Предыдущая публикация
Клод Дебюсси — о приезде Грига во Францию, его музыке и манере дирижировать.
#Зарубежная_культура #Искусство #Зарубежная_классическая_музыка #Критика
О СТАТЬЕ.
В 1903 году Эдвард Григ посетил Францию и дал там концерт в качестве дирижёра. Дебюсси посетил концерт и написал для прессы на него короткую рецензию, в которой дал политический контекст визита Грига во Францию (отказ композитора приехать в страну из-за дела Дрейфуса), рассказал о сильных и слабых сторонах григовских сочинений, а также об исполнительском мастерстве участников концерта. Статья приводится с небольшими сокращениями.
ЭДВАРД-ХАГЕРУП ГРИГ.
Г-н Э. Григ — тот скандинавский композитор, который проявил себя весьма нелюбезным по отношению к Франции во время «Дела»... В ответ на приглашение г-на Колонна приехать дирижировать его оркестром г-н Григ раздражённо ответил, что ноги его больше не будет в стране, где так плохо понимают свободу... Таким образом, Франции пришлось обойтись без г-на Грига. Но г-н Григ не может, по-видимому, обойтись без Франции, поскольку сегодня он решил забыть происшедшее и переехал границу, чтобы продирижировать французским оркестром, былым объектом его скандинавского презрения... К тому же «Дело» заглохло, а г-ну Григу около шестидесяти лет! Это возраст, когда гневные страсти должны неизбежно утихнуть и уступить место спокойной философии мудреца, воспринимающего игру событий как зритель, взвесивший и оценивший их непреодолимую силу. И потом, будучи скандинавцем, всё же не перестаёшь быть человеком... Горько лишить себя того энтузиазма, который Париж так любезно приберегает для приезжих иностранцев, среди которых иные являются музыкальной величиной даже меньшей, чем г-н Григ.
Был момент, когда я думал, что смогу сообщить вам о музыке г-на Грига только одни кулуарные впечатления... Прежде всего количество норвежцев, обычно посещающих концерты Колонна, увеличилось втрое; никогда ещё не приходилось нам любоваться таким количеством рыжих волос и экстравагантных шляп! (Моды Христиании, как мне кажется, несколько отстают).
Концерт начался с увертюры под названием «Осень» и с того, что полицейский комиссар, более ретивый служака, чем любитель музыки, занялся охлаждением энтузиазма целой толпы поклонников Грига, отправив их проветриться на набережные Сены. Было ли это вызвано опасением демонстрации? Утверждать не берусь. Знаю только, что г-н Григ навлек на себя на мгновение эпитеты самые нелестные. Я же в это время оказался лишённым возможности прослушать его произведение, так как был занят дипломатическими переговорами с блестящими и строгими членами муниципалитета.
В конце концов мне удалось увидеть г-на Грига... Если смотреть иа него спереди, то он похож на гениального фотографа; со спины же причёска его напоминает растение под названием «подсолнечник», излюбленное лакомство попугаев п украшение маленьких вокзалов в провинции. Несмотря на возраст, г-н Григ бодр, сухощав и дирижирует оркестром с нервной тщательностью, которая суетится, подчеркивает все нюансы и распределяет динамику с неутомимой заботливостью.
После увертюры для кулуаров появились три романса, которые спела г-жа Гульбрансон (из Байрейтского театра). О двух первых сказать почти нечего... Это Григ, преломленный сквозь Шумана. Третий же, «Лебедь», задуман похитрее. (Он, кстати, знаменит в салонах.) При помощи оркестровой кухни, где аромат арф смешивается с лимоном гобоя и всё вместе варится в соку струнных, а также при помощи пауз, заставляющих публику слушать затаив дыхание, этот романс содержит в себе верный залог биса. Это род песни, очень нежной, очень чистой, музыка для убаюкивания выздоравливающих в богатых кварталах... Все время остается нота, тянущаяся над аккордом и подобная утомленному упорным взглядом луны цветку водяной лилии на поверхности озера... или маленькому аэростату, обложенному облаками. Музыка эта до того неизъяснима, что противиться ей нeвoзмoжнo. Повторения её требовали с энтузиазмом, вызванным той старой французской чувствительностью, на которую всегда можно рассчитывать. Г-жа Гульбрансон спела эти три романса голосом, звучавшим то легко, то мечтательно, но всегда полным изящной и холодной печали фиордов, являющихся самой характерной стороной обаяния Норвегии.
Но вот раздались аплодисменты... дамы спешно вносят
порядок в расположение своих улыбок... Появился прекраснорукий Пюньо.
Вы знаете, что когда видишь Пюньо, это значит, что концерт Грига где-то поблизости... Пюньо, действительно, исполняет его, и никто не умеет так, как он, извлечь из этого произведения максимум эффекта. Путём неправдоподобной ловкости он спасает всё то, что является «шарлатанством» и подделкой; перестаёшь замечать, что этот концерт, начинающийся Шуманом и кончающийся апофеозом, достойным «Эксцельсиора», не является очень самостоятельным произведением искусства. Манера трактовать фортепиано совершенно традиционна, и я никогда не мог понять, почему музыка прорезана то здесь, то там воинственными трубными фанфарами, обычно возвещающими о начале маленького cantabile, во время которого млеют от восторга. (Трубы!., вашим простодушием злоупотребляют!)
Пюньо по своему обыкновению не преминул быть изумительным. Надо было видеть, как он выходил кланяться неистовствующей публике с платочком, которым махала левая, столь достойно потрудившаяся рука, отвечавшая на поистине бесчеловечные требования «биса» жестами кроткого отказа.
Как мелодичны обе элегические мелодии для струнных инструментов! В них, особенно во второй, чувствуется влияние Массне... (однако без характерной для Массне безудержной неги, заставляющей любить его музыку любовью почти запретной). У Грига всё это тянется, примерно как тот алтейный мармелад, который продают в ларьках на ярмарке и на котором предварительно повисают руки продавца, что как будто абсолютно необходимо для того, чтобы лакомство удалось. Обе мелодии повторяют лишний раз те обороты, которые в своё время принесли Григу успех. Начинается это бесхитростной, короткой фразкой, потихоньку шествующей своей дорогой. По пути она встречает гармонические цветы, которыми украшает свою несколько простоватую внешность... Всё переносится этажом выше с обязательными сурдинами. Затем снова спускается и путём ряда кадансов, избегающих тоники, заканчивается смертельно затянутым ritardando. Слушатели снова млеют... А во рту чувствуется странный и прелестный вкус розовой конфеты, как будто начиненной снегом.
По правде говоря, лучшим моментом концерта был «Пер Гюнт», оркестровая сюита, написанная Григом для драмы Ибсена. В ней очаровательные мысли, ловкие ритмы и более подлинно норвежское выражение .эмоции. Оркестровое оформление сюиты более уравновешенное, и слишком дешёвые эффекты заменены изобретательными находками.
Концерт, посвящённый Григу, заканчивался неизвестно, почему, финалом «Гибели богов», исполненным г-жой Гульбрансон. Сколько ни ищу — не нахожу причины, заставившей поставить рядом с монолитом немецкого искусства норвежскую задумчивость Грига, и я ушёл до конца концерта... Нельзя есть ростбиф после пирожного.
Чтобы вернуться к Григу и закончить разговор о нём так, как это подобает, можно выразить сожаление по поводу того, что его пребывание в Париже не сообщило нам ничего нового об его искусстве. Он остаётся чутким музыкантом в тех случаях, когда проникается народной музыкой своей родины, хотя ему далеко до умения использовать её так, как это делают г.г. Балакирев и Римский-Корсаков, обрабатывая народную музыку русскую. За пределами этого Григ не более, как ловкий музыкант, скорее стремящийся к эффектности, нежели к подлинному искусству. Оказывается, подлинным вдохновителем его был молодой человек одного с ним возраста, прирождённый гений, обещавший стать великим музыкантом, но умерший двадцати четырёх лет от роду: это был Рихард Нурдрок. Смерть его вдвойне прискорбна, поскольку лишила Норвегию славного сына, а Грига — дружеского влияния, которое, наверно, удержало бы его от блужданий по опасным дорогам... Между прочим, Григ берёт на себя роль строителя Сольнеса (героя одной из последних драм Ибсена): он «хочет строить для детей человеческих дом, где они будут у себя и счастливы»...
Я не нашел никаких следов этого прекрасного образа в том, что показал нам вчера г-н Григ. Правда, мы не знаем ничего из его последних произведений. Может быть, они и являются теми «счастливыми домами», о которых говорит Ибсен? Во всяком случае, г-н Григ не удостоил нас радости туда проникнуть. Восторженный приём, оказанный ему вчера, может вознаградить его за то, что он потрудился приехать во Францию!
Выразим же самые горячие пожелания, чтобы он в будущем нашёл нас достойными чувствовать себя если не «дома» в его музыке, то, во всяком случае, хотя бы осчастливленными ею. <...>
К. Дебюсси.
Пс. Какой же всё-таки злорадный этот Дебюсси. Не иначе завистник.
Следующая публикация
Нет комментариев