Предыдущая публикация
История одного пациента
Поистине, человеческий мозг — одна из самых уникальных и непознанных природных систем. И подтверждением тому служит не столько гениальность выдающихся представителей цивилизации — известных всему миру ученых, философов, творцов — сколько, напротив, феноменальная сила безумия.
Сила абсолютная и всепоглощающая, способная принимать любую форму, не имеющая границ и не знающая компромиссов. Какие только метаморфозы не происходят порой с сознанием человека, случайно запутавшегося в лабиринте собственного разума.
Наблюдать и убедиться в этом лично я имел возможность во время прохождения годичной интернатуры в областной психиатрической больнице им. Бареева, куда был направлен по окончании медицинского университета.
Сама больница, как и большинство подобных казенных учреждений, скорее напоминала следственный изолятор и ничего кроме тоски и отвращения не вызывала: серое кирпичное строение дореволюционных времен высотой в четыре этажа, разделенное лестничными пролетами на корпуса, высокий бетонный забор по периметру территории, зарешеченные окна, стойкий запах мочи и хлорки в коридорах. Как правило, сюда поступали несостоявшиеся самоубийцы, бывшие наркоманы, алкоголики в горячечном бреду, старики с синдромом Альцгеймера. Был еще специальный закрытый блок, находившийся в удалении от главного здания, где содержались заключенные, и практиканты туда не допускались. Словом, ничего интересного и необычного. Как оказалось, пациенты психиатрической больницы, за исключением обитателей наблюдательной палаты, народ достаточно спокойный и, за вычетом некоторых личных особенностей, относительно вменяемый. Правда, и среди них встречались порой весьма интересные и колоритные персонажи.
Например, Вячеслав Николаевич Воронцов по прозвищу «Самогонщик» — алкоголик с тридцатилетним стажем и острым абстинентным синдромом. В беседах с врачами он часто рассказывал о необычных свойствах своего организма, якобы приобретенных в результате многолетних возлияний. По словам Вячеслава Николаевича, любая безалкогольная жидкость, потребляемая им, на выходе превращалась в чистый этиловый спирт. Любопытно, что после каждого импровизированного сеанса уринотерапии — которые Воронцов устраивал себе втайне от врачей и медперсонала — у него имелись все внешние признаки алкогольного опьянения, вплоть до расширенных зрачков, учащенного сердцебиения, покраснения кожи, дезориентации и даже последующей частичной амнезии.
Или Алексей Исаев — молодой человек, студент политехнического университета, повредившийся рассудком в результате полученной в ДТП черепно-мозговой травмы. Называл себя великим императором — предводителем рода человеческого, призванным вести его к вечному миру и процветанию. Мания величия при параноидальной психопатии — довольно распространенный вид помешательства. Однако, что поразительно, его взгляды на мировую политику и дипломатию, рассуждения о международном праве и экономике оказались настолько логичными и убедительными, что многие доктора после нескольких часов общения с Алексеем совершенно искренне поддерживали его точку зрения по многим неоднозначным вопросам. А заместитель главного врача Виктор Анатольевич Драгунов даже представил Исаева своему приятелю — авторитетному журналисту-политологу, который, согласившись побеседовать с необычным пациентом, признал его настоящим экспертом в политико-экономических сферах.
Другая пациентка — Градова Ирина Владимировна, тридцати двух лет, страдала диссоциативным расстройством, более известным как «синдром множественной личности». В ней одновременно уживались целых четыре альтер-эго: пражская балерина, подросток-лесбиянка, католическая монахиня и маленькая девочка. Личности попеременно сменяли друг друга, каждую из них можно было различить по мимике лица, тембру голоса и манере поведения. Балерина говорила с ярко выраженным чешским акцентом и обладала грациозной пластичностью. Лесбиянка отличалась импульсивным характером и развязными манерами, испытывала тягу к легким наркотикам. Монашка, наоборот, была скромна и набожна, знала латынь. Девочка вела себя, как и подобает ребенку. Это не было позерством, личности действительно жили собственной жизнью и, кроме того, умели контактировать между собой.
В психиатрии подобных историй существует великое множество, одни забавные и трогательные, другие печальные и трагические. Но есть и по-настоящему пугающие. Одну из таких историй я и хочу вам рассказать, во всяком случае, на меня она произвела довольно жуткое впечатление. Нет, здесь вы не найдете ни мистики, ни будоражащих тайн. Это реальность. Реальность обреченного разума, реальность, которая может настигнуть каждого — в этом-то и заключается самое страшное.
Сергей Анатольевич Вьюгин поступил в самый разгар нашей учебной практики, в середине февраля. Тот редкий случай, когда больной сам обратился за помощью. Это был мужчина средних лет, худощавого телосложения, с мертвенно-бледным лицом и запавшими глазами. Эмоциональное состояние Вьюгина было крайне тревожным, наблюдалось учащенное сердцебиение, взгляд лихорадочно бегал, голос дрожал.
В беседе с заведующим отделением (а по совместительству моим наставником) доктором Потаповым Олегом Яковлевичем, больной признался, что страдает от слуховых и зрительных галлюцинаций — по ночам его преследовали образы человекообразных существ, крайне жутких и отвратительных созданий. Они угрожали ему, издевались. По словам Вьюгина, все началось около двух месяцев назад.
— Поначалу это был невнятный, едва различимый шепот, раздававшийся из-под кровати, — рассказывал он, — Затем шепот постепенно превратился в бормотание, голос был не один, а несколько — все мужские и крайне омерзительные. Но разобрать, о чем переговариваются неизвестные, я не мог, сколько не прислушивался. Однако со временем речь становилась все более внятной, и вскоре я с ужасом осознал, что ночные гости сговариваются меня убить. «Убьем его! Загрызем!» — злобно шипел один, «Загрызем, загрызем!» — вторили ему остальные…
Следующая публикация
Комментарии 1