ИЗ ЦИКЛА: СПАСИБО...

Про мою первую учительницу Ольгу Евгеньевну. Светлая ей память!
В нашем классе училась девочка из неблагополучной семьи, пусть будет Света. При поступлении в школу (1979 год) Света не умела ни писать, ни читать, да и разговаривала, признаться, странно - отдельными словами. Не предложениями, не фразами, а словами. Её что-нибудь спрашивали, а в ответ последнее слово из предполагаемого ответа. Или первое. Или из середины. Как повезёт. Почему Свету взяли в обычную школу, а не для детей с отклонениями, не знаю. Как-то взяли. Первое время Света сидела на уроках, глядя в точку остановившимся взглядом, левая рука крутила постоянно хвостик, а большой палец правой руки Света беспр

НА ВЫХОД И С ПЕСНЕЙ...

- Лариса! Сердце у тебя есть? Да что ж ты за мать такая, если деток с внуками на улицу выгнала?! — причитала золовка Антонина.
- Нормальная я мать, Тонь. Я обоих вырастила, образование дала. Неужели кормить всю жизнь? Мы в нашей двушке, как шпроты в банке ютимся. Ты то в своей квартире одна, поэтому не знаешь что такое жить всем аулом. — ответила Лариса в свое оправдание.
- Да ладно тебе! В тесноте да не в обиде. Вот Валерка бы, брат мой покойный, не поступил так. Он бы своих кровиночек родного дома не лишил... - продолжала скулить Антонина.
- Тонь, да твой Валерка к любoвнице сбежал, когда дети еще были маленькими, так что не нужно меня жизни учить! И вообщ

ТРИШКИНА ЛЮБОВЬ...

Трифон всю ночь просидел за окном, глядя на предмет своего обожания и сопереживая ей. Он явно чувствовал ее боль и был готов избавить ее от мучений, но форточки были закрыты…
Трифон влюбился! Трехлетний кот, всю жизнь проживший на улице, в отчаянной борьбе за существование, даже предположить не мог, что он способен на такие чувства! И тем не менее – влюбился!
Не в какую-то кошечку из подвального окружения, и, тем более, не в домашнюю разнеженную кисоньку, нет. Он влюбился в Клавдию Ивановну, бабушку с первого этажа...
Когда в очередной раз она кормила подвальный хвостатый прайд, она машинально провела по его спинке ладонью, что-то приговаривая ласковым голосом. Другим х

БАБАНЯ...

Любаша родилась вяленькой. Так про неё Жене сказала женщина, что была с ней в палате, как будто какой–то врач. «Дочь ваша вялая, рефлексы заторможены. Вы ее потом проверьте, но…» — вот так и сказала. Своей бабушке, которой позвонила на следующий день, Евгения буркнула:
— Ребенок недоразвитый, будет отсталой.
— Что? Женечка, я не поняла? Какая недоразвитая, если она только что родилась? Это мы будем ее развивать! Женя, ты не расстраивайся… — лепетала в трубку Лариса Андреевна. Она чуть не пританцовывала, потому что правнучка у нее родилась, потому что счастье в доме, ребенок! Опять ребенок! Женю вырастила, теперь будет с Любашей нянчиться — это хорошо.
Ларисин муж, дедушка Женьки

ОЧЕНЬ ВЫГОДНЫЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ...

То, что у Олеси день рождения седьмого марта, веселило Антона невероятно. "Ты настоящая женщина! - шутил он, - Раз родилась в канун Международного женского дня!" - "Самая настоящая!" - поддерживала она его шутку.
Они познакомились еще в институте, после его окончания еще год встречались и только потом решили пожениться. С квартирой им помогли родители с обеих сторон: путем каких-то обменов-разменов-съездов-переездов им удалось вырешить молодым аж двухкомнатную квартиру. Это было невероятное везение и, поистине, царский подарок: и Олеся, и Антон пока зарабатывали не так уж много, даже на первый взнос по ипотеке им вряд ли удалось бы накопить. Поэтому благодарн

- ТЕБЕ НЕ СТЫДНО САМЫЕ ДЕШЁВЫЕ ПОДАРКИ ДАРИТЬ РОДНЕ?...

В подземном переходе купила? - надулась свекровь
-----------------------------------------------------------
- Ну что, получила свое? - прошипела Рита, нагнав Машу в коридоре. - Довела маму до приступа своей жадностью?
Маша остановилась, сжимая в руках сумку с лекарствами. В висках стучало от бессонной ночи в больничном коридоре.
- Я не... я не хотела...
- Конечно, не хотела! - Рита схватила невестку за локоть. - Ты просто решила всех поучить, да? "Смотрите, какая я правильная - подарки по средствам дарю!" А о том, что у мамы гипертония, ты подумала? Что ей нельзя волноваться?
- Да при чем здесь подарок? - Маша попыталась высвободи

МЫ ЖЕ ПО-ДОБРОМУ ШУТИЛИ...

Уже с раннего возраста стало понятно, что Анюта "породой" пошла не в мать, худенькую птичку-невеличку, а в отца, русского богатыря. Высокая, крупная, ширококостная, с круглым румяным лицом и густыми светло-русыми волосами, она была живой иллюстрацией к поэзии Некрасова о русских крестьянках.
К огромному сожалению, в то время, когда родилась Анюта, в моде был совершенно другой тип внешности - худоба на грани истощения, впалые щеки, изможденный вид. Да и одежду носили исключительно обтягивающую и, чаще всего, короткую. Мама, видя "нестандартность" дочери тяжело вздыхала, каждый раз поминая недобрым словом своего бывшего мужа. Из-за него дочка такая. Такая... Не така

ПОДРУЖЕНЬКА МОЯ...

– Ритка, но ты-то как могла так со мной поступить? Мы же были ближе, чем сестры, – не сдержавшись, заплакала Лада. – Почему, скажи?
– Извини, – равнодушно бросила Маргарита, – Не ты ли сама всегда говорила, что на нашу дружбу ничто никогда не повлияет.
– Кажется, я очень ошибалась, – прошептала Лада. – Уходи, больше знать тебя не хочу...
...В свои тридцать лет Лада точно знала – жизнь прекрасная штука. Она работала куратором арт-проектов, общалась с современными художниками, устраивала выставки и перформансы. Сама Лада тоже выглядела неординарно – высокая блондинка в грубом рабочем комбинезоне, с коротким ежиком волос, почти всегда без косметики, но на каблуках, добав

ЧАШКУ КОФЕ ПОЖАЛЕЛА...

– Мама, смотри, цветы надо полить пару раз за наше отсутствие, – объясняла Лера Надежде Ивановне. – Кота кормить самой не надо, только досыпать. Там автоматическая система, у него диета.
– Да разберусь как-нибудь, – усмехнулась Надежда Ивановна. – Не на год уезжаете. Могла бы кота и ко мне перевезти.
– Мама, животным вообще не полезно менять место проживания, тем более кошкам, – улыбнулась Лера. – Если тебе неудобно, я друзей попрошу.
– Нет уж, давай ключи, нечего чужих людей пускать в квартиру. – возмутилась Надежда Ивановна.
Об отпуске Лера с мужем Максимом мечтали весь год. И вот, путевки были куплены, билеты на самолет ждали своего часа. Оставалось лишь позабот

МАМИНА ЗНАКОМАЯ...

— Мам, — прошептал я ей в самое ухо, чтобы спящая за тонкой перегородкой тетя Зина не услышала. — Мам!
Мама лежала рядом, но спиной ко мне. Я часто, пока был маленький, ночью приходил к ней «под бочок», грел озябшие ноги, слушал, как мама дышит, обнимал ее за руку и прижимался щекой к ее горячей ладони. Мы шептались обо всём, что волновало меня, о соседском коте Гине, который попал в колодец и сосед вынимал его, о том, что было в школе. Потом мама рассказывала про то, как я был маленьким…
— Ну что ты опять? Что, Миш? — сонно прошептала мама. Я чувствовал каждый позвонок ее худенького, как у девчонки, тела, ее острые локти, когда она ворочалась во сне, ее дыхание на своем

ЕЁ ДЕТИ...

Яков Михайлович, рассеянно озираясь по сторонам, бродил по толкучке. Искал что–то? Для дома, для семьи? Нет. Просто любил ходить среди людей, следить за тем, как они, торгуясь, продают своё прошлое. Люстры, тарелки, пиджаки, стоптанные туфли, сумки с потрескавшимися ручками, фикусы в горшках, какие–то украшения, часы на кожаных ремешках, открытки «Привет с юга», некоторые даже с надписями от родственников; ножи и портсигары, чашки, чьих краев, возможно, касались когда–то милые, пухлые губки, платья, в которых встречались, целовались и танцевали, чувствуя объятия любимых рук... Всё на продажу… Такое время… Прячут люди свои воспоминания, а вещи – всего лишь пыль, что с них…
Яков Ми

РАЗБИТАЯ КОЛЕНКА...

Лена брела по улицам шумного города не замечая ничего. Как так может быть?
Казалось ещё вчера, вместе с любимым человеком, они строили планы, решали куда поехать, а сегодня его нет.
Конечно чисто номинально он есть. Он есть в этом мире, в этом городе, но его нет в её жизни.
Так бывает, говорила себе Лена, так бывает. Наступает какой-то переломный момент, и счастливая, гармоничная пара распадается, так бывает.
И тут же одёргивает себя, не бывает! Ну не бывает так, если пара действительно счастливая и гармоничная, если они это ощущают оба, а не один этим живёт, а второй пользуется.
Только сейчас у Лены начинают открываться глаза. Анализируя всю свою жизнь с Игорем,

НОВОГОДНИЙ КОСТЮМ...

Самый запоминающийся новогодний корпоратив случился у меня в первом классе. Девой на тот момент я была невероятно самостоятельной, в родительской опеке не нуждалась совершенно , и преспокойно зашнуривала по городу между музыкалкой, школой и библиотекой имени Крупской без мамок и нянек. В жизни я тоже уже разбиралась достаточно хорошо и не смела обязывать своих не в меру работящих родителей походами на ёлки, концерты и в цирк.
Нет, мама, конечно же предполагала, что перед Новым годом у ребенка должна случиться школьная ёлка и даже приготовила мне по этому случаю свежее платье снежинки. Ну как приготовила... сшила из новой простыни симпатичное платьице с рукавами-фонарика

*ОСТАНОВИ СВОЕГО СЫНА!* Разборки местного значения...

- Милка, останови своего Фиму! Последний раз прошу! Нечего моей дурочке голову морочить!
Ленка Копилкина поймала меня на улице и будто бы говорит тихо, но на самом деле разоряется на весь околоток. Я не знаю, как останавливать Фимку. Ничего я не знаю. Если сын задружился с Ленкиной дочкой, то я-то тут при чём?
- А твоя Оксанка чем думает? – спрашиваю Копилкину. – Она Фимки на год старше, ей уже двадцать! У неё на плечах голова или стенд для косметики? Будто не видит, с кем бегает.
- Дык… она думала, твой Фимка не такой, как все, - бурчит Ленка досадливо.
Фимка мой единственный сын. Больше у меня и нет никого, не считая кошки и нервов

ЕГО ЛЮБИМАЯ СЕКРЕТАРША...

С новой секретаршей Леночкой никто из коллег не спешил сближаться.
- Мдээ... Эту лошадку наш директор явно не для работы завёл, - протянула острая на язык Наталья после неожиданного знакомства с Леночкой.
Дело в том, что место в приемной пустовало две недели - бывшая секретарша отправилась в третий декрет. И тут вдруг, как гром среди ясного неба - Леночка. Пришла, обустроилась... Директор сдержанно и гордо представил её коллегам. На лбу у Леночки было написано следующее: "Упахиваться я тут вам не собираюсь, я для этого слишком красива!" Ну такая у неё красота... весьма специфическая, сотканная из веяний времени - ресницы коровьи до бровей, раздутые губы и лоб не д

НЕ ВЕЗЛО УЛЬЯНЕ С МУЖИКАМИ...

Не везло Ульяне с мужиками. Не везло и всё тут.
Первый Дима, мальчишка ещё совсем, лет-то им было тогда по восемнадцать, сбежал, испугавшись ответственности. Ульяна приехала из небольшого посёлка, училась в ПТУ на повара, Дима учился на сварщика в другом ПТУ. Познакомились на дискотеке в ДК. Закрутилось, завертелось, к окончанию училища Ульяна оказалась беременна, а Дмитрий к этому не готовым. Куда он уехал, Ульяна так никогда и не узнала, да и не интересно ей это было. Вернулась ненадолго домой, матери рассказала. Мать Варвара Петровна – женщина простая деревенская, охнула и растеряно посмотрела на дочь.
- Так, может, того, в больницу? Не поздно ещё? – Полушё

НИЧЕГО НЕ ПРЕДВЕЩАЛО БЕДЫ...

А начиналась всё так хорошо.
В этот вечер всё было как всегда - дочка после института ужинала на кухне, мама в комнате сидела на диване и смотрела сериал. Как говорится - ничто не предвещало беды.
И вдруг из кухни раздался звук разбитого стекла.
- Вера, ты что там опять разбила? - недовольно воскликнула перед телевизором мать.
- Ну, стакан, - спокойно отозвалась дочь.
- Что значит – «ну, стакан»? Стакан тоже посуда.
- Ну и ладно. Посуда бьётся к счастью.
- Какое же это счастье, если из-за твоей неуклюжести посуды в доме уже почти не осталось?
- Ой, мам, ну хватит мелочиться! – недовольно заворчала на кухне дочка. – Я тебе обещаю, когда работать начну, я т

СКОЛЬКО НАДО НАМ И СКОЛЬКО УВОЗЯТ РОДСТВЕННИКИ...

Сколько раз Ольга Васильевна летом и осенью думала о сокращении своего огорода, но ранней весной всё начиналось снова. Рассада, и никак не меньше, чем в прошлый год. В подвале ещё стоят несколько баночек, которые не увезли дети и многочисленные родственники. Раньше муж помогал во всём, но два года назад его не стало. Но поток родственников не прекратился. Его родня приезжала навестить, сходить на могилу, и как всегда увезти с собой деревенских даров. Чаще всех была Надежда, сестра покойного.
Дети тоже приезжали, они помогали с картошкой, а всё остальное Ольга делала сама. К помидорами и огурцами никого не допускала. А когда после прополки не

ВАСИ...

Говорят у каждого врача своё кладбище. У Сабели их было два. Одно из тех, кому пытался помочь, другое – из тех, кому даже не пытался. И если с первыми всё более-менее понятно: кто-то не перенёс операцию, кто-то справился и жил счастливо, пока болезнь не вернулась опять, и победить её уже не удалось, то со вторыми было сложнее.
Люди не верили, или не хотели верить, что Вениамин Андреевич видит по лицу ещё неосязаемые признаки болезни.
А первым был парень. Доктор помнил, как в голове что-то щёлкнуло – болен. Сначала подумал наваждение, заработался. Но неведомая сила толкала вперёд: «Ты не можешь молчать! Скажи, предупреди».
Парень покрутил пальцем у виска:
– Ты чё? Какая онкология?