ГИБЕЛЬ ГЕРОЯ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ АНТОНА ПАВЛОВИЧА КНЫШЁВА.

Антон Павлович Кнышёв, уроженец слободы Греково, ныне Ильинка, выходец из бедной семьи, в прошлом батрак. затем солдат-фронтовик, впоследствии унтер-офицер. В феврале 1918 года он поступил добровольно в красногвардейский отряд Ефима Щаденко, быстро выдвинулся и красногвардейцами был избран командиром взвода, а потом и командиром роты. В отряде Щаденко Кнышёв активно сражался с поднимающейся белоказацкой контрреволюцией. Очищал железную дорогу от Лихой на Царицын до станции Чир, был на подавлении белогвардейских восстаний станиц Обливской, Верхне и Нижне Чирской. Дважды ходил на станицу Гундоровку.
Во время отхода красных войск с Каменской на Морозовскую со станции Грачи, Кнышёв также по поручению Щаденко вернулся в своё село Греково (Ильинка) и был избран ревкомом, и повстанцами слободы Греково командиром батальона. Во время отступления красных партизан от Головки к Ильинке в руки Антона Павловича Кнышёва перешло командование всех повстанческих отрядов, рот и команд.
Ошибка Антона Кнышёва заключалась в том, что он не понял быстро сложившуюся обстановку, когда предатель бывший поручик Жуков, командир Калиновской роты, открыл фронт и белоказаки своей конной атакой со стороны Березовки, Палаговщины замкнули кольцо на большинской дороге, у хутора Алексеевки. Кнышёв решил, что теперь всё кончено. Больше всего его смутило такое событие, когда остатки роты Бондарева Ивана Максимовича из Дёминого сада отбили атаку и самовольно разбрелись по хутору. Он потерял веру в свои силы, в силы своих повстанцев и, не зная о том, что в эти самые критические минуты две роты Гетмана Трифона Нефёдовича и Васильченко Семёна Уваровича в сомкнутом строе спешили на большинскую дорогу разорвать кольцо окружения, переоделся в крестьянскую одежду, решил сам пробираться высокими хлебами на слободу Большинскую. В Большинку он пробрался тогда, когда она уже была окружена белоказаками, и казачьим разъездом Кнышёв был задержан в большинских садах, доставлен в село и посажен в амбар, а потом Анновскими кулаками Макаром Куценко и Василием Ивановичем Наумовым был указан лазаревцам и переведён к офицерской штаб-квартире.
Пятого июня два казака привели к угловому дому Антона Кнышёва. Конвой доложил Лазареву об этом. Сразу из дома Толкачёва выбежало три офицера, и без всяких слов и расспросов стали бить Антона Павловича кулаками. Кнышёва били и не давали падать на землю. Били остервенело, слышно было только глухие удары и приглушённые стоны. Жертва колыхалась со стороны в сторону, били долго. У Лазарева расстегнулся ворот мундира, подшивной белый воротничок запрокинулся назад и болтался на спине. У второго офицера расстегнулся рукав гимнастёрки и в сторону отлетела, потом колечком покатилась по дороге накрахмаленная манжетка. Они били и сквернословили. Наконец Антон Павлович обессилил и мешком опустился на землю. Офицеры сняли с него брюки и сподники и стали бить плетьми.
К кулакам Куценко и Наумову, которые стояли тут же и наслаждались кровавым зрелищем, подъехала подвода. Офицеры бить устали. Вытаращив озверелые, налитые кровью глаза, они тупо смотрели на исполосованную и окровавленную жертву. Затем Лазарев подошёл к кулакам, крепко пожал им руки и разрешил увести Кнышёва к себе в слободу Греково (Ильинку). Два казака из карательного отряда взяли Антона Павловича за голову и ноги и полуживого бросили в ящик брычки. Куценко и Наумов сели в повозку, обнажив себя саблями. Полковник махнул рукой, и командира повстанцев укатили в Греково. К вечеру 5 июня Антона Кнышёва привезли в Грековское волостное правление. Вновь назначенный белогвардейцами волостной старшина Пивоваров Н.П. приказал посадить Кнышёва в "холодную" - помещение для арестантов при волостном управлении.
Утром 6 июня 1918 года, как только поднялось солнышко, у волости уже ждали кулаки: Пивоваров Дмитрий Иванович, Королёв Степан Нестерович, Колбасин Дмитрий Фёдорович, Черевков Савелий Иванович. Это были известные местные палачи. Они с 4-го по 6-е июня уже успели перепороть плетьми всех бедняков, крестьян -середняков- участников восстания, оставшихся по каким-либо причинам дома. Пришёл старшина к волостному правлению. Два белоказака привели старушку-мать Антона Павловича. Старшина отомкнул "холодную", стоявшие тут же выше названые кулаки бросились гурьбой в арестантское помещение и не вывели, а вытащили с боем во двор Кнышёва. Тут же, на глазах матери. начали бить чем попало, приговаривая: " Вот тебе Свобода". "Это тебе не Совдепия". Пивоваров Дмитрий Иванович хватал горстью землю: "Ешь, красная кровь, наедайся нашей земли вволю, больше уже делить её не будешь". Били, издевались долго. Лицо и обнажённая голова Антона Павловича покрылась вновь кровью. С обвисшей пряди волос капала на землю горячая кровь.
Антон Павлович не кричал и не отбивался. Он был почти бессилен. Мать не плакала. Старушка только прижала к груди свои маленькие старушечьи, с тёмными прожилками, кулачки и смотрела широко раскрытыми глазами на эту бесчеловечную расправу озверевших мироедов. Даже белогвардейским жандармам надоело смотреть на это побоище, а может они боялись, что Кнышёва забьют насмерть, а он им был ещё нужен. Они подошли, отстранили палачей, подняли Антона Павловича с земли под руки и увели его к повозке. Затем взяли его мать, посадили их рядом на повозку. Кнышёв попросил дать ему напиться воды, из волостного правления сторож принёс большой медный ковш воды, он взял ковш жадно выпил половину, а остальной водой обмыл лицо и намочил голову, нагнулся к матери, и та его обтёрла своим передником.
-Что теперь ещё делать собираетесь? - спросил Антон Павлович.
- А теперь ты нам покажешь своих партизан, которыми ты командовал, - заявил жандарм.
- Покажу всех с большим удовольствием.
И Кнышёва вместе с матерью повезли по слободе Греково (Ильинке), что бы он указывал партизан. И Антон Павлович стал показывать, но не участников восстания, а кулаков, ярых противников Советской власти. Так он подъехал ко двору кулака Вдовенко Василия Николаевича. Тот вышел из дому.- "Вот активный партизан один, записывайте". Его записали. Кнышёв подъехал ко двору другого кулака Черевкову Филиппу Минаевичу. "Вот это будет второй активист, который активно дрался с белоказаками". Но в это время шайка кулаков уже бежала с кольями и лопатами к повозке, в которой седел Антон Павлович. И в переулке, где сейчас стоит дом старого правления колхоза хутора Ильинки, кулаки стащили с повозки Кнышёва и снова стали бить. Кулак Вдовенко Василий начал бить по голове палкой, затем прибежал с лопатой Черевков Филипп и первым ударом отколол третью часть головы. Затем разрубил затылок, бить продолжали. Мать, сидя на повозке, закрыла лицо руками, но и сейчас не плакала. Сколько бы продолжалась эта мясорубка не понятно.
Наконец подошёл казак, раздвинул кулаков и двумя выстрелами добил горячую боевую жизнь одного из ярких бойцов за Советскую власть: красногвардейца из отряда Е.Щаденко, командира Головского, Грековского отрядов повстанческого движения Антона Кнышёва.
Палачи, сделав своё мокрое дело, быстро разошлись. И только оставшись на едине со своим растерзанным сыном, эта многострадальная мать бросилась на бездыханное тело своего любимого Антошки и тихо, скорбно заплакала. Её маленькое сухонькое тело вздрагивало, узловатые пальцы натруженных батрацких рук гладили тело убитого. Она стонала своим тоненьким дрожащим голосом. Затем она поднялась, вытерлась уголком платка, подозвав к себе подошедшего мальчика лет 10, попросила его привести ручную коляску и сама сняла с себя зависку и осторожно завязала разрубленную голову героя гражданской войны. Вскоре мальчик и ещё одна женщина подкатили двухколёсную тележку, осторожно положили на неё окровавленное тело Кнышёва и увезли.
Кровь Антона Павловича Кнышёва была пролита последней на Ильинских полях в годы гражданской войны. (ОТРЫВОК ИЗ КНИГИ "ГОЛОВКА И ГОЛОВЦЫ")