История России - факты, события, заметки

Фото времен СССР Вот так это было

Как жилось господской прислуге перед революцией В журнале «Огонекъ» №47 от 23 ноября 1908 года были опубликованы рассуждения госпожи Северовой (литературный псевдоним Натальи Нордман, невенчанной жены Ильи Репина) о жизни домашней прислуги в Российской империи начала XX века. «Недавно, — вспоминает г‑жа Северова, — ко мне пришла наниматься одна молодая девушка. — Отчего вы без места? — спросила я строго. — Я только что из больницы! Месяц пролежала. — Из больницы? От каких это болезней вы там лечились? — Да и болезни-то особенной не было — только ноги распухли и спину всю переломило. Это, значит, от лестниц, господа жили в 5‑м этаже. Тоже головы кружение, так и валит, так и валит, бывало. Меня дворник с места прямо в больницу и свез. Доктор сказал, сильное переутомление! — Что же вы там камни, что ли, ворочали? Она долго конфузилась, но, наконец, мне удалось узнать, как именно она проводила день на последнем месте. В 6 вставать. «Будильника-то нет, так поминутно с 4 часов просыпаешься, боишься проспать». Горячий завтрак должен поспеть к 8 часам. «Битки рубишь, а носом так и клюешь. Самовар поставишь, одежду и сапоги им вычистить также надо. Уйдут кадеты, барина на службу справлять, тоже самовар поставить, сапоги, одежду вычистить, за горячими булками да за газетой сбегать на угол». «Уйдет барин, барыню и трех барышень справлять — сапоги, калоши, платье вычистить, за одними подолами, поверите ли, час стоишь, пылища, даже песок на зубах; в двенадцатом часу им кофе варить — по кроватям разносишь. Между делом комнаты убрать, лампы заправить, разгладить кое-что. К двум часам завтрак горячий, в лавку бежать, к обеду суп ставить. Только отзавтракают, кадеты домой, да еще с товарищами валят, есть просят, чаю, за папиросами посылают, только кадеты сыты, барин идет, свежего чаю просит, а тут и гости подойдут, за сдобными булками беги, а потом за лимоном, сразу-то не говорят, иной раз 5 раз подряд слетаю, за то и грудь, бывало, ломит не продохнуть. Тут, смотришь, шестой час. Так и ахнешь, обед готовить, накрывать. Барыня ругается, зачем опоздала. За обедом сколько раз вниз пошлют в лавочку — то папиросы, то сельтерская, то пиво. После обеда посуды в кухне гора, а тут самовар ставь, а то и кофею кто попросит, а иной раз гости в карты играть сядут, закуску готовь. К 12 часам ног не слышишь, ткнешься на плиту, только заснешь — звонок, одна барышня домой вернулась, только заснешь — кадет с балу, и так всю ночь, а в шесть-то вставать — битки рубить». «Выслушав этот рассказ, — пишет г‑жа Северова, — я поняла, что эта молодая девушка слишком ревностно относилась к своим обязанностями, которые длились 20 часов в сутки, или же она была слишком мягкого характера и не умела грубить и огрызаться. Выросшая в деревне, в одной избе с телятами и курами, является молодая девушка в Петербург и нанимается одной прислугой к господам. Темная кухня в соседстве с водосточными трубами — арена ее жизни. Тут она и спит, причесывает волосы у того же стола, где готовит, на нем же чистит юбки, сапоги, заправляет лампы». «Домашняя прислуга считается десятками, сотнями тысяч, и между тем законом еще ничего не сделано для нее. Можно в самом деле сказать — не про нее закон писан». «Наши черные лестницы и задние дворы внушают омерзение, и мне кажется, что нечистоплотность и неаккуратность прислуги («бегаешь, бегаешь, некогда себе пуговицы пришить») являются в большинстве случаев недостатками вынужденными. На голодный желудок всю жизнь подавать собственными руками вкусные блюда, вдыхать их аромат, присутствовать, пока их «кушают господа», смакуют и хвалят («под конвоем едят, без нас не могут проглотить»), ну как тут не постараться стащить хоть потом кусочек, не полизать тарелку языком, не положить конфетку в карман, не глотнуть из горлышка вина. Когда мы прикажем, наша молодая горничная должна подавать мыться нашим мужьям и сыновьям, носить им в кровать чай, убирать их постели, помогать одеваться. Часто прислуга остается с ними совсем одна в квартире и ночью по возвращении их с попоек снимает им сапоги и укладывает спать. Все это она должна делать, но горе ей, если на улице мы встретим ее с пожарным. И горе ей еще больше, если она объявит нам о вольном поведении нашего сына или мужа». «Извѣстно, что столичная домашняя прислуга глубоко и почти поголовно развращена. Женская, большею частью незамужняя молодежь, массами прибывающая изъ деревень и поступающая въ услуженiе къ петербургскимъ «господамъ» кухарками, горничными, прачками и пр., быстро и безповоротно вовлекается въ разврать и всей окружающей обстановкой, и безчисленными, нецеремонными ловеласами, начиная съ „барина“ и лакея, и кончая гвардейскимъ щеголемъ-солдатомъ, велемощнымъ дворникомъ и т. д. Развѣ закаленная въ цѣломудрiи весталка устояла-бы противъ такого непрерывнаго и разнороднаго соблазна со всѣхъ сторонъ! Можно положительно сказать, поэтому, что огромнейшая часть женской прислуги въ Петербурге (въ сложности, ея около 60 т.) сплошь проститутки, со стороны поведенiя» (В. Михневич, «Исторические этюды русской жизни», С.-Петербург, 1886 г.). Свои рассуждения г‑жа Северова заканчивает пророчеством: «…еще 50 лет назад слуги назывались «домашней сволочью», «смердами» и именовались так и в официальных бумагах. Теперешнее наименование «люди» также уже отживает свое время и лет через 20 будет казаться диким и невозможным. «Если мы „люди“, то кто вы?» — спросила меня одна молодая горничная, выразительно глядя мне в глаза». Госпожа Северова немного ошиблась — не через 20, а уже через 9 лет случится революция, когда не захотевшие жить по-старому низы начнут массовое выпиливание верхов. И тогда молодые горничные посмотрят в глаза своим барыням еще выразительнее… Мы создали новый паблик, где публикуем интересные факты из истории России времен Рюриковичей и Романовых. Подписывайтесь, чтобы не потерять [club224782171|История Российской империи]

Как русский крейсер сражался против целой японской эскадры 31 октября 1899 года в Филадельфии спустили на воду бронепалубный крейсер «Варяг», построенный специально для Российской империи. Этому кораблю предстояло стать одним из самых героических за всю историю русского флота. 💬 «Вся Россия и я с любовью и трепетным волнением читали о тех подвигах, которые вы явили под Чемульпо. От души спасибо вам, что поддержали честь Андреевского флага и достоинство Великой Святой Руси», — так на торжественном приеме в Зимнем дворце император Николай II обратился к выжившим морякам «Варяга». Свой подвиг «Варяг» совершил 9 февраля 1904 года вблизи корейского города Чемульпо (Инчхон) в самом начале русско-японской войны. Крейсер оказался заблокирован противником в порту вместе с небольшой канонерской лодкой «Кореец». Двум русским кораблям противостояла японская эскадра из шести бронепалубных крейсеров и трех миноносцев. Команды проигнорировали предложение сдаться и под возгласы «Ура!» с судов нейтральных стран вышли из бухты на неравный бой с врагом. Схватка продолжалась около часа. Большая часть снарядов «Корейца» не долетала до кораблей противника, и основную тяжесть борьбы вынес на себе «Варяг», хотя и он не смог нанести серьезный урон японскому флоту. В конце концов, изрешеченный снарядами и потерявший 39 моряков убитыми русский крейсер вернулся вместе с канонерской лодкой в порт для ремонта. Из-за полученных повреждений продолжать бой стало невозможно, поэтому команды затопили свои корабли, а сами перешли на суда нейтральных стран. В августе 1905 года японцы подняли «Варяг» со дна и включили его в состав своего флота. Когда страны во время Первой мировой войны стали союзниками, корабль вернули России.

Иосиф Сталин в 1930-е гг.

Сенной рынок Михаил Борисов, 27 января 1988 - 8 февраля 1988 года, г. Ленинград, из архива Михаила Борисова.

Во время Гражданской войны из 60 представителей дома Романовых, царствовавшего в России на протяжении трех с лишним веков, погибли 19 человек, включая последнего императора Николая II и его семью. Среди уцелевших - те, кто на переломе Истории оказался в Крыму. В том числе вдовствующая императрица Мария Федоровна. Узников усадьбы Дюльбер спас матрос Филипп Львович Задорожный, личность которого до сих пор остается загадкой для историков. В конце марта 1917 года Мария Федоровна с дочерью Ольгой, ее мужем полковником Николаем Куликовским, мужем второй дочери Ксении великим князем Александром Михайловичем переехала из Киева в Крым. Великая княгиня Ксения Александровна со своими тремя старшими сыновьями прибыла сюда из С.-Петербурга вместе с семьей Юсуповых немного позже. В Крыму вдовствующая императрица находилась до апреля 1919 года, сначала в Ай-Тодоре, затем в Дюльбере и Хараксе, - практически под домашним арестом. Но сообщения о постоянных арестах и убийствах доходили до нее. Каждый Божий день она ждала известий о сыновьях... О судьбе Михаила - великого князя Михаила Александровича (16/29 июня 1918 года он был убит в Перми) с конца 1917 года она не знала ничего. От Николая II и его дочерей, хотя и редко, в Крым приходили письма. Последние - 21 февраля и 14 апреля 1918 года. А в ночь с 16 на 17 июля сын со всей семьей и слугами был расстрелян в подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге. 17 июля Мария Федоровна встала рано. Прошлась по дюльберскому саду, было светло и дул ветер. Ненадолго заехала дочь Ксения, привезла человека, прибывшего от Ники. "Он, - писала Мария Федоровна, - такой трогательный, рассказывал обо всем, возмущался, как с ними, бедняжками, обращаются. И никто не в силах помочь им или освободить - только Господь Бог! Дом с двух сторон окружен высокими стенами, из-за которых ничего не видно. У них почти совсем нет еды. Правда, им помогают монашки, приносят пять бутылок молока и другие продукты..." Она верила, что сын жив. Но в ночь на 18 июля всю ночь не сомкнула глаз. 19 июля в первую половину дня произошло весьма неожиданное, прямо мистическое событие. После завтрака откуда ни возьмись появились цыгане и стали приставать к Марии Федоровне с гаданием. "Они, - писала императрица в дневнике, - желали непременно погадать мне, и, хотя я отказывалась, одна из них уже успела разложить карты и стала требовать денег". Напуганная Мария Федоровна позвала на помощь адмирала Вяземского. Ему удалось прогнать цыган. Вяземский был очень разгневан, но вместе с тем и напуган. По всей вероятности, он тоже почувствовал что-то неладное... А 21 июля отовсюду стали поступать с невероятной быстротой слухи об убийстве царя и его семьи. "Распространяются страшные слухи о судьбе нашего любимого Ники. Не могу и не хочу им верить, но просто не представляю, как я смогу вынести такое напряжение!.. В 4 часа пополудни встретилась с Орловым. На его взгляд, все эти ложные известия распространяются специально. Дай-то Бог!" 29 июля Мария Федоровна посетила местную церковь. 1 сентября 1918 года через врача Астраханской армии пришло новое сообщение: "Ники находится в безопасности". Взволнованная этой новостью, Мария Федоровна радостно записала в дневнике: "Слава и вечное благодарение Господу!" От врача Всеволожского Мария Федоровна узнала, что он приехал в Крым с особым заданием - заручиться согласием Олашки (так Мария Федоровна называла Николашу, великого князя Николая Николаевича. - Авт.) "возглавить их великое предприятие". "Это, - писала Мария Федоровна, - последняя надежда, и действовать надо немедля, не теряя времени". Но тут же с сомнением заметила: "Я боюсь, что он не возьмет это на себя, не захочет ни во что вмешиваться, хотя это нужно делать, чтобы спасти страну и бедного Ники. Господи, наставь и вдохнови его на это!" 24 сентября 1918 года пришло сообщение, что германский император Вильгельм предложил приостановить военные действия и начать мирные переговоры. "Я, - писала вдовствующая императрица, - находилась в таком душевном состоянии, что даже не смогла порадоваться за других, ибо полагала, что ни нам, ни нашей несчастной стране уже ничто не поможет! Напротив, я расплакалась - к своему стыду". 1 октября до Дюльбера долетело новое известие: германское правительство приняло условия, выдвинутые американским президентом Вильсоном. "Какое, наверное, сейчас ликование повсюду - и только нам, я уверена, - никаких улучшений это не сулит". Немецкие войска покидали Крым, обстановка на полуострове резко обострилась. Германское командование предложило императрице помощь. Та категорически отказалась уезжать из России. "После моего отказа покинуть Крым немцы заявили, что останутся охранять нас до прихода союзников". 31 октября Марию Федоровну посетил немецкий полковник Бертольд и сообщил ей, что получил приказ об уходе войск из Крыма. В тот же день императрица отправилась в Дюльбер к великому князю Николаю Николаевичу, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Однако князь, по словам Марии Федоровны, "отказался предпринимать какие-либо действия". В этом Мария Федоровна была с ним согласна. В те же дни в Крым из Сибири возвратился капитан Павел Булыгин с сообщением об убийстве царя и его семьи. Но мать не верила никаким сообщениям. 3 ноября 1918 года в Крыму был создан специальный отряд для охраны императрицы. Через несколько дней к Севастополю подошли 22 судна Средиземноморской эскадры держав Антанты. "Какая невероятная неожиданность, представь себе, у меня только что были английский флотский офицер и русский с письмом от английского адмирала из Константинополя, который сообщает, что твой дорогой Джорджи выслал Torpedo boat [торпедный катер] а ma disposition [в мое распоряжение]! - писала императрица Мария Федоровна сестре в Лондон. - Я глубоко тронута, но в настоящий момент полагаю, что нам нечего опасаться, только бы союзники пришли поскорее и вместе с нашими смогли бы сломить большевиков. Бог даст, так и будет. Германцы оставили нас позавчера, и с тех пор охрану несут наши офицеры, которые стоят в карауле, словно рядовые, что весьма красиво и трогательно". 7 ноября Мария Федоровна приняла английского офицера, доставившего ей письмо от английского короля Георга V. "Я сказала ему, что чрезвычайно тронута и благодарна, но попросила отнестись с пониманием к моим словам. Я объяснила, что никакой опасности для меня здесь больше нет и что я никогда не смогу позволить себе бежать таким вот образом..." 12 ноября с визитом к императрице явился английский полковник Бойл, который прибыл в Ялту на небольшом румынском судне и привез императрице письмо от Марии Румынской (супруги короля Румынии Фердинанда I). Она настаивала на том, чтобы Мария Федоровна уехала с Бойлом на его судне в Румынию. "Какое это для меня мучение, ведь я уже однажды сообщила ей, что не собираюсь покидать Крым. Он (Бойл. - Авт.) говорил более часа. Но я осталась непреклонной, и тогда он спросил, может ли кто-то другой помочь мне перебраться туда, на что я ответила - никто". Наступил декабрь 1918 года. Несмотря на неутешительные сообщения с фронтов, Мария Федоровна по-прежнему отказывается покидать Россию. И продолжает ждать в Крыму своих сыновей и внуков. "...Ты, наверное, поймешь, как жалко мне покидать страну. В особенности теперь, когда после прихода союзников и нашей вновь созданной армии в Крыму положение действительно улучшилось, - писала Мария Федоровна сестре 24 декабря 1918 года из Харакса. - Ведь в прошлом году в отношении нас творился настоящий революционный произвол и насилие. Тогда действительно существовала опасность, но теперь все изменилось. И именно здесь, в Крыму, самое безопасное место, так говорят все, кто сюда приезжает". И далее: "...Мне стоило больших усилий не ответить, сразу же согласиться на твое любезное приглашение и исполнить твое желание видеть меня рядом с собой, но ты должна понять мои чувства - целый год терпели мы издевательства и унижения, и как же мне теперь, когда обстановка спокойная, оставить страну, ведь кто знает, может быть, я сюда больше никогда не вернусь. Никому неведомо, как сильны мои терзания. Но мне кажется, я поступлю правильно, если останусь здесь и буду держаться до последнего. Я уверена, ты поступила бы точно так же, окажись ты на моем месте. В любом случае я глубоко благодарна тебе, моя обожаемая Аликс, за твою любовь и желание видеть меня у себя". Увы, императрица безнадежно заблуждалась... Наступил 1919 год. Запись в дневнике императрицы: "Господи, пусть этот год окажется лучше и светлее предыдущего!" Но он оказался еще страшнее... "Пришел Долгорукий и рассказал, что людей продолжают убивать, точно это стало самой обыденной вещью. Ведь никакой полиции больше нет, а потому сразу начинают распускать слухи, что это дело рук офицеров. Тем самым людей настраивают против армии. Возмутительно, ведь так опять можно всё испортить. Печально, что никто против этого не выступает и ничего не предпринимает. Если бы нашелся человек, который железной рукой навел бы порядок и прекратил бы эту жестокость... только бы остановить эту жуткую гражданскую войну. Она - злейшая из всех зол". В первых числах февраля 1919 года до Крыма докатились страшные слухи: в ночь на 29 января в Петропавловской крепости большевики без суда и следствия расстреляли четверых великих князей - Николая Михайловича, Павла Александровича (его выносили расстреливать на носилках), Дмитрия Константиновича, Георгия Михайловича. Дмитрий Константинович умер с молитвой на устах, по свидетельствам тюремных сторожей он повторял слова Христа: "Прости им, Господи, не ведают, что творят..." 7 апреля Мария Федоровна получила с английского линкора "Мальборо", стоявшего на Ялтинском рейде, угрожающие известия о приближении к Крыму большевистских войск и необходимости немедленного отъезда из Крыма. В тот же день она записала в дневнике: "7 апреля. День рождения любимой Ксении! Боже, спаси и сохрани ее! Сегодня два года, как мы приехали сюда, и вот я до сих пор нахожусь здесь! Тогда-то я думала, что проведу в этих краях несколько месяцев, а потом смогу вернуться домой в Петербург". Необходимость внезапного отъезда подействовала на императрицу удручающе: "Я пребывала в полном смятении из-за того, что вот так внезапно нас, словно преступников, вынуждают сниматься с места". Только сейчас, перед лицом неотвратимой смертельной угрозы, она сделала выбор. Ялтинский берег вызвал у Марии Федоровны тяжелые воспоминания, связанные со смертью в Ливадии в октябре 1894 года ее любимого мужа: "...в последний раз я покидала это любимое место с нестерпимой болью в сердце от невосполнимой потери моего благословенного, обожаемого Саши... ...Сейчас я тоже испытываю тяжелые, но к тому же еще и горькие чувства из-за того, что мне таким вот образом приходится уезжать отсюда по вине злых людей! Все это так возмущает меня, ведь я прожила здесь 51 год и любила и страну, и народ. Жаль! Но раз уж Господь допустил такое, мне остается только склониться перед Его волей и постараться со всей кротостью примириться с этим". 11 апреля 1919 года в 9 часов утра "Мальборо" вышел из Ялты и взял курс на Константинополь. В черном закрытом пальто, черной шляпе с любимой собачкой на руках стояла императрица и молча смотрела вдаль. "У меня сердце разрывалось при виде того, что этот прекрасный берег мало-помалу скрывается за плотной пеленой тумана и наконец исчез с нею с наших глаз навсегда". Как вспоминали современники, Мария Федоровна еще долго смотрела на берег в бинокль, который держала у ее глаз внучка Ирина Юсупова. P.S. В те же минуты из ялтинской бухты отходил еще один военный корабль. Выстроившиеся на палубе русские офицеры громким воинским приветствием отдали честь вдовствующей императрице. До самой своей смерти в 1928 году она не верила в гибель любимого Ники. На фото: Мария Федоровна с детьми.

Как Эрнст Неизвестный сражался в Великой Отечественной Разрыв диафрагмы, повреждение трех межпозвоночных дисков и три выбитых ребра — такое страшное ранение получил гвардии младший лейтенант Эрнст Неизвестный в апреле 1945 года. Еще очень долго будущий скульптор испытывал адские боли… Неизвестного призвали в Красную армию в 1942 году. Его направили на учебу в 1-е Туркестанское пулеметное военное училище, которое он окончил в октябре следующего года. 💬 «Прибыл на фронт, должен был командовать ротой в 120 человек, — вспоминал Эрнст Иосифович. — А вижу восемь стариков, которые сидят в окопе и мокнут под дождем. А у меня — новая плащ-палатка. Первым делом я им ее отдал». Неизвестный командовал взводом в 86-й гвардейской стрелковой дивизии. Он воевал на территории Румынии, Венгрии и Австрии. После окончания войны будущий скульптор несколько лет преподавал в Свердловском военном училище, а затем полностью посвятил себя искусству. Среди его боевых наград — Орден Красной Звезды и медаль «За отвагу».

В ноябре 1836 года Пушкин и несколько его друзей получили по почте анонимный пасквиль на французском языке, в котором говорилось: «Полные кавалеры, командоры и рыцари светлейшего Ордена всех рогоносцев, собравшись в Великом капитуле, под председательством достопочтенного великого магистра Ордена, его превосходительства Д. Л. Нарышкина, единодушно избрали господина Александра Пушкина коадъютором (заместителем) великого магистра Ордена всех рогоносцев и историографом Ордена». Текст намекал не просто на «рога» поэта: все знали, что жена князя Нарышкина была фавориткой Александра I и родила ему дочь, пока ее муж получал от царя колоссальные суммы за то, что закрывал глаза на адюльтер. Иными словами, письмо намекало на мнимую связь Натальи Николаевны с императором, и это привело Пушкина в ярость. Поэт был уверен, что автором письма является приемный отец офицера Дантеса — голландский посланник Луи Геккерн. Окончательно убедил его в этом приятель — типограф Михаил Яковлев, который заявил, что бумага, на которой изложен текст, явно произведена за границей. После этого Пушкин послал Дантесу вызов на дуэль, но она не состоялась: через неделю Жорж сделал предложение сестре Натальи Николаевны Екатерине Гончаровой, и она его приняла. В итоге Пушкин был вынужден отозвать свой вызов. Тем не менее, отношения между «родственниками» не ладились. Кто-то продолжал распространять шутки, больше похожие на казарменные каламбуры, в адрес Пушкина и его семьи. Александр Сергеевич продолжал думать, что это делает Геккерн, и в конце концов послал ему крайне оскорбительное письмо, зная, что после этого приемный сын посла вызовет его на дуэль. Дантес оправдал ожидания поэта, и чем кончился поединок, знают все. Но кто же написал пасквиль? Существует три версии: согласно первой, авторами письма были князья Иван Гагарин и Петр Долгорукий — двое повес, которые дружили с Дантесом. Однако экспертиза показала, что почерк не принадлежит ни одному, ни другому, да и сами молодые люди яростно отрицали свою причастность к скандалу. Еще одну версию озвучил сын Николая I, который как-то за столом сказал, что тайна раскрыта: пасквиль придумала и распространила графиня Нессельроде — дочь министра финансов Дмитрия Гурьева. Чиновник был известен своей страстью ко взяточничеству, его дочь — надменностью, и обоих нередко упоминали в эпиграммах, авторство которых приписывали Пушкину. Нашлось и доказательство причастности графини: после смерти ее мужа у него в сейфе обнаружили копию пасквиля. Однако некоторые историки предполагают, что графиня была лишь одной из получательниц письма, ведь отправили его многим. Написал же его... друг Пушкина Александр Раевский. Приятель постоянно соперничал с поэтом и завидовал его успеху — вот и воспользовался случаем, когда по Петербургу поползли слухи, что внимание Наталье Николаевне уделяет сам Николай I. Но, несмотря на существование разных версий, тайна пасквиля до сих пор не раскрыта: всё еще неизвестно, кто же написал письмо, которое привело к дуэли, на которой и погиб самый известный русский поэт. Каждый день интересные факты и истории из прошлого России в паблике [club212102918|История России]

Спрятался в кустах

«Курск». Год после катастpoфы. Для сотрудников завода работа по приведению АПЛ «в безопасное состояние» была ответственным и эмоционально тяжелым заданием. С одной стороны, погибшая субмарина оставалась ядерно-опасным объектом. С другой – эта работа постоянно возвращала северян к мыслям о трагедии 12 августа 2000 года. Когда наши мальчики, красавцы, все как один стояли в торжественном строю на палубе, сердце замирало от гордости, сейчас осталась невысказанная боль и отчаяние...каких парней лишилась Россия.