Предыдущая публикация
«Поздним вечером здесь над беззащитными пленниками учинили жесточайший самосуд.
Главным действующим лицом был начальник штаба дивизии капитан Пабст. Первым к нему привели Карла Либкнехта. Допрос имел лишь видимость установления личности «задержанного». Пабст приказал адъютанту отправить Либкнехта в тюрьму Моабит. Но подчинённые хорошо знали, что от них требовалось.
Было почти 11 часов вечера, когда Карла Либкнехта вывели из здания отеля через боковой вход. У дверей к нему подскочил гусар Рунге и нанёс страшный удар прикладом по голове. Обливавшегося кровью Либкнехта затолкали в автомобиль, где находилось пять офицеров, одетых в солдатские шинели. Машина двинулась не в Моабит, а в Тиргартен. В слабо освещенном месте она остановилась якобы из-за неисправности мотора. Либкнехта вывели и предложили ему продолжать путь пешком. Через несколько минут он был убит тремя выстрелами сзади из пистолетов. Труп его полчаса спустя убийцы сдали в полицейский участок на Курфюрстендам как тело «неизвестного».
Около полуночи после «допроса» у Пабста из отеля вывели Розу Люксембург. У главного входа тот же Рунге нанёс ей несколько страшных ударов прикладом. Полуживую, её волоком втащили в автомобиль. Туфлю, упавшую с ноги, подобрал солдат. Розу бросили на сиденье. Едва машина, в которой сидели солдаты и офицеры, тронулась, как раздался выстрел. И эта машина двинулась в Тиргартен. Когда она подъехала к Ландверканалу, труп убитой, прикрытый одеялом и опутанный проволокой, был сброшен в воду вблизи Лихтенштейн-брюкке.
Вильгельму Пику грозила та же участь: Рунге поручили застрелить его в коридоре отеля. Но в критический момент Пик проявил самообладание, потребовав, чтобы его отвели к офицеру. Поскольку Пика лично не знали, его продержали несколько времени в подвале, а потом отправили в полицей-президиум, откуда ему удалось бежать.
В сообщении для печати, переданном утром 16 января штабом гвардейской дивизии, говорилось, что Либкнехт застрелен «при попытке к бегству», а Роза Люксембург «линчевана» собравшимся перед отелем возмущённым народом, похитившим и её труп. Лживость этой версии была очевидна. Она вызвала смущение даже в имперской канцелярии, но разговоры о возможной отставке правительства Эберт и Носке тотчас пресекли. В официальном заявлении наряду с лицемерным «сожалением» говорилось, что «оба убитых, несомненно, тяжело провинились перед немецким народом». А Шейдеман цинично заявил, что они «стали жертвами собственных кровавых террористических планов».
Из книги Я.С. Драбкина «Четверо стойких».
Следующая публикация
Нет комментариев