21
ЧЕМ ЕЩЕ ЗАНИМАЛИСЬ ПОДРОСТКИ
Дрались улица, на улицу. Кидали друг в друга камнями, стрелами, сходились в рукопашную. Кое-кому доставалось крепко.
От дома Ревинской до дома Березнеева по улице М. Горького ранее построек не было. Здесь было болото, кочки и кустарник. Это место и служило нам сборищем, откуда и следовали к огородам жителей Ленинской улицы, где и проходила баталия. Что заставляло подростков создавать ненависть друг к другу - наверное, порядки, установленные самим правлением.
22
ФЕВРАЛЬСКАЯ И ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИИ
Что мог сказать паренек в 13 лет о февральской революции. Тумак тумаком. Ходи и узнавай, что творится в городе.
А события углублялись и расширялись, помимо воли тех, кто привык жить в свое удовольствие, ни в чем не нуждаться, даже иметь власть над другими. И вдруг отречение царя от престола. Задумывались ли мы, пареньки, об этом событии, - да задумывались, а как?..
В нашей памяти очень хорошо запомнились солдаты, призванные царем на войну и расквартированные у домовладельцев на временное проживание. Какие это были чудесные люди, уже пожилые и все они с болью в сердце пеклись о своих семьях. Как они там, да что станется с ними. А сколько их осталось там, так и не увидев свои семьи. Из нашей задумки получились свои выводы, - почему должны были солдаты гибнуть, ради чего? Выходит, царь донял свой народ, и пришлось ему отказаться от престола ради прихоти, а у народа больше не было терпения.
Шумел наш город. Не было того дня, чтобы не было митингов, демонстраций, шествий по улицам с революционными песнями.
Выходит, взялись эти революционные песни не случайно. Кем-то они были созданы ранее, почему-то не доходили до нашего сознания. А может, потому, что были пацанами и не считали нас за людей.
На митингах выступали барчуки, обыватели и рабочие. Дело доходило от сталкивания с трибуны ораторов, до крупных ссор. Но как разобраться в их словах было трудно. Откровенно сказать, были политическими тупицами. Одна группа, подходя строем, поет одну революционную песнь, другая - другую, а вот какая действительно революционная и какая контрреволюционная - не разбирались.
Знаем, что запевалой, руководителем и оратором в одной группе был Вася Орлов, работавший в конторе на железной дороге. Он призывал за продолжение войны. Потом много позднее, мы разобрались, что он за гусь. Как бы ни кричали на разные лады, а Советы все крепче и крепче брали власть в свои руки. Страсти митинговщины стали остывать. Почувствовались сильные руки Советов. Притихла и притаилась городская знать. Обрушили Советы всех богатеев контрибуциями, одна больше другой. Раз вы грабили народ, так отдайте награбленное народу. Скрепя сердце отдавали, но лютую ненависть копили. Стало налаживаться продовольственное положение население. Потекли с фронта солдаты домой. «Долой войну!» - лозунг большевиков. И ехали они кто как устроится: на буферах, на крышах, пристраивались, кто как мог, эти измученные войной люди.
Каждому хотелось душевно отдохнуть, повидаться со своими семьями и успокоить свои нервы, натянутые до предела. Везде чинили им препятствия. Где не дадут паровоз, где поездную бригаду, там угля нет. С боем и пробивают себе дорогу.
И кушать они хотят, а кто им даст. Только Советы и только Советы. С большим трудом достают Советы питание своим братьям-фронтовикам. Организуют у вокзала перронный магазин. Снабжают из этого магазина проезжих солдат и железнодорожников. Находятся темные силы, или по своей инициативе, а скорее всего, науськанные местной контрреволюцией, грабят этот магазин, создают злобу у солдат.
Железнодорожники понимают, что эти грабежи не случайность, а провокация. Организовывают охрану из своих людей. Надо было случиться такому. Ловят железнодорожники восемь человек воров, все горожане, среди них Желтухин. И в это время прибыл поезд с солдатами. Кто-то из местных жителей шепнул солдатам, что поймали воров, хотели оставить вас без питания. Достаточно было искры, а потом пошло. Это было на глазах у пишущего эти строки. Где они? Показали - вот там, в каталажке... Выволокли. С криками и тумаками повели. Между старым вокзалом /давно снесен/ и привокзальным садом нашелся бутовый камень, выволокли его на чистое место и началось... Повалят. Двое за ноги, двое за руки, подбрасывают вверх и удар головой о камень. Буквально за 10 минут их уничтожили. Такого в моей жизни еще не встречалось. В сознании все помутилось, как я добрался домой, трудно сказать. Можно понять, что эти люди испытали на войне, если не было жалости к себе подобному.
Были еще расправы, вернее, самосуды. Такой случай мне пришлось наблюдать у ж.д. приемного покоя /тогда он так назывался/. Там буквально за 2 минуты расправились с человеком, разорвали на части. Конечно, такие расправы чинились без ведома Советов. Стихийно, пожалуй, власти были бессильны их запретить.
Ехала масса солдат, почти вся вооруженная, до крайности раздраженная войной и чинимыми препятствиями в пути. А силы Красной гвардии были малы и опыта не имели.
Вскоре местным властям еще добавилось работы и заботы. Потекли эшелоны с пленными чехами на восток. Этим тоже надо оказывать помощь. Ведь советское правительство дало согласие отправить их домой, им нужно продовольствие и многое другое, без чего невозможна жизнь. Так в повседневных заботах, сами еще не имевшие достаточного практического опыта, политических и общеобразовательных знаний, трудились не покладая рук, наши местные органы власти.
Не дремала, и контрреволюция…
Подолгу застаивались эшелоны с чехами. Что за причина?.. Им разрешалось свободно ходить по городу. Заводить знакомства. Женщины легкого поведения не упускали момента сближения, некоторые из них, возможно, с целью.
Готовился к осуществлению тайный сговор контрреволюции и это тем, для которых Советская власть пошла на жертвы, предоставив транспорт, продовольствие, а сама терпела в этом крайнюю нужду. И они «отблагодарили».
23
ВОССТАНИЕ ЧЕХОВ
Что будет !!!
Чем дело кончится!!!
Ничего не пойму, - взволнованно сказал отец, придя домой рано утром. Он еще с вечера был назначен в поездную бригаду, сопровождать поезд до ст. Тайга.
Пробыв ночь на станции в ожидании отправки, он явился живым свидетелем таких событий, за которые потом пришлось поплатиться жизнями сотням тысяч советских людей и испытать много горя, слез мучений.
Из рассказа отца, мы узнали, что в эту ночь на станции стоял эшелон с красногвардейцами и 5-6 эшелонов с пленными чехами, направлявшимися на Владивосток для отправки морем на родину.
Отряд красногвардейцев был хорошо вооружен: пулеметами, винтовками, на платформах было несколько орудий.
Чехам разрешалось иметь по 2-3 винтовки на эшелон и несколько патронов.
Наступила ночь, кругом тишина. Кому положено стоять на посту у эшелонов, отбывают вахту. Остальные спят.
И вдруг винтовочный выстрел со стороны чешского эшелона. Оказывается, этот выстрел послужил сигналом для восстания чехов. Выскочив из вагона, как по команде, чехи бросились к эшелону красногвардейцев, в первую очередь, обезоружив ничего не подозревавших часовых, а потом к спящим красногвардейцам.
При выборных командирах не было такой дисциплины, какая положена в регулярных частях, это и послужило беспечности в эшелоне. А результат?..
Имея численное превосходство и внезапность, чехи без оружия, обезоружили весь эшелон красногвардейцев и вооружились их оружием.
Часть красногвардейцев, пользуясь темнотой, убежали, а часть попала в плен, потом водворена в тюрьму. Какой-то части красногвардейцев, с оружием в руках удалось убежать и скрыться. Так совершился акт подлой провокации, тайно подстроенной контрреволюцией в сговоре с чешским генералом Гайдой и, конечно, при участии нашей городской буржуазии.
Пожалуй, это восстание чехов имело начало на нашей станции Мариинск, откуда быстро распространилось по всей Сибири. Захватив оружие, чехи быстро организовали оборону, установив орудия и пулеметы у ж-д депо.
Городской совет, уходя в подполье, сообщил в в Анжерку и на ст. Тайга о перевороте в Мариинске, и утром не замедлила помощь.
Красногвардейцы и рабочие этих городов, следуя в эшелоне, не доезжая до первой будки, были встречены орудийным и пулеметным огнем чехов. Среди них появились жертвы, а живые вынуждены были искать убежища. Так из разрозненных отрядов и прибывших из других городов красногвардейцев был создан Мариинский фронт. Перевес чехов состоял в том, что это были хорошо обученные, прошедшие школу войны люди. А ловко подстроенная среди них агитация своего офицерства, нашей и сибирской контрреволюции заставила их поднять оружие против своих братьев. Стрельба в центре города, где в основном были размещены органы местной власти Советов, дала понять, что начался разгром органов власти, аресты и разгром местного гарнизона.
Местная контрреволюция во главе с капитаном царской армии и местным жителем Суровым создали отряды самообороны, вооружились, нацепили на рукава белые повязки и стали верными помощниками чехов, в разгроме органов власти, розыске и аресте большевиков.
Реакция не сломила силы большевиков. Подпольный центр, возглавляемый умело Сорокиным, Колесниковым, Сенатовым, Пономаренко и другими, направлял разрозненные силы потерпевших разгром отрядов Краской гвардии, из сел и других городов. К ним присоединилась рота пленных мадьяр, сколоченная в боевую единицу легендарным революционером Матэ Залка.
Гора Арчекас имела превосходные позиции по отношению к городу, расположенному в низине. Эти преимущества давали уверенность разгромить силу реакции. Малочисленность сил Красной Гвардии не дала возможность полного окружения города и взятия в кольцо сил контрреволюции, не было возможности создать резервы и перебрасывать их на угрожаемые участки, чем потом воспользовались чехи.
Чехи и отряды самообороны тоже не дремали, ими на близких подступах к городу, на главных направлениях были вырыты окопы полного профиля. Прибыло пополнение в людях, поступило вооружение. Буржуазия постаралась снабдить это воинство всем необходимым, вплоть до суконного обмундирования.
24
КОЛЧАКОВЩИНА
После ликвидации Мариинского фронта в городе стало относительно тихо. Комендантом города стал чешский офицер с резиденцией при вокзале. Не один раз нам приходилось слышать его крики, на ломанном русском языке «я чешский комендант, могу расстрелять, могу помиловать», а контрреволюция рыскает по городу, выискивает большевиков.
18 ноября 1918 г. в результате военного переворота, А.В. Колчак был избран Верховным правителем России с производством в полные адмиралы. Переворот был произведен не столько самим Колчаком, сколько «под Колчака», который был наиболее крупной, известной фигурой в Сибири. Власть Александра Васильевича признали руководители основных формирований белых в других районах России. В его руках оказался золотой запас России, он получил военно-техническую помощь от США и стран Антанты.
Нам, ученикам, объявили о начале занятий. Духовным наставником закрепили попа кладбищенской церкви отца Ивана.
Опять началась песнь про старого бычка. Но эта песнь с подслушиванием разговоров среди учеников, о чем они ведут беседы. Поняли мы, что надо держать язык за зубами.
Опять началось хождение строем в церковь и изучение священного писания. А когда, объявили верховным правителем адмирала Колчака, поп отец Иван развернулся во всю ширь. Он слал проклятия большевикам, называя их «антихристами», и тут же восхвалял благие деяния адмирала, называя его спасителем России.
Нам потом стало известно, что поп отец Иван был тайным агентом у капитана карателя Сурова, а впоследствии при отступлении эшелона с бежавшими от Красной Армии колчаковцев, поп отец Иван взлетел на воздух на станции Ачинск вместе с эшелоном капитана Сурова от карающей руки партизан Щетинкина.
Город жил тревожной жизнью. Колчаковцы проводят бесконечную мобилизацию в армию. В городе сформирован стрелковый полк. Штаб полка разместился в угловом 2-х этажном кирпичном доме по улице Ленина /сейчас рядом с горисполкомом/. Солдаты размещены в казармах при горсаде. Мобилизованы многие из горожан и ближайших сел. Все они одеты в английское обмундирование и, очевидно, этому полку была поставлена задача вести борьбу с партизанами, к тому времени уже развернувшими боевые действия против колчаковцев.
Так создался Мариинский фронт.
Проживавший в Мариинске бывший красногвардеец, а позднее красный партизан Зaxap Фомич Азевич, вспоминая те дни, говорит: что руководство в борьбе с реакцией на этом фронте возглавляли т.т. Анкин, Перевалов, Шевелев-Лубков, а кто возглавил единое командование, он сам не ответил. Очевидно, все вопросы решались на Совете командиров, где уславливались о координации действий.
Такой порядок был на руку чехам и местной контрреволюции. По городу пошел слух, что красные будут бить по городу из орудий. Потекли из города подводы со скарбом и со скотом по деревням.
Отец тоже нанял подводу, увез мать, сестер, а сзади привязал корову в село Б-Антибес. Мы с братом остались охранять избу и имущество.
На другой день отец прибыл из деревни один.
Как потом стало известно, этот слух был пущен подпольщиками-большевиками с целью избежать ненужных жертв.
Город опустел изрядно.
Начались бои. Они уже продолжаются две недели, а конца не видно - надо отдать должное тактичности красным, старавшимся бить из орудий только по цели, засекая орудийные вспышки и пулеметные точки чехов.
Было пять-шесть разрывов снарядов в черте города, однако они не причинили вреда людям, нам это нужно было знать. Установили, что один снаряд угодил в здание существовавшей в то время электростанции, и внизу в углу отколол камень в фундаменте. На Кольцовской улице упал снаряд в огород, сделал воронку.
Особой любовью красногвардейцев, а потом и горожан пользовалась рота мадьяр, окопавшейся на той стороне реки Кии, за железнодорожным мостом. Это они каждый день, по несколько раз заставляли откатываться назад бронепоезд чехов, стремившихся подавить сопротивление мадьяр.
Верно, назвать бронепоездом такое сооружение было нельзя. Оно состояло из углярки с металлическими стенками, а наверх ложились мешки, наполненные песком.
А огонь мадьяр был сильный, сосредоточенный, целеустремленный по чехам. Не выдерживали чехи, откатывались назад.
Встала сила мадьярская на самом боевом участке, мешавшем чехам зайти в тыл, на левый фланг позиций красных и там зайти им в тыл. Весь изрезанный, откатывался назад этот бронепоезд. Много трупов вытаскивали из него убитых чехов. Действительно неоценимую помощь оказали мадьяры красногвардейцам - интернациональную помощь.
К этим боям численный перевес был на стороне красных. Слабость их состояла в дисциплине и, особенно в выборности командира. Они были зависимы от самих красногвардейцев, не были прикрыты тылы. В некоторых отрядах появились случаи пьянства.
Чехов было несколько меньше, но железная дисциплина обязывала ко многому. Были введены расстрелы за невыполнение приказа.
Под звуки духового оркестра и троекратного оружейного салюта хоронили чехи своих братьев, погибших от рук мадьяр когда-то сражавшихся вместе с ними против русских в империалистической войне, а потом, вот здесь, в Сибири, ставшими друг другу политическими врагами и окончившими свой бесславный и жизненный путь.
Здесь, на старом русском кладбище у дороги между садом и кладбищем чехи возвели своим убитым братьям железобетонный памятник, с гербом. Такой же был сооружен на польском кладбище.
С приходом Красной Армии в наш город, этот памятник был буквально иссечен пулями, в знак ненависти к злу, которое совершили чехи советскому народу. Лежит этот памятник на дне котлована под фундаментом завода спирткомбината.
Не один чех нашел себе могилу здесь, в Сибири, отказываясь воевать против своих братьев большевиков. Все это узнавалось потом, после окончания боев. Однако от глаз народных скрыть нельзя, хоть и расстреливались они тайно.
Контрреволюция, по одним ведомым каналам снабдила чехов японским оружием. И все же бои продолжались.
Нашлись предатели. Одним из них явился кулак из Чебулинского района Непомнящий. Зная все хоженые и нехоженые тропы на горе Арчекас, повел он ночью крупный отряд чехов в тыл красногвардейцам.
Тайно, как волки, бесшумно подкрались они к позициям красных, и исход борьбы был решен. Накрыли они спящих красногвардейцев, в первую очередь, хватаясь за оружие, а потом безоружных сгоняли в партии.
Видно не ожидали красногвардейцы, что в войне могут быть применены разные хитрости и не какие-нибудь, а нападения с тыла. Веря в свои силы, в правое дело, они натолкнулись на коварство и злобную ненависть врагов революции. Вели пленных красногвардейцев вдоль линии железной дороги, через ж/д мост, под усиленной охраной чехов по направлению к тюрьме.
Много горожан вышло встретить и проводить пленных. Пленных было 800, а может, 1000 человек. Большинство молодежь, некоторые совсем юнцы.
Среди встречавших был и автор этих строк. Из среды встречавших нашлись подлые души, выкрикивавшие грубости пленным, но большинство встречало и провожало их глазами с грустью на лице.
Сознание борьбы за правое дело вселяло уверенность пленным, они шли молча, но, не склоняя головы, зная, что правое дело восторжествует.
Как среди пленных оказался мадьяр - сказать трудно. Ведь мадьяры организованно отступили и ушли в леса.
Или из среды встречавших или из среды пленных нашелся провокатор - подсказали чехам, что этот человек мадьяр. Вывели его из строя, поставили к телеграфному столбу, у семафора /ранее был такой сигнал на ж/д, дающий право въезда на станцию, или делать «остановку»/ и на глазах у всех и у пишущего эти строки - расстреляли.
Как подрезанный колос, склонил он навеки свой голову, этот человек, далеко от Родины, где-то в глубокой Сибири, но с сознанием того, что он погиб за нас, за будущую Венгрию, за то, чтобы всем в мире жилось счастливо.
Жестоко мстили чехи мадьярам. За их упорное сопротивление у ж/д моста и зa политические разногласия.
Многие мадьяры, остались жить у нас навсегда, обзавелись семьями, делали добрые дела.
Как не вспомнить хорошим словом мадьяров: Францика, этого лихого кавалериста долгое время служившего в милиции в кавалерийском отряде, Фаркаша и многих других.
Заполнилась до отказа мариинская тюрьма. Наступила кровавая расправа. Торжествуют чехи, а еще больше местная контрреволюция, ее капитан Суров, возглавивший отряд, созданный им из ярых контрреволюционеров.
Так распался Мариинский фронт.
Эти записи созданы из личных наблюдений писавшего эти строки, будучи подростком, а этому возрасту все надо знать, и поделиться с друзьями происходившими событиями и сделать выводы.
Несмотря на сложившуюся обстановку, любознательности нашей не было предела. Мы хотели все знать.
Сидим на уроке. Вдруг страшной силы удар. Все всполошились. Передают: на станции крушение.
От станции до школы 200 метров.
Бежим на станцию.
Спешим на пассажирский поезд, стоявший на станции, почти на полном ходу врезался другой пассажирский поезд, прибывший с западной стороны.
Удар был настолько сильный, что паровоз прибывшего поезда буквально влез на паровоз, стоявшего на станции поезда. Передние вагоны обеих составов были изуродованы, остальные соскочили с рельс.
Из-под обломков изуродованных вагонов было извлечено много трупов и еще больше раненых. Среди них было много колчаковских офицеров.
Как и при каких обстоятельствах, была переведена стрелка на занятый путь, осталось загадкой.
Стрелочник сбежал. Его не нашли, однако, как на станции так и в городе, разнесся слух, что это дело рук большевиков.
Осенью 1919 года, в город прибывают артисты – цыгане. Дают концерт, чехи накануне отъезда на восток, пока продолжают нести патрульную службу по городу. Для борьбы с партизанами почти не выезжают. Волокутся за женщинами, многие завели «жен» и живут с ними в своих вагонах, куража жизнь.
Цыгане откупают помещение кинотеатра «Фурор». День концерта назначается на воскресенье.
Очень хочется побывать, а как? Денег нет. Как всегда на выручку приходит соседка Поля Кузьмина. Ее пригласили быть контролером на концерте.
Спрашиваю, как попасть. Советует - хочешь попасть на концерт, подбери надежного парня, и становитесь на вешалку. Во время концерта один будет слушать, а другой охранять.
Этим она дала понять, что нам нужно принимать одежду от прибывших, выдавать номерки и нести охрану.
Что же попробуем. В назначенное время я и Ося Волокжанин были на «посту». Большинство посетителей были чешские офицеры с дамами, были и офицеры стрелкового полка находившегося в городе, и часть гражданских из городской знати.
С работой справились быстро. На первом отделении я пошел в зрительный зал, Ося остался у вешалки. Концерт окончен. До начала танцев публика идет в буфет. Слышим, у буфета начинается крупный разговор.
А! Вы сделали, переворот, погнали красных, а когда наша армия пришла к вам на помощь, вы бросили фронт, оставили нас один на один против красных, а сами забрались в эшелоны и в глубоком тылу хороводитесь с русскими бабами, - уже кричал русский офицер, стоявшему против него чешскому офицеру.
Тот на ломанном русском языке не замедлил с ответом:
- Ви хотель вам переворот делай, за вас воюй, а ви чито?»
К нам подошел другой чешский офицер, предъявил номерок, мы выдали одежду, он дал нам на чай 5 рублей.
У буфета спор разгорается. Как чешские, так и русские офицеры собираются группками. У всех пистолеты. Белогвардейский офицер, затеявший спор, брызгая слюной и бледный как мел, видно: изрядно подвыпивший, не унимался.
- Сволочи - кричал он. - Ограбили Россию. Наели, морды, приоделись. Теперь им что…
На реплику чешского офицера видимо крайне возмутившего его, белогвардеец потянулся за наганом.
Мы с Осей собрались бежать...
Но в это время вошел чешский патруль. Его привел офицер, давший нам пять рублей за хранение одежды.
Белогвардеец был арестован и уведен.
Нам стало ясно, что на своих штыках не удержать белогвардейцам своей власти и потому, что ненавистна такая власть для простого народа. Стало ясно, почему Красная Армия так успешно гонит белогвардейцев. Однако своими выводами мы не делимся, нельзя – «слухачей» много.
Приближается Красная Армия. Уже взят Омск. Приближается, к Новониколаевску. Чехи выехали. Оставили они кое-кому на память о себе - малюток – нате, мол, пользуйтесь нашей простотой, а некоторых женщин выволакивали из вагонов и под дружный смех садили в грязь. Все эти женщины были легкого поведения. Никому не хотелось работать, а сладко кушать. Многие из них сохранились в памяти. А кто из них еще жив, поймут - о них идет речь.
Появились польские легионеры в конфедератках. Живут в вагонах. Ходят го городу партиями, хорошо вооружены, придираются к встречным, занозистые. Видно тоже ищут большевиков. Станционное начальство держат под страхом применения оружия. Они стали по сути дела полноправными хозяевами города. Чехи утекли, белые сломя голову бегут, не до власти им. Капитан Суров утек.
Накануне прибытия Красной Армии в городе, т.е. 27 декабря 1919 г. поляки тоже приготовились утекать, но надо устроить пакостъ большевикам.
Поджигают два вагона со снарядами, стоявшими в тупике недалеко от станции. Разгорелись вагоны, дошел огонь до снарядов, и началось такое, что город еще не испытал. Взрывы сотрясали город. Все запрятались. Вряд ли где оказались целыми стекла в рамах.
Но этого мало. Они открыли все водонапорные колонки, из которых паровозы набирали воду для создания пара. Потекла вода по всем станционным линиям, застывая на ходу.
Настыло льда сверх линии. Думают поляки, что не догонит их Красная Армия, a им уже надо улепетывать. Догнала их Красная Армия и красные партизаны под Боготолом, дали такой бой, что от этих легионеров ничего не остаюсь.
Это вам не Красная гвардия времен 1918 года.
25
ЧУМАЙСКОЕ ВОССТАНИЕ
Это событие передано автору этих строк Вениамином Огородниковым – зам. директора Чумайского совхоза. Отец его Максим Огородников был лучшим другом пишущему эти строки.
Октябрьская Социалистическая революция принесла много радостей жителям нашего села... Земля и леса стали достоянием всех крестьян села. Старые общинные порядки на землевладение были отменены. Знатные «мужики», как называли на селе богатых и коренных жителей Чумая, больше не могли вершить дела. Раздел земли в первый год Советской власти произошел по-новому. Наделили землей не по старому обычаю, когда родовитые мужики лучшие земли брали себе и раздавали своим родственникам. А чаще всего хороший участок земли можно было получить за взятку. Стоило напоить paз-другой знатных мужиков и будешь обеспечен лучшими угодьями. Бедные крестьяне до революции всегда по наделу получали отдаленные неплодородные земли. Еще хуже было положение у новоселов. Новоселам получить землю не всегда удавалось. Поэтому из их числа было больше батраков. А если получали, то на болотистых притаежных местах или косогорах. Урожай этих земель они получали очень низкий, чаще бросали наделы и уходили в батраки.
Конец такому самовластию пришел и в наше село осенью 1917 года. Еще зимой первого года Советской власти крестьяне села начали готовить лес для своих построек. Весной и летом 1918 года строили новые дома, обновляли крыши, возводили высокие заборы. Почти в каждом доме в этот год появилось что-то новoe из деревянных построек. Жизнь закипела по-новому, радостно. Даже свадеб в этот год было больше обычного. Солдаты, вернувшись с империалистической войны, с большой охотой брались за восстановление отцовских хозяйств, готовились создать свои семьи.
Лето 1918 года стало большим несчастьем для чумайцев. Это горе
охватило не только наше село, но и всю Сибирь, Дальний Восток. Разгромлены совдепы, и все минувшие радости стали горем. Только и было разговора о бедах. .
Вскоре это горе люди увидели наяву.
В Чумай, как и в другие деревни, стали набегать конные отряды белых. Выстрелами из винтовок и пулеметов они наводили страх на мирных жителей. Нередко можно было видеть, как на рассвете в село налетал отряд белых. Сделав два-три винтовочных выстрела под окном, вызывали хозяина дома выйти на улицу и заставляли хозяина вести отряд к старосте и требовали вина для отряда. За неподчинение грозили оружием, плеткой. Перепуганный таким обращением забывал, что пришла новая власть, и по-старому называл, где волисполком. За слово исполком он тут же получал плеткой.
Уезжая из села, белые отбирали у крестьян, что попадет лучшего. Забирали лошадей, коров. Грабили, как им хотелось. Не только страх перед оружием колчаковцев, увидели чумайцы. Они увидели своеволие, бесстыдные поборы и налоги.
Началась мобилизация в белую армию парней и молодых мужчин. Многие из мобилизованных стали убегать из этой армии, бежали домой, а некоторые из них приносили оружие.
Вскоре появился лесничий из Томска. Это один из охотников легкой наживы. Приехал по решению томского губернатора, собирать штрафы за вырубленный лес на постройки. Для собственной охраны лесничий привез с собой солдат, затем эта охрана увеличилась до 7 человек.
Лесничий поселился на кордоне вблизи п. Смирновка, на берегу реки Кии. Его деятельность началась с того, что ежедневно вызывал к себе группу жителей села и предъявлял штрафы за вырубленный лес. Штрафы предъявлялись на построенный дом, скотный двор, обновленный забор и т.д.
Штрафы предъявлялись за постройки, возведенные много годов назад. Начался штрафной грабеж. Штрафы предъявлялись денежными выражениями, можно было рассчитываться маслом, медом.
Лесничий не только вызывал к себе, он ходил по дворам, осматривал постройки и накладывал штраф по своему усмотрению. В помощь лесничему присоединился поп Илья Соловьев, которого чумайцы знали как ловкого грабителя и пьяницу. Поп своими советами и хитростями помогал лесничему вымогать деньги у крестьян- тружеников.
Вместе с попом лесничий придумал хитроумный план ограбления населения, собираясь предъявить общий штраф за вырубленный и выкорчеванный лес под пашню на живших в то время наших отцов и дедов. Уплатить такой штраф сполна требовалось каждому крестьянину, лишившись коня, коровы и другого имущества.
Не выдержали труженики села такого произвола, и отказались платить все штрафы. По вечерам собирались мужики и договаривались о единых действиях. Теперь лесничий уже не мог привлечь на свою сторону даже кулаков, зная об этих сходках.
Лесничий вынужден был затребовать отряд вооруженных солдат для усмирения непокорных. В октябре 1918 года такой отряд в составе 25 человек прибыл в Чумай.
И все же никто штрафы платить не стал. Отряд разместился у 2-х сплетников - торговцев Бурлаченко и Пересыпкина. Дом Пересыпкина потом был взят под школу.
В одно октябрьское утро по замыслу попа и лесничего в здании бывшего волисполкома собрали до ста человек мужчин. На этом сборе карательного отряда Дмитриев потребовал беспрекословного внесения штрафов.
Между командиром отряда, лесничим и попом с одной стороны и крестьянами с другой, разгорелся крупный спор. Но угрозы насильников крестьяне ответили своими угрозами. Командир отряда стал грозить сожжением села в случае отказа платить штрафы. Крестьяне в свою очередь объявили, что они разоружат отряд и покарают виновных.
Лесничий во время этих споров незаметно удалился и вскоре привел солдат отряда. Когда при входе отряда стало известно командиру, он вышел и дал команду к бою. Солдаты защелкали затворами и приготовились. Крестьяне не растерялись, схватили за грудки командира и потребовали, чтобы он дал команду солдатам «отставить». Обнаружилось оружие и у крестьян - десять ножей и пять револьверов. Видя такое дело, командир вынужден был дать команду «отставить» и повел отряд к месту расквартирования. Разговоры карателей с крестьянами были бесполезными. Мужчины в свою очередь отправились домой. На следующий день командир отряда с лесничим долго ожидали крестьян для переговоров с целью выполнения их воли.
Не тут-то было. Храбрецы-чумайцы зная, что их дома стерегла опасность и расправа, они договорились собраться в осиновом колке в двух км от села. Через два часа в условленном месте сбора прошло собрание, на котором было решено разоружить отряд и призвать крестьян окрестных сел и деревень для помощи.
Вечером того дня во все села были посланы гонцы с наказом сообщить о делах в Чумае. Кто желает помочь чумайцам, пусть явится с оружием. На призыв о помощи крестьяне сел: Кураково, Карачарово, Серты, Шестаково, Тисуля, Алчедата и многих других ответило делом. К утру в Чумай прибыло несколько сот вооруженных мужчин. Оружие, как и у чумайцев, было охотничье - ружья, топоры, вилы и ножи.
Настроение было приподнятое, гордо разъезжали по улицам. Все были в надежде одержать победу.
На начало наступления было назначено на десять часов утра 19 октября и началось от моста. Все село было окружено постами, чтобы отряд не мог уйти незамеченным. Штурм квартиры командира отряда был мгновенным. Солдаты сдавались без боя. Один из унтер-офицеров оказал сопротивление, был смят ударами Пересыпкина и Попиралова. Штарев Михаил застрелил его из револьвера.
Разоруженный отряд был отведен в дом Пересыпкина Ивана Осиповича. Установлен караул. Начальником караула поставлен Барабаш Д.И.
Восставшие отправились уничтожать ярого врага - лесничего. На кордон пошли с двух сторон. Одна группа вышла с улицы Каменка, другая от кладбища. Лесничий в окружении четырех солдат ехал в Чумай и был пойман устроенной для этого засадой в одном км от села.
Обозленные восставшие начали избивать врага на месте, а убить решили в селе, на глазах у тех, кому он причинил много зла. Избиение мерзавца длилось несколько часов. Наконец новосел Ефим Чалдонов добил его заплотиной. Правда, сам Ефим вскоре стал жертвой другого карательного отряда, был расстрелян.
Поп Соловьев ушел живым, бежал за Кию и скрылся. Группа восставших, вышедшая от кладбища, прибыла на кардон, сожгли дом лесничего, убила одного солдата, который долго отстреливался. Убитого сбросили в Кию. При взятии кордона, погиб партизан из деревни Михайловка Гаршин Федор.
Восстание на этом не закончилось. Было создано руководящее ядро из семи наиболее активных товарищей. Была поставлена задача организованно наступать на Мариинск. В боевой штаб вошли Штарев М.А., Перемыкин B.Д., Человечков A.Е., Елин А.М., /из Кураково/, братья Матренины Егор и Игнат, писарем штаба был назначен Л.В. Беленкин. Боевой штаб готовил отряды по 50 человек и направлял их на Мариинск. Но направляемые отряды под Mapиинском не были возглавляемы руководством и теряли связи между собой. Один из таких отрядов вступил в бой с карательным отрядом белых, посланный на подавление восстание в Чумае в составе 200 человек. Этот отряд, вооруженный несколькими пулеметами и значительно превосходил силы восставших, партизанский отряд отступил. Как потом стало известно, карательный отряд белых возглавлял, знакомый всем нам, капитан Суров. Этому отряду было поручено уничтожить партизанский отряд, уже созданный под руководством Кузнецова-Железнова. В основном в него влились солдаты, бежавшие из своих частей белой армии так им ненавистной.
24 октября карательный отряд прибыл из Томска. Однако сразу в село вступить не решился. Остановился в 7 км от села и потребовал от села заложников. Стали угрожать сожжением и расстрелами в случае сопротивления. Пока отряд собирался въезжать в село, активные участники восстания покинули село и ушли в тайгу, сопротивление было бесполезным, т.к. у белых оружие было сильнее. Вечером отряд был в селе хозяином. Силой оружия белогвардейцы сгоняли всех мужчин на площадь. Более 200 человек мужчин на ночь были заперты в здании волостного правления, конюшню и баню. Солдаты разоруженного отряда 19 октября с приходом нового отряда вышли из-под ареста. Теперь эти солдаты стали отыскивать из числа арестованных тех, кто участвовал в восстании.
25 октября 1918 года 12 участников восстания были выведены на край села и расстреляны. Днем 25 октября около 200 человек мужчин были избиты плетями и шомполами. Расправа была зверской. Арестованных с обнаженными телами укладывали на скамьи и били несколько минут. Когда по иссеченному телу выступала кровь, палачи эти места посыпали солью и снова били. По окончанию порки наказуемого пропускали сквозь строй, где стояли два десятка солдат, и те их избивали палками.
Уводить и увозить наказанных было некому. Все женщины и старики сидели в подвалах и погребах. По мере возможности, кто на четвереньках, кто ползком добирались они до своих семей.
Такого рода порку мирного населения колчаковцы проводили регулярно. Жертвой их был житель села Карачарово Хамабурда Филипп, за невыполнение какого-то указания карателей.
26 октября палачи карательного отряда собрали всё население Чумая, в том числе детей и женщин. На жителей были наставлены пулеметы и на глазах у всех снова учинили расстрел. Расстреляли Пересыпкина Иллариона и Давыдова Сергея. В тот же день были расстреляны еще 4 человека на кладбище, последних расстреливали после мучительных пыток. Их жестоко избивали, заставляли прыгать с ворот с высотою 4,5 метров, а затем приказали им вырыть для себя могилы и только тогда расстреляли. В результате этой карательной операции капитана Сурова была сожжена часть села, расстреляно 18 человек, сделав многих калеками, каратели через три дня выбыли из села.
В дни расправы на селе партизаны несколько раз врывались в село, обстреливали белых, однако выбить из села не могли ввиду слабого вооружения. Такие действия карателей увеличили ряды партизан втрое, в результате белые стали терпеть поражения. В одном бою карателям удалось схватить комиссара партизанского отряда Е.Ф. Матренина. Колчаковцы привязали за ногу к саням и волокли комиссара до деревни Кураково. Там карателей обстреляли партизаны, в результате Матренин остался жив, но с покалеченной ногой.
Озверевшие белогвардейцы без суда и следствия расстреливали, вешали, избивали крестьян, жгли дома и грабили имущество. Жена командира взвода А.Г.Пересыпкина была повешена, дом ее раскатан по бревнам, а имущество разграблено. Каратели сожгли часть села, в том числе дома Штарева, Булгакова и других.
Причины поражения восстания.
Почему Чумайское восстание потерпело поражение? Во-первых, потому, что рабочие станции Тайга и шахтеры Анжерских и Судженских копей не смогли поддержать повстанцев, так как восстание началось вскоре после подавления забастовок в этих районах. Белогвардейцы стянули в Тайгу, Анжерку и Судженку крупные военные силы и парализовали действия рабочих. Во-вторых, плохо вооруженные крестьяне не могли устоять против хорошо вооруженных шести отрядов карателей. В-третьих, повстанцы действовали нерешительно и разрозненно, что давало врагу возможность уничтожать отряды восставших крестьян по одному.
26
НАКАНУНЕ ПРИХОДА КРАСНОЙ АРМИИ
25 декабря 1919 года нас, учеников-выпускников 7 класса, вызывают в школу. Мы в эти тревожные дни почти не занимались, а извещение о явке в школу передавалось от ученика к ученику. Вошли в класс... Недоумеваем, к чему этот сбор. Входит поп отец Иван. Tиxо повел он речь, как бы прощаясь с нами. И действительно это, пожалуй, была его последняя речь перед смертью. Держал он нас не менее 4-х часов. Только непонятно было, почему объектом его прощальной речи он избрал нас. Какую только грязь он не вылил на большевиков, на Ленина, излагал мифическую цифру «666», как знак антихриста, которая должна скоро появиться. Что скоро не станет воды, рыбы, что люди скоро будут бежать сначала на Запад, потом на восток. Обо всех этих высказываниях он ссылался на библию, евангелие и другие священные книги.
Жуткие слова говорил поп, но наши глаза видели, какой кошмар принес народу адмирал Колчак и, откровенно сказать, не верили в его елейные речи. Отпустил нас поп с наказом верить в бога и, если мы будем соблюдать закон божий, нам будет уготован на том свете рай.
С утра 27 декабря на улицах тихо. На станции еще стоят польские легионеры. Казалось, закончились въезды и выезды колчаковцев. Так они надоели горожанам. Бродит много людей по городу, собирая объедки. Не надо стало завоевателям их сила. У нас во дворе также оставлена лошадь, кавалерийское седло и винтовка. С вилами в руках залажу на сеновал, сбросить корове сена. Вдруг слышу... «Эй, паренек, не задень меня!». Выглядывает из-под сена голова. Знакомый солдат. Дня два тому назад он, отступая со своею частью, при расквартировании на ночь попал в наш дом. Поманив рукой сесть поближе, спрашивает:
- Как там дело?...
- Ничего, - говорю. - Наверное, ваши все выехали. И одновременно спрашиваю его:
- А как ты здесь очутился?
- Давно собирался отстать от своей части, - пояснил он. - Да все никак не удавалось. Офицеры следили.
- А дальше как - допытываюсь?...
- Что дальше - отвечает. - Придут красные, явлюсь с этой бумажкой, - он указал на листовку с воззванием к колчаковским солдатам. - Буду воевать против белых.
Этот солдат, будучи со своей частью, не вмешивался в разговоры солдат. Был недоволен, когда какой-нибудь их солдат крикнет на мою мать или сестер, - а ну давайте, быстрей пеките блины, или жарьте мясо. Он скажет, что так нельзя обращаться с людьми. Этим он расположил к себе моих родных. На мое предложение пойти в избу, он отказался, боясь въезда белых.
Зайдя в избу, брат предложил мне пойти на винзавод к дяде Васе, по просьбе нашей матери. Дядя Вася! Он нам родней не приходился. Во время империалистической войны был военным моряком на Черном море. Тяжело ранен и уволен по чистой. Первое время проживал у нас, потом устроился сторожем на винзавод. Ему там отвели маленький кирпичный домик с одним окном в улицу /он и сейчас стоит/. Много интересных эпизодов рассказывал он из своей боевой жизни.
Измене, особенно высшего, морского офицерства. Чувствовалось, что он крепко был не в ладах с бывшим царем, а потом с Колчаком, а как и что - трудно было понять. Или он нам не доверял, или как подросткам не высказывал своих политических взглядов. Во всяком случае, нам трудно было разобраться, чего он хотел, но мы его любили и называли дядя Вася.
Еще идя к дяде Васе, только перешли линию железной дороги и пакгауз, брат толкнул меня в бок:
- Смотри-ка.
Метрах в 400-х от нас шла толпа людей. Их было около 100 человек. Шли они по направлению к тюрьме. Толпа остановилась. Мы прибавили шагу. Вскоре вплотную подошли к ним. Оказывается, они были вооружены винтовками. Видно, насобирали по городу от бежавших по городу колчаковцев, а может, имели в запасе. Многих из них мы знали. Большинство были местные торгаши. Из разговоров среди них, мы поняли, что они шли охранять тюрьму.
- Боятся, - сказал брат. - Из тюрьмы разбегутся, начнут грабить, так они решили сами охранять. Шкуры.
Тюрьма действительно оказалась без охраны до прихода Красной Армии, и заключенные могли сами себя освободить.
Мы выполнили просьбу матери к дяде Васе. На прощанье сказал:
- Вот что, ребята, бегите домой, а завтра будет все по-другому.
Это он дал понять, что ожидается важное событие. Уйти нам cpазу не удалось, начались рваться снаряды на станции, подорванные белополяками. Переждав окончания взрывов, мы бросились бежать домой. Но и здесь нас ожидало непредвиденное событие.
Четыре колчаковских офицера с женами въехали в наш дом. Как они очутились с женами - трудно сказать. Факт тот, что одна из них была на последнем периоде беременности.
Мать стояла на крыльце и говорила им, что, мол, напрасно въехали. У меня дочь больная, лежит в тифу. Сестра действительно заболела первой тифом. Ничего, посмотрим, - ответил один из них. Этих офицеров сопровождало несколько солдат. Наверное, денщики. Они стали распрягать лошадей.
- Вот что, хозяйка, - обратился к матери офицер, очевидно муж беременной женщины. - Сейчас же освобождай кровать и комнату.
- Нет, не освобожу. Видите, что на ней лежит больная дочь.
- Не освободишь… так мы сами ее освободим…
- А я не позволю!
И видно давно накопившаяся злоба матери вырвалась наружу:
- Довольно распоряжаться. Отошла ваша власть, кровопийцы, - не унималась мать.
Признаться, не ожидали мы от матери такого выпада. Всегда уравновешенная, богобоязненная, она, казалось, не могла этого сказать. А может, болезнь дочери вынудила ее к этому.
Офицер выхвалил наган, но другие заставили положить его обратно в кобуру и кто-то из них сказал:
- Да! Она права. Много мы им причинили горя. Давайте покушаем и двинемся далее. Красные совсем близко.
Не прошло и часа как их не стало. Это, очевидно, были остатки каппелевской армии.
В городе практически перестала существовать власть. Еще кое-где двигались отдельные разрозненные группы колчаковских войск. А что они из себя представляли? Это был сброд никем не управляемого народа. Если кто оставался в городе до прихода красных, их уже никто не искал. Видно только тяжкий грех перед народом заставлял некоторых двигаться на восток. Но и там их ничего хорошего не ждало, везде их настигала карающая рука Красной Армии и красных партизан.
В городе появились рабочие дружины самоохраны, организованные большевиками. Патрулируя по городу, они наводили порядок и спокойствие.
27
СВОБОДА
28 декабря 1919 года.
Безветренное утро. Мороз крепкий, градусов под 30. В городе тихо. Набралось нас парней пять, все друзья, с кем дралась улица на улицу. Дело, конечно, не в этом. Вот-вот должна появиться Красная Армия. Разве можно утерпеть сидя дома. Отец приказал сидеть дома. Он куда-то вышел, а нам того и надо. Срываемся, бежим к городскому саду, к дороге, откуда должны появиться красные передовые части. Больше неоткуда им появиться /позднее там создана улица 50 лет Октября/. Нас набирается все больше и больше. Присоединяются взрослые. Мороз дает о себе знать. Но терпим, ждем. Не прошло и полчаса, как со стороны насыпи, ведущей к железнодорожной водокачке, выскочила конница красных и на полном галопе поскакала в сторону городского сада, мимо пас.
Криками «УРА» встретили мы их. Кидали вверх шапки, поднимали руки, и кто как мог, проявили свой восторг. Их было не менее эскадрона. Нам казалось, что все они сильные, рослые и очень хорошие воины. Все они были тепло одеты, в шлемах и валенках. И действительно, когда позднее мы с ними перезнакомились, они оказались душевные люди, дисциплинированные, преданные партии воины, чем расположили к себе горожан. По команде впереди ехавшего командира, кавалеристы остановились недалеко от нас. Какую он дал команду, мы не разобрали. Они сосредоточились по отделениям, и каждое галопом поскакали в разные направления. Надо полагать, что цель их была разведать, не остались ли в городе какие-либо белогвардейские части.
Часа через два в город вошел пехотный полк. Его сопровождал духовой оркестр, лихо исполнявший походный марш. Этот полк к вечеру был расквартирован по квартирам горожан. К нам тоже поставили трех человек, а пока что полк шел по направлению к площади /сейчас лесотехникум/. Народ повалил со всех сторон к площади. Конечно, наша, компания тоже отправилась туда.
Стихийно, а может быть, к этому были готовы, - возник митинг. Была сооружена примитивная трибуна. На трибуне появились товарищи Сорокин, Колесников, Сенатов, прославленный командир партизанского отряда Шевелев-Лубков, командир полка т. Вострецов /его фамилию мы узнали позднее/. Это был волнующий митинг. Полились мелодии интернационала, так взволновавшие нас. До этого нами не слышанного.
В выступлении Шевелева-Лубкова, мы услышали удивительную историю. Оказывается, что в штабе колчаковского полка, расположенного в городе, находился офицер, а фактически был партизан, и он через преданных лиц предавал партизанам последние сведения обо всех намерениях белого командовании, и что некоторые горожане оказывали неоценимую помощь партизанам.
Митинг окончен, но народ долго не расходился с площади. Много радости было у горожан в этот день, однако большинству этот день был не радостью, а горем.
На другой день компанией в 5-6 человек, отправляемся на станцию. Нам все нужно знать, любопытство берет верх. Недалеко от сгоревших вагонов, со взорванными белополяками снарядами, мы видели половину трупа обгоревшей женщины. Вот и загадка, куда делась вторая половина и почему обгорела. Предположений и высказываний было много, но к конкретному решению не пришли.
Тронулись далее. На предпоследних путях, в сторону пакгауза, стояло 15, а может, и больше, товарных вагонов. Подходим - и ужаснулись. Все эти вагоны были битком набиты трупами. Редко на ком было нательное белье, почти все голые. Среди них были и женщины. Как они оказались здесь? Кто они такие? Или их расстреляли, или замучили голодом, а может, умерли от тифа. Вот и предполагай...
Нет комментариев