Предыдущая публикация
Врач спасший тысячи жизней 
Георгий Фёдорович Синяков
Благодаря киноленте «Список Шиндлера», снятой Стивеном Спилбергом, о немецком промышленнике, во время Холокоста спасшем около 1200 польских евреев, знают миллионы людей. А вот о подвиге русского врача Георгия Федоровича Синякова, который избавил от верной смерти в несколько раз больше людей, к огромному сожалению, мало кто знает.
В 1961 году одна из самых популярных газет СССР — «Литературная газета», напечатала статью о судьбе легендарной Анны Егоровой, военной летчицы, «летающей ведьмы», как звали ее немцы. В августе 1944 года самолет Анны был сбит под Варшавой и ее, обгоревшую, привезли в концлагерь польского города Кюстрин. Там, помимо пыток и допросов, ее ждала бы мучительная смерть от заражения крови: обширные раны никто и не думал обрабатывать. На счастье летчицы, она попала в руки лагерному врачу – хирургу, чье имя с благодарностью произносили не только пленные, но и охрана лагеря, и даже «чистокровные арийцы», управлявшие этим интернациональным адом.
Он был единственной надеждой на спасение для сотен узников концлагеря Кюстрин. «Всех пленных согнали в колонну, и, окруженная озверелыми конвоирами, немецкими овчарками, она потянулась по Кюстринскому лагерю. Меня несли на носилках, как носят покойников на кладбище, товарищи по беде. И вдруг слышу голос одного из несущих носилки: «Держись, сестренка! Доктор Синяков воскрешает из мертвых!..» — писала Егорова в воспоминаниях.
Георгий Фёдорович Синяков родился 6 апреля 1903 года в селе Петровское Воронежской губернии. В 25 лет он окончил медицинский факультет Воронежского университета и трудился врачом в больнице, день за днём оттачивая мастерство хирурга. Его призвали на фронт с первых же дней войны. Но долго повоевать ему не пришлось: 5 октября его госпиталь вместе с ранеными оказался в тылу у стремительно наступающих немцев. Он продолжал оказывать помощь раненым бойцам, несмотря на то, что немцы были уже в госпитале. Георгий Фёдорович отошёл от операционного стола только тогда, когда гитлеровцы под дулом автомата приказали ему бросить это «ненужное занятие». Врачу пришлось пройти несколько концлагерей, прежде чем он оказался в Кюстринском лагере для военнопленных в Польше.
Советские военнопленные стали поступать в лагерь в июле 1941 года. Для их содержания была отведена отдельная территория, огороженная в три ряда колючей проволокой. Заключённых других лагерных зон поддерживал посылками и медикаментами Красный Крест, советским военнопленным в этой помощи было отказано. Среди русских — смертность была самой высокой. Голод, обморожения, дистрофия, ранения, простуды. Выяснив, что Георгий Синяков – медик по профессии, немцы решили назначить его лагерным хирургом. Но перед этим фашисты решили устроить русскому врачу экзамен: он, голодный и босой, на глазах у экзаменаторов, пленных врачей из европейских государств, сделал резекцию желудка. У ассистентов Синякова дрожали руки, а он спокойно и чётко выполнял манипуляции. «Лучший хирург из СССР не стоит немецкого санитара» — с того дня в Кюстрине эта фашистская фраза стала неактуальной. Георгия Федоровича тут же перевели в ревир – лагерный лазарет, и назначили штатным хирургом. С тех пор он практически не отходил от операционного стола – больных и раненых было огромное количество.
Врачу полагался усиленный паек, да и доктора из других зон лагеря пытались подкармливать истощенного русского коллегу. Как-то югославы принесли ему банку молока и шпик, но он выменял на них у немецких охранников два ведра картошки для своих пациентов.
В 1961 году одна из самых популярных газет СССР — «Литературная газета», напечатала статью о судьбе легендарной Анны Егоровой, военной летчицы, «летающей ведьмы», как звали ее немцы. В августе 1944 года самолет Анны был сбит под Варшавой и ее, обгоревшую, привезли в концлагерь польского города Кюстрин. Там, помимо пыток и допросов, ее ждала бы мучительная смерть от заражения крови: обширные раны никто и не думал обрабатывать. На счастье летчицы, она попала в руки лагерному врачу – хирургу, чье имя с благодарностью произносили не только пленные, но и охрана лагеря, и даже «чистокровные арийцы», управлявшие этим интернациональным адом.
Он был единственной надеждой на спасение для сотен узников концлагеря Кюстрин. «Всех пленных согнали в колонну, и, окруженная озверелыми конвоирами, немецкими овчарками, она потянулась по Кюстринскому лагерю. Меня несли на носилках, как носят покойников на кладбище, товарищи по беде. И вдруг слышу голос одного из несущих носилки: «Держись, сестренка! Доктор Синяков воскрешает из мертвых!..» — писала Егорова в воспоминаниях.
Георгий Фёдорович Синяков родился 6 апреля 1903 года в селе Петровское Воронежской губернии. В 25 лет он окончил медицинский факультет Воронежского университета и трудился врачом в больнице, день за днём оттачивая мастерство хирурга. Его призвали на фронт с первых же дней войны. Но долго повоевать ему не пришлось: 5 октября его госпиталь вместе с ранеными оказался в тылу у стремительно наступающих немцев. Он продолжал оказывать помощь раненым бойцам, несмотря на то, что немцы были уже в госпитале. Георгий Фёдорович отошёл от операционного стола только тогда, когда гитлеровцы под дулом автомата приказали ему бросить это «ненужное занятие». Врачу пришлось пройти несколько концлагерей, прежде чем он оказался в Кюстринском лагере для военнопленных в Польше.
Советские военнопленные стали поступать в лагерь в июле 1941 года. Для их содержания была отведена отдельная территория, огороженная в три ряда колючей проволокой. Заключённых других лагерных зон поддерживал посылками и медикаментами Красный Крест, советским военнопленным в этой помощи было отказано. Среди русских — смертность была самой высокой. Голод, обморожения, дистрофия, ранения, простуды. Выяснив, что Георгий Синяков – медик по профессии, немцы решили назначить его лагерным хирургом. Но перед этим фашисты решили устроить русскому врачу экзамен: он, голодный и босой, на глазах у экзаменаторов, пленных врачей из европейских государств, сделал резекцию желудка. У ассистентов Синякова дрожали руки, а он спокойно и чётко выполнял манипуляции. «Лучший хирург из СССР не стоит немецкого санитара» — с того дня в Кюстрине эта фашистская фраза стала неактуальной. Георгия Федоровича тут же перевели в ревир – лагерный лазарет, и назначили штатным хирургом. С тех пор он практически не отходил от операционного стола – больных и раненых было огромное количество.
Врачу полагался усиленный паек, да и доктора из других зон лагеря пытались подкармливать истощенного русского коллегу. Как-то югославы принесли ему банку молока и шпик, но он выменял на них у немецких охранников два ведра картошки для своих пациентов.
Как истинный врач, Синяков не делал различия между пациентами. Однажды, русский врач спас сына одного из гестаповцев, после чего к нему стали обращаться за лечением немцы из ближайших поселений. В другой раз, Синяков оперировал немецкого мальчика, подавившегося костью. Очевидцы рассказывали, что когда ребёнок пришёл в себя, заплаканная жена «истинного арийца» поцеловала ему руку и встала на колени. После этого случая Синякову разрешили свободное передвижение по территории. Имея подобные привилегии, врач вскоре возглавил подпольный комитет в лагере. Он распространял листовки о положении дел на фронте, поднимая боевой дух узников Кюстрина, и даже организовывал побеги.
Как-то в концлагерь пригнали сразу 10 советских лётчиков. Георгию Фёдоровичу удалось сохранить жизнь им всем. В инфекционных бараках, куда нацисты боялись совать нос, под номерами умерших он прятал пленников, готовившихся к побегу. Подпольщики разрабатывали маршрут побега, снабжали узников картой, а также часами или компасом, сушили для них сухари. Способы спасения заключённых были разными, но чаще всего Синяков использовал имитацию смерти. Георгий Фёдорович учил живых притворяться мёртвыми (задержка дыхания, обездвиженное тело и т. д.). Доктор «гримировал» их своими мазями, скрывая оставшиеся цвета жизни на измождённых лицах. К тому же, мази чудовищно воняли, что закрепляло у фашистов мысль: «Этот умер». Георгию Федоровичу оставалось только констатировать смерть, и тогда «труп» вместе с теми, кто действительно своё отжил, солдаты выкидывали в ров неподалёку от лагеря. Как только фашисты уезжали, пленный чудесным образом оживал.
Среди такого количества мёртвых трудно было найти живых
1200 дней провёл в плену Георгий Синяков. А свой последний подвиг в концлагере «русский доктор» совершил перед тем, как в январе 1945 года советские танки освободили Кюстрин. Тех заключённых, что были покрепче, гитлеровцы закинули в эшелоны, а остальных решили расстрелять в лагере. На смерть были обречены три тысячи пленных. Случайно об этом узнал Синяков. И тогда Георгий Фёдорович совершил мужественнейший поступок – он пошёл на переговоры с лагерной администрацией. Доктор стал просить гитлеровцев пощадить измученных пленников, не брать ещё один грех на душу. После чего произошло невероятное – немцы покинули лагерь без единого выстрела.
Три тысячи человек остались живы! Благодаря личной отваге и настойчивости доктора Синякова. Вскоре в Кюстрин вошла танковая группа майора Ильина из 5-й ударной армии.
Как-то в концлагерь пригнали сразу 10 советских лётчиков. Георгию Фёдоровичу удалось сохранить жизнь им всем. В инфекционных бараках, куда нацисты боялись совать нос, под номерами умерших он прятал пленников, готовившихся к побегу. Подпольщики разрабатывали маршрут побега, снабжали узников картой, а также часами или компасом, сушили для них сухари. Способы спасения заключённых были разными, но чаще всего Синяков использовал имитацию смерти. Георгий Фёдорович учил живых притворяться мёртвыми (задержка дыхания, обездвиженное тело и т. д.). Доктор «гримировал» их своими мазями, скрывая оставшиеся цвета жизни на измождённых лицах. К тому же, мази чудовищно воняли, что закрепляло у фашистов мысль: «Этот умер». Георгию Федоровичу оставалось только констатировать смерть, и тогда «труп» вместе с теми, кто действительно своё отжил, солдаты выкидывали в ров неподалёку от лагеря. Как только фашисты уезжали, пленный чудесным образом оживал.
Среди такого количества мёртвых трудно было найти живых
1200 дней провёл в плену Георгий Синяков. А свой последний подвиг в концлагере «русский доктор» совершил перед тем, как в январе 1945 года советские танки освободили Кюстрин. Тех заключённых, что были покрепче, гитлеровцы закинули в эшелоны, а остальных решили расстрелять в лагере. На смерть были обречены три тысячи пленных. Случайно об этом узнал Синяков. И тогда Георгий Фёдорович совершил мужественнейший поступок – он пошёл на переговоры с лагерной администрацией. Доктор стал просить гитлеровцев пощадить измученных пленников, не брать ещё один грех на душу. После чего произошло невероятное – немцы покинули лагерь без единого выстрела.
Три тысячи человек остались живы! Благодаря личной отваге и настойчивости доктора Синякова. Вскоре в Кюстрин вошла танковая группа майора Ильина из 5-й ударной армии.
Из воспоминаний Георгия Федоровича, после взятия Рейхстага он, трезвенник, зашёл в немецкий кабак и выпил кружку пива за победу советского народа — в память об одном пленном. Больше не пил. В далеком 1941-м году он стал свидетелем разговора советского пленного офицера с немецким унтер-офицером. Пленный заявил: «Я ещё выпью в Берлине за нашу победу». Немец лишь рассмеялся: «Мы берём ваши города, вы гибнете тысячами, о какой победе ты говоришь?» К сожалению, этот офицер не дожил до нашей победы. Именно этот диалог вспомнил доктор Синяков, открывая дверь берлинского питейного заведения в мае 1945-го.
После войны Синяков вернулся домой, стал заведующим хирургическим отделением медсанчасти Челябинского тракторного завода. В начале 60-х годов, после того, как в «Литературной газете» был опубликован очерк об Анне Егоровой, и имя отважного врача прозвучало на весь Советский Союз, спасённые Синяковым воины нашли его и пригласили в Москву. Туда же, на эту очень душевную встречу, прибыли сотни других бывших узников Кюстринского концлагеря, которых сберёг доктор Синяков.
К сожалению, подвиг Георгия Федоровича Синякова не был отмечен государством. Сам же легендарный врач говорил: «Плен — это беда, несчастье. А разве за несчастье награждают? Моя награда — жизнь, возвращение домой, к семье, к работе, эти письма от людей, которым я помог в час тяжкого горя».
Эти слова максимально характеризуют нашего героя. Вот таким он был, доблестный и скромный доктор Георгий Фёдорович Синяков.
После войны Синяков вернулся домой, стал заведующим хирургическим отделением медсанчасти Челябинского тракторного завода. В начале 60-х годов, после того, как в «Литературной газете» был опубликован очерк об Анне Егоровой, и имя отважного врача прозвучало на весь Советский Союз, спасённые Синяковым воины нашли его и пригласили в Москву. Туда же, на эту очень душевную встречу, прибыли сотни других бывших узников Кюстринского концлагеря, которых сберёг доктор Синяков.
К сожалению, подвиг Георгия Федоровича Синякова не был отмечен государством. Сам же легендарный врач говорил: «Плен — это беда, несчастье. А разве за несчастье награждают? Моя награда — жизнь, возвращение домой, к семье, к работе, эти письма от людей, которым я помог в час тяжкого горя».
Эти слова максимально характеризуют нашего героя. Вот таким он был, доблестный и скромный доктор Георгий Фёдорович Синяков.
Следующая публикация
Вылез из дурки? Внук последнего императора Австро-Венгрии призвал уничтожить Россию
17 января родился Николай Жуковский 
Выдающийся русский учёный-механик
17 января 1945 года – Освобождение Варшавы от немецко-фашистских захватчиков
Россия и Иран подписали договор о стратегическом партнерстве
Выдающийся актёр, режиссёр и педагог
Нарядный и сверкающий Питер
Комментарии 2