Предыдущая публикация
Сокровищница духовной мудрости
Священство
Образ священника
...Те, которые в Церкви Божией избираются в духовный сан, не должны ничем отвлекаться от Божественного служения, не должны связываться хлопотами и занятиями мирскими... (свт. Киприан Карфагенский, 63, 113).
***
...Священники должны быть смиренны, так как Господь и его апостолы были смиренны (свт. Киприан Карфагенский, 63, 303).
***
Да не надмевает тебя степень церковного чина, но более да смиряет; ибо преуспеяние души — преуспеяние в смирении; а лишение и бесчестие рождаются от высокомудрия. В какой мере будешь приближаться к высшим священным степеням, в такой мере смиряй себя, боясь примера сынов Аароновых. Познание богочестия — познание смирения и кротости. Смирение — подражание Христу, а превозношение, вольномыслие и бесстыдство — подражание диаволу (свт. Василий Великий, 9, 51).
***
Он <священник> должен не знать даже меры в добре и в восхождении к совершенству, почитать не столько прибылию то, что приобретено, сколько потерею то, что не достигнуто, пройденное же обращать всегда в ступень к высшему, и не высоко думать о себе, если и многих превосходит, но признавать уроном, если не соответствует в чем сану. Ему должно измерять успехи свои заповедаю, а не примером ближних (порочны ли они, или успевают несколько в добродетели), не взвешивать на малых весах добродетель, какою обязаны мы Великому, от Которого все, не думать, что всем прилично одно и то же; так как не у всех один и тот же возраст... (свт. Григорий Богослов, 12, 25).
***
Блажен, кто, восприяв на себя власть над народом, чистыми и великими жертвами примиряет Христа с земнородными (свт. Григорий Богослов, 15, 274).
***
...<Необходимо>, чтобы намеревающийся быть священнослужителем перед Богом, тело свое представить в священнодействие, и соделаться не мертвенным закланием в жертве живой и в служении словесном, не повреждал души каким-либо грубым и многоплотяным облачением жизни, но чистотою оной, подобно какой-либо паутинной нити, утончат все житейские предначинания, приближатся к тому, чтобы стать парящим горе, легким, воздушным и сокрушить в себе это телесное естество (свт. Григорий Нисский, 18, 328—329).
***
Священство есть достояние божественное, а не человеческое, учит же <пророк Моисей> сему так: жезлы каждого колена, означив именами давших, Моисей полагает при алтаре, чтобы жезл, отличенный от прочих некиим Божественным чудом, соделался свидетельством рукоположения свыше (см.: Чис. 17, 2—7). И поскольку это исполнилось, жезлы других колен остались тем же, чем были, а жезл иерея, укоренившись в себе самом, не от посторонней какой влаги, но вложенною в него божественною силою, произрастил ветвь и плод; и плод пришел в зрелость; плодом же был орех; то по совершении сего все подвластные Моисею обучались благочинию. По причине же плода, произращенного жезлом иерейским, надобно прийти к мысли, сколько воздержною, строгою и суровою надлежит быть жизни в священстве по внешнему ее поведению, а внутренно, втайне и невидимо какую содержать в себе питательность, что в орехе обнаруживается, когда питательное со временем созреет, твердая оболочка распадется, и деревянистый этот покров на питательном плоде будет сокрушен. Если же дознаешь, что жизнь какого-либо так называемого иерея похожа на яблоко, благоуханна, цветет как роза (весьма же многие из них украшаются виссоном и червленицею, утучняют себя дорогими яствами, пьют вино процеженное, мажутся первыми вонями (ср.: Ам. 6, 6), и все, что только по первому вкушению кажется сладким, признают необходимым для жизни приятной), — то прекрасно будет сказать тебе при этом Евангельское слово: вижу плод, и по плоду не узнаю древа священства (ср.: Мф. 12, 33). Инаков плод священства; а иной этот; тот плод — воздержание, а этот — роскошь; тот земною влагою не утучняется, а к этому с дольних мест стекается много потоков наслаждений, с помощью которых такой красотою рдеет зрелый плод жизни (свт. Григорий Нисский, 18, 363—364).
***
...Священнодействующему нужно быть столь чистым, как бы он стоял на самых небесах посреди тамошних Сил (свт. Иоанн Златоуст, 44, 425).
***
...Душа священника должна со всех сторон блистать красотою, дабы она могла и радовать и просвещать души взирающих на него (свт. Иоанн Златоуст, 44, 434).
***
Даже и того, кто отличался бы великим благочестием, немало полезным для этой власти <священника>, и его не осмелюсь тотчас избрать, если он не окажется имеющим вместе с благочестием и великое благоразумие (свт. Иоанн Златоуст, 44, 437).
***
<Священник> должен быть важным и негордым, суровым и благосклонным, властным и общительным, беспристрастным и услужливым, смиренным и не раболепным, строгим и кротким, чтобы он мог удобно противостоять всем препятствиям... (свт. Иоанн Златоуст, 44, 439—440).
***
Священник должен иметь душу чище самих лучей солнечных, чтобы никогда не оставлял его без Себя Дух Святый... (свт. Иоанн Златоуст, 44, 468).
***
Он <священник> так приступает к Богу, как бы ему вверен был весь мир и сам он был отцом всех, прося и умоляя о прекращении повсюду войн и усмирении мятежей, о мире и благоденствии, о скором избавлении от всех тяготеющих над каждым бедствий частных и общественных. Посему он сам должен столько во всем превосходить всех, за кого он молится, сколько предстоятелю следует превосходить находящихся под его покровительством. А когда он призывает Святаго Духа и совершает страшную Жертву и часто прикасается к общему всем Владыке, тогда, скажи мне, с кем наряду мы поставим его? Какой потребуем от него чистоты и какого благочестия? Подумай, какими должны быть руки, совершающие эту службу, каким должен быть язык, произносящий такие слова, кого чище и святее должна быть душа, приемлющая такую благодать Духа? Тогда и Ангелы предстоят священнику, и целый сонм небесных сил взывает, и место вокруг жертвенника наполняется ими в честь Возлежащего на нем (свт. Иоанн Златоуст, 44, 471).
***
Тот, кто молится... за всю вселенную, и умилостивляет Бога за грехи всех, не только живых, но и умерших, — тот каким сам должен быть? Даже дерзновение Моисея и Илии я почитаю недостаточным для такой молитвы (свт. Иоанн Златоуст, 44, 471).
***
Священник должен быть не только чист так, как удостоившийся столь великого служения, но и весьма благоразумен и опытен во многом, знать все житейское не менее обращающихся в мире и быть свободным от всего более монахов, живущих в горах (свт. Иоанн Златоуст, 44, 472).
***
Выходящий на поприще священства в особенности должен презирать славу, преодолевать гнев, быть исполнен великого благоразумия (свт. Иоанн Златоуст, 44, 474).
***
...Как золото, смешанное с грязью, не терпит вреда и блестящий Маргарит не испытывает изменения, когда войдет в соприкосновение с некоторыми нечистыми видами, таким же точно образом и священство не оскверняется никем... (свт. Иоанн Златоуст, 45, 919).
***
...Нужно, чтобы священник, бодрствуя, вел подвижническую жизнь и чтобы последняя была зеркалом для народа... (свт. Иоанн Златоуст, 49, 707—708).
***
...Иерею Божию, священнодействующему пред Богом, надлежит быть мирным и тихим, не хищником, не коварным, не сребролюбивым, чтобы прежде всего в его душе Бог был совершен, и потом изменял бы так по своему образу свой народ (свт. Иоанн Златоуст, 53, 897).
***
Звание наставника и священника весьма важно и достойно удивления, и воистину Божеское указание потребно для того, чтобы для этого был избран человек достойный (свт. Иоанн Златоуст, 54, 652).
***
...Если Христову служишь алтарю, то по Христовым заповедям проходи свое служение; будь кроток и смирен сердцем. У тебя в руках не гражданская какая-либо власть, надмевающаяся кичением и пышностию, но мирное и безмятежное служение (прп. Исидор Пелусиот, 60, 106—107).
***
Если иерей наименован и должен быть образом стада (см.: 1 Пет. 5, 3) и светом Церкви (см.: Мф. 5, 14), то нравам его необходимо отпечатлеваться в подчиненных, как печати на воске. Посему если хочешь быть светом, то не терпи шутливости и смехотворства, чтобы не научить многих бесчинию. Иерей — Ангел Господа Вседержителя есть (Мал. 2, 7). Ангел же не знает смеха, служа Богу со страхом (прп. Исидор Пелусиот, 60, 185—186).
***
Определяя ведущий к нему <священству> путь, сказываю, что приступивший к сему начальствованию прежде нежели понес на себе власть законов, не ко благу подначальных проходит сие домостроительство. А кто в чине подчиненного упражнялся, и оказался благоискусным в начальнических добродетелях, тот приступает к прохождению служения, имея самое высокое доброе качество — опытность. Первый, предпринимая благоустроять других прежде, нежели благоустроил себя, погрешает против истины, а другой, благоустроив прежде себя и изведав дело на опыте, окажется способным благоустроять других. Первый, прежде нежели обучился владеть оружием, замышляет о том, чтобы поставили его военачальником, а другой, став благоискусным воином, будет и благоискуснейшим военачальником. Один, будучи неопытен в управлении движениями войск, думает быть предводителем, а другой, подвизавшись в таких упражнениях, поставляется воеводою (прп. Исидор Пелусиот, 61, 45—46).
***
Тем, на кого возложен драгоценнейший венец священства, должно украшаться добродетелями, нежели богатствами, приличным для себя удовольствием почитать целомудрие, и не уступать над собою власти чреву и страстям, которые от чрева, потому что надлежит не власть почитать чем-то служащим к удовлетворению пожеланий, но терпение признавать властию, а если предстоит опасность за добродетель или благочестие, не бежать от смерти; убоявшись, подвергнутся они осмеянию, если не с охотою пойдут туда, приходящим куда есть надежда достигнуть чего желали здесь в продолжение жизни; желали же сопребывания с Богом (прп. Исидор Пелусиот, 61, 68—69).
***
Поелику любомудрствовать на словах легко, а на деле трудно, и одно услаждает слух, а другое обучает души, то посему Бог удостоенных священнического служения взывает... священницы глаголите в сердце Иерусалиму (Ис. 40, 2). Поскольку любомудрствующие на словах не только наскучивают слушателям, но, поступая противно тому, что сами говорят, заставляют над ними смеяться; то Бог требует от них добродетели в делах, которая трогает душу слушателей. Посему-то освященному надлежит быть священным; потому что неосвященному непозволительно священствовать (прп. Исидор Пелусиот, 61, 266—267).
***
Для священнодействующего украшение добродетели — богатство, целомудрие — услаждение, довольство малым — утеха, успех подчиненных в добродетели — веселие. Если же кто, водясь правилами противными сему, хвалится именем священства, то он не священ и недостоин права начальства (прп. Исидор Пелусиот, 61, 354).
***
...Хотя священство возвышеннее и достоинством больше даже и царской власти, однако же приявшим оное надлежит не превозноситься им над другими, но самым приличным и соответственным для него украшением почитать благоразумную кротость, представляя себе в уме, что священство выше всякой человеческой почести и всякого сана, но, по Божественной благодати и по Божиему распределению, сподобившиеся оного прияли на себя оное ради пользы других, и несправедливо было бы оскорблять оное самоуправством (прп. Исидор Пелусиот, 62, 402).
***
...Священникам надлежит быть мудрыми и учительными; потому что поставленный над словесным стадом должен быть трезвен и учителен (свт. Кирилл Александрийский, 65, 384).
***
Будем же непрестанно о себе самих рассуждать и постараемся, сколько можем, и других отклонять от покушения — искать и брать недостойно... власть <священства>, чтобы и их избавить от осуждения и самим пожить прочее безопасно. Кто, впрочем, исследуя себя с точностию, находит, что он свободен от всякого славолюбия и даже следа не имеет сластолюбия и плотской похотливости, чист также совершенно от сребролюбия и злопамятства, имеет безгневие и совершенную кротость, стяжал такую любовь к Богу, что лишь только услышит одно имя Христа, тотчас начинает гореть пламенем к Нему и проливать слезы, плакать при этом и о братиях своих, почитая грехи других собственными своими и от всей души имея себя самого грешнейшим паче всех, — и наконец видит в себе благодать Святаго Духа, просвещающую его богатно и делающую сердце его солнцем, — видит, что в нем явно совершается чудо купины, так что он горит, поскольку душа его соединена с неприступным огнем Божества, и не сгорает, поскольку она свободна от всякой страсти, — еще смиряется так, что почитает себя недостойным и недовольным <непригодным> для такой степени, зная немощь человеческого естества, но питает дерзновенное упование на Божественную благодать и силу, ею подаемую, и если с готовностию решается на такой шаг, то делает это понуждаемый теплым веянием и мановением благодати, и с отвержением при сем всякого человеческого помысла, и с желанием живот свой положить за братий, во исполнение заповеди Божией и любви к ближнему, — при всем же сказанном имеет еще ум, обнаженный от всякого мерзкого воспоминания, и одеян в светлую одежду смирения, так что ни к тем, которые содействуют ему по такому предмету, не имеет особенного расположения и любви, ни на тех, которые противятся тому, не держит ни малого зла в сердце и не ненавидит их, но равно относится ко всем с благорасположением, простотою и незлобием сердца, — кто все такое имеет, тот пусть решается принять предлагаемое ему достоинство. Однако же и при этом всем да не дерзает он приступить к сему без воли и разрешения отца своего духовного. Пусть смирится перед ним и решается на такое дело, как бы по приказанию его и с молитвою его, приемля такой сан единственно для спасения братий. Впрочем, так следует поступать ему, если знает, что духовный отец его имеет явно благодать Святаго Духа и сподобился приять свыше ведение и премудрость, чтобы не сказал ему при сем того, что противно воле Божией, но по сущему в нем дару, сказал то, что Богу угодно и для души его полезно, — дабы не оказалось, что он слушается человека, а не Бога. Если найдет он доброго содейственника и советника в духовном муже, то принятие им сана будет более безопасно и мудрование более смиренно (прп. Симеон Новый Богослов, 77, 461—462).
***
...<Иерей> должен быть чист не только телом, но и душою и при этом непричастен никакому греху. Во-вторых, он должен быть смирен не по внешнему только держанию себя и обычаю действовать, но и по внутреннему настроению. Потом, когда предстоит священной и Святой Трапезе, должен всеконечно, видя чувственно Святые Дары, мысленно созерцать Божество. И не это только, но и Самого Того, Кто невидимо присущ в Дарах, должен он стяжать и иметь обитающим в себе, в сердце своем сознательно, чтобы таким образом с дерзновением мог он возносить моления к Богу и, как друг с другом беседуя, говорить: Отче наш, Иже еси на небесех, да святится имя Твое (Мф. 6, 9); потому что молитва сия показывает, что произносящий ее имеет живущим в себе сущего по естеству Сыном Божиим, со Отцом и Святым Духом... (прп. Симеон Новый Богослов, 77, 569).
***
Не обольщайтесь, братие, и отнюдь не дерзайте прикоснуться или приступить к Неприступному естеством. Ибо кто не отречется от мира и того, что в мире (ср.: 1 Ин. 2, 15), и не отвержется души своей и тела, и весь, всеми чувствами не сделается мертвым, ни на что из приятного в мире сем не взирая с пристрастием, ничего совершенно не желая из вещей мира и не услаждаясь никакими речами человеческими, кто не сделается глухим и слепым для мирских дел и обычаев, действий и слов, хотя и видя то, что оку свойственно видеть, но не дозволяя ничему войти внутрь, в сердце, и запечатлеваться в нем чертам и образам этих (предметов), равно и слушая то, что воспринимает слух человеческий, но пребывая как бы бездушным и бесчувственным камнем и не помня ни звуков, ни значения слов, — тот не может таинственную и Бескровную Жертву приносить чисто по естеству чистому Богу (прп. Симеон Новый Богослов, 78, 167).
***
...Кто прежде не оставит мира, и от души не возненавидит (всего) мирского, и искренно не возлюбит единого Христа, и ради Него не погубит душу свою, не заботясь ни о чем для человеческой жизни, но как бы ежечасно умирая, не будет много плакать о себе и рыдать, и не будет иметь желания только к Нему одному, и через многие скорби и труды не сподобится воспринять Божественного Духа, которого дал Он Божественным апостолам, дабы через Него изгнать всякую страсть, и легко исправить всякую добродетель, и стяжать обильные источники слез, откуда очищение и созерцание души, откуда познание Божественной воли, откуда просвещение Божественным озарением и созерцание неприступного света, откуда бесстрастие и святость дается всем, сподобившимся видеть и иметь Бога в сердце, и быть Им хранимыми и хранить неповрежденными Его Божественные заповеди, — тот да не дерзнет принимать священство и предстоятельство над душами или стать начальником (прп. Симеон Новый Богослов, 78, 232-233).
***
...Сподобившийся быть служителем Христовым сам совершенно не должен иметь ничего своего, ни приобретать чего-либо мирского, кроме необходимого для тела и только; все же прочее принадлежит бедным и странникам, и его церкви (в которой он служит). Если же, напротив, он дерзнет для своих расходов безвременно пользоваться этим со властию и принадлежащее странникам раздавать сродникам, и строить дома, и покупать поля, и набирать толпу рабов, — то, увы, какой суд (ожидает) его? Без сомнения, он подобен человеку, все приданое жены своей худо расточившему по неразумию, который, будучи схвачен и не имея (чем) уплатить, когда с него требуют для нее денег, конечно, для возмещения его супруги, предается в темницу на заключение. Так будет и с нами, священниками и священнослужителями, которые ради себя самих, и сродников, и друзей злоупотребляют церковными доходами и совершенно не пекутся о бедных, но строят дома, бани, монастыри, башни, дают приданое и устраивают браки, церкви же свои, как чужие, презирают и нерадят о них (прп. Симеон Новый Богослов, 78, 233—234).
***
Приявшему священство и от всех страстей надлежит быть чисту, особенно же от блуда и злопамятства, о коих даже легких помышлений иметь не следует... (прп. Феогност, 91, 381).
***
Блистателен чин священства и священное облачение, но <только>... тогда, когда посвященный имеет при сем внутри и душу, блестящую чистотой (прп. Феогност, 91, 392).
***
Не осилив же отстать и очиститься от страстного расположения, по причине долговременной привычки, как дерзаешь ты, окаянный, касаться того, что и для Ангелов неприкосновенно? Итак, или вострепещи и воздержись от Божественного священнодействия и тем умилостиви правду Божию, или как бесчувственный и неисправимый, попускай себя впасть в руки Бога живого, Который не пощадит тебя человеколюбно, но накажет немилосердо за то, что ты бесстыдно дерзаешь приступать к царской брачной вечери, с душою оскверненною и в рубищах, когда ты недостоин даже входа в Царский Чертог, а не только возлежания на Его вечери (прп. Феогност, 91, 392).
Следующая публикация
Нет комментариев