кюхле.
Зима отслужила безумье каникул своих
И за ночь воздвигла такие хоромы, что диво.
Уж некуда выше, а снег все валил и валил.
Как строят — не видно, окно — непроглядная льдина.
Мы начали вместе. Зима завершила труды.
Стекло поскребла: ну и ну, с новосельем соседа!
Прилажена крыша, и дым произрос из трубы.
А я все сижу, все смотрю на падение снега.
Вот Павел, Матвей и Кузьма попрощаться пришли.
— Прощай, — говорят. — Мы-то знаем тебя не по книжкам.
А все же для смеха стишок и про нас напиши.
Ты нам не чужая — такая простая, что слишком...
Ну что же, спасибо, и я тебя крепко люблю,
Заснеженных этих равнин и дорог обитатель.
За все рукоделья, за кроткий твой гнев во хмелю,
Еще и за то, что не ты моих книжек читатель.
Уходят. Сказали: — К ноябрьским уж точно сдадим.
Соседу втолкуй: все же праздник, пусть будет попроще...
Ноябрь на дворе. И горит мой огонь-нелюдим.
Без шума соседнего в комнате тихо, как в роще.
А что же затея? И в чем ее тайная связь
С окном, возлюбившим строительства скромную новость?
Не знаю.
Как Пушкину нынче луна удалась!
На славу мутна и огромна, к морозу, должно быть!
Следующая публикация
Нет комментариев