Глава 3 – «МАКСИМ КВАКУН И Я»

После встречи в Астраханском Кремле Томка и её подруга Маша направились в Успенский Собор, чтобы, как и обещала Томка, помолиться за Максима Квакуна, а Валерия Сергеевна пошла в полицейское отделение навестить находившегося под административным арестом беспутного и безмозглого сына и заодно вразумить его, чтобы он, наконец-то, одумался и понял, что нельзя так жить, как он живёт, причиняя окружающим лишь беспокойства и нервотрёпку, ведя себя антиобщественным образом. Только напрасны были её старания и убеждения других родственников. Максим Квакун никого не желал слушать, и авторитет среди таких же асоциалов, как он сам, дружеские отношения с ними были для него важнее, чем родные и близкие люди, на здоровье и благополучие которых он плевать хотел с высокой горы. Вот, таким бичом он был в своей семье. Конечно, что могла сделать для него простая, бедная кукольная девушка Томка, кроме того, как помолиться Богу за спасение души этого недостойного её любви человека. И обещание своё она сдержала – помолилась, и даже её подруга детства присоединилась к Томке в этом по истине благородном деянии, хотя лично никогда не знала этого бестолкового и ущербного парня, к великому счастью для последней. Такие люди, как Максим Квакун, кажется, вообще не способны ценить то доброе, что для них делают окружающие. Не оценил и он, узнав о намерении Томки помолиться за него же от Валерии Сергеевны.
‒ Что? Она ещё помолиться за меня хочет?! Тварь кукольная, какое она вообще имеет право к Богу обращаться?! Она же – кукла, а церковь и вера существует только для людей! Пусть лучше тогда за себя саму помолится несчастная! Встречу – убью эту тварь!
‒ Боже, кого я родила и вырастила! – ужасалась Валерия Сергеевна, слушая бредни сына-расиста. – Я не понимаю, Максим, что такого плохого тебе сделала эта девушка?! Она же любила тебя, обормот ты эдакий! Что ты вытворяешь, бестолковый?! Да, она – кукла, но в этой кукле гораздо больше человеческого, чем в таких людях, как ты!
‒ Т-т-т… ты чё, ма! С-с-с… с ума сошла, что ли! К-к-к… куклу какую-то на один ряд с л-л-л… людьми ставишь! Люди над т-т-т… тобой за это смеяться будут!
‒ Люди уже давно над тобой смеются, Максим, и правильно делают! Ты вот об этом лучше задумайся и пойми, наконец, что нельзя так себя антиобщественно вести! Мне стыдно за тебя перед людьми, а не за Томку, которая за свою кукольную жизнь успела от тебя настрадаться вдоволь!
‒ Ну, и и-и-и-и… иди отсюда, мама, вслед за Томкой ттттт…тфу-ты твоей любимой, ррррр…раз ты ею так восхищаешься! Ы-ы-ы-ы-ы!
‒ Максим, Максим, говорить-то нормально не умеешь, а грубишь ещё!... Вот, что я тебе скажу, прежде чем уйти, за Томкой я не пойду, как бы я ею не восхищалась! Просто потому, что у неё в этой жизни своя дорога – на родину, думаю. А мне вас с Серёжей на ноги поднимать… ‒ сказала Валерия Сергеевна и ушла, оставив сына один на один с его злобой, от которой он всегда начинал заикаться.
Вообще-то, Максим Квакун довольно часто испытывал затруднения, порою даже серьёзные, при подборе слов в беседе на любую, даже самую простую для него тему. Оно и понятно – умственная отсталость, пусть и в лёгкой стадии, всё же давала о себе знать. Я же описываю диалоги с его участием в значительной степени адаптировано, чтобы легко были читаемы. Как же его бедным опекунам было тяжело с ним! И почти всегда так было.
Свободное время Максим Квакун проводил весьма праздно, постоянно ища общения и встреч с милой его сердцу Катериной Хромовой, работавшей секретарём в той же школе, где учился сам, которая в последнее время только закрывала перед ним дверь, в чём я лично с ней полностью солидарен. «Видишь, женщина тебя не переносит, и ты противен ей, догадайся же сам уйти, болван! Не действуй людям на нервы!» Но нет же, продолжал. В конечном итоге его пассия вышла замуж за её возлюбленного (не за Максима Квакуна, конечно) и уволилась из школы, чтобы перейти в другую, где, возможно, и сейчас работает учительницей русского языка и литературы. Она переехала с мужем жить в другой район, и это – правильно! Чем дальше от Максима Квакуна, тем лучше и безопаснее для всех, кому он надоедал своим обществом. Противный, липкий и приставучий недоделок! Только так могу охарактеризовать его.
Через две недели после ареста его отпустили, предварительно проведя с ним профилактическую разъяснительную беседу, что для него было крайне полезно. Но помогло ли? Пожалуй, не особо. Ведь свои бессмысленные похождения он продолжил. Правду сказать, уж и не знал он теперь, что ему делать: продолжить охоту и погоню за сбежавшей от него куклой Томкой или продолжать преследовать всё ту же Екатерину из 19-й средней школы. Вот, балбес с большой дороги, а! А ведь его даже считали вундеркиндом его одноклассники, особенно одноклассницы. В последние годы в школе хорошо учился и даже отлично, на серебряную медаль шёл! И ему её дали. Но вот только заслужил он эту медаль пополам с дедушкой, который тянул его всю школу, контролируя весь учебный процесс.
После школы Максим Квакун по настоянию того же деда поступил в Астраханский Кооперативный Техникум на бухгалтерское отделение, где в течение двух лет учился так же заочно, как и в школе. Но учился теперь значительно слабее, то и дело, колеблясь между тремя и четырьмя баллами за все свои ответы на экзаменах и контрольных, что за глаза и так было неплохо. Во всяком случае, дед его уже не пилил за сниженные оценки, как это бывало в школе. Что уж там говорить, теперь Максим Квакун уже так не старался, да и на красный диплом, всё равно, не шёл, а получил тройку на госэкзаменах и синий диплом, который в последствии через десять лет исчезнет, как и личность Максима Квакуна.
После окончания техникума для Максима Квакуна наступил, как ему казалось, золотой период большой гульбы. Теперь он чувствовал себя по-настоящему свободным и счастливым, что не надо было больше учиться и сдавать экзамены с контрольными. Он не знал, что можно быть ещё счастливее, имея своё жильё и свою семью, как я. Теперь все его хлопоты сводились к выполнению поручений, которые давали ему бабушка с дедушкой. Они давали ему деньги на покупки продуктов на рынках, но строго под отчёт по сдаче и лишь немного разрешали брать себе. А для личной жизни возможности парнишки были несколько ограничены, потому-то в тайне и злился на родственников, время от времени мотая им нервы.
Вот и освободившись из под ареста, он направился прямиком опять в любимую девятнадцатую школу, где ещё надеялся встретить Екатерину, но встретил лишь учителей, которые дружелюбно сообщили ему, что его пассия вышла замуж и уволилась из школы. И посоветовали ему поскорее забыть Екатерину и более не искать с ней встреч. Это стало ударом для Максима Квакуна, смириться с которым сразу он не смог и продолжал посещать и школу, и те места, где, по его мнению, он мог её встретить.
Много же времени ему понадобилось, чтобы понять, что все его попытки вернуть милую его сердцу подругу ни к чему хорошему его не приведут, кроме неприятностей. Больше Максим Квакун никогда не видел и не встречал Катерину Хромову. Также он больше не встречал и Томку, которую он так жестоко обижал с детства. Теперь он сильно жалел об этом, но уже было слишком поздно. Томка вернулась на родину, в Кукольный Мир, в Матрёшию, в родной город Дворянск, откуда ещё ребёнком её выкрали проклятые куклоторговцы, пособники антикуклистов, чтобы продать её в Мире Людей какому-нибудь игрушечному магазину. Этот же магазин и посетили однажды Квакуны, чтобы купить куклу, и купили именно Томку, на тот момент ещё совсем малышку, не понимавшую, что с нею происходит. Лишь три-четыре года спустя Томка осознала себя как личность и поняла, что находится в чужом ей мире, среди людей – существ для неё весьма странных и противоречивых. Так Томка оказалась в семье Квакунов. Теперь же ей предстояла встреча с её родными и близкими, которую она с волнением и трепетом души ждала всю жизнь, представляя, как со слезами на глазах обнимет родителей и, быть может, братьев и сестёр. Ведь у кукол в порядке вещей иметь большие семьи.
А похитители Томки при попытке выкрасть очередного кукольного ребёнка были пойманы с поличным кукольной полицией, нейтрализованы и теперь, содержась в особо жёстких условиях, дожидались сурового и справедливого суда. За похищение маленьких кукломирян и торговлю ими куклоторговцам грозило до сорока лет тюрьмы в колонии особо строгого режима. Решение суда своей суровостью и непреклонностью поразило бы даже больших любителей кукол и моих единомышленников. Их приговорили к личностной казни – лишению их их же личностей и внедрению в их тела кукольных личностей. Такие приговоры в Кукольном Мире выносятся за особо тяжкие преступления против личности и приводятся в исполнение немедленно, в день оглашения приговора инопланетянами. У них есть для этого все необходимые технологии.
Интересно, что бы сказал Максим Квакун, узнав об этом страшном приговоре и о том, как быстро и беспощадно вершится правосудие у кукол, насколько суровым и непреклонным оно может быть и обычно бывает. Думаю, ему бы от такой информации полностью снесло крышу, после чего пришлось бы долго-долго лечиться в психушке. К счастью для него, он об этом не узнал и уже никогда не узнает. Потом он во время одной из прогулок вокруг родной школы познакомился с весьма симпатичной, даже красивой девушкой Леной, что жила тогда в первом подъезде их девятиэтажки. Она не спеша тоже гуляла вокруг той же школы со своей маленькой собачкой. У них завязалась интересная беседа, в ходе которой Максим Квакун честно признался во всех своих прошлых проделках и ужасно раскаивался, сокрушаясь, что не оценил когда-то любившую его кукольную девушку. Естественно, Лена была ошарашена такими откровениями едва ли знакомого ей паренька. Со стороны оно походило на стремление произвести сильное впечатление на новую знакомую и в то же время на искреннее желание облегчить душу.
‒ А что стало с той девушкой, с Томкой Кукломировой? – спросила вдруг Лена своего нового знакомого.
‒ Н-н-н… не знаю, слышал только, что она на родину вернулась, в какой-то Кукольный Мир.
‒ В Кукольный Мир? – удивилась Лена. – Что за Кукольный Мир? Где это?...
‒ Это п-п-п… параллельный мир, не наш… ‒ по-прежнему запинаясь рассказывал Максим Квакун.
‒ Надо же, впервые слышу о параллельных мирах! Разве они есть?
‒ В-в-в… выходит, что есть.
Так, после той беседы у Максима Квакуна завязалась дружба с этой девушкой. Но, хотя она всегда дружелюбно принимала его в гости и гуляла с ним, и дружила, и в общении ему никогда не отказывала, любви от неё как от женщины он так и не дождался. В общем, не везло парню в любви, хоть плачь! Да, и родственники его не были особо заинтересованы в том, чтобы он создал семью. И можно их понять, ведь создай он её с его любимой девушкой, привёл бы её к родителям: «Мол, меня на ноги поставили – спасибо, а теперь с ней то же самое!» или же ушёл бы к ней навсегда и забыл бы про бабушку с дедушкой, которым на рынке нужно продукты покупать и помогать, вообще. Но, если и была такая девушка, которая устроила бы всех родственников Максима Квакуна, это была лишь Томка. Она одна любила его, не смотря ни на что, приняла бы его и взяла в мужья таким, каким он был – больным и недалёким умом своим. Но не сложилось, и виноват в этом был только сам Максим Квакун. Только он сам – творец своей несчастной судьбы, судьбы без любви, без любимой женщины.
А тем временем в Кукольном Мире, в Квамантессе, в славном городе Рейамо, параллельно жизни Максима Квакуна, шла своим чередом совсем иная жизнь другой личности, вовсе не похожая на жизнь нашего горе-персонажа. Ведь то была моя кукольная жизнь в Кукольном Мире, таком родном для меня и для всех без исключения кукол. Я появился на свет ровно в тот же день и час, что и Максим Квакун, минута в минуту, но только в Квамантессе, в пригородном посёлке нашей просвещённой столицы – в местечке под названием Арройос Секос (Arroyos Secos), что в переводе с испанского означает «высохшие ручьи». В этом милом, тихом, почти сельском, далёком от городского шума посёлке и прошло моё раннее босоногое и голенькое детство, где родители со мной и с моей младшей сестрёнкой Каталиной Марией часто катались на лодке и потом возвращались домой с богатым уловом. А вечером на ужин все дружно ели особую квамантскую уху, которую умеют готовить лишь настоящие испанские куклы – то есть, мы. С радостью поделился бы рецептом, но очень смутно помню его теперь. Двадцать лет уже не ел этот чудесный суп. И эта пора была одной из самых беззаботных и счастливых в моей кукольной жизни. А потом мы переехали жить в город, в центр Рейамо, где и находилась школа, в которую я поступил в семь лет и которую успешно закончил, как и Максим Квакун, с серебряной медалью и почти отличным аттестатом знаний.
И всё в моей жизни было прекрасно, и наши с Максимом Квакуном дороги вели нас параллельно друг другу до тех пор, пока однажды они трагическим образом не пересеклись.

#Никчёмная_Личность