Предыдущая публикация
Архимандрит Рафаил Карелин
ПРОДОЛЖЕНИЕ…
Однажды в церковь пришла греческая семья: отец, мать и дочь, которая была одержима демоном. Она рвала на себе одежду, убегала в лес, где ее приходилось разыскивать так, как охотники выслеживают зверя. Иногда с ней случались припадки: она кричала, царапала себе лицо, била кулаками по голове, рвала волосы, как будто невидимый огонь сжигал ее внутренности. Они просили меня прочитать заклинательные молитвы. Мне не приходилось до этого читать молитвы об изгнании демонов. Я по своей неопытности согласился. Еще до этого случая митрополит, тогда архимандрит, Зиновий сказал мне: «Будь осторожен с отчиткой; некоторые молодые священники брались за это непосильное для них дело, но и себе повредили, и другим не помогли». Я спросил: «Как мне быть, отказывать в таких просьбах?». Владыка Зиновий ответил: «Соглашайся только в самых крайних случаях, и то лучше отслужи молебен с акафистом, а затем прочитай канон на изгнание бесов, а не заклинательные молитвы». Видно, владыка знал мою немощь и под моей внешней горячностью видел самонадеянность и гордыню.
В церкви никого не было, кроме несчастной девушки и ее родителей. Казалось, девушка не видела и не слышала нас; она не говорила ни слова. Я поставил аналой с крестом и Евангелием на середину храма, вынес Требник и стал искать молитвы «О обуреваемых злыми духами». И вдруг девушка, которая сидела молча, как окаменевшая, стала проявлять беспокойство: она с испугом озиралась по сторонам, словно не понимая, куда попала. А когда я нашел в Требнике нужную молитву и приготовился читать, молча вскочила со скамейки и бросилась к двери. Родители с трудом удержали ее. Тогда меня поразило, как это девушка могла заранее почувствовать, какие именно молитвы я буду читать. Родители подвели ее к аналою, держа за руки. Мать что-то ласково шептала ей на ухо, гладила по голове и лицу. Я начал чтение, и вдруг из уст девушки вырвался какой-то злобный, нечеловеческий и даже не звериный крик. В нем звучала боль, ненависть и безысходная тоска. Я обернулся и увидел ее глаза: это были глаза не человека — демон смотрел через них. Я помню, как в детстве гулял по винограднику с матерью, и вдруг недалеко от нас что-то зашевелилось в траве — это была змея: она подняла голову, вытянула туловище вверх, как будто готовясь к броску. Нас отделяла глубокая канава с водой, которой поливали сад. Змея не переползла бы через эту канаву, но какой-то страх перед этим гадом, как перед непримиримым врагом, заполз в мое сердце. Мать схватила меня за руку и быстро повела прочь. Теперь, видя глаза этой бесноватой, я ощутил ужас демонического мира. Демон — беспощадный враг и убийца, наполненный чувством ненависти к человеку — образу Божиему, — смотрел на меня. Перед этой жгучей злобой взгляд змеи, готовящейся к прыжку, чтобы вонзить свои ядовитые зубы в жертву, показался бы взглядом ребенка. В глазах, которые смотрели на меня, открывалась адская бездна, где нет света. Это было образом смерти. Не простой смерти, как перехода из этого мира в другое бытие, а вечной смерти, где нет ни пощады, ни перемены, ни конца, ни уничтожения, ни забвения; это было как бы духом самой смерти, в сравнении с которой состояние трупа в могиле, разъедаемого червями, кажется тихим сном. Казалось, что ад, выплеснувшийся из-под земли, застыл в этих диких глазах. Взглянув в них, я почувствовал то, что знал умом: у сатаны не может быть раскаяния, у него нет пощады. Мне стало понятно и другое: мучения, которые причиняют люди друг другу, пытки, которым подвергали в тюремных застенках невинных, бессмысленное уничтожение народов, ужасы гонений на христианство, кровожадность тиранов — все это присутствие страшной адской силы на земле. За спиной обезумевших некроманов и садистов, как тень, стояли демонические существа и диктовали им свою волю. Я верил в учение Церкви об аде и рае, но считал образы рая и ада, описанные у святых отцов и в житиях святых, только сложной символикой, имеющей ассоциативное сходство с реалиями этого мира, а образы ада — вообще некими абстракциями, определенным условным языком.
Но случай с юной гречанкой показал мне, что эти образы ближе к буквальной реальности, чем я предполагал. К концу отчитки изо рта девушки пошел смрад. Это был смрад не гнили, не человеческого тела — это был смрад, в котором все более явственно ощущался запах серы. Здесь самовнушение не могло иметь места: какой-то гадкий запах гари сменился запахом жженой серы. Наконец девушка почувствовала изнеможение, она как бы размякла на руках родителей, и они опустили ее на пол.
Эти люди приехали на отчитку еще раз. Девушка уже говорила с матерью и отвечала на вопросы, она даже пыталась рассказать мне что-то из своей жизни, но мало понимала по-русски и смущенно улыбалась. Когда я вынес Требник, то испуг опять появился на ее лице. Она жалобно посмотрела на нас, как будто просила не мучить ее, а затем снова порывалась бежать из церкви.
После этого у меня начались страшные искушения, притом неожиданные, странные, к которым я не был готов. Митрополит Зиновий, у которого я исповедовался, запретил мне заниматься отчиткой, по крайней мере несколько лет. Затем у меня стал болеть и темнеть палец на ноге, как при начавшейся гангрене. Владыка сказал, что будет молиться о моем здравии, но если это гангрена, то лучше сразу сделать ампутацию. Гангрены не оказалось, но палец был наполнен гноем. Поэтому мне пришлось полежать в постели несколько недель. Вскоре после этого меня перевели на другой приход.
Еще хочу добавить, что после второй отчитки я сказал родителям этой девушки, чтобы они принесли покаяние в своих грехах, и отец рассказал о том, в чем чувствовал себя виновным: он зачал свою дочь в Великий пост, притом в состоянии опьянения. Еще он рассказал, что его отец — дед несчастной девушки — служил в сельсовете и подписал распоряжение о закрытии церкви в их селе. Потом он взял часть камней от полуразрушенного забора храма и употребил для своего сарая и ограды. Соседи уговаривали его не делать этого, но он не послушался, а потом пришла болезнь: у него стали дрожать руки, так что он даже ложку не мог донести до рта, и в последние годы до смерти его кормили, как маленького ребенка.
Я посоветовал этому человеку ухаживать за закрытым храмом, следить, чтобы в окнах были стекла, не протекала крыша, а если можно, взятые камни положить на прежнее место и с односельчанами исправить забор. Он сказал, что готов сделать больше, лишь бы дочь его стала здоровой.
Продолжение следует…
Архимандрит Рафаил (Карелин),
из книги «ВСТРЕЧА С ПРОШЛЫМ».
Следующая публикация
Комментарии 2