16 февраля 1840 года поэт в очередной раз приехал из Царского Села в Петербург и был приглашён на бал к графине А.Г. Лаваль. Там у него и произошла ссора с сыном французского посла, бароном Эрнестом де Барантом.

Барон обвинил поэта в том, что тот якобы оскорбил знакомую даму. Лермонтов возражал, что это недоразумение, но Барант настаивал и даже назвал Михаила Юрьевича сплетником.
Это уже было слишком! Лермонтов заявил, что выговоров не потерпит, а поведение де Бранта находит смешным и дерзким! После этих слов барон вызвал Лермонтова на дуэль, которая должна была состояться на следующий день в 12 часов на Чёрной речке.

Интересен ещё один момент, незадолго до вызова поэта на дуэль первый секретарь французского посольства от имени посла де Баранта уточнял, не бранил ли Лермонтов в стихотворении «Смерть поэта» французов?
На Чёрной речке
Первым к назначенному месту прибыл Лермонтов, немного погодя появился барон де Барант. Оба были с секундантами. Право выбора оружия предоставили барону, как «пострадавшей» стороне. Тот предпочёл драться на шпагах.
Противники сошлись в поединке, но в первую же секунду у шпаги Лермонтова обломился клинок. Согласно правилам, дуэль в этой ситуации следовало приостановить для смены шпаг на пистолеты, но де Барант, воспользовавшись случаем, ударил поэта в грудь! К счастью, рана оказалась лёгкой, и дуэль продолжили на пистолетах, предусмотрительно захваченных секундантом Лермонтова.
Оба дуэлянта должны были выстрелить одновременно по счету «три». Один из секундантов начал отсчёт и вдруг раньше времени раздался выстрел! Это не выдержали нервы у барона, но он промахнулся. Секундой позже Лермонтов, отведя руку с пистолетом в сторону, тоже спустил курок. Тем и закончилась злосчастная дуэль. Тут же, на месте, противники помирились.
Военный суд и новая ссылка
Несмотря на мирный исход поединка, слух о нём дошёл до властей, началось следствие. В итоге Лермонтова арестовали и предали военному суду, который постановил лишить поэта дворянства и разжаловать в рядовые. Друзья осуждённого обратились к царю Николаю I с просьбой смягчить приговор суда. Вердикт императора был таков: «Поручика Лермонтова перевести в Тенгинский пехотный полк тем же чином».
А по Петербургу поползли слухи, будто на дуэли Лермонтов не выстрелил в сторону, а просто промахнулся! Дошли они и до Михаила Юрьевича. Подозревая в распространении слухов барона, он пригласил того на арсенальную гауптвахту, где в то время находился, и вызвал его на дуэль. Де Барант понял, что на этот раз поэт не «отвернёт» пистолет, и отказался принять вызов…
Возвратившись на Кавказ, Лермонтов сразу же принял участие в боях. Он много раз отличался. Вот что писал генерал А.В. Галафеев в представлении к награде: «Этот офицер, несмотря ни на какие опасности, исполнял возложенное на него поручение с отменным мужеством и хладнокровием и с первыми рядами храбрейших солдат ворвался в неприятельские завалы. Прошу перевести Лермонтова в гвардию». Целый месяц боевых действий прошёл при боевых отличиях бравого поручика.
Представлял Лермонтова к награждению золотой саблей с гравировкой «За храбрость» и один из командующих Кавказской линии полковник князь B.C. Голицын, но поэта вычеркнули из представления и отказали в награждении орденом Святого Станислава 3-й степени. Поручика Лермонтова представлял к награде за участие в экспедиции в Малую Чечню и командир Отдельного кавказского корпуса. И вновь отказ.
В то же время царь, изучая представленные документы, обратил внимание на то, что Лермонтов в своём полку не находится. «Зачем не при своём полку? — возмутился Николай. — Велеть непременно быть налицо во фронте, не сметь под каким бы то ни было предлогом удаляться от фронтовой службы при своём полку». Распоряжение это было получено на Кавказе уже после гибели Лермонтова…
Вторая дуэль Лермонтова, состоявшаяся у подножия горы Машук и погубившая поэта, кажется, известна нам во всех подробностях, но всё-таки в ней имеются неясные обстоятельства…
Михаила Юрьевича сначала похоронили на кладбище в Пятигорске. А через год стараниями бабушки его прах перевезли в село Тарханы Пензенской губернии и предали земле рядом с матерью, в семейном склепе.