СЕЛЁДКА ДЛЯ ЕГО ЛЮБОВНИЦЫ...

Когда в комнате раздался телефонный звонок, Валя была на кухне, разделывала мясо на гуляш. Муж поднял трубку. "Алё?" Дальше была тишина - то ли сбросили, то ли говорят без умолку, не давая мужу вставить и слова. Может что-то стряслось? Не сполоснув от мяса руки, Валя прошла в коридор. Гостиная была прикрыта двустворчатыми дверьми со вставками из стекла и через это стекло Валя увидела, что около тумбы с телефоном нет её мужа и самого аппарата нет тоже - телефонный провод тащился дальше, в детскую комнату. Ничего не понимая, но уже предчувствуя беду, Валя бесшумно раскрыла двери. Их сыновья (пяти и трёх лет) увлечённо играли подле телевизора в машинки и мать остала

НЕВЕСТА ИЗ ГАВРЮШКИНО...

— Куда ты собралась, внученька, кому ты с одним чемоданчиком-то нужна? — сетовала бабушка Прасковья, глядя на Настю, — это раньше молодые с нуля начинали, а теперь всем богатых невест подавай. А у тебя что? Ни родителей, царствие им небесное, ни денег, ни образования. Ты даже техникум ещё не закончила. Куда ты едешь? Зачем тебе в большой город? Ты — деревенская, не привыкшая к городской суете. Там люди по улицам ходят, не здороваются. А если тебя в той семье обижать будут?
— Что ты, бабушка, Роберт не позволит, — махнула рукой Настя, — он уже институт закончил, практику в райцентре отработал, завтра едет домой и меня с собой берет. А с переводом в колледж его мама п

НАДЕЖДА...

Майк зашёл в метро просто так, потому что надоело мотаться по городу. Ехать ему, в общем-то, некуда. Можно сесть в поезд и проехать до конечной остановки, а потом обратно, тем самым убить время, которого у него навалом, и даже подремать.
Все куда-то спешили, бежали. И на миг ему показалось, что у него тоже есть цель, что где-то там, впереди, его тоже ждут, и он должен спешить. Он шёл со всеми к эскалаторам, к поездам.
Вагон остановился так, что двери оказались прямо напротив него, словно приглашали войти. Он стоял на дороге, мешал выходившим пассажирам, его толкали. Потом толпа ломанулась в вагон, обтекая его. Кто-то ощутимо подтолкнул его в спину, и Майк влетел в вагон.
Автома

ТРЕТИЙ МУЖ...

Анна не поленилась и полезла на грузовик, проверить сухие ли чурочки привезли, что пойдут на дрова. Ощупав несколько штук, убедилась, что сухие, да их и так видно, глаз у Анны наметан. За те годы, что одна, опыт ведения хозяйства пришел сам собой, и теперь, как в поговорке: на мякине не проведешь.
- Все сухие, - слышит она голос водителя, - говори, хозяйка, куда сгружать.
- Заезжай, - она открывает ворота, и грузовик медленно въезжает в ограду.
Гора чурок вскоре остается лежать на земле, где местами торчат клочки еще зеленой травы. Осень задержалась в этом сибирском краю, напоминая пестротой листьев, да и трава продолжала противостоять первым заморозкам. Народ здесь в основн

НАМ НУЖНЕЕ...

— А как же квартира?
— Очнулся! Она давно продана!
— Как же так, мама? — тихо спросил Павел. Мать ничего не ответила и отвела глаза.
…Павел и Савелий — братья. Росли они в семье вполне благополучной, с хорошим достатком. С каких-то пор родители задумались о покупке квартир сыновьям. Завел этот разговор отец, Василий Романович.
— Надя, надо бы подумать о жилье для наших детей. Не все конечно озабочиваются этим вопросом, растут у них дети, как трава в поле. Вон, как у коллеги у моего, Андрея. Все в однушке ютятся. Трое детей! О чём думали? Денег вечно нет, не то чтобы копить и откладывать, жить не на что! А вырастут три сына, где они будут кантоваться? Всё у мамы с папой? И ж

УХОЖУ, ПОМОГИ СОБРАТЬ ЧЕМОДАН...

Муж сообщил Ларисе свою оглушительную новость в пятницу вечером. Всю неделю он ждал подходящего момента и решил, что последний рабочий день подойдёт как нельзя кстати.
К работе супруга в выходные дни Лариса стала уже даже привыкать. Денег, действительно, стало больше. Только... на банковской карточке. До супруги с детьми эти деньги почти не доходили. Муж копил. На что, не отвечал, только задумчиво улыбался. Лариса даже подумала, что муж хочет свозить всю семью в отпуск на море. Но вышло всё совсем иначе.
- Тут такое дело, - Константин вышел из ванной комнаты, прошёл на кухню и сел на стул. На столе уже стоял горячий ужин.
- Такое дело, Лариса, говорю.
- Г

КОГДА ПРИДЁТ ВРЕМЯ...

Он грубо бросил мокрую, уставшую, поверженную Альку на кровать. Бросил так, будто Алька не живое существо, а мешок с картошкой. А потом отвернулся, вытер руки о штаны, выругался и ушёл, хлопнув дверью.
Але уже не было страшно от его низкого, хриплого голоса, она не чувствовала холода от того, что колючий ноябрьский дождь, острый, наполненный льдинками и больно бьющий по носу, заполз под её шубку и, кажется, пронес стужу к самому сердцу. На Альку навалилась какая–то слабость, равнодушие, она будто окаменела. По телу пробегали судороги, Алька сглатывала, хотела что–то пропищать, но не смогла, откинулась назад и провалилась в мглистую, тугую бездну забытья…
…— Аля, Алечк

МНЕ ТАКАЯ НЕ НУЖНА...

- Антон, зайди! - начальник вызвал по прямой связи.
Антон знал, что его опять ругать будут. Да и есть за что.
- Пришёл? Садись Антон. Опять всю работу запорол, выговор тебе. И премии квартальной придется тебя лишить, я тебя не раз предупреждал! Ну что с тобой? Я ведь отцу твоему обещал, а ты меня подводишь, эххх-х ты, Антон Евдокимович! - начальник производства Григорий Васильевич махнул рукой,
- Иди с глаз моих долой, ну ты ведь уже взрослый мужик! Подумай, Антон, куда ты катишься? Ни семьи, ни интересов никаких нет. Как жить то дальше будешь?
С работы домой Антон ехал на электричке. Народищу как всегда, не то что сесть, стоят все впритирку.
Друзей его с завода до

НИТОЧКА...

Никто не предполагал в классе, что между Верой и Настей есть незримая ниточка. А она была.
Вера первая красавица и модница среди выпускных классов.
Всегда в окружении свиты избранных подружек, влюбленных одноклассников. Пай-девочка с нежной улыбкой, что шла на золотую медаль, умело манипулируя не только хорошим отношением к ней учителей, но и верными своими поклонниками. Всегда находился рядом тот, кто поможет ответить или даже выполнить задание.
Ей ничего не стоило приблизить к себе любого и без сожаления отдалить «провинившегося». Звезда, одним словом, чье мнение было решающим в определении статуса одноклассников.
Но об Настю она сразу «обломала зубки» и, чтобы не потерять св

КУКОЛ ДЁРГАЮТ ЗА НИТКИ...

До родов Нике оставалось ещё дней десять. Так говорили врачи. Но она знала – ждать дольше. В предродовое отделение она попала вчера по скорой. Хлопчатобумажный халатик с трудом застёгивался на животе и оттого сзади впивался в спину, подпрыгивая выше колен.
Ей уже стало лучше, уколы помогли, и она ходила ко коридору волнительно бесконечно. Ей нужно было поговорить с кем-то знающим, с тем, кто даст мудрый совет. Это точно не соседки по палате, не родня и не подруги.
Она чувствовала себя обманутой со всех сторон. Ее, как куклу-марионетку дёргали за нитки, а она была жертвой стекающихся бесконечных обстоятельств, а совсем не их виновником, она хотела счастья и все е

ШЕСТАЯ КОЙКА...

Это изумительный рассказ о надежде и вере. Для пациентов, для врачей. Для всех.
Поступление.
Скорая привезла ее поздним вечером в канун Нового Года. Это было не традиционное поступление с улицы, а перевод из другой больницы. Но переводы происходят днем, а тут прикатили на ночь глядя, да еще без предварительного согласования. Бригада пояснила, что там, в той больнице, где она лежала, нет нейрохирургии, а у нас есть. Поэтому решили везти сюда, ведь тут, кроме изолированной черепно-мозговой, ничего не нашли, вот нашим нейрохирургам и разбираться.
Все понятно. Пошли вторые сутки после госпитализации, она помирает, и тому стационару, куда она позавчера поступила, неохота вешать

УДАЧНЫЙ РАЗВОД...

Лида была единственным зрителем спектакля без названия. Театральное преставление организовал ее трусливый муж, который без помощи и поддержки своей любовницы не мог справиться.
- Я погибаю! – Показательно ударил себя в грудь. - Задыхаюсь! Так дальше продолжаться не может.
- Вот именно! – Вторя любовнику, подтвердила Оля и для верности повторила. - Он погибает! Задыхается рядом с тобой. Так продолжаться больше не может.
Лида посмотрела на свою подругу. Оля выдержала ее взгляд.
- Ты можешь обижаться и злиться, - заботливо разрешил муж Лиде. – Но прошу заметить, что ухожу от тебя без обмана и с чистой совестью. Карты вскрыты, маски сняты. Я не обманывал тебя.
- Мы говорим, как

ПРОЩЕНИЕ...

Пронзительная трель дверного звонка вырвала Анастасию Николаевну из вязкой, томной дремоты, коей она предавалась каждый день после обеда, особенно в такие пасмурные, промозглые дни, когда из форточки тянуло холодом, запахом мокрой пожухлой листвы и немного ароматом прелых, никем не собранных груш. Грушевое дерево росло недалеко от дома. Высоченное, не такое корявое, какими бывают яблони, оно каждый год обильно цвело, дурманя и засыпая двор бело–розовыми, довольно крупными лепестками в форме сердечка, а потом, когда приходило время, с веток на землю с легким стуком падали груши. Мелкие плоды—дички были горьковато–кислыми, но смотрелись очень эффектно — желто–красные, даже коричнев

А Я ТЕБЕ, ЧТО ГОВОРИЛА...

–О! Гляньте-ка на нее, бесстыжую. А вышагивает-то как гордо. Словно важное дело сделала... – негромко, но очень неодобрительно заметила Антонина Ильинична, старшая по подъезду, вслед Марине Викторовна. Та лишь еще выше подняла голову и спокойно зашла в дом.
–Нет, это что же такое делается? – возмутилась вторая соседка. Дочку родную на улицу выгнала – и ничего! Живет себе и в ус не дует! И как только земля таких носит…
И никто их осуждающих не знал и не видел, что там, внутри подъезда, женщина неслышно и горько плачет:
–Неужели и правда я виновата во всем? Как жить-то теперь, Господи...
К тому, что отныне она вселенское зло, Марина никак не могла прив

ПОПУТЧИЦА...

Сидя на неудобной, деревянной лавке Соня с нетерпением поглядывала на часы. Ещё 20 минут, и она сядет в автобус, который приблизит ее к неожиданному отпуску. Уже второй автобус за сегодняшний день.
Хоть ненадолго, но можно будет расслабиться, а то устала так, что аж ноги гудят. Шутка ли- отработала полный рабочий день, прибежала домой, едва успела в душ сходить, да чаю выпить. Время-то не резиновое, автобус ждать не будет.
Пока ехала из своего городка до краевой столицы успела немного подремать, и помечтать о предстоящем отпуске. Все-таки хорошо, что у нее такая замечательная мама! Когда ещё удастся вырваться на море? Да и вообще, в последний раз она была на море, в Сочи, еще

БИЛЕТ В ОДИН КОНЕЦ...

Мама маленькой Зои работала горничной в отеле и часто брала дочку с собой. Зое нравился большой холл с несколькими часами на стене, которые почему-то показывали разное время. Нравились раздвижные стеклянные двери, которые открывались сами. Нравились мягкие ковровые дорожки, скрадывающие шум шагов. Нравился запах отеля и огромные зеркала.
Но больше всего Зое нравились красивые, приветливые и доброжелательные девушки за стойкой в холле гостиницы. Зоя мечтала, что когда вырастет, обязательно станет такой как они.
- Нужно хорошо учиться в школе, быть воспитанной и вежливой. Ведь администратор - это лицо отеля, - объясняла мама.
- У меня хорошее лицо. Ты сама говорила, чт

КАТЬКА - НЕМАЯ...

Мария Федоровна с тревогой и отчаянием смотрела на сына. Сердце ее обливалось горькими слезами. Не зря в народе говорят: «С малыми детками горе, а с большими вдвое». Ей до слез было жаль невестку, и она никак не могла понять сына.
Ведь Алеша рос добрым, послушным и отзывчивым мальчиком. С радостью помогал родителям по хозяйству. Мечтал о семье, детях, собственном доме. Когда вырос, стал первым парнем на деревне. А теперь что?
А теперь все изменилось, как подменили сына. Женился. И жена досталась умница, красавица, хозяйка идеальная. Дочку ему родила. Одна только беда – говорить не может, немая она. А Алеша вместо того, чтобы понять, помочь жене, ведет себя с ней бесчело

ВТОРОЙ ШАНС...

— Пустите, мужики? — Ваня дрожащей рукой открыл дверь из матового стекла, заглянул в курительную комнату аэропорта. Да и не комната это была вовсе, так, закуток, как аквариум, только с тусклыми стёклами, за которыми угадывались лишь силуэты смолящих сигареты мужчин.
— Куда? Не видишь, что ли, написано, не больше двух! — гаркнули из висящего клубами дыма.
— Да пусти ты его, Семеныч, вишь, как трясёт всего!
Стоящий ближе к выходу низкий, приземистый мужичонка посторонился, пропуская Ивана вперёд.
— Чего, на отдых летишь? — дав новенькому пару раз затянуться, спросил наконец тот самый Семеныч. — Нервы подлечить?
— Ага... — вяло ответил Иван. — Лечу... На отдых...
— А что же

ЧУЖАЯ ОНА НАМ...

– Ты... Ты..., – Ольга, раскрасневшаяся и взволнованная, ухватилась за косяк, наклонилась, чтоб глотнуть воздуха, – Ты знаешь ... Пашка вернулся, – выдохнула.
Она тяжело дышала, бежала перепрыгивая кочки, легко, как молодая козочка, перемахивая через все преграды – так хотелось первой взглянуть на реакцию Надежды. Бежала по берегу реки, так было скорей – дома их задами выходили к реке. Но перед избой подруги Надьки стежка подымалась в гору, и ей не хватило дыхания.
Надя била по столу тесто. Она выслушала Ольгу не шевелясь, а потом вдруг начала шлепать тесто о стол дальше.
Ольга вытаращила глаза.
– Надь, так ты знала чё ли? Он писал тебе?
Надежда глянула на нее сердито.

А ПОМНИШЬ...

Нина проснулась рано. Муж сладко спал рядом, суббота, на работу не надо вставать. Она полежала, надеясь, что ещё уснёт. Но нет. Мешала десятилетиями выработанная привычка вставать рано. Она всего год на пенсии, от неё ещё не отвыкла, да и мужа провожала на работу, готовила завтрак.
За домашними делами, которых, как известно, впрок не переделать, день пролетал быстро и незаметно. Уже и муж с работы возвращался. Уставала больше, чем на работе. А он завидовал ей, мол, дома, отдыхает. Ему до пенсии ещё два года.
Нечего бока отлёживать. Нина встала. Николай не проснулся, лишь почмокал губами и отвернулся к стенке. На столе стояла тарелка с горой дымящихся оладьев, когда на пороге к