Варун Дхаван переезжает. Проведя большую часть своей жизни в семейном доме в Джуху, актер наконец-то покупает новую квартиру - свою первую. «Это ошеломляет», - говорит он, размышляя над своим решением, как будто реальность ухода из дома и создания собственной квартиры еще не до конца осознана. Пока мы едем от студии Mehboob Studios в Бандре к его дому в Джуху, мумбайский воздух несет слабую прохладу. Варун смотрит на город - мимолетное пятно огней и теней. «Я думаю, что у меня была слишком защищенная жизнь, когда мама, папа и брат всегда были рядом. Может быть, пришло время создать что-то свое, но чтобы они все равно были рядом».

Но, пожалуй, самая большая трансформация произошла 3 июня этого года, когда у актера и его жены Наташи родилась девочка Лара. «Это меняет тебя в одночасье», - говорит Варун об отцовстве. «Мною овладел сильный защитный инстинкт. А Наташа - она ведь мой супергерой». Когда он увидел жену и дочь вместе, его больше всего поразило то, как он был груб со своей собственной матерью.

«Я не мог поверить, что когда-либо делал это. Я думаю, то, через что проходят женщины, чтобы произвести на свет ребенка, мужчины, возможно, никогда не поймут. Потому что в какой-то момент мужья забывают об этом, дети забывают, каждый погружается в свои дела». И он уже слишком увлекся. Между промоушеном сериала «Цитадель: Хани Банни» и фильма «Бэби Джон» и съемками фильма «Sunny Sanskari Ki Tulsi Kumari» и режиссерской работой его отца, у него почти не остается времени на то, чтобы побыть дома.

Чувствует ли он вину за то, что не смог в полной мере наблюдать за первыми месяцами жизни своей дочери? Варун делает паузу, продолжая смотреть на улицу. Мы находимся на перекрестке Кхар. Уже почти полночь, и город начинает засыпать. «Меня мучает чувство вины», - говорит он. «Я чувствую это каждый день. Я чувствую это, когда работаю. Я чувствую, что меня там нет». Учитывая свои рабочие обязанности, он говорит, что для него невозможно взять отпуск на месяц и быть дома. «Я возьму несколько дней отпуска в декабре и проведу время с ней, но этого, вероятно, будет недостаточно. И дело не только в Ларе, я хочу проводить время и с Наташей. Но как только я закончу эти два фильма, начнется «Граница 2»». Он говорит, что, хотя мы все чувствуем себя культурно проснувшимися, реалии не изменились, и давление, связанное с воспитанием детей, в непропорционально большой степени ложится на женщин.

«Мы живем в пузыре. Достаточно выехать за пределы любого крупного города, чтобы понять, что на самом деле представляет собой эта страна». Он говорит, что наш мейнстримный кинематограф - это сильный барометр, позволяющий оценить, насколько мы отстали от жизни общества. «Просто посмотрите на фильмы, которые делают огромный бизнес. На самом деле это не самые прогрессивные фильмы». Это неоспоримая правда. Цифры не врут. Мы больше животные, чем все, что мы представляем как свет. «Мы хотим чувствовать себя святее, чем вы, но наши реалии разительно отличаются. Нам нужно принять то, что мы есть, а мы этого не делаем. Мы полностью заблуждаемся как культура». Но Варун является частью системы, которая производит эти фильмы с регрессивными, на первый взгляд, идеями. Он также обладает властью, чтобы влиять на нее в нужном направлении. Считает ли он, что прогрессивные идеалы и мейнстримное кино по своей сути несовместимы, и если да, то как он не чувствует собственного соучастия в создании той самой культуры, которую он осуждает?

«Я стремлюсь найти баланс», - говорит он. Мы добрались до его квартиры в Джуху. Бросив вещи, мы отправляемся на пляж, расположенный в задней части его дома. Например, «Малыш Джон» - настолько панибратский и массовый фильм, насколько это вообще возможно. Но в нем есть сильное послание для нашей судебной системы и о безопасности женщин». По его словам, это лучшее, что он может сделать в рамках парадигмы коммерческого кино. «Я снимаю фильмы не для того, чтобы изменить мир. Я делаю это, чтобы развлечься. И если в этом процессе происходят изменения, то это замечательно. Но это не главная цель. Если бы мне нужно было изменить мир, я бы стал политиком».

Но возьмется ли он за такой фильм, как «Животное», который вызвал критику именно за те проблемы, о которых мы говорим? Продвижение проблемных нарративов в мейнстрим? «Я не знаю», - говорит он. «Я не тот человек, который позволяет кино влиять на его моральный компас. Но я не знаю, как бы я отреагировал тогда, если бы это случилось со мной. Может быть, я бы еще подумал». Сандип думает по-другому. С ним я бы точно хотел работать».

Есть ощущение, что мир после пандемии убил в актерах тягу к риску. Давление, связанное с необходимостью постоянно оставаться на плаву, заставляет актеров выбирать более безопасные, проверенные и шаблонные вещи вместо более смелых и экспериментальных. «Это правда, что в индустрии есть много людей, которые действительно напуганы», - говорит он. «И все, что они делают, - это звонят другим и отпугивают их еще больше. Не берите это сейчас, не выпускайте это сейчас - все это нагнетание страха. А на самом деле: Никто ничего толком не знает. Поэтому я продолжаю следовать своей интуиции».

В настоящее время ему нравится быть режиссером своего отца. Если в 90-е и в 2000-е Дэвид Дхаван правил комедией, то сейчас, когда наше представление о юморе сильно изменилось, не возникает ли у него необходимости, с большой осторожностью, конечно, посоветоваться с отцом, если есть реплика или сцена, которые, по его мнению, не подойдут для нынешнего времени?

«Конечно», - говорит он. «Всегда приятно обновить кого-то, кто старше, и они даже сами этого хотят, но вы будете очень, очень удивлены тем, насколько папа синхронизирован с современностью. Люди забывают, что он окончил FTII и снял несколько самых успешных фильмов в индустрии. Так что основы ремесла все еще остаются нетронутыми. Как можно потерять это?».

#ОбложкиИФотосессии #VarunDhawan