Привет.

Наверно надо уметь писать как-то красиво и по-особенному, чтобы легче было пережить эту боль, как-то заплатить за нее. Каждый раз я задаю себе один и тот же вопрос: неужели я еще не достаточно расплатился за все свои промашки? Сначала наркотики, потом вовлечение в дела отца, затем австралийский синдикат, дружба с Гордоном, снова отцовские дела и любовь к ней. Я не знаю что больше меня погубило: всё это или любовь к ней.
Раздались выстрелы. Мы оцепили здание ТЦ в центре Лондона. Сегодня операция под кодовым названием: "Месть" должна была пройти с холодным расчетом, как и принято подавать эту саму месть. Но что-то однозначно пошло не так. Всегда что-то идет не так и пора было мне уже к такому привыкнуть. Этот грязный коп, что в последние года копал под нас, развернул против нас свою спец операцию. Он знатно подготовил себя, своих бойцов, а главное он притащил свой самый главный козырь. Мои мысли путаются даже сейчас, когда я как бешеный строчу ручкой по строчкам и пытаюсь угнаться за мыслями, упорядочить их и записать все до единой. Скарлетт настояла на том, чтобы я все теперь записывал. Так мне легче справиться со своей болью.
В тот день не было ни дождя, ни тучей, ни облачка. День был ясный и по-своему прекрасен. Все должно было получиться. Заложники взяты в плен, по периметру выстроены наемники, труды которых отец оплатит сполна. Я был послан в качестве обычного участника операции. Отец не доверял мне больше командование или управление его делами. С недавних пор считал меня слабым и тем, кто пристрастился к наркоте снова. Но в этот день я не был под кайфом. Копы начали шерстить возле здания, пытались заставить нас построить диалог, но мои товарищи лишь отвечали в грубой форме и ржали как кони. Я знал, что ничем хорошим все это не кончится для нас, но не мог снова подвести отца. Ева следила за нами из соседнего здания, через бинокль. Она была координатором, направляла по зданию куда нам было необходимо попасть. Она была жемчужиной в делах отца: выполняла все его прихоти, вплоть до разделения любви и ласк. Я знал это, но уважал ее вовсе не за то, что она была его подстилкой или чем-то вроде женского щита после предательства матери. Я уважал ее за то, что она знала свое дело и всегда была добра ко мне, хоть я этого и не заслуживал. Тогда мне пришлось честно спросить ее: ставит ли она на меня в этом нелегком деле? И она ответила: "Я здесь, чтобы убедиться, что ты опять все не испортишь".
Но я снова всё испортил.
Она пришла чуть ли не под ручку с этим копом. Он давно сел нам на хвост и сильно мешал делам. Звали его Нильс Мёрдер. Я был наслышан, так как он в последние пять лет своего назначения посадил не меньше пятидесяти человек, которые хорошо развязывали нам руки по всей Европе. Засадив уйму человек, он даже позаботился о том, чтобы они лишились своих титулов во время отсидки. Поэтому добраться и даже элементарно посоветоваться с ними было непросто, почти невозможно. А если это и случалось, то все докладывали этому уполномоченному детективу. Ни одна муха, тем более комар не смогли бы пролететь без его ведома. Это сильно затрудняло и осложняло нам жизнь, но эта операция должна была показать полиции, что мы тоже не промах и что они не на тех напали. Именно поэтому так себя и вели мои новые "друзья". Меган Дэ Эрнадес во всей этой истории была не просто пешкой. Она была оружием против меня и Нильс этим умело воспользовался. По своим каналам я позже узнал, что именно он пришел на порог ее дома, разбудил и попросил срочно помочь в этом нелегком деле. Я узнал, что она отказалась надевать бронежилет и выходить на середину перекрытой улице, потому что знала и верила в то, что я не смогу убить ее или причинить ей вред.
— Джон...пожалуйста, остановись - ее голос дрожал, а руки были подняты. Улица выглядела неважно: перестрелки сделали свое дело и во время взаимного прекращения огня, Мёрдер решил пустить в ход свой козырь. Она вышла на середину улицы и внимательно осматривала тихие улочки, которые изрядно были потрепаны пулями в битве плохих и хороших. Ее волосы от пота слегка взмокли и прилипали к шее. Она вытерла рукой лоб и встала ровно на середину. Я видел, что она не была защищена. Я смотрел на нее, на свою всегда любимую и всегда единственную женщину и не мог поверить в то, что я делаю здесь и сейчас. Она продолжила говорить, чем сильнее заставила мое сердце сжиматься:
— Джон...я знаю, что ты там. Вспомни, что я всегда говорила тебе. Ты не можешь вечно выполнять указы своего отца. Ты человек, ты личность, а не его тень и его цепной пес. Прекрати, умоляю тебя. Все кончено. Ты зашел слишком далеко. Это и была причина по которой мы с тобой тогда расстались. Понимаешь? - она уже кричала, заливаясь слезами. Мотнув головой и вытирая слезы, моё сердце все еще сжималось, но я стоял как вкопанный весь в экипировки и с закрытым лицом в виде маски. Мои глаза вперились в ее облик, который был виден из окна, но который не видел меня. Маска не давала увидеть всем мои скривленные от напряжения губы, это было и не нужно. Драма, что разворачивалась вокруг Меган Дэ Эрнадес и Джона Мёрфи была очевидной.
— Прости...- чуть слышно, себе под нос пробурчал я. Но не успел я сказать хоть что-то еще, как с трех сторон подъехали фургоны, позади Меган. То, что произошло дальше я снова вынужден писать с длинными паузами, так как моих сил не осталось. Но Скарлетт сказала, что я должен продолжить, потому что бумага стерпит все. И я продолжил
Фургоны остановились и оттуда вылетел отряд специального назначения. Они быстро взяли ситуацию в свои руки. Меган одним рывком попытались укрыть, но один из людей отца открыл огонь по очевидным мишеням. Разумеется, шквальный огонь зацепил и Меган. Укрыть ее никто не успел. Мой мир рухнул в одну секунду. Я видел это будто бы в замедленной съемке. Вот ее волосы, что подхватил искусственный ветер, вызванный градом пуль, ее рука и тело, что безжизненно рухнуло прямо на асфальт. Кровь от пуль на летнем платьице и жилетке. Веки ее подрагивал и я наплевал на все. Я выбежал как ошпаренный под пули. Мои ребята тут же начали прикрывать. Ева отстреливала со своей позиции тех, кто пытался пробраться именно ко мне. Благодаря ее помощи я смог попрощаться, хотя бы извиниться и хотя бы в последний раз увидеть ее. Она была так слаба. Я вцепился в ее руку, с гиблым понимаем, что ничего сделать нельзя.
— Нет...нет, неееееееееет! - заорал я, когда безуспешно пытался зажать ее сквозную рану на животе.
— Я .у..мираю? - спросила ничего не понимающая Меган.
— Нет, нет...ты будешь жить, я тебя отнесу сейчас и мы тебя подлатаем, слышишь?
Она улыбнулась так печально и так горько. Мне на душе стало еще отвратительнее. Я еще не осознавал все в полной мере. Я был в шоке и не понимал, что она умирает у меня на глазах. Моя первая любовь, моя женщина. Та, ради которой я ссорился с отцом, завязывал со всей этой жизнью, хотел стать лучше. Та, ради которой я был готов на все, но почему, почему у нас ничего не вышло? Почему у нас ничего не получилось? Я ведь так и не смог никого любить, вот уже прошло почти десять лет, а я так и остался тем мальчишкой, который познакомился с ней на концерте Линкин Парк, затем спас ее от полицейских в клубе, в аэропорту. Мы даже вместе прятали труп случайного убитого в клубе человека. Какие пары могут таким похвастаться? Она не рассказывала никому о моих тайнах, но ее тревога за нас росла с каждым днем. В конце концов она не выдержала, высказала мне то, что я марионетка, не способный жить своей жизнью и что я постоянно ей останусь. Она была права. Этот мир, он никуда меня не отпустит.
— Я люблю тебя... - сказал я, боясь, что она не услышит этого уже никогда.
— Я тоже...тебя...люблю и всегда любила - больше ничего сказать ей было не дано.
Больше я не хочу ничего писать. Всё, хватит.