Предыдущая публикация
По ссылке очень интересная с практической точки зрения статья Василия Авченко "Теория и практика политических манипуляций в современной России", написанная по результатам произошедших в 1996-2000 годах в буржуазной России выборов.
Как получается так, что на буржуазных выборах побеждает наиболее оптимальный для капиталистов кандидат или наиболее эффективная для капиталистов партия?
Содержание статьи:
ВЕДЕНИЕ.
ГЛАВА 1. ТЕОРИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО МАНИПУЛИРОВАНИЯ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ.
Политическое манипулирование: понятие, содержание, история
Политическое манипулирование в системе правовых норм.
Внеправовое политическое манипулирование.
О роли и месте политического манипулирования в современной России
ГЛАВА 2. ЭФФЕКТИВНОСТЬ ПОЛИТИЧЕСКОЙ МАНИПУЛЯЦИИ НА ПРАКТИЧЕСКИХ ПРИМЕРАХ.
Выборы Президента РФ в 1996 г. «Семья»: победа любой ценой.
Выборы в Государственную Думу 1999 г. как манипулятивный полигон: «медведи» учатся летать.
Выборы Президента РФ в 2000 г.: с точностью до миллиметра (Владимир Путин как шедевр кремлевских политтехнологов).
Создание и внедрение в массовое сознание нужных манипуляторам социально-политических представлений (мифов)
Кстати, в других кап. странах технологии манипулирования общественными процессами мало отличаются от российских. Там они даже более совершенные, Российские власти и российские политтехнологи в первую очередь этому учатся "у них".
________________________________________________________________
Отдельные части данной работы можно прочитать ниже:
«В кибернетическую эру личность всё больше и больше подвержена манипуляции. Работа, потребление, досуг человека манипулируется с помощью рекламы и идеологий (…). Человек утрачивает свою активную, ответственную роль в социальном процессе; становится полностью «отрегулированным» и обучается тому, что любое поведение, действие, мысль или чувство, которое не укладывается в общий план, создаёт ему большие неудобства». (Э. Фромм).
Политическое манипулирование (далее в работе — ПМ) — это скрытое управление политическим сознанием и поведением людей с целью принудить их действовать или бездействовать в интересах манипуляторов, навязывание воли манипулятора манипулируемому в форме скрытого воздействия.
Единственно жизнеспособная тирания отныне — это тирания общественного мнения. Жак Сегела
Обращение к эмоциям.
Люди, как правило, «голосуют сердцем», особенно это относится к женщинам. Поэтому одной из главных мишеней манипуляторов является сфера человеческих эмоций. Один из авторов доктрины избирательной кампании Р. Никсона в 1968 году У. Гэвин писал: «Разум требует высшей степени дисциплины, концентрации внимания. Много легче обыкновенное впечатление. Разум отталкивает зрителя, логика досаждает ему. Эмоции возбуждают, они ближе к поверхности, мягче куются» [цит. по II,7]. Управление сознанием человека базируется на тех эмоциональных предпосылках, которые в этом сознании уже имеются — страх, любовь, жажда чего-либо. Не нужно ни в чём убеждать, достаточно задействовать имеющийся эмоциональный потенциал, взять в руки управление «эмоциональным взрывом». Для того, чтобы «сыграть» на эмоциях, не нужны стройные логические выкладки. Иногда бывает достаточно убедительного тона и честного лица манипулятора, чтобы поверить в заявляемую им «очевидность» и «безальтернативность» его суждений.
Интерпретационная сила СМИ.
Неизбежность определённого акцента на факте кажется столь очевидной, что не совсем точно помещать интерпретацию в раздел «Внеправовое политическое манипулирование». И всё же, если подходить не с формально-юридической, а с сущностной точки зрения, то неизбежное искажение фактов в СМИ — манипулятивная технология, причём не «белая».
Информацию «готовится» на любой вкус. Её можно сфабриковать, исказить путём односторонней подачи, отредактировать, «выжать», вырвать из контекста и т. д. Распространён приём «информационной перегрузки», когда в потоке второстепенных сообщений теряются действительно важные. Часты «бутерброды», когда выигрышное для кандидата сообщение помещается в контекст, полярно меняющий его суть. Некоторые высказывания манипуляторов не содержат прямой лжи, но искажают ситуацию совершенно неприемлемым образом. Достаточно из множества фактов выбрать нужные, а остальные представить тенденциозно, односторонне, умолчать об их истинной природе. Или, например, такой приём, как использование средних цифр: учёные знают, что при большом разбросе показателей средние цифры не передают действительного состояния дел (классический пример: в больничной палате у одного пациента жар, другой пациент уже остыл, а средняя температура — 36,6; точно так же можно оперировать с данными о «среднем доходе россиян» и т. д.). Такая практика слишком хорошо известна даже неспециалистам, чтобы стоило на ней подробнее останавливаться.
Перечисленные формы воздействия на сознание населения (использование языка, обращение к эмоциям, интерпретационный потенциал СМИ) характерны, пожалуй, для всех методов ПМ. Что касается государственного управления выборами и подкупа избирателей, то они относятся к внешне-организационной стороне ПМ. Обратимся теперь к более конкретным приёмам «чёрного» PR.
Рейтинги политиков, составленные на основе социологических опросов — официально они вообще не считаются средством ПМ. Но при том, что достоверность рейтингов достаточно условна, сама их публикация, как пишет «Коммерсантъ-Власть», представляет собой эффективный инструмент предвыборной борьбы [IV,15]. Неважно, какое место занимает политик, важно само присутствие его в списке и то, что отношение к нему общества, действительное или мнимое, постоянно преподносится избирателю. Периодически возникают споры о правомерности публикации рейтингов, но эти споры пока заканчиваются ничем. Закон о выборах депутатов Госдумы жестко регламентирует правила публикации социологических опросов по электоральной тематике: при «опубликовании (обнародовании) результатов опросов общественного мнения, связанных с выборами, средства массовой информации обязаны указывать организацию, проводившую опрос, время его проведения, число опрошенных (выборку), метод сбора информации, точную формулировку вопроса, статистическую оценку возможной погрешности». Не нужно напоминать, что эти правила сегодня не соблюдаются. Между тем некоторые специалисты говорят, что характер собранных данных на 90% зависит от методики проведения опроса («каков вопрос — таков ответ»). Авторы опросов создают искусственную ситуацию, которой в действительности не будет (кого-то из кандидатов «снимут с пробега», изменится расклад сил и т. д.) — соответствующими получаются и результаты.
Нередко рейтинги представляют собой не больше чем измерение упоминаемости имён данных фигур в прессе. «Не имея перед собой полного комплекта материалов с распределениями ответов, где указано фактическое количество респондентов в каждой опрошенной группе, очень сложно сделать выводы о статистической значимости результатов и возможности их экстраполяции на значительные массивы населения», — считает Л. Богомолова [IV,3]. Поэтому обоснованным представляется утверждение, что «рейтинги» являются не столько отражением общественного мнения, сколько инструментом манипулирования. Компрометирующая информация (компромат) может быть разного происхождения. Первый вид — находка тщательно скрываемой правды, второй — провокация, создание компрометирующей ситуации, третий — прямая ложь. Порочащий жертву вымысел вовсе не обязательно должен выглядеть достоверным — гораздо важнее, чтобы он затрагивал самые чувствительные струны в человеческой душе. Нередко бывает так, что субъекту компромата никто по-настоящему не верит, но рейтинг объекта компромата катастрофически падает. «Если уж врать, так врать нагло: в большую ложь охотнее верят, чем в малую», — писал А. Гитлер [V,3].
Те, кто утверждает, что «неподвластен внушению», всё равно являются манипулируемыми, если только не игнорируют средства массовой коммуникации и общественные институты полностью, что невозможно. Известно, что даже в чисто информационных передачах содержится скрытый комментарий, скрытое внушение (иногда его роль выполняет сам выбор информационного повода). Получение информации сегодня стало столь же необходимой человеческой потребностью, как и потребление пищи. «Поглощая» предлагаемую массовыми СМИ информацию, мы проглатываем и неизбежную «дозу» манипуляции. СМИ и некоторые другие общественные институты могут из любого события сделать шоу, способное повлечь за собой значимые политические события. Нужно всегда помнить о том, что практически вся информация, получаемая нами, «простыми кроликами», является опосредованной, т. е. прошедшей через призму чьего-то взгляда.
Выборы Президента РФ в 1996 году. «Семья»: победа любой ценой.
Выборы — это драматургия. Избирается тот, кто рассказывает своему народу кусочек истории, — причём именно тот кусочек, о котором народ хочет слышать в этот конкретный период своего исторического развития. (Жак Сегела)
Специалисты «Видео интернэшнл» сознательно «ушли» от политики, экономики и идеологии (в этом поле все козыри явно принадлежали коммунистам), сделав упор на эмоции и всем понятные идеалы. Основой кампании стала серия роликов «Верю. Люблю. Надеюсь». Процитируем газету «Коммерсантъ-Daily» от 29 мая 1996 года: «Целый «социальный сериал», включающий несколько десятков роликов, позволяет высказаться в поддержку Ельцина не наёмным агитаторам, а простым людям «с улицы»: не очень удачливым фермерам, инженерам из бывших детдомовцев, старушкам в платочках» [IV,14].
Характерно, что слова «не дали» представителям именно того социального меньшинства, которым политика Ельцина оказалась выгодна (например, банкирам). Напротив, весь смысл заключался в том, чтобы телезритель убедился: «простой человек», «такой же, как я», поддерживает Ельцина, несмотря на все неурядицы.
«Этот эффектный рекламный ход потребовал, разумеется, немалых усилий, — продолжает «Коммерсантъ-Daily». — Поиски добровольных агитаторов за Ельцина производилась несколькими съёмочными группами, некоторое время назад разъехавшимися по медвежьим углам» [IV,14]. А. Тимофеевский отмечал: «Это не только специальный ельцинский электорат, а весь возможный электорат. Директриса школы (…). Избиратель первого ельцинского призыва (…). Старая крестьянка (…) Пенсионер (…). Отставной майор (…). Если все они за Ельцина, то он и в самом деле — «президент всех россиян» [IV,15]. Естественным финалом каждого ролика становились слова «верю, люблю, надеюсь» при фактическом отсутствии в рекламе самого «рекламируемого товара» — Ельцина.
Демонизация основного соперника — Г. Зюганова.
В агитационных материалах штаба Ельцина, а также в формально нейтральных («информационных») материалах поддерживающих Ельцина СМИ Коммунистическую партию Российской Федерации и её лидера Геннадия Зюганова (хотя он шёл на выборы не от КПРФ, а от Союза народно-патриотических сил) представляли как людей, жаждущих «всех посадить и расстрелять». Также ходовым стал тезис о том, что в случае победы Зюганова немедленно начнётся гражданская война. Причём подобные сообщения постоянно повторялись, варьировались, «долбили камень частым падением» во всех крупнейших СМИ. «Напряжённость нагнеталась всем телевидением, проявивишим тотальную преданность президенту, — пишет Михаил Назаров. — Традиционное в журналистике разделение между новостями и комментариями исчезло. Не пропадал ни час телеэфира, включая высказывания в развлекательных программах и художественные фильмы об ужасах коммунистической эпохи. Помощник президента Г. Сатаров заявил о существовании «красных боевых отрядов», мэр Ю. Лужков приписал коммунистам покушение на своего заместителя В. Шанцева и взрыв в метро. (Кстати, очень странные это были взрывы, усилившие напряжённость на руку Ельцину…)» [II,23].
А вот слова Глеба Павловского, руководителя Фонда эффективной политики, который по контракту со штабом Ельцина проводил «контрпропагандистскую работу в региональных СМИ»: «Запускание откровенной «дезы» никого не смущало. Шла гражданская война в информационном пространстве (…). Избирателю внушали: коммунисты хотят что-то отнять лично у тебя: квартиру, участок, 500 долларов, зашитые в чулке» [цит. по II,23]. Целью контрпропагандистской кампании было не убедить избирателя в том, что Борис Ельцин хорош и достоин второго президентского срока, а создать ощущение безальтернативности и предопределённости его победы. Зюганов оказался в положении постоянно оправдывающейся и обороняющейся стороны («...В эпоху гласности наиболее смертоносны пули из дерьма!» — говорит ветеран КГБ Леонид Шебаршин).
Повторим, что такое было возможным только в условиях монополии власти на СМИ, прежде всего — телевизионные. Была создана и особая антирекламная газета под названием «Не дай Бог!», отличавшаяся высококачественным полиграфическим исполнением. Свидетельствует Александр Мельков: «Дорогая, но эффективная. Даже те, кто ругал первые номера, искал и читал следующие. Талантливые журналисты как могли разделывали команду Зюганова и попутно весь блок народно-патриотических сил, пусть иногда нечестно, но всё же не совсем убого, как «Советская Россия». Отличным ходом были полосы с фотомонтажами лидера КПРФ, которые словно просились на стену (для чего, собственно, и предназначались). Во многих учреждениях, особенно где уживаются много фирм, ими было заклеено всё — от офисов до туалетов. И каждый облик главного коммуниста был наделён определенным символизмом, передаваемым подобранными эмоционально окрашенными образами и соответствующими атрибутами.
Перед вторым туром выборов ко всему этому добавили ещё и стратегию «Коммунизм — война и голод», что прямо перекликалось с биологическим чувством самосохранения и потребности в пищи» [цит. по II,23]. В номере «Не дай Бог!» от 18.05.96 Зюганов сравнивался с Гитлером, что уже давно стало ходовым приёмом кремлёвских технологов для демонизации противника (американский социолог Г. Блумер называет подобные методы «использованием эмоциональных установок и предрассудков, которыми люди уже обладают» [цит. по II,7]; в данном случае эксплуатировалось стойкое неприятие российским народом слова «фашист»). В том же номере было помещено антикоммунистическое интервью с кумиром поклонников американского сериала «Санта-Барбара» Мартинесом, сыгравшим роль Круза Кастильо. Коротко говоря, операция под названием «Бей Зюганова» была проведена старательно и продуманно.
В комплекс манипулятивных методов входили и закулисные кадровые перемещения. Так, после объявления итогов первого тура голосования стало ясно, что подлинная роль Александра Лебедя — не альтернатива Ельцину, а ельцинский же «засадный полк». Те, кто в первом туре отдал голоса Лебедю, во втором отдали их Ельцину, и это, вероятнее всего, было спланировано штабом Ельцина заранее. Но те же самые голоса в принципе могли достаться Зюганову — в фигуре Лебедя многие видели «сильную руку», «армейский порядок», т. е. ценности, во многом присущие и идеологии КПРФ. Вероятно, фигуре Александра Лебедя заранее была уготована эта роль — считаться «национал-патриотом», «державником» (как без устали его называли и российские, и зарубежные СМИ), не будучи на деле таковым, и тем самым отнять голоса у Зюганова. «Лебедь не только не должен был выйти из игры ради победы Ельцина (на что усиленно, всеми способами толкали Явлинского), а, наоборот, набрать побольше голосов, — писал после выборов Дж. Кьеза. — Поскольку было ясно, что Лебедь сможет отнять голоса не у Ельцина, а скорее всего у Зюганова, тогда как Явлинский отнимает их только у Ельцина. Таким образом, Лебедь поможет Ельцину победить в первом туре, потом (…) его убедят отдать Ельцину голоса своих избирателей во втором туре, а под конец самого его вышвырнут вон. Всем известно, что план этот удался на славу» [II,24].
Учитывая, что в первом туре Зюганов почти догнал Ельцина (соответственно 32,5% и 35,8%), а Лебедь стал третьим (14,7%), мы можем с уверенностью сказать, что итог второго тура во многом зависел от того, кому отдаст голоса Лебедь. Он отдал их Ельцину, и это обусловило победу последнего (во втором туре Ельцин, как мы знаем, набрал 53,8%, а Зюганов — 40,3%). Кстати, ещё между первым и вторым турами голосования известный социолог и писатель Александр Зиновьев сказал, что победа Ельцина «запрограммирована» на второй тур — в первом она была бы «шита белыми нитками». Тогда же А. Зиновьев сказал, что альянс Лебедя и Ельцина был легко предсказуем [II,10].
Другой пример — регистрация кандидатов в президенты: так как Центризбирком находился под влиянием президента, данная структура делала всё возможное, чтобы список кандидатов выглядел «как надо». В регистрации было отказано под формально законными предлогами тем, кто идеологически и политически был близок Ельцину, а значит, мог отнять у него часть (пусть небольшую) голосов. Напротив, потенциальные «отъёмщики» голосов у Зюганова регистрировались «на ура».
К административному ресурсу мы отнесём монопольное влияние на СМИ, привилегия «создавать информационные поводы», возможность быстрой фабрикации показных «популярных указов». «Административный ресурс» — это также привилегия безнаказанно нарушать статьи Федерального закона «О выборах президента Российской Федерации» (речь идёт о равенстве доступа к СМИ для всех кандидатов, запрете органам власти заниматься агитацией и т. п. — пункты, по которым команда Ельцина шла на явные нарушения). Это и возможность давления на регионы (так, 11 регионов резко изменили во втором туре свои пристрастия, проголосовав за Ельцина, словно весь электорат был подменён).
Характерно то, что многие организаторы кампании работали не столько по заказу, сколько по собственной инициативе. Обладатели крупнейших состояний были заинтересованы в победе Ельцина и не жалели средств. Специалисты-рекламщики сами предлагали свои услуги. Их интересы в конечном счёте совпадали с целями организуемой ими кампании, и работали они на совесть. В денежных средствах и специалистах у Ельцина в ходе кампании не возникало. Интересным приёмом ельцинских политтехнологов стала ориентация на считавшуюся политически пассивной молодёжь, о чём мы подробно говорим выше.
Основным психологическим доводом ельцинской агитации стало противопоставление «свободы и демократии с Ельциным» и «голода, гражданской войны и лагерей с Зюгановым». Таким образом создавалось убеждение в безальтернативности кандидатуры Ельцина. Как считает аналитик Л. Прохорова, в ходе кампании было «умело просчитано психологическое и психолингвистическое воздействие на определённую аудиторию, хорошо осознавались «болевые точки» россиян, и именно этим было обусловлено создание определённых «микрообразов». Это достигалось, на наш взгляд, во-первых, подборкой специальных групп прямых обращений с учётом сегментации аудитории; созданием заданных эмоциональных образов за счёт использования явлений полисемии; приданием динамики текстам и экспрессивности — повествованию за счёт употребления заимствованных слов, достаточно новых или экзотических для восприятия российской аудиторией. Всё это отвечает знаковой природе рекламного текста, эффективному семиотическому и психолингвистическому воздействию текста на аудиторию» [цит. по II,28].
За Ельцина действительно «голосовали сердцем», т. е. эмоциями, но никак не разумом. Действия ельцинских пиарщиков, «взвинтившие» рейтинг свеого клиента, и не рассчитывались на разумное восприятие. Они были направлены на эмоциональное восприятие, на подсознание — и именно поэтому должны именоваться манипуляцией, а не убеждением. Вот что пишут С. Лисовский и В. Евстафьев: «От начала до конца рекламной кампании был выдержан основной принцип — «Не заставлять, а предлагать». Избранная методология воздействия на молодёжную аудиторию оказалась весьма эффективной. Её реализация принесла ожидаемые результаты. Две трети молодых людей, не собиравшихся голосовать, пришли на избирательные участки. Около 80% из этих молодых людей ответили в ходе социологических опросов, что решили голосовать под влиянием кампании «Голосуй или проиграешь». Излишне говорить, что проголосовали они в основном за Ельцина» [II,28].
Вот что сообщает «Financial Times» от 18 февраля 2002 года в материале «Ужин Анатолия Чубайса с "The FT"» (перевод www.inopressa.ru ): «Выборы финансировала клика магнатов, взявших себе в награду государственные активы на миллиарды долларов, за которые им пришлось заплатить очень мало. Вину за это россияне тоже возложили на Чубайса. «Если бы я оказался ещё раз в такой ситуации, — говорит он, — я бы принял абсолютно такое же решение». Это было «фундаментальное историческое решение». Последовавшее разграбление активов было «ценой, которую мы заплатили за то, чтобы не позволить коммунистам вернуться в страну» [III,7]. В ряде номеров Собрания законодательства РФ опубликованы распоряжения президента о поощрении активных участников выборной кампании Ельцина. Среди наиболее громких имён из этих платных и бесплатных помощников Ельцина — П. Авен, А. Бевз, Б. Березовский, А. Гольдштейн, П. Гусев, В. Гусинский, Ю. Лесин, С. Лисовский, В. Малкин, Г. Павловский, В. Потанин, Э. Рязанов, Э. Сагалаев, А. Смоленский, В. Старков, М. Фридман, М. Ходорковский, В. Шумейко, Т. Дьяченко, И. Малашенко, А. Чубайс, С. Шахрай, А. Куликов, Г. Меликьян, Ю. Шафранник, С. Шойгу и др.
За три месяца в этой стране я гориллу выберу президентом. (Борис Березовский)
Второе издание Ельцина должно быть молодым и здоровым.
(накануне президентских выборов-2000)
Немало времени было уделено и освещению выигрышных личных качеств Владимира Путина: он не курит, почти не пьёт, активно занимается спортом (причём не шахматами и даже не теннисом, а боевым самбо и дзюдо — подходящее занятие для лидера великой державы), опускается в глубины океана на подводной лодке, летает на сверхзвуковых истребителях. Согласно соцопросам, значительное число российских женщин весьма положительно оценили имидж Путина как сексуального партнёра и мужа. И так далее, и так далее.
При помощи прессы и особенно телевидения власти ориентируют население на нужные социально-политические установки, контролируют противодействие, дают фактам нужную оценку, внедряют определённые ценности и идеалы. Перечислим несколько распространённых мифов.
....
4. Миф о безальтернативности либерального пути. Создаётся постоянными выступлениями экономистов-рыночников, игнорированием альтернативных точек зрения, а также прямой повторяющейся ложью.
Заключение. Развитие информационно-манипулятивного тоталитаризма
Методы политических манипуляций постоянно совершенствуются, её роль в современном российском обществе стала огромной. Действие политических манипуляций реализуется не столько в том, что люди голосуют за нужного кандидата, сколько в том, что население вообще воспринимает выборный институт как единственно легитимную и эффективную форму выражения народной воли, признаёт правила игры, установленные правящим режимом, даже если не признаёт легитимность самого режима.
Разумеется, в той или иной форме манипуляция сознанием существовала и существует практически в любой форме общественного устройства любой эпохи. Однако мы считаем нужным отметить, что именно в ходе перестройки и либерализации манипуляция общественным сознанием в России развилась и вышла на новые качественные уровни. Объяснить это можно тем, что в конце 1980-ых-начале 1990-ых в нашей стране была введена новая (выборная, представительская) форма государственного управления, которая предполагает принципиально новые отношения «население-власть». Как пишет Эдуард Попов, «легитимность власти стала формально определяться степенью расположения общественного мнения, степенью одобрения со стороны народного большинства властных полномочий того или иного кандидата. Отсюда у элиты возникла необходимость активнее прибегать к современным коммуникативным символообразующим технологиям: рекламе, паблик рилейшнс, пропаганде через электронные СМИ и др. — для усиления эффективности своего воздействия на сознание и поведение масс» [II,34]. Другими словами, эффективная манипуляция стала необходима правящей элите как залог существования последней в актуальном качестве.
Исследование механизмов и масштабов политических манипуляций, проведённое в данной работе, позволяет сказать со всей определённостью: манипулирование в его сегодняшней форме свело действительное участие народа в своей судьбе практически на нет, превратив проявления «воли народа» не более чем в декоративные (неэффективные) выступления. Следовательно, нельзя говорить о том, что в России существует демократия как общественно-политическая система, предполагающая участие народа в жизни страны и сконцентрированность правящей элиты именно на общенародных и общегосударственных интересах. Понятие демократии сегодня сузилось до определения «система, подобная существующей в странах Запада и прежде всего в США» — это относится не только к России, но ко всему (и прежде всего западному) миру, в котором манипулятивная демократия установилась ещё раньше, чем в России. Впрочем, в данной работе мы ограничились российской теорией и практикой политических манипуляцийи подробнее на странах Запада не останавливаемся.
Средства ПМ неизбежно будут совершенствоваться и развиваться с увеличивающимся ускорением. С одной стороны, это необходимо сегодняшнему российскому политическому режиму как условие его относительно стабильного существования, с другой — это диктуется бурным научно-техническим прогрессом, когда возникают новые формы контроля за личностью и её сознанием (даже такие на первый взгляд безобидные, как сотовые телефоны, кредитные карточки, ИНН, новые формы СМИ и т. д.). «Свобода слова для СМИ ограничивает человека в большей степени, чем несвобода физическая, — считает Н. Островский. — Она лишает его конституционного права на самостоятельное мышление. Мысль, оперирующая образами, определяемыми внешней по отношению к человеку средой, свободной, да и то относительно, может быть только при равном для ВСЕХ доступе ко ВСЕЙ информации, при том, что активным элементом в поиске информации и формы общения является сам человек, а не СМИ» [II,15].
Противостоять действию ПМ становится всё труднее. От манипулирования не свободен никто, т. к. среда обитания (и информационная в том числе) действует на всех, кто не защищён специальными средствами (у абсолютного большинства населения такой защиты нет). Фактически в результате массированной атаки на сознание человека у него изменяется не только взгляды (изменить точку зрения можно не манипуляцией, а простым обманом), но и сам характер мышления. Уже не сам человек думает, а некто думает за него, в человека вкладывают табу, стереотипы, программируют сознание и поведение. «Сознание массового человека, — пишет В. Самохвалова, — оказывается насквозь структурировано немногими, но настойчиво внедряемыми в него утверждениями, которые, бесконечно транслируясь средствами информации, образуют некий невидимый каркас из управляющих мнений, установлений, ограничений, который определяет и регламентирует реакции, оценки, поведение публики» [III,1].
Тенденции и явления, о которых говорилось выше, привели мир к зарождению принципиально новой глобальной формы тоталитаризма наряду с уже знакомыми принудительной и экономической формами тоталитаризма. Это информационно-психологический, по-другому — манипулятивный тоталитаризм или тоталитарная манипулятивная демократия (Г. Почепцов: «Человечество (…) смещается в сторону информационной цивилизации, что коренным образом отражается на пересмотре его основных силовых линий» [II,26]). Для информационно-манипулятивного тоталитаризма характерно то, что человек не просто вынужден подчиниться тоталитаризирующему воздействию (прямое рабство), но превращается в марионетку с программируемыми желаниями, мыслями, оценками, реакциями. Отличительная черта такого «информационного раба» — то, что он не понимает, не видит, как им манипулируют, продолжает считать себя свободным и самостоятельным человеком, делающим осознанный выбор. Это не просто обман, не прямое принуждение, а скрытое управление, превращение субъекта в объект, информационное насилие над внутренним миром, сознанием и волей человека (т. е. над всем тем, что принято называть душой).
С данным явлением в глобальном масштабе человечество ещё не сталкивалось, и осмысление манипулятивного тоталитаризма (а значит, и определение его допустимых границ, управление этим процессом не во вред, а во благо России и всему человечеству) представляет значительные трудности, т. к. предполагает взгляд со стороны. Если же данная форма тоталитаризма разовьётся в полной мере и станет абсолютно глобальной, безальтернативной и всеохватной, то такой взгляд будет просто невозможен.
В дальнейшем мы на конкретных примерах рассмотрим как осуществляется взаимоувязанное манипулирование в капиталистическом мире на современном этапе, в т.ч. в буржуазной России.
Следующая публикация
Комментарии 88
Шатры с уколами на улицах: в Петербурге готовят около двух десятков новых пунктов вакцинации
Растущий спрос на вакцинацию в Петербурге, а накануне сообщалось о почти 14 тысячах впервые уколотых, требует расширения сети прививочных пунктов. Они появятся не только в поликлиниках, но и в торговых центрах и даже на улицах.