Чудеса от Святыни – Иверской иконы Божией Матери.

Холодно-холодно. И показалось ей, что где-то несчастное сердце от горя замерзло. И грустно ощущать такое и изменить ничего нельзя. Пар от ее дыхания медленно тянулся длинными затейливыми завитками. На ходу разогревалась. Мысли словно оттаивали. И она вспомнила: "А ведь завтра праздник Иверской иконы Божией Матери." Обрадовалась. Стала думать: ехать или нет в тот чудесный храм, где находится необыкновенная икона? Подошла к дому, открыла дверь, задумчиво прошла вглубь комнаты. Сбросив с себя все лишнее, села на диван. Видимо, надо ехать... Такую интересную историю слышала Полина о той иконе...
Давно это было. Революция, красный террор. Вся власть советам. Рабоче-крестьянская власть. Чтобы держать народ в ежовых рукавицах, подчинить себе, богоборцам требовалось, прежде всего, выкорчевать его православную сущность... Что это за раб такой, любящий Бога больше, чем своих революционных кумиров? Взрывались храмы, уничтожались монастыри, сжигались иконы, духовные книги. Огромные пожары полыхали по России. Озверелый люд отказывался от своей православной веры в угоду кровавым вождям...
В Красном Селе под городом уничтожали церковную утварь. Зима. Лютый мороз. Около костра собралась большая ватага гогочущих красноармейцев-чекистов. С треском, надрывно хрипя, давясь и озлобляясь трещал костер. Сначала он, будто лакомка, дегустировал все на вкус. И было видно, ему не нравилось навязываемое. Но хочешь, не хочешь, а отрабатывать надо. Иначе затушат. Погореть же, покрасоваться хотелось. Да и что толку, если не будет уничтожать все это? Другой костер разведут. Еще больше, злей... И он, словно послушный щенок, стал старательно вылизывать подбрасываемое своей жаркой пастью. Иконы корежились. Краска, как кровь, стекала в утробу ненасытного зверя.
– Э-ге-ге-ге-е-е-й! Гори веселей! – ликовала солдатня, удивляясь тому, что вышло так складно, – ну, горишь? Смотри-ка, барин нашелся! Мы этих бар вот так пригнем.
Всем было весело. Один из красноармейцев, напяливший на себя овчинный полушубок поверх худой шинелишки, снял сапоги, размотал портянки, стал греть ноги. Другой согревал замерзшие руки, третий с криком волочил новые вещи для огня. Четвертый, посвистывая, рубил топором большие иконы...
Внезапно рядом с ними, откуда ни возьмись, встала маленькая девочка. Одета плохонько. Шапчонка мала и еле умещалась на головке. А валенки на ножках так велики, что казалось – свалятся. И непонятно было, как она в них ходит. Пальтишко узенькое, застегнутое на одну лишь крошечную пуговку. На голой длинной шейке ничего нет. Воробушек, да и только. А сколько их в то время по Руси-то шмыгало! Где живут, откуда идут, что едят, не поймешь...
Когда стали вытаскивать большую икону Богородицы с Младенцем, малышка надсадно вскрикнула, взмахнула ручками и осела на снег.
– Ох, ох, ох! – стонала она.
– Да что с тобой, девочка? – удивились солдаты.
– Не жгите Ее, дяденьки, не жгите! – умоляюще запричитала девочка.
– Почему? Вера – опиум для народа, знаешь? – рассмеялись они.
– Нет, не знаю. Знаю только, что иконы не жгут. На них молятся, – тихо, но внушительно объяснила она "непонимающим" красноармейцам.
– Вот и видно, что ты – темнота, – убеждали они ребенка.
– Милые, хорошие дяденьки, отдайте мне эту икону, отдайте, – не слушала она никаких уговоров и стояла на своем, – отдайте, ну, пожалуйста!...
– Зачем, что ты с ней будешь делать? – все более удивлялась солдатня.
– Отдайте, отдайте, – заливалась девчурка, голосок ее дрожал, надрывался, переходя на жалобный писк. Глаза из голубых заискрились зеленью. Казалось, они резали гимнастерки солдат до самых внутренностей. Те обмерли:
– Да бери, кому она нужна, только быстрее уходи отсюда, слышишь? Живей!
– А как донесешь-то ее? Сама с ноготок, а туда же... – недоверчиво допытывал тот, что грел руки.
– Донесу, – обрадовано выдохнула малышка.
– Ну, разве сможет она с такой большой ношей справиться, вот дела! – сомневались солдаты.
– Нечего спорить, быстрее, взваливайте ей на спину, просит, уважь дитя, – проворчал седой красноармеец.
Может, вспомнил, как сам в детстве с бабушкой или мамой ходил в храм молиться Богу. Ведь то, что заложено с детства, вытравить нелегко. Он любовно поднял большую икону, велел крохе крепко держаться за нее ручонками и проводил подальше от костра. И маленькая заскользила по плотному снегу все вперед и вперед, навстречу своей судьбе с верой, с любовью, с Богом...
Девочка выросла. Царица Небесная всегда охраняла Свою любимицу. Она удачно вышла замуж. Появились на свет детки, потом пошли и внучата. Пережила благополучно все лихолетья и перестройки. А потом, превратившись в глубокую старушку, отошла в вечность. Святыня хранилась в семье. И вот стала сниться спасительница иконы своей верующей дочери Любе. Как-то сидит она вечером дома после работы перед образом, молится. Склонила голову на плечо и незаметно для себя уснула. И видит: старая мать пришла, смотрит с укоризной и печально говорит:
– Доченька, выполни свой долг!..
Вздрогнула молодая женщина и проснулась, дернулась, и задела рукой свечу, стоявшую рядом. Та упала и повалилась на святыню, поранив пальчик Богомладенца, сидящего на руках у Матери Божией. Люба вскрикнула от неожиданности: "Что сотворила, ах!" По сердцу дрожь пробежала, из глаз – слезы градом. А матушка все снилась и снилась, напоминая исполнить долг. Но дочь никак не могла понять, что она должна сделать, мать не объясняла. Замучили ее раздумья, а сообразить не может, в чем же суть? И вот однажды из соседнего села приехала к ней родственница – тетка. Расцеловались. И только племянница начала расспрашивать про ее житье-бытье, та прервала:
– Подожди, дорогая. Слушай, что скажу. Дело-то важное. Матушку твою недавно во сне видела и она наказала к тебе ехать и предать ее волю.
– Да, да, слушаю, – растерялась Люба, – какую волю?
– Икону вашу большую просила в церковь принести.
– Так вот какой долг-то велела она выполнить... – в задумчивости протянула Люба, – понятно, ну что ж, спасибо. А то еще долго бы мучилась, не разъясни ты мне все, как надо!..
В нашей несчастной, надорванной России, наступило уже другое время. За веру в Бога не расстреливали, с работы не выгоняли, ходить в храм можно было не опасаясь, что знакомые увидят и куда-нибудь донесут. Куда? Они знали куда. На Руси началось удивительное время: разрушенные храмы восстанавливались, новые возводились. Православная Русь жадно принимала слово Господне.
За городом отстраивали удивительный храм. В нем все устраивалось с большой любовью ко Господу. Мнилось, когда попадал в него, что находишься в раю. Не мешкая, собралась Люба и направилась туда. Рассказала все настоятелю и обещала Иверскую икону Божьей Матери, которая у нее находилась, отдать в храм. Но попросила себе взамен такой же образ, поменьше. А чудесную святыню размером один метр на семьдесят пять сантиметров доставили в церковь. Поднимали ее уже четыре человека, и то с трудом... Как маленькая девочка несла ее некогда, спасая от погибели, один Бог знает...
Когда установили икону, и повесили перед ней лампадку, та стала падать. Вновь повесили. Упала. И решили – икона не простая, а чудотворная. И ей требуется семь лампадок... А присмотревшись к ней, и вовсе удивились – написана на Афоне в Пантелеимоновом монастыре... И поражает она своей лучезарной просветленностью. Стоять около нее легко и радостно. Кажется, попроси что-либо со слезами на глазах, все Богородица исполнит. Столько проникновенной глубины и понимания в Ее взоре...
Говорят, одна прихожанка, зажигая свечи, повернулась к иконе спиной, так у нее стало жечь плечо. Не понравилось Богородице, что непочтительно стоят перед святыней...
Вспомнив историю иконы, Полина очень захотела поехать на праздничное богослужение. Проснувшись рано утром, устремилась в тот храм, невзирая на холод, усталость и другие искушения. "Какая же я стала ленивая." – думала она в автобусе. Приехав к обедне, заказала молебен и встала недалеко от Иверской иконы Божией Матери. Началась служба. И вдруг заметила: думает о посторонних вещах. В голове несносно копошилась навязчивая мысль. Она смущала Полину, сбивала с толку: "Что ты здесь стоишь, выстаиваешь? Краны-то водопроводные дома плоховато закрыла, и перед выходом из дома не проверила их. Эх, голова твоя! Затопишь квартиру этажом ниже... А ведь ты знаешь своих соседей! Помнишь, как Анна кричала: "Убью тебя, если вода протечет, выслежу и убью!" Подаст в суд, тоже хорошего мало... Денег у тебя нет, не откупишься... Ну а сверху-то соседи каждый день заливают. На них никто же не кричит? Это право сильного – кричать в современном мире, а ты... Кто ты, интеллигентка, ничего не умеющая, ни на что не способная? Нет, нет, иди домой, закрывай краны! И живей, живей, ехать так далеко! Мысли выплывали вперед, отступали назад. Сердце то трепетало, обожженное горячей волной, то падало. Тюрьма душевная. Старалась доказать себе, что дома все нормально, Господь обережет. Но ничто не помогало. "Ну, какая же я верующая? Вместо молитвы, думаю неизвестно о чем... Что со мной происходит? Каменной становлюсь в последнее время. Похожа на булыжник, которым дороги мостят... Ничего не ощущает моя несчастная душенька! Да и что она может ощущать из-за болезней, одиночества, хронического безденежья, разобщенности с хорошими людьми?" Потом вдруг, как бы опомнившись, начинала себя ругать: "Не вали все на обстоятельства, не надо. Тебя просто-напросто нечистый полонил, а ты не понимаешь. Погордилась –благочестивая, на каждый праздник в храм ходишь... Механическая у тебя вера, бездушная. Какой же ты писатель, да еще православный?" О, как крутил нечистый! Действительно, душа – в маловерии. И забыла совсем, что каждую минуту надо блюстись, следить за собой и помощь Божию просить... Не таких вражья хитрость губила...
Стоит, нервничает, рисует себе чудовищные сцены. Не вытерпела. Подошла к знакомой:
– Уезжаю, извини, забыла краны дома проверить, закрыты ли...
– Стой, прочитай сорок раз молитву Богородице у чудотворной иконы и все управится.
Послушалась. Осталась. И уже двести раз молитовку к Царице Небесной прочитала. Сердце стало теплеть, изгонять посторонние мысли. Спокойно, хорошо, радостно. Вспомнила о празднике. Упала на колени перед чудотворной иконой, заплакала от умиления. К концу молебна ощутила, что Сама Божия Матерь ее обласкала, сердце замерзшее отеплила. Вот и первое чудо совершилось. Выходит, не чужое сердце замерзло, как ей показалось вчера, а ее.
Второе чудо от этой святыни произошло позже. Увидела, что перед образом висят только пять лампадок, вместо семи, как полагается вешать перед чудотворной иконой. Денег в храме пока не хватало повесить еще две. Ей очень захотелось помочь. Думала: как это осуществить? Только что издала Полина за свой нищенский счет небольшой тираж духовной книги, решила рассылать по издательствам с просьбой о переиздании. И вот, десять книг из напечатанных отдала в храм, чтобы продали и на эти деньги приобрели лампадки. Прошло полгода. Все забыли об этом. Но Пресвятая Пречистая Дева не забыла. Приняла жертву и полностью отблагодарила Полину Своими щедротами. Дошли ее книги до Святейшего Патриарха и предложили послать их в "Патриаршее Издательство". И уже то, что ответили, не отвергнув написанного, стало для писательницы большим утешением… И вновь оттаивало ее сердце…
Розена Лариса.