Я люблю сюда приходить поздним вечером,
Когда Ночь поудобней садится на трон,
Освежая себя перламутровым веером.
Чудо-сны к ней слетаются с разных сторон
Показать свою преданность вновь королеве –
Ритуал, на который нельзя опоздать!
Ведь коварна она и мрачна в своём гневе,
Что ей стоит виновных в сердцах наказать?
Сны чудесные в танце вдруг станут кружиться,
Чтоб Величеству радость доставить сполна.
Юный месяц весельем опять восхитится,
Бросит взгляд недовольный на них Тишина.
А затем полетят они к окнам погасшим,
Чтобы людям присниться и быть до утра.
И под утро вдруг голосом скажут уставшим:
«Погостили здесь славно – на отдых пора!»
Тишина мне милей всяких снов и веселья,
Только с ней этот мир в меня входит сполна.
Ведь душа в суете – словно мрачная келья,
Ей милей быть шальной, как морская волна.
Тишина позовёт снова в гости Былое,
А Былое вдруг скажет: «Мне быть с Вами – честь!
Я для Вас существо в этом мире родное –
Говорю только правду и претит мне лесть.
Да и, собственно, я никуда не девалась –
Я незримо присутствую с Вами всегда.
Мне от Вас-то нужна просто самая малость –
Чтобы Вы вспоминали меня иногда».
На неё посмотрел я внимательным взглядом
И с чуть грустной улыбкой сказал ей в ответ:
«А давай любоваться сейчас звездопадом
И Луной, что нам дарит таинственный свет!
А давай вспоминать то, что светлого было,
Про шальную любовь вновь давай говорить.
Согласись, – ведь тогда Солнце ярче светило,
В небесах, словно птица, хотелось парить.
И с девчонкой бежать вновь ромашковым полем...
И, смеясь, на руках её снова кружить…
И не ведать, что мир полон всяческим горем,
А лишь воздух весенний вновь с жадностью пить".
– Из того, что назвал, – ничего не осталось.
Я не в силах тебе даже малость вернуть.
У меня лишь к тебе неизбывная жалость:
Ведь тебя не могу я ни в чём обмануть.
– Знаю, правду порой слышать нам неприятно,
Только я не хочу ничего возвращать.
Я на эти слова улыбнусь деликатно –
Ведь ошибки свои не к лицу мне прощать.
Лучше, дамы, взгляните: какой нынче вечер!
Волга звёздный надела опять сарафан,
А причал золотыми огнями рассвечен,
Приоделся и город в нарядный кафтан.
Волга воды несёт в неоглядную Вечность –
И уносятся с ней наши дни и года.
Почему же такая во всём быстротечность?
Не ответит на это Никто. Никогда.
Может, Матушка-Волга мне тайну откроет,
Отчего я в глазах её вижу печаль?
Она молча волной вновь следы мои смоет
И опять устремится в безбрежную даль.
Хотя нет. Она что-то сказать мне решила:
– Здравствуй, здравствуй, отшельник ты мой дорогой!
Уж пора бы понять – только в мудрости сила,
А тебе всё секреты открой да открой!
В Божий промысел лезешь зачем ты упрямо?
Ты хотя бы сумей разобраться с собой.
Видишь, вон у причала красивая дама –
Она раньше владела твоею душой.
Лишь о ней ты мечтал в свои юные годы,
Но о чувствах своих ей, увы, не сказал.
Я понять не могу твоей странной природы –
Тебе Бог на неё сам перстом указал.
Ну, давай же смелей, – больше шанса не будет.
Хоть одной в жизни женщине душу согрей.
И душа твоя враз о печалях забудет –
Ну давай, мой хороший, давай, не робей!
– Да быть не может! Маргарита! Неужели?!
Конечно же, она! И через столько лет!
Да, годы наши в невозвратность улетели…
И средства их вернуть, увы, в природе нет.
Они, как призраки, в душе живут неспешно,
В минуты грусти иногда тревожа нас.
На нас взирают издалёка безутешно –
Ведь все они всего лишь прошлое сейчас.
Но… Маргарита, Маргарита, Маргарита!..
Зачем из прошлого сейчас явилась ты?
Неужто к счастью мне дороженька открыта?
Открой мне тайну, дивный ангел красоты!..
– Глазам не верю! Маргарита! Вот так чудо!
Так же прекрасна – как в былые времена!
Ну, здравствуй, Совершенство! Ты вдруг здесь откуда?
За что Судьбой нам благость высшая дана?!
– Ну, здравствуй, Ростислав! Негаданно, нежданно…
Вот уж не думала, что встречу я тебя.
Ты в сны мне приходил безмолвно и туманно,
В руках Шекспира томик нервно теребя.
Теперь вальяжностью весь образ твой отмечен,
Ты не скупишься комплименты говорить.
Но раньше в славословье не был ты замечен,
Как видно, жизнь тебя сумела изменить.
Да и к себе вниманья я не замечала –
Как будто нет меня, ну, нет меня – и всё…
И красотой своей тебя не поражала.
Но это мненье только личное моё.
– А вот и нет! Одно сплошное заблужденье:
Тебя превыше всех в те годы я ценил.
А на лице была лишь маска отчужденья,
Чтобы никак не проявился сердца пыл.
Тебя особенной считал я в нашем классе,
В тебе изюминка чудесная была.
Слов очень много лестных у меня в запасе,
Но шхуна юности в былое уплыла.
Тебе не мог тогда сказать, что в сердце жило.
Мне всё казалось, что меня ты засмеёшь.
С кокетством лёгким скажешь: «Как всё это мило.
Но будет лучше, если пыл ты свой уймёшь!
Парней достойных есть вокруг, мой друг, немало.
От предпочтений в чью-то пользу воздержусь.
Ты не сердись, чудак, я правду лишь сказала –
Ну, улыбнись же, и тебе я улыбнусь».
– Ты представлял меня такой вот идиоткой?
Но я же милою и доброю была.
Меня сейчас как будто угостили плёткой…
О да, мой милый друг, забавные дела!
А ты себя-то вспоминаешь в это время?
Сплошная хмурость и задумчивость всегда.
Как будто нёс тогда ты тягостное бремя –
Как наказание на долгие года.
Да, был ты замкнутым и скрытным постоянно,
А это качество для дружбы словно яд.
Как искренности быть? Ведь всё в тебе туманно,
В тумане двигаться опасно наугад.
– Но это юность, а у ней другие взгляды
На смысл жизни этой, дружбу и любовь.
И милым глупостям мы были очень рады,
И взгляд любимой зажигал мгновенно кровь.
Глаза у юности горят блаженным светом,
Ей всё на свете, несомненно, по плечу.
И мы любовь скрепляли пламенным обетом,
И нам душа шептала радостно: «Лечу!»
Ну, а потом глаза с годами угасают…
И вот в друзьях у нас коварный конформизм.
Иллюзии, мечты, как миражи, растают –
И вот уж в дверь стучат и пошлость, и цинизм…
О, проза жизни! Велико твоё всесилье!
Коварен магии твоей смертельный яд.
За дозой доза – и духовное бессилье,
И муки совести в повестке не стоят.
А кстати! Я тогда тебя всё порывался
В кино, ну, как бы между прочим, пригласить…
Но, если честно, я, конечно, сомневался
И вопрошал, как Гамлет: «Быть или не быть?»
Я шёл опять поодаль за тобой из школы,
Пытаясь подобрать уместные слова.
Но вместо нужных слов – комичные уморы,
И кругом снова шла шальная голова.
Я шёл опять домой, себя вновь убеждая,
Что уж в другой-то раз тебя я приглашу…
Я лгал себе. – В душе, конечно, понимая,
Что и в другой раз непременно пролечу…
– Меня киношки ты лишил! Каков негодник!
Я обожала фильмы новые смотреть!
Своим сомненьям вечным ты святой угодник,
А перед юной красотой лишь мог робеть.
А, кстати, как ты на причале оказался?
Один гуляешь без опаски в поздний час…
– Я для страховки на машине здесь остался –
Ведь выпускной у сына в жизни только раз.
Встречать рассвет они всем классом здесь решили.
Да тут родителей таких, как я, полно.
Мы ведь такими, как они, когда-то были –
Теперь мне кажется, всё было как в кино.
– И у меня аналогичная причина:
Ведь у моей дочурки тоже выпускной.
Я здесь с подругами, да вон моя машина,
Но ты ещё ведь пообщаешься со мной?
– Святое дело! Как могу я удалиться,
Когда такая красота передо мной?!
Мне лишь, счастливчику, осталось удивиться,
Что мне подарок выпал царственный такой.
Сейчас я вафельные трубочки вдруг вспомнил –
Они с чудесным кремом были заварным.
Прекрасный вечер тот в деталях я запомнил:
Его назвал тогда я малым выпускным.
Мы восемь классов все окончили успешно,
И были те, кто нашу школу покидал.
Прошёл тот вечер в целом чинно, безмятежно,
Но, правда, был в финале маленький скандал.
Употребив немного лишнего спиртного,
Наш одноклассник откровенно написал:
«Я не дожил бы до позорища такого!
И никогда б тебе я руку не подал!»
Но написал он это всё не на бумаге, –
Он выбрал дверь в один рабочий кабинет.
Он пребывал в своей безудержной отваге –
Ведь знал он точно, что директора там нет.
И написал он не чернилами, а кровью,
Слегка надрезав средний палец на конце.
А мы хотим наш грешный мир спасти любовью,
Благочестивость сохраняя на лице.
Да, нам шикарный стол родители накрыли,
И ведь они-то все старались от души.
По недомыслию мы это не ценили –
Да что греха таить – мы были «хороши».
Тогда кто первым бросил трубочку – не знаю.
И кто в ответ решил в обидчика швырнуть…
Всю неприглядность я, конечно, понимаю,
Но это прошлое – его не обмануть.
Мне дома мать потом с досадой говорила:
«Да, молодёжь вы, и вам нужно погулять.
Я тоже в юности на танцы уходила –
Вот только хлеб, друзья, зачем уничижать?»
Я говорил, что, мол, спиртное виновато.
Мол, лишканули мужики – и вот итог.
Но мы ведь, в сущности, – хорошие ребята,
И наш залёт для нас пожизненный урок.
– А почему я это не припоминаю?
Возможно, просто выходила в коридор.
А я ведь с нежностью те годы вспоминаю.
Но вот про трубочки... Да, это нам укор!
Но это юность. И её ошибки святы.
Возможно, в чём-то мы и были дураки.
Но те не повторить рассветы и закаты,
И поцелуи у полуночной реки.
– А ты считаешь, мы с годами поумнели?
И не способны вновь ошибки совершать?
Вся наша жизнь – как неуёмные качели:
Несутся быстро вниз и вновь спешат взлетать.
– Ты утверждаешь, что нас жизнь уму не учит?
И мы балбесами по жизни так идём...
– Она, коварная, нас исподволь приручит,
И мы наивно от неё поблажек ждём.
Но вот коварство-то её неумолимо –
Вновь в суете проходит быстро новый день.
Вдруг обнаружим, что вся жизнь промчалась мимо,
И от неё сейчас осталась только тень.
– Всё это сложно, Ростислав, признайся честно!
Мне на другое очень важен твой ответ.
И прозвучит вопрос мой, может, неуместно:
Мы целоваться нынче будем или нет?
– Конечно, будем! Разве шанс такой упустишь?
О, сколько раз я эту сцену представлял!
Ты, не спеша, вдруг свои волосы распустишь
И я б тебя, конечно, нежно приобнял.
И наши б губы вдруг чуть-чуть соприкоснулись…
И под ногами покачнулся б шар земной…
И мы бы сразу в море страсти окунулись
Под апельсиновой таинственной Луной. https://stihi.ru Игорь Мирошников 4
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Комментарии 1