Предыдущая публикация
НЕЖНЫЙ АНШЛЮС
«Брат ты мне или не брат, рад ты мне или не рад?»
А. Державин
Когда под звуки эпических рок-баллад рушилась берлинская стена, многие восточные немцы были искренне уверены, что вместе с ней падут рабские колодки опостылевшего соц. лагеря и они со слезами счастья попадут в объятья своих западных братьев. Увы, мало кто знал тогда, что крепкими объятьями вполне можно задушить, рабские колодки на деле были спасательным жилетом, а братья давно просчитали, где, что и как можно удачно оттяпать у наивных, как корюшка, и непуганых капиталистическим «раем» восточных родственников. Начали, как полагается, с раздачи демократии.
3 октября 1990 года ГДР перестала существовать. ФРГ создала специальное «Управление по опеке над бывшей ГДР». Опека над отсталыми «осси» почти сразу осчастливила их по полной программе. 1 января 1991 года были уволены все сотрудники берлинских юридических служб, как непригодные для обеспечения демократического порядка. В этот же день в Университете им. Гумбольдта (главном университете ГДР) ликвидировали исторический, юридический, философский и педагогический факультеты и выгнали всех профессоров и преподавателей без сохранения стажа. Кроме того, всем учителям, профессорам, научным, техническим и административным сотрудникам в учебных заведениях бывшей ГДР велели заполнить анкеты и сообщить подробные сведения о своих политических взглядах и партийной принадлежности. В случае отказа или утаивания информации они подлежали немедленному увольнению.
Потом начались «чистки» в школах. Старые учебники, как «идеологически вредные» выбросили на свалку. А ведь гэдэровская система образования считалась одной из лучших в мире. Ее опыт, к примеру, заимствовала Финляндия. Уволили многих преподавателей гуманитарных наук, а также всех учителей русского языка. Обязательным иностранным языком стал английский.
Стоит ли говорит, что люди, работавшие в органах гос. безопасности Штази сразу же оказались на улице с «волчьим билетом» на руках.
Далее в карманах восточных немцев очутилась невидимая рука рынка.
Обменный курс восточной марки к западной, установленный, якобы, на уровне 1:1 и преподнесенный как аттракцион неслыханной щедрости ФРГ, оказался фантиком от конфеты. По такому курсу можно было обменять лишь 4 тысячи марок. Все сбережения, превышающие эту сумму, а также страховые полисы обменивались по норме две восточных марки на одну западную. Установленная с 1 июля 1990 года норма обмена личных денег (1,8 восточной марки на 1 западную) мгновенно уполовинила размеры депозитов граждан ГДР в сберегательных банках, а кроме того прикопала «американскую мечту» на личный свечной заводик.
Как и на руинах СССР, многие люди попросту не смогли справиться с неожиданным и непрестанно увеличивающимся ростом цен и остались за бортом «Октоберфеста» с блестящей перспективой подбирать бутылки за более удачливыми соседями.
Часть народа лишилась жилья и оказалась на улице. Здесь граждане прибалтийских братских республик сразу смекнут, где собака порылась. Немало восточных немцев жили в частных домах, сильно разрушенных во время войны, восстановив их за сорок лет, но после падения стены с Запада явились любимые родственники и заявили о своих правах на недвижимость. Выплачивай, мол, мою долю, а нет, так продавай жилплощадь. Это же так по-братски.
Были, правда, и хорошие новости. Население бывшей ГДР смогло, наконец, приобщиться к мировой культуре и ознакомиться с достижениями порноиндустрии, а также попробовать вкусные наркотики в ассортименте.
Тем временем свежий «винд оф чейнж» с Запада прошелся по всему материальному наследию «тоталитарного прошлого». Помимо радостей реституции и приватизации, малый бизнес и государственные предприятия вынуждены были обменивать свои ликвидные счета из расчета две восточные марки на одну западную, в то время, как их задолженность пересчитывалась по курсу 1:1. Фактически никто не смог выдержать потерю половины своего текущего капитала в условиях, когда долговые обязательства не уменьшались. Немедленно возникший в результате этого паралич восточногерманской промышленности, суливший ей где-то на рыночном горизонте будущую «жизнеспособность», сделал необходимым вброс западногерманским правительством ликвидных кредитов, что, по факту, еще больше увеличило задолженность восточногерманских фирм. По стране покатилась волна банкротств. Конечно, на все вкусное и дешевое тут же подтянулись друзья-капиталисты и начали рвать на куски одну из самых успешных экономик СЭВ, попутно не забывая сетовать на то, как неэффективны и убоги были активы, приобретаемые за гроши не корысти ради, а токмо из любви к ближнему и большого милосердия.
Кроме того, восточногерманская экономика в полной мере смогла оценить дивный мир равных возможностей. Западногерманские поставщики потребовали введения контроля над набором товаров в розничной торговле, что привело к вытеснению изделий, произведенных в ГДР, с полок супермаркетов, зачастую их просто выбрасывали на свалку. Восточногерманские фермеры, конечно, пробовали «стучать касками» и протестовать против аннулирования заключенных с ними контрактов и запрещения реализации их продукции, однако им быстро объяснили, кто теперь в доме хозяин. С сентября 1989 по сентябрь 1990 года объем производства в ГДР снизился более чем вдвое.
Вслед за развалом производства и падением уровня заработных плат подтянулся еще один всадник свободного рынка. В 1990 г. реальная безработица, о которой в ГДР только в книжках и читали, составила 30% от всего трудоспособного населения, а к концу 1991 г. уже половина «осси» не имела работы или работала неполный рабочий день.
Конечно, политическое и экономическое поражение в правах восточных немцев, также, как и недостижимое по сию пору западногерманское благополучие восточных областей Германии стали прямым результатом деятельности проклятых коммунистов и непосредственно Эрнста Тельмана, который успел-таки перед гибелью в Бухенвальде где-то подложить бомбу, насмотревшись на нашего Ильича. Кто бы сомневался.
Ну и еще природной ленью восточных немцев, мечтавших жить на дармовщинку за счет трудолюбивых западногерманских братьев. Мало того, эти неблагодарные сейчас еще и бесстыдно остальгируют, требуя вернуть им взад Берлинскую стену, сделав ее метра на два повыше.
А. Державин
Когда под звуки эпических рок-баллад рушилась берлинская стена, многие восточные немцы были искренне уверены, что вместе с ней падут рабские колодки опостылевшего соц. лагеря и они со слезами счастья попадут в объятья своих западных братьев. Увы, мало кто знал тогда, что крепкими объятьями вполне можно задушить, рабские колодки на деле были спасательным жилетом, а братья давно просчитали, где, что и как можно удачно оттяпать у наивных, как корюшка, и непуганых капиталистическим «раем» восточных родственников. Начали, как полагается, с раздачи демократии.
3 октября 1990 года ГДР перестала существовать. ФРГ создала специальное «Управление по опеке над бывшей ГДР». Опека над отсталыми «осси» почти сразу осчастливила их по полной программе. 1 января 1991 года были уволены все сотрудники берлинских юридических служб, как непригодные для обеспечения демократического порядка. В этот же день в Университете им. Гумбольдта (главном университете ГДР) ликвидировали исторический, юридический, философский и педагогический факультеты и выгнали всех профессоров и преподавателей без сохранения стажа. Кроме того, всем учителям, профессорам, научным, техническим и административным сотрудникам в учебных заведениях бывшей ГДР велели заполнить анкеты и сообщить подробные сведения о своих политических взглядах и партийной принадлежности. В случае отказа или утаивания информации они подлежали немедленному увольнению.
Потом начались «чистки» в школах. Старые учебники, как «идеологически вредные» выбросили на свалку. А ведь гэдэровская система образования считалась одной из лучших в мире. Ее опыт, к примеру, заимствовала Финляндия. Уволили многих преподавателей гуманитарных наук, а также всех учителей русского языка. Обязательным иностранным языком стал английский.
Стоит ли говорит, что люди, работавшие в органах гос. безопасности Штази сразу же оказались на улице с «волчьим билетом» на руках.
Далее в карманах восточных немцев очутилась невидимая рука рынка.
Обменный курс восточной марки к западной, установленный, якобы, на уровне 1:1 и преподнесенный как аттракцион неслыханной щедрости ФРГ, оказался фантиком от конфеты. По такому курсу можно было обменять лишь 4 тысячи марок. Все сбережения, превышающие эту сумму, а также страховые полисы обменивались по норме две восточных марки на одну западную. Установленная с 1 июля 1990 года норма обмена личных денег (1,8 восточной марки на 1 западную) мгновенно уполовинила размеры депозитов граждан ГДР в сберегательных банках, а кроме того прикопала «американскую мечту» на личный свечной заводик.
Как и на руинах СССР, многие люди попросту не смогли справиться с неожиданным и непрестанно увеличивающимся ростом цен и остались за бортом «Октоберфеста» с блестящей перспективой подбирать бутылки за более удачливыми соседями.
Часть народа лишилась жилья и оказалась на улице. Здесь граждане прибалтийских братских республик сразу смекнут, где собака порылась. Немало восточных немцев жили в частных домах, сильно разрушенных во время войны, восстановив их за сорок лет, но после падения стены с Запада явились любимые родственники и заявили о своих правах на недвижимость. Выплачивай, мол, мою долю, а нет, так продавай жилплощадь. Это же так по-братски.
Были, правда, и хорошие новости. Население бывшей ГДР смогло, наконец, приобщиться к мировой культуре и ознакомиться с достижениями порноиндустрии, а также попробовать вкусные наркотики в ассортименте.
Тем временем свежий «винд оф чейнж» с Запада прошелся по всему материальному наследию «тоталитарного прошлого». Помимо радостей реституции и приватизации, малый бизнес и государственные предприятия вынуждены были обменивать свои ликвидные счета из расчета две восточные марки на одну западную, в то время, как их задолженность пересчитывалась по курсу 1:1. Фактически никто не смог выдержать потерю половины своего текущего капитала в условиях, когда долговые обязательства не уменьшались. Немедленно возникший в результате этого паралич восточногерманской промышленности, суливший ей где-то на рыночном горизонте будущую «жизнеспособность», сделал необходимым вброс западногерманским правительством ликвидных кредитов, что, по факту, еще больше увеличило задолженность восточногерманских фирм. По стране покатилась волна банкротств. Конечно, на все вкусное и дешевое тут же подтянулись друзья-капиталисты и начали рвать на куски одну из самых успешных экономик СЭВ, попутно не забывая сетовать на то, как неэффективны и убоги были активы, приобретаемые за гроши не корысти ради, а токмо из любви к ближнему и большого милосердия.
Кроме того, восточногерманская экономика в полной мере смогла оценить дивный мир равных возможностей. Западногерманские поставщики потребовали введения контроля над набором товаров в розничной торговле, что привело к вытеснению изделий, произведенных в ГДР, с полок супермаркетов, зачастую их просто выбрасывали на свалку. Восточногерманские фермеры, конечно, пробовали «стучать касками» и протестовать против аннулирования заключенных с ними контрактов и запрещения реализации их продукции, однако им быстро объяснили, кто теперь в доме хозяин. С сентября 1989 по сентябрь 1990 года объем производства в ГДР снизился более чем вдвое.
Вслед за развалом производства и падением уровня заработных плат подтянулся еще один всадник свободного рынка. В 1990 г. реальная безработица, о которой в ГДР только в книжках и читали, составила 30% от всего трудоспособного населения, а к концу 1991 г. уже половина «осси» не имела работы или работала неполный рабочий день.
Конечно, политическое и экономическое поражение в правах восточных немцев, также, как и недостижимое по сию пору западногерманское благополучие восточных областей Германии стали прямым результатом деятельности проклятых коммунистов и непосредственно Эрнста Тельмана, который успел-таки перед гибелью в Бухенвальде где-то подложить бомбу, насмотревшись на нашего Ильича. Кто бы сомневался.
Ну и еще природной ленью восточных немцев, мечтавших жить на дармовщинку за счет трудолюбивых западногерманских братьев. Мало того, эти неблагодарные сейчас еще и бесстыдно остальгируют, требуя вернуть им взад Берлинскую стену, сделав ее метра на два повыше.
Следующая публикация
Нет комментариев