Предыдущая публикация
Таким образом, переход от подневольного труда к "свободному" не оправдал тех восторженных надежд, которые возлагало на акт 19 февраля наше так называемое либеральное общество того времени.
Крепостное право было уничтожено, но крепостнические отношения остались и продолжали существовать ещё очень долго. Из этого не следует, конечно, что уничтожение крепостного права было событием малозначащим для судеб рабочего класса, — отсюда следует лишь, что оно было совершенно недостаточным... Мало освободить труд, нужно его организовать. Организация же рабочего класса стоит в тесной связи с уровнем его классового самосознания, а последнее создаётся в процессе борьбы. Проследить шаг за шагом, как началась, шла и развивалась эта борьба рабочего класса с враждебными ему силами, как повышался уровень его самосознания и укреплялись его организации — не входит здесь в нашу задачу. Для наших целей будет вполне достаточным установить главнейшие моменты этого сложного процесса и проследить их влияние на положение рабочего класса.
"Освобождение" крестьян в 1861 году дало сильный толчок развитию капитализма в России, но темп его оставался первые десятилетия ещё очень медленным, ибо ни кредита, ни путей сообщения дореформенный строй не знал. Таким образом, период свободного договора приходится на то время, когда капитализм ещё только становился на ноги в России. Неудивительно поэтому, что и рабочий класс находился у нас пока лишь в младенческом состоянии. Он был не только малочислен, но и не успел ещё совершенно определиться в качестве самостоятельной категории: фабрика не в силах ещё была стереть с него той печати, которую оставила на нём земля. Правда, некоторое время после объявления "воли", часть бывших посессионных и крепостных рабочих отхлынула в деревню, чтобы осесть там, но надежды очень скоро сменились разочарованием и вместо этого течения усилилось другое — противоположное, которое в настоящее время достигло таких внушительных размеров: бегство из деревни в город... Однако население, занимающееся промышленным трудом, ещё совершенно не обособилось в рассматриваемый период от земледельческого. Большинство рабочих на фабриках и заводах продолжали сохранять связь с земледелием; на время полевых работ они покидают город и затем снова возвращаются в него... "У нас фабричными работами, — писал в 1841 году орган славянофильства "Москвитянин", — занимаются крестьяне, имеющие землю для пашни и сенокосов... Работники из больших семейств идут в свободное время на фабрики. Одинокие, устроив хозяйство, берут от фабрикантов основы по домам".
Многие публицисты не только славянофильского, но и более
радикального направления восхищались подобным положением вещей, находя, что занятие земледельческим трудом уничтожает те вредные последствия, какие проистекают из фабричной системы. Это, конечно, хорошо. Но при существующем строе и хорошие сами по себе вещи превращаются в свою противоположность!
Население, которое, не находя себе постоянного источника существования в деревне, всё же никак не может порвать с нею, а на работу в городе смотрит как на подспорье — не выигрывает, но теряет от такой многосторонности, ибо представляет из себя наиболее благоприятный материал для эксплуатации.
Дух солидарности и объединения, сознательности и протеста с большим трудом проникает в такую среду. Наш рабочий класс долгое время носил на себе следы своего "деревенского" происхождения, и это многое объясняет нам в тех порядках, которые господствовали на фабриках и заводах...
Недаром "Москвитянин" в вышеупомянутой статье считал нужным добавить, что "наши фабричные мастеровые ведут себя удовлетворительно и даже хорошо"! А граф Канкрин в своей записке Николаю I (1834 год) доказывал, что в России дело обстоит совершенно иначе, чем на Западе: "у нас... работники на городских фабриках почти исключительно состоят из приходящих крестьян, или имеют дома у себя хлебопашество и при остановке работ возвращаются домой"; поэтому-то они и "не составляют опасного целого"!..
Мнение о том, что у нас нет рабочего класса в западноевропейском смысле, с особыми, присущими лишь ему стремлениями и миросозерцанием, было исключительно-господствующим в то время, и до известной степени оно находилось в соответствии с действительным положением вещей. Однако уже и в то время накоплялись из года в год факты, свидетельствующие с несомненностью, что в русском рабочем просыпается пролетарская душа...
Как ни мало были развиты капиталистические отношения в России, однако внутренние противоречия, присущие капиталистическому строю, мало-помалу проникали в сознание трудящихся масс и давали себя знать. Показателем этого пробуждающегося сознания и духа протеста среди рабочих являются стачки.
Наше общественное мнение в лице печати обратило внимание на это новое явление впервые в 1870 году. В мае-месяце этого года в некоторых мастерских петербургских портных, а затем на Невской бумагопрядильне произошли стачки, которые были зарегистрированы органами печати, как "первые" в России. Однако, на судебном разбирательстве один из свидетелей заявил, что на Невской мануфактуре бывали и раньше забастовки, совершенно подобные той, какая имела место в 1870 году, и он помнит таких 5 или 6 стачек, но только до суда дело не доходило.
И так как стачки считались тогда явлением "противоправительственным", то понятно — сведения о них, проникавшие в подцензурную печать, являются далеко неполными...
На Невской бумагопрядильне 22 мая 62 прядильщика предъявили главному мастеру Беку требование повысить заработную плату (задельную). Бек приказал сторожу отпереть двери фабрики и заявил, что те из рабочих, которые не согласны работать за прежнюю плату, могут идти домой. Рабочие так и сделали: как только дверь была отворена, они спокойно вышли и без шуму разошлись по домам. Но на следующий день уже не стали на работу все 240 прядильщиков, и вследствие забастовки прядильного отделения стала вся фабрика. По внутренним правилам фабрики: рабочий, желавший прекратить работу, обязан был предупредить контору за месяц, в противном случае — лишается месячного заработка. Когда же фабрика отказывала рабочему — расчёт производился тотчас же, без предупреждения за месяц. Хороша равноправность сторон при свободном договоре!
Когда мастер Бек выгнал рабочих с фабрики, они обратились со своими требованиями в контору фабрики и с жалобами — в полицию. Чтобы не нарушать "общественной тишины", они отправились в участок не всей толпой, а послали туда 3 выборных. Потом подавали
обер-полицеймейстеру* (ПРИМЕЧАНИЕ 1) прошение от имени 800 рабочих, в котором жаловались на администрацию фабрики.
Для объяснений с директором фабрики и полицией, по их требованию, они выбрали из своей среды 5 депутатов. Что же в результате? Стачечники были преданы суду, который в своём приговоре положил, что "наказуемость стачек по 1358 статье Уложения о наказаниях обусловливается требованиями общественного благоустройства и благочиния", и посадил 53 человека под арест на 3 дня, а 4 выборных и депутатов — на 7 дней, как зачинщиков...
В 1871 году в Одессе произошла стачка извозчиков. Городская дума установила таксу за проезд без предварительного соглашения с извозчиками. Тогда последние, в количестве до 4000 дрожек* и других экипажей, 9-го августа забастовали. Часов в 11 около 200 извозчиков явились к думе для переговоров, но были разогнаны полицией; некоторые из них были арестованы...
*дрожки — лёгкий четырёхколёсный двухместный открытый экипаж на рессорах — примечание
Эти факты, подчеркнутые мною, вовсе не случайны; наоборот — они в высшей степени характерны и вполне типичны: в них выражается самая сущность дела. "Свобода договора" имеет, оказывается, очень условный и относительный смысл: она означает, что государственная власть не стесняет только капиталистов в эксплуатации рабочих, но безусловно стесняет рабочих в борьбе с капиталистами. Самодержавие с самого начала заняло позицию, враждебную рабочему движению, и оставалось на ней до конца своих дней.
Первое упоминание о стачках мы находим в Уложении о наказаниях 1845 года. Статья 1791 этого Уложения гласит, что "в случае явного неповиновения фабричных и заводских людей владельцу или управляющему заводом, оказанного целой артелью или толпой, виновные подвергаются наказаниям определённым против властей, правительством установленным", то есть от ареста до каторжных работ. В то время волнения рабочих на посессионных и вотчинных фабриках* (ПРИМЕЧАНИЕ 2) были явлением обычным; некоторые из них продолжались по целым десяткам лет, как например, 50-летняя борьба рабочих на фабрике Осокина в Казани* (ПРИМЕЧАНИЕ 3). Это приравнение стачек к восстанию оправдывалось в правящих сферах тем, что в то время существовали обязательные отношения фабричных людей к владельцам. С прекращением крепостного и посессионного права владения людьми и это "оправдание" не могло уже иметь места, так что в новом издании Уложения (1866 год) эта статья была выпущена. Но зато осталась по-прежнему другая статья (теперь 1358), гласившая, что "за стачку между работниками какого-либо завода, фабрики или мануфактуры прекратить работы прежде истечения установленного с содержателями сих заведений времени для того, чтобы принудить хозяев к возвышению получаемой ими платы, виновные подвергаются аресту, зачинщики — на время от 3 недель до 3 месяцев, а прочие — от 7 дней до 3 недель". Постановление сей статьи, — говорится в примечании, — заимствовано из законодательства иностранного (французского); необходимость или по крайней мере пользу оного, кажется, не нужно доказывать*...
*(Русское правительство, отстаивая обыкновенно ту точку зрения, что Западная Европа нам не указ, не прочь однако ссылаться для
оправдания своих реакционных затей и на авторитет Запада, извлекая оттуда, нередко со значительными передержками, всякие архаические остатки. Заметим здесь для справки, что запрещение рабочих коалиций было отменено: в Англии — в 1824 году, в Саксонии — в 1861 году, во Франции — в 1864 году, в Бельгии — в 1866 году, в Германии — в 1869 году и в Австрии — в 1870 году.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
Не довольствуясь однако сохранением этой дореформенной статьи, правительство царя-освободителя пустило в ход и другие меры, в которых по-прежнему приводился взгляд на стачки, как на бунт, хотя бы они протекали вполне мирно и не выходили из рамок закона.
Едва прекратилась первая привлекшая общественное внимание стачка — на Невской бумагопрядильне, как 6 июня того же 1870 года последовало Высочайшее повеление о предоставлении губернаторам права при первом известии о стачке, не допуская дела до судебного разбирательства, немедленно по обнаружении главных зачинщиков между фабричными высылать таковых в одну из назначенных для того губерний. Так и было поступлено с "зачинщиками" стачки на Невской мануфактуре, которые были высланы из Петербурга...
После стачки извозчиков в Одессе 9 августа 1871 года последовал циркуляр министра внутренних дел от 30 сентября того же года, который распространял право губернаторов высылать главных виновников за всякого рода стачки — не только фабричных рабочих, но и ремесленников.
Так нарождался у нас рабочий вопрос, встречая столь лестное внимание со стороны правительства, хотя ни оно, ни общественное мнение в лице печати и не могли ещё оценить этого явления надлежащим образом. — "И у нас случилась стачка рабочих, и нас не оберёг бог", — такими словами не то сокрушения, не то растерянности начиналась передовая статья "Нового Времени". "Отечественные Записки" подчеркивают, что рабочих стачек в том виде, как они нередко случаются за границей, у нас ещё никогда не было...
Стачки за границей делаются с заранее определенною целью, например с целью уменьшения числа рабочих часов и так далее, а у нас на Невской фабрике рабочие трудились в сутки 15 часов, да сверх того исполняли разные сторонние работы, но они не требовали сокращения срока работы, а просили только, чтобы их не обижали при расчётах. Наши рабочие до такой степени смирны и безответны, что готовы работать без счёта часов, сколько влезет, как крепостные помещику, лишь бы их не обижали...
"Настоящее значение стачки, — повторяет радикальный журнал народнического направления, — у нас неизвестно и неподходяще к характеру русских рабочих".*
*("Отечественные Записки", 1870 год, № 8.) - примечание
К. А. Пажитнова (автора)
Несомненно, что в Западной Европе стачки носят более организованный характер, но и там далеко не всегда они бывают наступательными: часто ими преследуется цель лишь удержать от посягательства со стороны предпринимателей на то, что уже достигнуто. Стачка не перестаёт от этого быть тем, что она есть, то есть острым оружием в руках рабочих для защиты своих прав и интересов; она есть не только показатель пробуждающегося сознания и духа протеста, но и могучее орудие их дальнейшего развития. И если общественное мнение, равно как и правительство, — обратили усиленное внимание на это явление, то именно потому, что, несмотря на все рассуждения об особом характере русского рабочего, они чувствовали, что здесь есть действительно что-то новое, обещающее последствия глубокой важности...
--------------------------------------------------------------------------------
ПРИМЕЧАНИЕ 1
*обер-полицеймейстер
Полицмейстер, полицеймейстер (нем. Polizeimeister) — в Российской империи начальник полиции во всех губернских и других крупных городах. Должность полицеймейстера введена в 1782 году "Уставом благочиния". Полицмейстер возглавлял управу благочиния, а со второй половины XIX века — городское полицейское управление. Полицмейстеру подчинялись все полицейские чины и учреждения города, с помощью которых он осуществлял "благочиние, добронравие и порядок", исполнение распоряжений высших властей, судебных приговоров и прочее. Должность полицмейстера упразднена Февральской революцией 1917 года.
Обер-полицмейстер
В Петербурге, Москве и Варшаве было несколько полицмейстеров во главе с обер-полицмейстером или градоначальником.
Московские обер-полицмейстеры
В Москве должность обер-полицмейстера была введена в 1722 году, с 1727 года он подчинялся генерал-губернатору. Руководил деятельностью полицмейстеров, отвечал за спокойствие и порядок в городе, возглавлял пожарную охрану, надзирал за торговлей, городским благоустройством и санитарным состоянием Москвы, следил за соблюдением законов и предписаний высших и центральных учреждений, выполнением решений судебных органов. В начале XX века в Москве было четыре полицмейстера, каждый из которых возглавлял полицейское отделение (административно-территориальную единицу, объединявшую 3—4 полицейские части), контролировал деятельность частных (с 1881 года — участковых) приставов, руководил надзором за порядком в собраниях и общественных местах, следил за содержанием арестованных.
Должность обер-полицмейстера упразднена в 1905 году в связи с учреждением в Москве градоначальства.
Санкт-Петербургские обер-полицмейстеры
В Санкт-Петербурге с 1782 года — руководитель полиции, до этого был помощником санкт-петербургского генерал-полицмейстера.
В июне 1883 император Александр III повелел "восстановить прежний порядок управления Санкт-Петербургом, присвоив начальнику санкт-петербургской полиции, по переименовании его из обер-полицмейстеров в градоначальники".
Варшавские обер-полицмейстеры
В Варшаве до 1833 года полиция составляла одно из отделений муниципального управления города под ведением президента. Постановлением Совета управления Царства Польского от 20 июня (2 июля) 1833 года исполнительная полиция отделена от административной и передана в ведение вице-президента города Варшавы. Затем Высочайшим повелением, объявленным Советом управления Царства от 12 (24) октября 1839 года, вице-президенту города дано наименование Варшавского обер-полицмейстера.
--------------------------------------------------------------------------------
ПРИМЕЧАНИЕ 2
*вотчинная фабрика
Источник: исследование М. И. Туган-Барановского, впервые опубликовано в 1900 году
"Русская фабрика, возникшая под непосредственным влиянием правительства, первоначально основалась на принудительном труде. Я уже говорил, что даже в начале XIX века число несвободных рабочих на фабриках превосходило число вольнонаемных. По данным 1804 года, из 95 202 всех рабочих на фабриках вольнонаемных было 45 625, то есть меньше половины. Что же такое представляла из себя фабрика, пользовавшаяся принудительным трудом?
Прежде всего нужно заметить, что фабрики этого рода распадались на две совершенно особые группы — вотчинные и посессионные. Первые принадлежали только дворянам; так как крепостное право предоставляло помещику свободу распоряжаться трудом своих крепостных, то, понятно, помещик мог употреблять крепостных и на фабричные работы. Посессионными фабриками назывались такие, которые получили от правительства пособие землей, строениями, рабочими людьми или были устроены на счёт денежных сумм, отпущенных казной в пособие без возврата, или же получили дозволение на покупку крестьян, если владельцы их по званию своему не имели на это права."
"Вотчинные фабрики появились в большом числе во второй половине XVIII века, когда дворянство поняло выгоду фабричной промышленности и стало устраивать фабрики в своих поместьях. Я приводил выше жалобы купечества в екатерининской комиссии на то, что дворяне устраивали фабрики, на которых работы производились крепостными. В первой четверти XIX века число таких фабрик было очень велико."
"Что же такое представляли собой вотчинные фабрики? К сожалению, об этих фабриках мы знаем очень немного. В 1803 году правительство собирало подробные сведения о посессионных фабриках, числе рабочих на них, заработной плате, времени работы и прочем. При этом случайно были доставлены и сведения по некоторым вотчинным фабрикам с крепостными рабочими. Из этих случайных данных видно, что на некоторых вотчинных фабриках рабочие работали без всякой платы — "брат на брата", то есть разделялись на две смены, каждая из которых поочерёдно работала на фабрике, в то время как другая оставалась дома. В этом случае, следовательно, фабричная работа исполнялась так же, как и всякая другая барщина*. Таким образом были распределены рабочие, например, на суконной фабрике князя Барятинского в Рязанской губернии, Пронской округи; на фабрике работало 292 мужчины и 264 женщины, причем рабочие увольнялись на два месяца в году от фабричных работ для сенокоса и уборки хлеба. Так же была организована работа и на суконной фабрике Скопинского уезда, оберпровиантмейстера* Окулова; но в большинстве случаев крепостные фабричные получали заработную плату иногда только деньгами, иногда же деньгами и предметами потребления; нечего и говорить, что заработная плата крепостных рабочих была значительно ниже, чем вольнонаемных рабочих."
*барщина — даровой, принудительный труд зависимого крестьянина, работающего с личным инвентарём в хозяйстве земельного собственника; барщина исчислялась либо продолжительностью отработанного времени (числом дней, недель), либо объёмом работы (примечание)
*оберпровиантмейстер — отвечал за продовольственное обеспечение российских войск (примечание)
"В своей известной записке "О крепостном состоянии в России" Заблоцкий-Десятовский приводит пример суконной фабрики, устроенной в Нижегородской губернии помещиком П., на которой работали "месячники"* — крестьяне без всякой платы. Устроив в своем имении фабрику, помещик уничтожил большую часть крестьянской запашки. "Мужики не привыкли к работе, — замечает Заблоцкий, — дело отправляется худо, их наказывают, не выполнившего урок секут и сажают в воскресенье на работу. По отзывам соседей, все эти люди точно вышедшие из тюрьмы. Многие из них находятся в бегах".* На других вотчинных фабриках, которые перечисляет Заблоцкий, рабочие получали плату."
*месячники — крепостные крестьяне в России в XVIII и XIX веках, переведённые помещиком на месячину;
месячина — содержание, которое получали от помещиков крепостные крестьяне, лишённые земельных наделов и переведённые на барщину, в том числе дворовые люди; месячина состояла из определённого количества продуктов и одежды и выдавалась ежемесячно, размеры её были различны, доходя иногда до голодного пайка (примечание)
*(Заблоцкий-Десятовский, "Граф П. Д. Киселёв и его время".
Санкт-Петербург. 1882 год, IV, 294.) - примечание автора (М. И. Туган-Барановского)
"При исследовании фабричной промышленности Московской губернии земские статистики обратили внимание, между прочим, и на бывшие раньше вотчинные фабрики. По словам профессора Эрисмана, существование в крепостную эпоху таких фабрик сказывается в настоящее время во многих местностях России образованием безземельного фабричного пролетариата. Типичной вотчинной фабрикой Московского уезда г. Эрисман считает устроенную помещиком Волковым в 1828 году при сельце Горенках. Волков купил для фабрики заброшенный дворец Разумовских и перевел туда крепостных, как взрослых, так и малолетних, из своих деревень в семи окрестных губерниях; часть этих подневольных поселенцев была помещена в самом фабричном здании, а остальным был отведен для поселения небольшой участок земли при фабрике."*
*("Сборник статистических сведений по Московской губернии". Санитарный отдел, том III, выпуск IV, Московский уезд, 1882 год, стр. 106.) - примечание автора (М. И. Туган-Барановского)
"Точно так же Воскресенская бумагопрядильная и ткацкая фабрика была основана в 1840 году помещиком Скуратовым, который вывез для работы на этой фабрике крестьян из других губерний. Таково же происхождение деревни близ Мауринской суконной фабрики и вблизи фабрики Лысенковых в Рузском уезде. Эти деревни возникли из поселений крепостных рабочих, переселенных владельцем для работы на фабрике".
"В Можайском уезде в 20-х годах была устроена князем Гагариным бумагопрядильня, на которой работало более 1 тысячи человек крепостных из 12-15 окрестных деревень. В том же уезде была основана в 40-х годах графом Уваровым суконная фабрика с 1 тысячей человек крепостных рабочих. Крупная суконная фабрика князя Хованского в сельце Ваулино работала также крепостными".
"В Рузском уезде было довольно много вотчинных суконных фабрик (Белавина, князя Хованского, Воейковой и других). На фабрике Воейковой работало до 300 крепостных, "над которыми помещица тиранствовала с таким изуверством и жестокостью", что старый рабочий, рассказывавший об этом земскому статистику г. Погожеву, "даже теперь не мог вспомнить без ужаса и содрогания об этой барыне, за малейший проступок подвергавшей нещадной порке по 10-15 рабочих ежедневно".*
*("Сборник статистических сведений по Московской губернии". Санитарный отдел, том III, выпуск VI, Можайский и Рузский уезды, стр. 11, также 6—8, 9 и другие) - примечание автора (М. И. Туган-Барановского)
"В Богородском, Дмитровском, Серпуховском и других уездах Московской губернии земские статистики также констатировали существование в прежнее время вотчинных фабрик с крепостными рабочими".*
*(В статье г. Погожева "Вотчинные фабрики", "Вестник Европы", 1889 год, июль, — содержится сводка всех данных этого рода, собранных московскими земскими статистиками.) - примечание автора (М. И. Туган-Барановского)
"Писатель 30-х годов Шелехов рассказывает о вотчинной фабрике, работавшей холстинку и кисею близ города Клина. Рабочие на этой фабрике прокармливались хлебом с собственных полей помещика. В Зубцовском уезде Шелехов называет вотчинную фабрику, на которой ткачество производилось барщинными крестьянами, "брат на брата".*
*(Д. Шелехов. "О пользе и средствах улучшения в русском сельском хозяйстве". "Библиотека для чтения", 1838 год, книга 4-я. В этой статье перечисляется и несколько других вотчинных фабрик.) - примечание автора (М. И. Туган-Барановского)
"Понятно, крестьяне с крайней неохотой соглашались работать на помещичьих фабриках, особенно в том случае, когда они не получали никакой платы. Развитие нашей фабричной промышленности в 30-х и 40-х годах повело к тому, что и в помещичьих имениях число вотчинных фабрик стало увеличиваться (мелких, не попадавших в официальные списки), хотя в это время принудительный труд на фабрике быстро вытеснялся вольнонаемным. По словам Гакстгаузена, во второй четверти этого века дворянство стало усиленно заботиться об устройстве фабрик. Рабочими на этих фабриках сначала были дворовые*, но они работали плохо; затем помещики стали брать на фабрики крестьян, которые были излишни для земледельческих работ, а под конец нередко и отрывать крестьян от земледелия, так как фабричное дело оказалось гораздо выгоднее земледелия".
*дворовые — дворовые люди, дворня — особый разряд крепостных крестьян, которых их господа использовали в качестве домашней прислуги (примечание)
"На обращение дворовых в фабричных указывает и Шелехов. "В наше время, — говорит он, — наступила новая эпоха помещичьего быта, а именно эпоха промышленная". Он советует обращать дворовых в фабричных "с безобидною платою за труд" и приводит примеры дворянских фабрик — бумагопрядильной и ткацкой, основанных одной помещицей, причем около 400 дворовых были обращены в фабричные".*
*(Шелехов "О дворовых людях". "Библиотека для чтения", 1842 год, том 52.) - примечание автора (М. И. Туган-Барановского)
"О крепостных рабочих на вотчинных фабриках говорит также Николай Тургенев в своей известной книге "Россия и русские". По его словам, возвышение цен на армейское сукно вызвало распространение в помещичьих имениях суконных фабрик. "В последние годы появилось новое несчастие для бедного русского мужика — суконные и другие фабрики... Помещики помещали сотни крепостных, преимущественно молодых девушек и мужчин, в жалкие лачуги и силой заставляли работать... Я вспоминаю, с каким ужасом говорили крестьяне об этих заведениях; они говорили "в этой деревне есть фабрика" с таким выражением, как если бы они хотели сказать "в этой деревне чума".
Вполне естественно, что, как общее правило, положение крепостных рабочих на фабриках было гораздо хуже, чем вольнонаемных, крестьяне очень тяготились фабричной работой и всячески старались от нее уклониться".
"Интересна попытка улучшить положение крепостных фабричных рабочих, принадлежащая известному московскому генерал-губернатору 30-х годов князю Голицыну. В начале 30-х годов крестьяне помещика Груздева в Рузском уезде отказались работать на бумагопрядильной фабрике своего владельца и подали жалобу начальству на притеснения Груздева и в особенности на принуждение их работать на фабрике, к чему они, по их словам, не привыкли. Князь Голицын признал нужным выработать особые правила, которыми должны были бы руководствоваться помещики при учреждении в своих имениях фабрик. Проект Голицына поступил на рассмотрение министров финансов и внутренних дел. Московский губернский предводитель дворянства, мнение которого было спрошено, заявил, что так как помещики имеют право употреблять своих крепостных на всякие работы, то "явное и непосредственное прикосновение к сим правам и обязанностям может обратиться к тому, что выведет многих из границ послушания".
"Дело поступило в комитет министров. Комитет признал неудобным непосредственное вмешательство правительства в отношения помещика к крепостным и остановился на следующем (Высочайше утверждено 23 декабря 1834 года): "поручить губернским предводителям дворянства, дабы они сами и через уездных предводителей обращали особое и постоянное внимание на состояние помещичьих людей и к особенности крестьян, употребляемых на фабриках и заводах, наблюдая:
1) чтобы при учреждении новых фабрик и заводов помещики по возможности избегали обращения пахотных крестьян, особенно же целыми селениями, к фабричным работам...;
2) чтобы на фабриках и заводах наблюдать общее правило — не требовать работы более трех дней в неделю или же чтобы работали брат на брата так, чтобы половину месяца оставались всегда на своем собственном хозяйстве; там же, где работающие не имеют своего земледелия, полагаема была, вместо сего, соразмерная трудам задельная плата;
3) чтобы помещики пеклись о содержании и благосостоянии людей на их фабриках, не принуждая их к работам в воскресные дни, двунадесятые* и храмовые праздники".*
*двунадесятые — или дванадесятые праздники — двенадцать важнейших после пасхи праздников в православии (примечание)
*(Дело о составлении правил для фабрик в помещичьих имениях,
19 июля 1833 года. Архив департамента торговли и мануфактур.) - примечание автора (М. И. Туган-Барановского)
"Эти правила, имевшие необязательный характер, так как предводители дворянства должны были "внушать" их дворянам, а не требовать по ним исполнения, были единственным законодательным актом, направленным к регулированию отношений помещиков к работам на крепостных фабриках. Правительство не признавало возможным ограничить власть помещика над его крепостными и потому совершенно воздерживалось от какого бы то ни было вмешательства в порядок работы на вотчинных фабриках".
____________________________________________________________
М. И. Туган-Барановский. Русская фабрика в прошлом и настоящем. Историческое развитие русской фабрики в XIX веке. (Глава III. Вотчинная и посессионная фабрика.) Перепечатано с третьего издания. Кооперативное издательство "Московский рабочий", Москва, 1922 год.
--------------------------------------------------------------------------------
--------------------------------------------------------------------------------
ЗАКЛЮЧЕНИЕ (1 часть). Общие причины тяжелого положения рабочего класса. Начало рабочего движения — первые стачки. Репрессии правительства и отношение общественного мнения. Рост стачечного движения за первое десятилетие (1870 - 80 годы), и его особенности. — Общества и кассы взаимопомощи: их распространение и отношение к ним правительства. Неудача дореформенного законодательства по охране труда (Часть I. Период свободного договора)
--------------------------------------------------------------------
К. А. ПАЖИТНОВ
ПОЛОЖЕНИЕ РАБОЧЕГО КЛАССА В РОССИИ
Издание 2-е, дополненное и исправленное, 1908
Типография товарищества "Общественная Польза", Большая Подъяческая, № 39
--------------------------------------------------------------------
Константин Алексеевич Пажитнов (1879 - 1964) — российский и советский экономист, специалист в области истории народного хозяйства, социально-экономической мысли и рабочего движения в России; член-корреспондент АН СССР (1946). Учёная степень — доктор экономических наук (1935). Учёное звание — профессор, член-корреспондент АН СССР (1946). Награды — Орден Ленина (1954), Орден Трудового Красного Знамени (1945).
Автор около 30 книг и большого количества научных статей по истории рабочего класса, кооперативного движения и общественных идей в России и за границей. В 1906 году опубликовал своё первое исследование "Положение рабочего класса в России", выдержавшее затем ряд изданий.
Следующая публикация
Комментарии 12