Предыдущая публикация
В каком положении находились рабочие массы за время 60-х годов, то есть в начале обновления экономического строя России — на этот вопрос можно дать ответ только приблизительный, так как относящиеся сюда сведения отрывочны и скудны.
За 2 года до падения крепостного права, в 1859 году, учреждена была особая комиссия из представителей министерства финансов и министерства внутренних дел (под председательством Штакельберга) для того, чтобы "полным преобразованием в самой системе законодательства по части промышленности" поставить эту отрасль народного хозяйства в соответствие с потребностями нового времени. Результатом работ этой комиссии явился в 1862 году проект устава промышленности, которым намечался ряд довольно важных преобразований. Воспрещается работа малолетних обоего пола, не достигших 12 лет. Малолетние от 12 до 18 лет не должны находиться на работе более 12 часов в сутки, полагая в том числе 2 часа для завтрака, обеда и отдыха. Ночная работа (от 8 часов вечера до 5 часов утра) воспрещается лицам, не достигшим 18-тилетнего возраста. Устанавливаются подробные правила предосторожности для предупреждения несчастных случаев и для охранения здоровья рабочих. Жилые помещения для мужчин и женщин, а где возможно (?), и детей должны быть отдельными. Воспрещается устройство нар в 2 яруса. Для каждого работника или работницы должны быть отдельные (по возможности железные) кровати или нары; в последнем случае нары для каждой постели разделять перегородками. В обширных промышленных заведениях воспрещается рабочим спать в мастерских на столах и на полу, а равным образом и обедать в тех помещениях, где они работают; для сей цели должны быть устраиваемы особые помещения и так далее. Устанавливается ответственность предпринимателей за несчастные случаи с рабочими. Для разрешения споров и несогласий, возникающих между хозяевами и рабочими, учреждаются особые промышленные суды. Члены промышленных судов избираются хозяевами и рабочими той местности, в которой учреждается суд, в равном количестве от тех и других. Правом выбора пользуются все рабочие, которые имеют не менее 21 года, занимаются не менее 1 года работой в данной местности и не опорочены по суду или общественному приговору. Суд рассматривает, между прочим, просьбы о вознаграждении рабочих за увечья, дела о стачках между рабочими против хозяев или между хозяевами против рабочих, затем все споры между обеими сторонами относительно несоблюдения условий найма, определяет штрафы и взыскания и так далее. Для надзора за промышленными заведениями назначается инспектор с одним или двумя помощниками. Им предоставляется право посещать заведения во всякое время, днем или ночью, требовать предъявления им малолетних; а также конторских книг: о числе и возрасте рабочих, о плате, ими получаемой, о распределении рабочего времени, об условиях найма и о повреждениях, полученных рабочими, и так далее.* Ни одному параграфу из этих преобразований однако не суждено было осуществиться, и по этому одному уже можно судить, как резко расходились они с действительностью, то есть насколько хуже было тогдашнее положение рабочих. Новая быстрорастущая сила — промышленный капитал — расчищал себе дорогу к власти и, естественно, не мог мириться с подобными попытками ограничения эксплуатации труда. Особенно внушало страх учреждение фабричной инспекции, которой промышленники боялись, как огня. "Учреждение инспекции, — заявляло московское отделение мануфактурного совета, — вместо ожидаемой пользы, принесет вред тем, что уничтожит всякую связь (?) между хозяевами и рабочими, послужит поводом к злоупотреблениям и увеличит число жалоб". Это опасение и то упорство, которое проявили в этом отношении фабриканты, показывает, что они вполне чувствовали, что у них не "всё обстоит благополучно".
*(Труды комиссии, учрежденной для пересмотра уставов фабричного и ремесленного, ч. I, 1863 г.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
Уж если должен быть надзор, то "он должен быть вверен самим фабрикантам или члену мануфактур-совета, — говорили братья Хлудовы из Егорьевска в своем замечании на "проект правил для фабрик и заводов в Петербурге и уезде"*, статья 73-я которого тоже имеет в виду учреждение фабричной инспекции. Особенно ратовали против этого фабриканты центрального района — Морозовы, Хлудовы, Малютин, Прохоров, Шилов... "Им, предпринимателям, говорит по этому поводу в своем отзыве тверской губернатор граф Баранов*, — ужасно не хочется инспектора из чиновников, а хочется из купцов, и притом фабрикантов. Такое невинное желание весьма естественно со стороны человека (речь идет о тверском фабриканте Морозове), у которого на фабрике нет для рабочих не только воскресной школы, но и бани; несмотря на значительное расстояние
от города, нет даже теплых в зимнее время жилищ для рабочих. Как ни привык наш народ и к грязи, и к вони, и к холоду, но и тот уже говорит, что в конурах рабочих зимой мерзнет вода; при фабрике нет порядочно устроенных отхожих мест, а все нечистоты сваливаются ими вблизи самой фабрики в маленькую речонку, из которой фабричные пьют воду"...
*(Этот проект, имеющий много общего по духу и содержанию с проектом "Устава о промышленности", составлен в 1860 г. Его постигла та же участь.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
*(Труды комиссии..., ч. II, 314 стр.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
Что касается литературы по рабочему вопросу, то она довольно скудна — за 60-ые и 70-ые годы. Промышленность была еще слабо развита, крестьянский вопрос властвовал над умами общества, и на этой почве выросли как слабый научный интерес к изучению положения рабочего класса, так и всякого рода утопические построения.
В книге Ф.Тернера "О рабочем классе и мерах к обеспечению его благосостояния" (1861 год) о положении русских рабочих говорится лишь на нескольких страницах. "Россия, — говорит Тернер, — до сих пор не знала ни настоящего фабричного населения, ни пауперизма*. Все сельское и городское население находилось у нас на гораздо низшей ступени развития благосостояния, чем в большей части европейских стран, но у нас не было еще пауперизма и пролетариата, являющегося в Европе, как опасная язва, возле самого роскошного развития благосостояния страны и прочих классов населения".
*пауперизм — нищета, отсутствие самых необходимых средств существования у широких масс населения в обществе, основанном на имущественном неравенстве (примечание)
В 1856 году, при общей цифре населения Европейской России в 57 миллионов, городское население составляло только 5.200.000 человек, то есть менее 10%.* "Настоящий момент, продолжает автор, представляется нам самым благоприятным для введения тех учреждений для рабочего класса", которые в состоянии... "предупредить самый зародыш пауперизма". Эти особенно благоприятные условия, в которых находится Россия, заключаются в следующем: во-1-х, русское общество присутствует при "самом начале" тех зол капитализма, какие Европе достались в наследство от прежних времён, во-2-х, мы можем воспользоваться опытностью других стран, и в-3-х, в народном обычае уже существует идея ассоциации — артель, а в этом-то всё и дело. "При немногочисленности нашего городского населения, при отсутствии пауперизма, по крайней мере в том виде, в котором мы его встречаем в Западной Европе, мы можем с легкостью некоторыми благоразумными мерами и с относительно небольшими средствами дать всему делу такое направление, которое может пресечь на будущее время образование у нас пауперизма". Правда, "в России распределительные и производительные рабочие ассоциации еще неизвестны... Можно, однако, предполагать, что, когда с развитием свободного труда в России и эти учреждения станут
мало-помалу проникать в наше отечество, они найдут хорошо
подготовленную почву вследствие вообще сильного развития общинного и ассоциационного духа в России. Развитие их пойдет весьма быстрыми шагами". — Последующая история жестоко насмеялась над этими, долго господствующими у нас представлениями как относительно особенной "легкости" разрешения социального вопроса в России при помощи "небольших средств", так и относительно сильного развития у нас общинного и кооперативного духа.
*(По сведениям департамента мануфактур и внутренней торговли за 1860 год, по всем 66 губерниям, областям и градоначальствам Европейской и Азиатской России, кроме Финляндии и Царства Польского, числилось 15.388 фабрик и заводов с 565.142 рабочими и с производством на сумму в 292.549 тысяч рублей. Если исключить Кавказ и Азиатскую Россию, то останется 14.033 заведения с 558.329 рабочими.
Что касается ремесленников, то, по сведениям центрального статистического комитета за 1858 год, в 49 губерниях Европейской России числилось 116.616 мастеров, 135.402 рабочих, 79.537 учеников, а всего 331.555 человек. — Труды комиссии (Штакельберга), II ч., 1863 г. Приложение XVI и XVII.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
В 1869 году вышла известная книга Флеровского "Положение
рабочего класса в России".
Для тогдашней эпохи является характерным то, что автор не выделяет рабочего вопроса из крестьянского, и большую часть его книги занимает описание положения именно земледельческого населения.
В сочинении Флеровского, нашла себе яркое выражение мысль, что одна реформа 19 февраля 1861 года не произвела, да и не могла произвести серьезного улучшения в положении народных масс. "Природа дает возможность поражать мир таким же благоденствием, каким его поражает демократия Американских Соединенных Штатов, а социальные условия заставляют поражаться такими бедствиями рабочего населения, которые почти неслыханны, в сравнении с которыми много раз оплаканные судьбы европейского пауперизма должны представляться райским блаженством и недосягаемым благополучием".
Причину крестьянского обеднения автор видит в тяжести оброков и податей и во вредном влиянии помещичьего землевладения. "Мы можем быть вполне уверены, что если бы у нас не было помещичьих земель, то Россия по благосостоянию своему немедленно сравнялась бы с Европой, а при улучшении финансовой системы стала бы догонять Америку". Причину же безотрадного положения фабрично-заводского населения Флеровский видит в крупнокапиталистической организации производства. Сравнивая два уезда Нижегородской губернии — Ардатовский с крупными чугунно-плавильными заводами и Горбатовский с мелкой кустарной промышленностью, — автор приходит к заключению, что мелкая промышленность гораздо лучше обеспечивает население, чем крупная. "Неужели можно равнодушно смотреть на то, что машины — этот важнейший благодетель человеческого рода, это плодоносное орудие, которое дает рабочему возможность, при несравненно меньших усилиях, производить не только вдвое и втрое, но иногда во 100 раз более, — эти машины делаются бичом для рабочего класса? Не только для работников, для целых местностей оказывается более выгодным производить мало и дорого, чем производить много и дёшево". В чём же выход? "Спасти Россию от всех этих бедствий (дороговизны продуктов и нищеты населения), — говорит Флеровский относительно горной промышленности, — можно только передачей промыслов и заводов в руки заводских артелей. Между различными артелями будет конкуренция. Капиталист тут совершенно излишний, от него нужно избавиться при первой возможности"...
От книги Флеровского остается полный сумбур в голове при первом чтении, — так перепутаны там общие соображения с единичными фактами в соединении с операциями над многочисленными данными статистики, — операциями, довольно рискованными в виду жалкого состояния у нас этой науки. Но при некотором усилии можно найти в ней ценные указания на складывающиеся или уже сложившиеся порядки промышленной жизни.
Везде на фабриках и заводах, замечает автор, рабочий поставлен в такое положение, что он не может существовать своими заработками, хотя производительность его была бы достаточна для роскошного содержания; вследствие недостаточных заработков, дурной расплаты и обсчитывания он везде погрязает в долгах. Как часто фабрикант находит более выгодным бесчестным образом держать рабочих в кабале посредством подобных долгов, чем честно обеспечивать их существование. Работники и даже дети изнуряются непосильной работой по 16 часов в день. Ярославский статистический комитет нашел образцовым положение рабочих на фабриках, где мужчины, женщины и дети работали по 14,5 часов в сутки и жили в казармах! Для охранения здоровья работника не принимается никаких мер, и в то время, когда работники гибнут самым несчастным образом, капиталисты получают на свой капитал по 60% в год.* Чаще всего администрация не принимает никаких мер для сохранения здоровья рабочего, но и там, где меры эти по разным причинам принимаются, они остаются безуспешными. Вот как говорит об этом калужская памятная книжка.
"Владельцы, хотя и дали подписку к устройству вентиляторов для очищения воздуха, улучшенных топок и всего прочего, однако к выполнению своих подписок до сего времени не приступали; за город не выведено до сих пор ни одного из назначенных к тому заводов; вновь же учредилось самовольно еще несколько заведений".
*(Товарищество новой бумагопрядильни выдало в 1863 году 480 тысяч дивиденда на капитал в 800 тысяч, то есть 60%.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
В памятной книжке Ярославской губернии один фабрикант, Журавлев, выставляется благодетелем своих рабочих за то, что он при фабрике имеет лавки, в которых продает разный товар, нужный для рабочих. "Прочитав это, я не мог надивиться неведению в делах нашей промышленности такого учреждения, как Ярославский статистический комитет: имение фабрикантами лавок с произведениями, нужными рабочим, — это не благодеяние, а часто
зло и орудие притеснения в их руках. Статистический комитет, может быть, считает Журавлева в этом отношении исключением? не спорю. Но у нас охотников до таких спекуляций немало, и я насмотрелся на их проделки и наслушался их уверений, что они берут не более 10%. Может быть, по одной этой причине доходы рабочих следует уменьшать, по крайней мере на 25%. К несчастью, статья эта до такой степени явно обнаруживает стремление писать панегирик*, что является сомнение, одно ли неведение есть причина её ошибок". Задержка заработной платы, эксплуатация при помощи фабричных лавок, полнейшее пренебрежение предпринимателей не только к здоровью, но и к жизни рабочих, нищенская плата при чрезмерной продолжительности рабочего дня — все это явления типические для данного времени и были констатированы со всеми подробностями в отчетах фабричной инспекции в половине 80-х годов.
*панегирик — хвалебная речь, восторженная похвала, дифирамб (примечание)
"Фабричная промышленность в России не только не делает
фабричное население счастливым, но... союз помещичьего поземельного владения с фабрикантами и заводчиками делает русского рабочего окончательно несчастным и бедствующим существом".
"Из 12 промышленных губерний в 10 смертность значительней, чем в самых ужасных кварталах Лондона, где живут одни воры и нищие. Патриоту можно сойти с ума, добравшись до таких данных. Разделение труда, которое дает рабочему возможность удесятерить свое производство, делается для него источником голода, бедности и смерти до такой степени, что из 12 промышленных губерний в трех население уменьшилось, а в одной вовсе не увеличилось".
Литература 70-х годов не дала ничего выдающегося по
интересующему нас вопросу.
Правда, за это время действовали две правительственные комиссии — под председательством Игнатьева и Валуева — для урегулирования обнаружившихся уже зол промышленной жизни, но составленные в этом смысле проекты в 1871, 1873 и 1875 годах (ограничение детского и женского труда, ночной работы, принятие мер предосторожности для охранения здоровья и жизни рабочих и так далее) разбились о противодействие заинтересованных сфер, как и предшествующие проекты 60-х годов.* А для передовой общественной мысли того времени еще находился под большим сомнением вопрос: быть или не быть капитализму в России?
*(Высочайшее утвержденное положение комитета министров
1866 года, по которому содержателям фабрик и заводов было вменено в обязанность завести больницу с числом кроватей по расчету одной на 100 рабочих, и также аптеки и постоянных врачей, если рабочих не менее 100 — фактически оставалось без применения и почти повсюду игнорировалось.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
"Систематических работ и исследований, направленных к всестороннему изучению фабрично-заводских порядков и условий жизни фабричного населения, — читаем мы в "Отечественных Записках" за 1882 год*, — до последнего времени не предпринималось ни правительством, ни земством, ни тем более частными лицами".
*(№№ 3 и 4.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
"Неудивительно поэтому, что представления большинства нашего общества о фабричном быте не идут далее представления чего-то ужасного, губительно отзывающегося на здоровье рабочих. Но в чём именно заключается ужас положения фабричных рабочих и до какой степени ужасны условия их жизни — это для большинства остается неясным и даже совсем неизвестным".
Однако, в 70-х годах уже были сделаны первые шаги в направлении к такому исследованию.
В 1874 году был произведен по распоряжению администрации осмотр фабрик и заводов во Владимирской губернии, в 1876 году — в Московском уезде по инициативе земства, а в 1878—79 годах Петербургская земская управа пригласила студентов-медиков для санитарного исследования Петербургского уезда.
Наконец, в 1879-м году Московское губернское земство приступило к изучению санитарного положения фабрик и заводов во всех уездах губернии. Материалы этого исследования, производившегося с 1879 по 1885 годы, вместе с отчетами фабричных инспекторов являются главным и высокоценным источником при изучении положения рабочего класса за первый период. Их мы будем рассматривать вместе, теперь же остановимся на так называемой Хлудовской истории, которая в свое время много содействовала разоблачению тех безобразных порядков, которые установились в нашей фабрично-заводской жизни.*
*(См. "Отечественные Записки", 1882 год, № 5.
"Русская Мысль", 1880 год, № 11.
"Неделя", 1884 год, №№ 43, 44 и 45, 1885 г. № 21.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
Хлудов (отец), наживая миллионы, в то же время, по купеческому обычаю, старался и о спасении своей души. Так незадолго до "истории" он сделал пожертвование в 120.000 рублей на поддержание типографии, печатавшей богослужебные книги для старообрядцев-единоверцев, да и раньше не мало его денег ушло на дело спасения душ раскольников и обращения их в лоно православной церкви. После этого он явился 8 сентября 1880 года в Ярцево (Смоленской губернии) и сделал распоряжение о скидке 10% с получаемого рабочими жалованья, тем более что в это время начинался уже кризис с понижением цен на хлопчатобумажные изделия. С этого-то и начался "бунт".
Как ни тяжело было время осенью 1880 года — время начинающегося кризиса в промышленности и повышения цен на предметы первой необходимости, рабочие, вспомнив вероятно, ряд прежних притеснений и обид, решили не работать более у Хлудова. Однако, прежде чем уйти с фабрики, они потребовали для объяснения директора — англичанина Миленча. Но он скрылся неизвестно куда. Ему памятна была одна очень неприятная история. Говорят, что рабочие раз встретив его одного, накрыли его зипуном* и "своими средствиями" отплатили англичанину Миленчу за все штрафы и побои, практиковавшиеся им с большой щедростью. Вместо директора явился хозяйский сын, Михаил Хлудов. Рабочие потребовали расчета или уничтожения сбавки, Хлудов заявил, что расчета не будет, но что и сбавка останется. Вместе с тем, желая отвлечь толпу от зданий фабрики и машин, он предложил рабочим идти "погулять" в Ярцев-Перевоз, приказал принести два ящика орехов и пряников из своей лавки и стал бросать эти сласти в толпу
с балкона. Щедрость его дошла даже до того, что он громогласно приказал отпустить в трактире каждому рабочему по одному стакану чая. "Я за пятачок сколько хочу пить буду", — отвечали ему. Как мало в поведении толпы рабочих было чего-нибудь похожего на бунт видно из того, что при этом один из рабочих, Максим Балакирев, вынул жилейку (род дудки) и начал играть. Толпе это очень понравилось, а Хлудов дал музыканту рублевую бумажку. Но, лаская с одной стороны рабочих, он в то же время послал за урядником*. Толпа уже была в Ярцеве-Перевозе, где пили и шумели. Явившийся урядник, чтобы поддержать свой авторитет, немедленно приступил к действию и начал стегать плетью рабочих, но был избит. Впрочем, Хлудову без труда удалось спрятать урядника на чердак одного здания, где он не терял даром времени. "С чердака было видней, кто главные бунтовщики", — говорил он впоследствии у мирового судьи. Между тем полетели телеграммы, вызваны были войска. Рабочие продолжали вести себя самым мирным образом. Ночью 9 сентября приехал на фабрику смоленский губернатор. Сразу поняв в чём дело, он убедил Хлудова отменить сбавку. Не доверяя хозяину, рабочие попросили чтобы об отмене сбавки были повешены на фабрике объявления. По распоряжению губернатора это было исполнено, и, считая дело оконченным, губернатор уехал. Часть рабочих направилась было к станкам, но большинство желало, чтобы за прогульные дни не было вычетов и чтобы были уничтожены произвольные штрафы, и оттеснило с фабрики соглашавшихся начать работу. Извещённый об этом губернатор снова явился на фабрику. Что он сделал в этот свой приезд остается неизвестным. Известно только, что вскоре после этого явились войска, а губернатор возвратился в Смоленск... С прибытием войск Михаил Хлудов сразу переменил тон и повёл себя иначе. Лишь только губернатор уехал, Хлудов приказал сорвать объявления об отмене сбавки и затем пригрозил рабочим, что он сбавит с заработной платы вместо 10 — 15%. Войска заняли между тем фабрику, разместились у входа, на лестницах, в конторе, у кассы и так далее. Вместе с тем начались аресты "главных бунтовщиков". Самым главным оказался... тот самый Максим Балакирев, который забавлял рабочих и Хлудова игрою на жилейке. Другой "главный бунтовщик", Здоровенко, был арестован за то, что обратился к исправнику* с заявлением получить расчет...
*зипун — верхняя одежда в виде кафтана без воротника, обычно из грубого самодельного сукна (примечание)
*урядник — в России до 1917 года нижний чин уездной полиции (примечание)
*исправник — в России до 1917 года начальник уездной полиции (примечание)
Год был трудный и местные рабочие-смольчане решили смириться, за исключением пришлых подмосковных крестьян, которые предпочли получить расчет и были немедленно с особыми поездами отправлены на родину. "Бунт" был усмирён.
Арестованные рабочие, все — молодые парни, около 20 лет,
просидели в тюрьме около 5 месяцев, пока московская судебная палата не определила, за отсутствием в деянии обвиняемых противодействия властям, передать дело мировому судье.
Если у Хлудова, Миленча и других оставалось до всей этой истории ещё какое-нибудь сомнение, могут ли они делать безнаказанно всё, что им угодно, то после неё всякие сомнения исчезли: власти были на их стороне против рабочих.
23 января 1882 года Хлудовская мануфактура загорелась, и от громадного 5-ти этажного корпуса остались одни каменные стены. Впрочем, Хлудов не оказался в большом убытке — он получил 1 миллион 700 тысяч рублей одной страховочной суммы, а потерпевшими оказались те же рабочие. После пожара остались... семь возов трупов. По распоряжению директора Миленча рабочие были заперты в горевшем здании, чтобы не разбежались и лучше тушили пожар, а сторожа снаружи даже отгоняли желавших помочь горевшим. "Думали народом огонь погасить — так объяснял корреспонденту "Недели" один рабочий.*
*(Вскоре после этого на петербургской табачной фабрике братьев Шапшал тоже произошла катастрофа, стоившая многих жизней. Работницы были заперты во время пожара — с целью предупредить расхищение хозяйского табаку.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
"Служа гнездом всякой заразы, миллионная фабрика Хлудова является в то же время образцом беспощадной эксплуатации народного труда капиталом", — так говорится в исследовании земской санитарной комиссии (1880 год), и Духовщинское земское собрание дважды ходатайствовало об учреждении на фабрике купца Хлудова должности земского комиссара для наблюдения за исполнением санитарных правил.
Работа на фабрике обставлена крайне неблагоприятными условиями: рабочим приходится вдыхать хлопчатобумажную пыль, находиться под действием удушливой жары — до 28,2° R.* — и переносить удушливый запах, распространяющийся из дурно устроенных ретирад*. Фабричная администрация объясняла, что потому не принимается мер к их (ретирадам) улучшению, что, в противном случае, с уничтожением миазмов*, эти места превратились бы в места отдохновений для рабочих, и их пришлось бы выгонять оттуда силой. Каковы должны быть удобства жизни и работы на фабрике Хлудова, если даже ретирады могут сделаться местами отдохновения?
*28,2° R = 35,25° С;
градус Реомюра (°R, °Re) — единица измерения температуры, в которой температуры замерзания и кипения воды приняты за 0 и 80 градусов соответственно (примечание)
*ретирада — отхожее место, туалет (примечание)
*миазмы — зловония, ядовитые испарения, газы с дурным запахом, образующиеся от гниения (примечание)
Работа идёт и днем и ночью, каждому приходится работать 2 смены в сутки через 6 часов делая перерыв, так что в конце концов рабочий никогда не может выспаться вполне. При фабрике рабочие помещаются в громадном сыром корпусе в 3 этажа, разделенном, как гигантский зверинец, на клетки или каморки — грязные, смрадные, пропитанные вонью отхожих мест. Жильцы набиты в этих каморках, как сельди в бочке. Земская комиссия приводит такие факты: каморка в 13 кубических саженей* служит помещением во время работ для 17 человек, а в праздники или во время чистки машин — для 35-40 человек. Вообще, по словам Хлудовского фабричного доктора Михайлова, в каморках приходится по 0,6 кубической сажени* зараженного всякими испарениями и газами воздуха на человека. Рабочие нанимаются на год. В рабочих книжках, которые рабочим не выдаются, точно обозначается обязанность рабочих не покидать фабрики до истечения года; что касается фабричной конторы, то она может всегда прогнать рабочего, коль скоро она, как говорится в книжке, "недовольна" им. Штрафы были так велики и многочисленны, что положительно отравляли всю жизнь: на некоторых рабочих насчитывалось по 10-15 рублей в месяц штрафов и вычетов разного рода. "Иной раз работаешь, работаешь, ан тебя в одной рубашке выпустят", — жаловались рабочие при разборе мировым судьей дела о "бунте". Наконец, нередко рабочих гнали с фабрики без всякого расчета. Жалованье, как водится, получали не деньгами, а съестными припасами и одеждой из хозяйских лавок.
*каморка в 13 кубических саженей = 126,26 кубического метра; 1 кубическая сажень = 9,71 кубического метра (примечание)
*(по 0,6 кубической сажени зараженного всякими испарениями и газами воздуха на человека:
Нам часто придется впоследствии встречаться с этим выражением. Поэтому заметим здесь, что в жилых помещениях, где человек отдыхает, нормой считается 1,5 кубической сажени, и в мастерских, где он работает, — 3 кубической сажени на человека. Это — при наличности надлежащих приспособлений для вентиляции.) - примечание К. А. Пажитнова (автора)
*по 0,6 кубической сажени зараженного всякими испарениями и газами воздуха на человека = 5,83 кубического метра;
норма при отдыхе в жилых помещениях = 1,5 кубической сажени = 14,57 кубического метра;
норма при работе в мастерских 3 кубических сажени = 29,14 кубического метра (примечание)
Эксплуатация детского труда производилась в широких размерах. Из общего числа рабочих 24,6% составляли дети до 14 лет, другую 1/4 (25,6%) составляли подростки до 18 лет. Утомление, сопряженное с трудом на фабрике, было так велико, что, по словам земского врача, дети, подвергавшиеся какому-нибудь увечью, засыпали во время операции таким крепким, как бы летаргическим сном, что не нуждались в хлороформе.
В заключение можно сказать, что чистый доход равнялся 45% в год.
Как много здесь типического, а не исключительного — это мы увидим ниже.
Как известно, 1882 год является началом нашего фабричного законодательства: был издан закон о запрещении работы малолетних и введены фабричные инспектора. Действительность этих мероприятий подлежит, конечно, ещё большому сомнению, но во всяком случае, фабричным инспекторам первого призыва удалось собрать таким образом массу хотя и отрывочных, но всё же ценных сведений, бросающих яркий свет на непризнанный, но тем не менее страшный для правящих сфер рабочий вопрос...
В наших руках имеются отчеты по Владимирской и Московской губерниям за 1882—3 годы, затем отчеты по 9 фабричным округам и, наконец, 1 отчет главного фабричного инспектора — все это за 1885 год. Указанные 9 округов обнимают 57 губерний и 1 область. Число промышленных заведений в них, подлежащих ведению фабричной инспекции, равнялось 24.913 с 869.828 рабочими. К этим материалам, пополненным данными из других источников, мы теперь и приступим.
--------------------------------------------------------------------
ГЛАВА I. Комиссия Штакельберга и ее проект урегулирования отношений между трудом и капиталом. Тернер: "О рабочем классе и о мерах к обеспечению его благосостояния". Флеровский: "Положение рабочего класса в России". Литература 70-х годов и новые проекты урегулирования рабочего вопроса. Хлудовская история (ОТДЕЛ I. Фабрично-заводские рабочие. Часть I. Период свободного договора)
--------------------------------------------------------------------
К. А. ПАЖИТНОВ
ПОЛОЖЕНИЕ РАБОЧЕГО КЛАССА В РОССИИ
Издание 2-е, дополненное и исправленное, 1908
Типография товарищества "Общественная Польза", Большая Подъяческая, № 39
--------------------------------------------------------------------
Константин Алексеевич Пажитнов (1879 - 1964) — российский и советский экономист, специалист в области истории народного хозяйства, социально-экономической мысли и рабочего движения в России; член-корреспондент АН СССР (1946). Учёная степень — доктор экономических наук (1935). Учёное звание — профессор, член-корреспондент АН СССР (1946). Награды — Орден Ленина (1954), Орден Трудового Красного Знамени (1945).
Автор около 30 книг и большого количества научных статей по истории рабочего класса, кооперативного движения и общественных идей в России и за границей. В 1906 году опубликовал своё первое исследование "Положение рабочего класса в России", выдержавшее затем ряд изданий. --------------------------------------------------------------------
Следующая публикация
Нет комментариев