Невеста с начинкой и найдёныш

Никто толком не понимал Гошиного беспокойства о Маше. Разве не Валина очередь первой рожать наследника? Разве не Вика будет следующей, если Валя не справится? Именно младшей сестре предназначено выжить, нянчиться с дитём и горевать о старших. Да и что за горе такое — отдать жизнь за жизнь ребёнка? Не горе это, а счастье.
Простая арифметика.

Гоша логику признавал, но любые разумные доводы отступали при столкновении с Машей лоб в лоб. По малолетству та ещё не умела чтить будущего супруга, но радостно ворковала на ломаном детском наречии и пытливо рассматривала единственного в её мире мальчишку. А беспристрастный, рассудительный не по годам Гоша мигом терялся — не знал, куда деваться от жгучих завистливых взглядов Вали и Вики.
Чем сильнее Гоша избегал Машу и боролся с собой, тем острее ощущалось облегчение от самых простых вещей — перед сном зайти в домик няньки, поправить детское одеяло и почитать сказку, ненароком посматривая на круглое расслабленное личико на подушке. Конечно, сказку слушали все, но так он мог не притворяться, не рвать себя на части — поровну каждой из сестёр.
В один из редких дней, когда обе старшие девочки отправились в школу одни, а родители внезапно уехали, Гоша вышел в сад и уверенно шагнул за дом. Нянька хмыкнула под нос что-то неразборчивое, но позволила хозяйскому сыну вдоволь играть с малышкой. Обветренные руки немолодой ещё женщины ловко чистили картошку и морковь для рагу, а дети возились на траве прямо у крыльца. Маша много и громко смеялась, тыкая пальчиками в ямочки щёк, а Гоша блаженствовал, покорно перекатывая мячик туда-сюда и сочиняя всё новые и новые названия для ярких осенних цветов и насекомых, ошалевших от почти летнего тепла.
Наконец нянька встала в рост и спросила, деловито встряхивая таз с плавающими в воде овощами:
— Любишь её больше всего на свете?
Гоша инстинктивно приготовился соврать, но Маша опередила его.
— Люит. Люит меня, да! — кроха торжествовала, уперев оба указательных пальца под скулы и смешно растягивая улыбку. Гоша отметил изрядное самодовольство и собственнический оттенок тона, но кивнул, чувствуя странное восхищение. А потом вдруг испугался, что выдал себя, и обеими руками схватился за злополучный таз.
— Помогу! Куда нести?
— Сама, — нянька грубовато вырвала добычу. Картофелины выталкивали друг друга из воды, а Гоша сжимал и разжимал мокрые кулаки и натужно молчал.
— Я их всех люблю! — зачем-то выкрикнул он после паузы.
Маша забавно надулась. Ей хотелось, чтобы любили только её. Даже кроха понимала разницу.
— На что ты готов ради Маши?
— На что угодно, — зло ощетинился мальчик.
Маша невпопад захлопала в ладоши.
продолжение следует...
Для чтения новых историй и продолжения старых вступайте в мою группу https://ok.ru/group/70000003826991