Предыдущая публикация
А мать смотрела на младшую дочку.
Коляска у Полины была достаточно легкой, но большой. Крошечная Алинка пока почти терялась в ее люльке, несмотря на теплый комбинезон. Ну и пусть! Главное, что дочь дома! И мечта Полины гулять с детьми наконец-то осуществилась. А остальное – мелочи! Теперь Поля точно знала, что в жизни главное, а что даже не второстепенное, а так, ерунда на постном масле. После трех месяцев выхаживания Алины, бессонных ночей с телефоном в руке, когда каждую секунду нервы на пределе и единственная мысль бьется пульсом: «Господи, спаси и сохрани ее!»… И вопрос, который сын задавал каждый день шепотом:
- Мам, а я скоро ее увижу?
Почему Максим говорил так тихо, Полина узнала только на днях, когда выписка, наконец, состоялась и она уложила дочь в приготовленную кроватку. Максим долго стоял, держась за бортик и не сводя глаз со спящей сестры, а потом повернулся к Полине, и она увидела, что сын плачет.
- Сыночек, ты что? Все хорошо уже! – Поля обняла сына и прижала к себе.
- Мам, я так за нее боялся! Она же такая маленькая…
- Ничего, мой хороший, это ненадолго. Подрастет! Ты тоже маленьким был, когда родился. Правда, не таким, как Алиночка, но тоже крошкой. А сейчас! Вон, какой вымахал! Большой, сильный, умный! И добрый! Этой девчонке очень повезло со старшим братом! Кстати, сынок, а почему ты у меня шепотом спрашивал, как Алина себя чувствует?
- Я боялся ее разбудить. Папа сказал, что малыши ничего не слышат какое-то время, а я подумал, что все равно надо тихонечко. С малышами ведь громко нельзя, мам! Да? Вдруг она испугается? Я прав?
- Ты мой умник! Конечно, прав!
Полина сама чуть не ревела, слушая сына. Ему, конечно, не рассказывали, что Алинка лежала в кувезе и Поля ее даже на руки взять не могла какое-то время. Стояла рядом, обнимала короб, и молилась, молилась…
И точно знала, что шепчет эту молитву она не одна… И пусть люди, которые молились вместе с нею, были Полине не родными, никакого значения это не имело. Ей, воспитанной не собственной матерью, а добродушной соседкой – тетей Валей, которая растила, жалела, ругала, и не делала различия между своими тремя сыновьями и белобрысой девчонкой, которая по воле случая стала ей дочкой, было отлично известно – любовь связывает накрепко даже тех, кто друг другу никто и звать никак.
Отца не стало, когда Поле исполнилось шесть.
Он утонул на зимней рыбалке, поддавшись на уговоры приятеля выгнать на лед свой внедорожник. Лед оказался слишком тонким…
А мама…
Мама не справилась. Красивая, умная, вечно куда-то стремящаяся и рвущаяся, она за каких-то полгода превратилась в развалину, для которой единственной радостью стала бутылка. Полина заходила в родительскую спальню, где были задернуты тяжелые шторы, находила в полумраке широкую кровать, на которой, свернувшись калачиком, спала мама, и тихонько ложилась рядом. Брала маму за руку и звала. Сначала тихо. Потом громче. Но даже крик, на который срывалась Полина иногда, не мог вернуть мать из того царства тьмы, в которое она уходила, чтобы спрятаться от реальности. Ведь единственного человека, которого она любила и который понимал ее, больше не было рядом…
Мать Поли, Ирина, была единственной дочерью высокопоставленного чиновника. Родители души в ней не чаяли. Баловали, но в меру, и воспитывали так, чтобы девочка понимала – ничего в жизни не дается просто так, за красивые глаза. Пусть и настолько прекрасные, как у их дочки.
Ирина мечтала стать балериной и шла к этой цели с упорством, которое умиляло родных.
- Наша девочка будет примой!
Отец ласково улыбался Ирочке и уходил в кабинет. Работать.
А мама вздыхала:
- Да, детка, ты молодец! Мы с папой постараемся, чтобы у тебя все сложилось.
Вот только Ира уже тогда знала одно. Родители ничего не смогут сделать, если она не будет стараться сама. Ведь всегда найдется девочка в классе, у которой растяжка лучше и подъем выше. А потому, у станка стояла честно и мечтала когда-нибудь примерить наряд Феи Драже.
Однако мечта ее так и осталась мечтой. Когда Ире исполнилось десять, отец с матерью уговорили ее поехать кататься на лыжах. Она отнекивалась, ссылаясь на занятия, но родители были непреклонны. Поездка была запланирована и возражения не принимались.
- Мы так редко видимся, Ирочка! Не спорь! Поедем!
Сложный перелом со смещением, долгая реабилитация и приговор – танцевать Ирина больше не сможет.
Что-то сломалось в Ирине тогда. Что-то важное, какая-то шестеренка, без которой весь механизм души не крутится так, как надо. И Ира зависла. Застыла, словно стрекоза в янтаре. Ни движения, ни жизни. Красиво, безусловно, вон, все лапки видно и крылышки, кажется вот-вот дрогнут, но нет…
Ей казалось, что приди кто-то, расколи этот кусочек янтаря, который стал для нее прибежищем, и она очнется, снова полетит, почувствует жизнь. Но почему-то никто не приходил…
Родители, конечно, старались сделать все, чтобы она не чувствовала себя обделенной. Мать набивала нарядами шкафы, заказывала у знакомого сапожника туфельки, в которых один каблучок был выше другого, ведь так можно было скрыть дефект, появившийся после неудачной операции. Одна нога Ирины так и осталась короче другой, и даже самые лучшие специалисты, которых подключил отец, не смогли ничего с этим поделать.
В школе Ирине было плохо. Ей, привыкшей к другому расписанию, к работе над собой, было сложно. Она составила себе план занятий, но скоро перестала ему следовать. Учеба всегда давалась ей легко. Стоило раз прочитать заданный на дом параграф, и пересказать его слово в слово для нее было проще простого.
Отец, видя, как она мечется, пытаясь найти себе хоть какое-то занятие по душе, пригласил знакомого художника.
- Посмотри Иркины рисунки. Мне кажется, в них что-то есть.
Что-то действительно было. И для Ирины начался новый этап. Она не просто рисовала. Она с головой уходила в тот мир, который не имел ничего общего с серой реальностью.
Одна выставка, потом другая, и об Ирине, которая все еще училась в школе, заговорили. У нее появился стимул, и она словно очнулась. Стрекозиные крылышки все-таки дрогнули. Но расправить их судьба Ирине не дала.
Вернувшись как-то с дачи, где отец оборудовал для нее настоящую студию, Ирина не смогла попасть домой. Замок входной двери, ведущей в квартиру, был сломан. Ирина, которая уже сутки не могла дозвониться до родителей, заволновалась. Соседка, в дверь которой заколотила Ира, только пожала плечами:
- Не знаю, Ирочка. Ничего не слышала.
Поиски тех, кто ограбил квартиру родителей Ирины и лишил ее единственной опоры, которая была у нее в жизни, ничего не дал. Их так и не нашли...
А Ира, на тот момент студентка, осталась совершенно одна. Попрощавшись с отцом и мамой, она заперлась на даче, не желая никого видеть и слышать. Друзья отца пытались ей помочь, но она отвергла эту помощь. Вернуть родителей ей никто не мог, а остальное было совершенно неважно.
Кто знает, как сложилась бы ее жизнь дальше и в какой омут отчаяния загнала бы ее попытка спрятаться от мира, но именно в этот момент судьба, видимо заглянула в свою корзинку со спутанными клубочками, оборванными нитями и недовязанным полотном Ириной жизни, и призадумалась. Оборвать-то нить можно. Это просто. Одно движение и нет человечка… Но стоит ли? Вон, какая эта ниточка красивая! Алая и золотая, словно закат над морем… Пусть уж будет. Только вот, коротенькая больно. Настоящее полотно не свяжешь из нее. Не хватит запаса. Стоит поискать такую же. Или хотя бы похожую.
Так, а это что? Да, не такая яркая, и цвет чуть другой, но зато крепкая! Куда крепче той, что у Ирины. А, значит, сойдет! Глядишь, что и получится…
И судьба скрутит в узелок две нити. Свяжет их крепко-накрепко, полюбовавшись на то, как подходят они друг другу. А потом свяжет рядок-другой, пряча узелок, и считая петли шепотом.
И у Ирины появится Сергей.
Странный парень, бывший военный, которого пришлет ей в помощь друг отца.
- Иришка, не отказывайся! Парень он сложный, но хороший. Ему работа нужна сейчас, как воздух. Мать болеет. А тебе нужна помощь! Он рукастый. Дачу в порядок приведет, но мешать тебе не будет. Я с ним говорил на эту тему. Сиди себе, рисуй, а он по хозяйству поможет. Уважь старика, а? Я его отцу обещал, что присмотрю за пацаном.
Ирина сама не поняла, как согласилась. Ей действительно нужна была помощь. Крыша над верандой прохудилась, и теперь в дождливые дни Ирина расставляла по деревянному полу тазы, усаживалась в старое кресло-качалку, которое так любил когда-то отец, и слушала барабанную дробь. В этом, казалось, беспорядочном перезвоне капель, ей слышалось болеро. И она, не выдержав, вставала и начинала танцевать, припадая на больную ногу, но не чувствуя ничего, кроме несущей ее душу куда-то музыки.
Именно в такой момент ее и застал приехавший на дачу Сергей. Он толкнул незапертую калитку, прошел к дому и замер завороженно, глядя, как она, закрыв глаза, ловит мелодию дождя.
Прервать этот танец он так и не решился. Шагнул в сторону, спрятался за деревом, и смотрел, смотрел…
А Ирина протянула руки вслед утихающий музыке, вздохнула глубоко, и совсем по-будничному сказала:
- Ну и что ты там стоишь? Проходи. Я давно тебя жду.
Сошлись они довольно скоро. Оба потерянные, истерзанные этой жизнью, потерявшие почти все ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ...
Следующая публикация
Нет комментариев